Обнаженный любовник

Глава 4

Когда Ральфи застегнул молнию на штанах, а Челле поправила юбку, он был на чеку, но спокоен, поскольку оргазм ослабил действие кокаина. Стиснув зубы, он сжал руки и напряг все мускулы. Согнувшись, ощерился, ощущая, как прогибаются кости, а рот превратился в оскал.

Изданный им рёв привлек внимание всей его команды.

— Он готов! Он монстр!

В этот момент, словно «официальные лица» ждали, когда он кончит, в дальнем конце гаража прозвучал звуковой сигнал.

Команда начала скандировать, и Челле подошла и прижалась к нему. Ральфи поцеловал ее в лоб и прошептал Я-Т-Л достаточно тихо, чтобы никто, кроме нее, не услышал. Затем он двинулся вперед, его парни образовали копье из тел впереди него, а Челле держалась за его спиной. Когда они вошли в толпу, люди расступались, а крики и аплодисменты стали такими громкими, что могли запросто привлечь ненужное внимание… если кому-то посчастливится оказаться поблизости к этой дерьмовой части города.

Внутри Ральфи улыбался. Снаружи транслировал «Пошли все нахрен».

Преподобный три дня назад организовал эту схватку с каким-то залетным ноунеймом[17]. Так что все должно пройти как по маслу.

— Монстр! Монстр!

Команда скандировала его имя, а толпа подхватила и понесла дальше. И хотя Ральфи знал, что она наблюдает, все равно оглянулся, чтобы поймать взгляд Челле. Так и было. Ее подбородок был опущен, но глаза прикованы к нему, а на лице царила таинственная улыбка, от которой он чувствовал себя выше. Мощнее. Сильнее.

Она была его источником силы.

Потому что он хотел видеть выражение счастья на ее лице постоянно.

Ральфи взял себя в руки и снова сосредоточился на телах, которые убирались с его дороги. Он приблизился к зоне боевых действий и вошел в круг желтоватого освещения от ходовых огней автомобилей, которые пропустили через баррикады с нижнего уровня. Толпа зашлась в экстазе, получив лучший обзор на него, и Ральфи представил себя бойцом WWE[18], готовым кому угодно расколоть череп на ринге.

Хотя все, что у него было, это красный круг, нарисованный баллончиком на грязном бетоне.

Фактически, круга было два, внутренний около пятнадцати футов в поперечнике, и внешний — пятифутовый буфер, в который толпе запрещалось входить, но он всегда заполнялся к концу поединка. Однако по началу зеваки всегда следовали правилам, поэтому команда осталась позади, и он вошел на ринг один.

Под его ботинками мелькали засохшие пятна крови, оставшиеся после боя на прошлой неделе, пятна цвета грязи, и, расхаживая по рингу, Ральфи хрустел костяшками пальцев, его сердце билось чаще, когда он вспомнил, как ломал носы и выбивал зубы. Когда он собрался с духом, толпа — даже его мальчики и Челле — исчезли. Все ушло. Он был в себе, для себя и никого кроме. В себе, для себя, никого кроме. В себе…

Мантра повторялась и повторялась, поезд сцепился с рельсами, набирая скорость по инерции, он сместил вес на колени и наклонился по очереди к каждому ботинку. Подняв кулаки, выставляя напоказ бицепсы, Ральфи, едва моргая, сосредоточился на круге и на кольце тел, которые еще не разошлись, чтобы показать его противника.

Прыжок.

Вдох.

Прыжок.

Вдох…

Через полторы минуты этого дерьма Ральфи стало надоедать. Что за херня?! Где этот ублюдок? Гребаное ссыкло, чужак…

Внезапно толпа перед ним загудела, словно им стало некомфортно, головы раскачивались взад и вперед, как будто приближалось какое-то дерьмо. А потом они закопошились, несколько человек споткнулись и чуть не упали.

Господи, не дай Бог кто достанет пушку, ему же хуже…

Из толпы возбужденных тел образовался канал длиной тридцать футов, беспорядочный проход тянулся от боевого круга к дальнему входу. В конце? Боец, который стоял один, отвернувшись от всего, от всех, его тяжелые плечи вырисовывались на фоне холодного стального сияния города.

Ральфи перестал подпрыгивать. Его сердце пропустило удар.

Но затем женщина, одетая как библиотекарша, ворвалась в безопасную зону и огляделась огромными глазами, будто не имела ни малейшего представления, где находится.

Не обращай на нее внимания, мысленно пнул себя Ральфи. Что за херня?! Он что, ссыкло? Этот парень ничем не отличался от любого другого здоровенного идиота. Ублюдок обернулся? Вероятно, он был здоровее дяди Винни.

В жопу его…

Молния сверкнула, возникнув из ниоткуда, вспышка была настолько яркой, что в гараже настал полдень. И когда люди в толпе и даже его команда, прикрыли руками головы и пригнулись, Ральфи не сделал ни того, ни другого.

Он просто стоял на месте.

И смотрел на татуировку, покрывающую массивную, мускулистую спину противника. Это был огромный гребаный черно-белый череп с короной из гостей и челюстью с острыми зубами в районе талии. И хотя глазные яблоки пустовали, сгнившие, зло исходило из этих черных как смоль глазниц.

Боец медленно повернулся.

Ральфи вспыхнул и забыл как дышать. Его противник оскалил рот в улыбке серийного убийцы, смотревшего на свою следующую жертву, его зубы казались невероятно длинными. Особенно клыки.

Сегодня я умру, подумал Ральфи с абсолютной уверенностью, не имевшей ничего общего с кокаиновой паранойей.

Словно костлявая рука Мрачного Жнеца опустилась ему на плечо… и сомкнула хватку. Навсегда.

Настоящий монстр двигался в его направлении.

***

Мэй обошла вышибал на первом этаже. Ну, кто бы сомневался. И она справилась с ними, не прибегая к тактике «папиной дочи» — хотя, если бы ей пришлось применить силу, то будучи вампиршей, она могла бы выбить дерьмо из любого из этих мужчин, что преграждали ей путь. Однако было более эффективно просто щелкнуть переключателем в человеческом мозгу и проскользнуть внутрь, как местная, хоть и смотрелась она как душистый горошек среди кристаллов «Сваровски».

И теперь она стояла среди толпы людей, одетых по последнему писку, их плечи бились о ее, запахи настойчиво вторгались в ее нос, как длинные пальцы, их возбужденное скандирование ощущалось как ядовитый дым, сгущающий воздух, забивающий ее легкие. Подвергнувшись ужасной сенсорной перегрузке, ее мозг попытался подняться выше, но сознание напоминало снежный шар, возбужденные мысли, кружа, захватили всю центральную часть.

Где Преподобный?

Заставляя себя успокоиться, Мэй пыталась высвободить свои инстинкты. Она понятия не имела, как выглядел мужчина и каково его настоящее имя. Но вампиры чувствовали вампиров за версту, и она не уйдет, пока не найдет его…

Толпа внезапно сместилась, люди, как перепуганный скот, закопошились по бетонному полу гаража… и когда Мэй попыталась уйти от происходящего, то внезапно обнаружила вокруг себя свободное пространство. Она стояла совершенно одна.

Посмотрев вниз, словно подумав, что в ее сумочке была бомба, которую она как-то упустила из виду, Мэй увидела две красные линии, нарисованные краской из баллончика на бетонном полу. И оглянувшись, она поняла, что стоит прямо в начале длинного прохода в скоплении тел…

У Мэй перехватило дыхание.

Время замедлилось. Люди исчезли. Она даже не знала, где находится.

Вампир в дальнем конце парковки, который стоял к ним спиной и смотрел в ночь, был необыкновенным… и ужасающим…

Прежде чем она смогла сформировать какую-либо мысль, повсюду вспыхнул слепящий свет.

Ночное небо залил такой яркий и обширный поток света, словно Дева-Летописеца обратила свой гнев на землю. А потом случился взрыв. И он был настолько разрушительным, что еще более сильная вспышка осветила гараж, белый свет ворвался внутрь со всех сторон, и по всему городу прокатился гром.

Но, несмотря на все это, Мэй смотрела только на мужчину.

Эта татуировка скелета на его широкой спине являла собой чистый ужас, и возникло ощущение, что мужчина ей не уступал …

Боец обернулся, и Мэй ахнула. У него были широченные плечи, огромные мускулы, и бедра крепче бетона, на котором он стоял. Обнаженная грудь также была покрыта татуировкой, а на черно-сером пейзаже над грудными мышцами изогнулась костлявая рука, как будто выходящая из туловища. Словно он был проводником, через которого Дхунхд предъявлял права на своё.

— Назад!

И снова Мэй ошарашено поняла, что к ней обращаются.

Но затем чья-то ладонь схватила ее за руку… и на долю секунды мозг сказал ей, что это была рука бойца, идущего за ней. Мэй с криком подпрыгнула… и прежде, чем она смогла осознать реальность, ее оттащили назад.

— Ты в долбанной безопасной зоне, — рявкнул мужчина. — И поверь, тебе же лучше уйти с дороги.

Парень говорил доходчиво, и Мэй обняла себя руками, хотя и не была сейчас под прицелом. И был ли готов противник вампира или нет, могла ли толпа справиться с тем, что вот-вот должно было случиться, мужчина вышел вперед, являя угрозу в тяжелых ботинках, которая шагала так, будто доминировала над всем Колдвеллом. С опущенным подбородком и злобным взглядом, устремленным прямо перед собой, а его тяжелый лоб и жесткое выражение лица не позволяли определить, какого цвета были его глаза, но в глубине души она знала, что они черные. Черные, как развратная душа, обитавшая в этом красивом и мощном теле.

Когда болезненное чувство страха охватило Мэй, она попыталась отойти еще дальше, но тела позади нее стояли слишком плотно. И тут ее осенило. Кто, черт возьми, дрался с мужчиной?

Она повернула голову в другую сторону.

— О Боже…

Человек, которого собирались съесть, как кусок мяса, был на несколько дюймов ниже и на сто фунтов легче, и по неприкрытому выражению страха на его худом лице было ясно: он понимал, что попал в беду. У него также были татуировки, но они представляли собой разноцветную смесь разных шрифтов и символов, мешанина, прямо как та, что вывалилась из ее сумочки прошлой ночью. И Мэй вообразила, глядя на его широко распахнутые глаза, что его мысли были такими же беспорядочными, как и рисунки на его теле.

Мэй хотела сказать ему, чтобы он бежал. Но он и без нее знал, что побег в его интересах. Мужчина посмотрел за спину, будто оценивал траекторию полета, но по какой-то причине он опустился в подобие боевой стойки и поднял костлявые кулаки к щекам. Когда его голова и плечи подались вперед, остальная часть его тела выгнулась назад, перемещая вес на бедра… будто все жизненно важные органы не хотели участвовать в этом безобразии.

И все же вампир продолжал приближаться.

Мужчина остановился лишь тогда, когда оказался внутри криво очерченного круга, нарисованного аэрозольной краской на бетоне… и в отличие от человека он не готовился встречать агрессию. Он просто смотрел на человека, опустив руки по бокам и выпрямив спину, как дуб. Кулаков не было. Никаких намеков на выпады, на начало боя.

С другой стороны, вампир был настолько смертоносным хищником, что не нуждался ни в защите, ни в нападении. Как закон физики, он был неоспорим и неизбежен.

Когда толпа замолчала, и два бойца превратились в практически живую картину сокрушительного поражения, Мэй обнаружила, что смотрит на обнаженную грудь вампира. Было что-то завораживающее в том, как двигалась костлявая рука, когда мужчина дышал контролируемыми, спокойными вдохами. Тем временем, на другом конце круга, человек ждал атаки с нервной серией прыжков и движений. Когда к нему никто не приблизился, его глаза округлились. Толпу охватило беспокойство, и мужчину, казалось, побуждало их нетерпение. Он подошел осторожно, но огромный боец не двигался в ответ. А затем человек нанес первый удар, направляя его вверх, в тяжелую челюсть…

Мужчина поймал узловатый кулак своей гораздо большей ладонью и скрутил руку, как веревку. Когда человек вскрикнул и упал на колени, толпа ахнула, а затем снова замолчала.

— Стой, — тихо сказала Мэй. — Прекрати это…

Выражение лица вампира не изменилось. Его дыхание тоже. И то и другое вполне обоснованно. Он был убийцей, который не напрягался.

Безо всякого волнения, вампир заставил человека перевернуться на спину, а затем оседлал добычу. На мгновение человек казался недееспособным от охваченного ужаса. Но что-то изменилось. В его голове что-то щелкнуло, и он начал пинаться, его нога была слишком короткой, чтобы согнуться и зацепить область промежности. Вампир дернулся из зоны досягаемости… и снова устремился вниз, нацелившись на лицо костяшками пальцев, которых человек едва избежал, перекатившись с места. Бетон треснул от удара, и человек вскочил на ноги. Его равновесие было шатким, и более сильный противник воспользовался этим: схватив за другую руку, вампир развернул человека и толкнул к своей огромной груди.

Не кусай его! — подумала Мэй. — Ты с ума сошел? С таким количеством людей…

Вот только это человек вонзил клыки в кожу, впиваясь плоскими зубами в предплечье. Это длилось недолго. Вампир оторвал его от себя вместе с куском плоти, а затем нанес второй удар кулаком.

Удар в череп сбил человека с ног, тонкое тело словно стало бескостным и рухнуло на бетон, жидкую массу удерживал только небрежно татуированный мешок из кожи.

Вампир снова улыбнулся.

Медленно. Зло. Смертельно-опасно.

Лишь слегка обозначая клыки.

Когда человек засучил руками и ногами, словно не был уверен, что они все еще прикреплены к его телу, боец наклонился и стал ждать, пока противник полностью придет в себя. Потому что, очевидно, этого было недостаточно, чтобы убить. Убивать свою жертву можно только тогда, когда она осознает, что ты забираешь ее жизнь…

Внезапно Мэй увидела перед собой брата. Под огромной угрозой лежал Роджер. Роджер был более слабым из двоих, его ждал сокрушительный удар. Роджер собирался умереть…

— Нет! — крикнула она. — Не трогай его!

Учитывая шокированную тишину толпы, ее голос разнесся по всему этажу гаража, и что-то в нем — высота? тон? — привлекло внимание вампира. Затем это ужасающее лицо повернулось к ней, и ужасные глаза прищурились.

Сердце Мэй остановилось.

— Пожалуйста, — сказала она. — Не убивай его…

Из ниоткуда вылетел человеческий удар, хлипкий, который снова не попал в челюсть.

Вот только потом пошла кровь.

Тонкая струйка. Фонтан.

Гейзер.

Из горла вампира.

Сбитая с толку, Мэй посмотрела на руку, сделавшую смазанный выпад… и что-то блеснуло в руках человека. Нож.

Когда красный дождь оросил горло и грудь этого человека, пятьсот пар ботинок и туфель на высоких каблуках сорвались с места, и толпа устремилась к лестнице. Между тем, человек казался шокированным своим успехом. А что вампир? Выражение его лица все еще не изменилось, но не потому, что он не подозревал о своей смертельной ране. Он прикоснулся к зияющей ране на его горле, а затем поднес свои блестящие пальцы к глазам.

Он словно был просто раздражен, когда его повело в сторону. Вампир осел на колени. Оперся рукой о бетон, чтобы не рухнуть полностью. Между тем, явно не зная, избежал он опасности или нет, человек вывернулся из-под вампира и рванул с бешеной — еще бы! — скоростью.

Мэй посмотрела на вампира. Затем взглянула на выход, который был забит телами, пытающимися выбраться из гаража, из района, в принципе из штата.

— Дерьмо, — пробормотала она, когда мужчина издал булькающий звук.

Не вмешивайся, — сказала она себе. — Твоя главная и единственная забота — это Роджер.

Вот только она хотела помочь. Черт, она чувствовала ответственность за происходящее, потому как именно она отвлекла вампира… и это единственная причина, почему человек выжил, единственная причина, из-за чего этот вампир умрет.

Но ее брат нуждался в ней больше, чем жестокий незнакомец.

Мужчина издал неясный звук.

— Я ничем не могу тебе помочь, — сказала она надломленным голосом.

Мужчина изо всех сил пытался что-то сказать, и когда он закашлялся кровью, Мэй огляделась… а затем подошла к нему и опустилась на колени. Для вампиров не существовало эквивалента службы 911, и даже если бы он был, мужчина терял кровь слишком быстро для любой машины скорой помощи… и даже для целителя, который мог бы дематериализоваться сюда. Кроме того, кому она могла позвонить?

Может, на номер Королевского Дома для Аудиенций?

Нет. Существовали правила, запрещающие взаимодействие с людьми, которые, как она была совершенно уверена, исключали подпольные бои в мире хомо сапиенс и попытки убить представителей этого вида на глазах у сотен безхвостых крыс. Если она позвонит людям короля, и у нее, и у этого вампира возникнут большие проблемы.

И Роджер был в приоритете.

— Если есть кто-то, кого я могу позвать…

— Иди, — сказал он между затрудненными вдохами. — Ты должна оставить меня. Спасайся сама!

Его голос был очень низким и по-настоящему грубым, и когда она не ответила, мужской взгляд сфокусировался на ней и пронзил ее голову насквозь.

— Ради бога, женщина, позаботься о себе.

Это было самое последнее, что она ожидала от него, и когда он повторил натянутые слова, Мэй поднялась на ноги и попятилась. Пока она отступала, его пристальный взгляд следил за ней, даже если она не была уверена, что он ее видит.

— Ступай, — приказал он, несмотря на то, что по шее текла кровь. — Уходи!

— Я сожалею…

— Да мне похрен!

Дрожа с головы до ног, Мэй закрыла глаза и попыталась сосредоточиться.

Когда она, наконец, смогла дематериализоваться, ее преследовали булькающие звуки умирающего вампира. Но у нее были свои проблемы, и здесь он был прав. Она должна была позаботиться о себе. От нее зависел ее брат.

Кроме того, тот, кто живет битвой, умирает в битве.

Это — аксиома судьбы, и никто ее не изменит.