Обнаженный любовник

Глава 11

— Ты был…

Ожидая, пока Миссис закончит свою мысль вслух, Балз улыбался в сумраке огромной супружеской спальни. Он специально держал двери мраморной ванной комнаты открытыми, чтобы ее человеческие глаза могли видеть, что он с ней делает. И это была действительно хорошая тренировка, после такой нет нужды идти в тренажерный зал учебного центра по возвращении домой.

Перевернувшись на бок, Балз кончиком пальца провел по бриллиантовому ожерелью, которое надел женщине на шею.

— Было классно.

Миссис повернула голову, ее темные профессионально ухоженные волосы рассыпались по подушке, растрепанные от оргазмов и того, как много раз она выгибалась на этой кровати.

— Это было намного круче, чем просто «классно».

Он провел указательным пальцем по ее горлу, а большим коснулся нижней губы.

— Мне пора.

— Ты можешь остаться до утра… — Миссис резко отвернулась, показывая идеальный профиль — скорее всего подвергшегося небольшому участию хирургического скальпеля. — Тебе не обязательно это говорить, я понимаю, что это не… ну ты знаешь.

Балз прижался губами к ее обнаженному плечу.

— Ты невероятно красива, и для любого мужчины будет честью оказаться в твоей постели. Поверь мне. Я никогда этого не забуду.

Когда ее глаза вернулись к нему, она медленно улыбнулась.

— Спасибо. Обо мне часто забывают.

— Я — никогда. — Сказав ей то, что она хотела услышать, Балз взял ее руку и положил на грудь, поверх своего сердца. — Прямо здесь есть место для тебя. Хотя мы больше не увидимся.

Миссис кивнула.

— Я замужем.

— И ты не должна расстраиваться из-за произошедшего. Особенно, когда он в Айдахо. Обещай мне, ладно?

Когда женщина с грустью кивнула, Балз поцеловал ее в лоб, а затем оторвался от ее тела, простыней и кровати… уходил из ее жизни. Пока он надевал свою черную воровскую одежду, женщина наблюдала за ним, повернувшись на бок и прижимая простыни к своей груди.

Которая на самом деле была шикарной. И натуральной.

— Ты не возьмешь ожерелье? — она спросила.

Когда Балз взглянул на нее, женщина коснулась бриллиантов у своего горла, и он покачал головой.

— Нет. Сохрани его. Я не хочу ничего у тебя забирать.

— Ты не боишься, что я позвоню в полицию? Я не стану, но…

— Нет, не боюсь.

И поскольку пришло время, потому что так и должно было быть, он проник в ее мозг и отправил женщину в глубокий, восстанавливающий сон. В картотеке ее памяти он отнес все, что они делали вместе, к вымыслам в состоянии сна, совместно проведенное время стало прекрасной, удовлетворяющей фантазией, неотличимой от реальности.

Костром, что согреет ее в холодном браке.

Перед тем как покинуть Миссис, Балз натянул одеяло, чтобы, когда испарина высохнет с ее кожи, она не замерзла. Потом мягко выскользнул из спальни, возвращаясь в гардероб. Закрыв двойные двери силой мысли, он во второй раз подошел к одежде ее мужа и снова раздвинул смокинги в стороны.

Балз весело фыркнул, открывая сейф, и было очевидно, что он собирался прихватить на этот раз. Взяв футляр с часами, он сунул под мышку хозяйскую коллекцию хронометров и все за собой закрыл.

Ну что за идиот этот парень. Держит такую красоту под боком, но неееет, обязательно нужно искать кого-то на стороне. В Айдахо.

Тупость.

Вернувшись в коридор, Балз подумал о том, чтобы дематериализоваться через одно из окон с двойным остеклением. Но вместо этого он обнаружил, что спускается по изогнутой лестнице, чтобы снова пройти мимо картин Бэнкси. Вот где настоящее искусство.

И он прихватил бы парочку с собой, будь такая возможность. Но, к сожалению, такие шедевры нельзя слить за бесценок. За ними история происхождения, внимание публики… и в этом вся суть воровства. Все дело в принципиальной стратегии отступления, а не только в том, чтобы слинять с кучей награбленного дерьма. Нужно уметь избавляться от краденного… иначе превращаешься в банального преступника-спекулянта.

Спустившись на второй этаж, Балз повернулся к окну и сделал глубокий успокаивающий вдох…

Звук был тихим в полной тишине триплекса, такого рода, что позднее он задумается, как вообще смог его расслышать.

Это был стук. Как по окну. Но не совсем.

Нахмурившись, Балз повернулся и посмотрел в том направлении, откуда, как ему казалось, он исходил. Именно тогда он услышал его снова.

Тук. Тук.

Будто кто-то пытается выбраться из ловушки.

Странно. Во время своих вылазок к Мистеру с Миссис он не встречал домашних животных. Во-первых, у пары был плотный график поездок, при таком вряд ли выживет комнатное растение, не говоря уже о живности, нуждающейся в еде, воде и прогулах. Во-вторых? Мистер был до омерзения чистоплотен. Кошачья шерсть? Собачья шерсть? Его прихватит инфаркт с инсультом.

Но что бы там ни было, не было причин…

По своей собственной воле ноги Балза зашагали, тело несло его вперед, как неодушевленный багаж, целенаправленно, его желание никто не спрашивал, а ведь Балз хотел уйти. Он хотел вернуться с часами в свою комнату в особняке Братства. Хотел позвонить своему человеку с черного рынка, чтобы монетизировать свою чудесную коллекцию тик-таков для запястий.

Вместо этого Балз шел через комнаты с коллекциями… обратно к метеоритам, хирургическим инструментам, летучим мышам.

И зашел в новую комнату. Совершенно темную, без света и окон.

Когда он вошел, потолочное освещение активировалось на движение, и сверху полился приглушенный свет.

Книги. Везде. Но не расставленные по полкам, корешок к корешку. Они были помещены в стеклянные витрины вдоль стен, лежали на наклонных подставках, словно на процедуре в спа-салоне. Золотые буквы на обложках и позолоченные края страниц поблескивали в мягком свете. Сделав вдох, Балз почувствовал запах пыли…

И чего-то еще.

Тук. Тук. Тук…

Его голова медленно повернулась в сторону дальнего угла. Лежавший обособленно от всех остальных, в напольной витрине, на постаменте высотой до бедра и в освещении прожекторов, этот фолиант явно высоко ценился, больше всего остального.

Тук.

Балз подошел на звук. На зов книги. На…

В глубине души он осознал, что не в силах отвернуться. Но он был настолько очарован тем, что предстало перед ним, что не обратил внимания на свое пленение и даже не подумал изменить пункт назначения. И когда он подошел к витрине, у него перехватило дыхание.

— Я здесь, — прошептал Балз, откладывая часы на стеклянную поверхность. — У тебя все нормально?

Как будто перед ним потерянный ребенок. Которого нужно спасать. Лично ему.

Бесценный артефакт был обтянут какой-то темной крапчатой кожей, от которой у него по затылку побежали мурашки. Старая. Фолиант был очень и очень старым. На обложке не было тисненого названия, и страницы казались толстыми, как пергамент…

Запах был скверным.

Пахло смертью.

Когда волна тошноты скрутила внутренности, Балз прикрыл рот ладонью и подался вперед за рвотным позывом…

Звонок его сотового телефона ударил словно разряд тока, его тело оторвалось от пола.

Что за хрень? Он поставил его на беззвучный режим…

Слабый и дезориентированный, Балз судорожно достал телефон.

— Алло? Алло…?

— Пора домой, Балз. Прямо сейчас.

Сначала он не узнал голос. Он не часто ему звонил.

— Лэсситер?

Зачем падший ангел звонил ему…

Его взгляд вернулся к книге на подставке, и Балз снова дернулся. Книга открылась сама, обложка откинулась в сторону, страницы зашелестели в спешке, не поддаваясь законам физики и здравого смысла…

— Немедленно, — рявкнул Лэсситер на другом конце. — Возвращайся домой прямо сейчас, чтоб тебя…

Балз вытянулся в струну. Что-то в словах ангела разбило сковавшее его заклятье, и с некоторой долей ясности он понял, что если не дематериализуется прямо сейчас, то не видать ему свободы никогда.

Что бы это ни значило.

Когда он закрывал глаза, книга так и застыла в открытом состоянии, и Балз понял, что на самом деле ее не освещали отдельные лампы; фактически, она светилась сама по себе. И он должен был прочитать то, что было начертано на ее страницах, слова предназначались ему одному…

Внезапно его физическая форма превратилась в невидимое облако, и он унесся прочь через комнаты с коллекциями к ряду окон, выходивших на реку Гудзон. Проскользнув сквозь одну из стеклянных панелей, он потоком молекул двинулся на север, чувствуя холодный бодрящий воздух, даже не имея телесной формы.

Но может холод охватил не тело, а его чувства?

Приказ вернуться в центр города, к «Коммодору», снова войти в триплекс и прочитать то, что было предназначено ему одному, был почти непреодолим. И все же он точно знал, что там была своего рода инфекция, что-то, что могло проникнуть в него и сожрать его разум и мозг, и что эта болезнь души вполне могла оказаться заразной.

Так что он мог наградить ею тех, кого любил больше всего.

И только что его спасли.

А дважды подряд не везет, особенно в одну гребаную ночь.

Что, черт возьми, только что произошло? — гадал он.

Спустя несколько мгновений на горизонте показалась гора с особняком Братства Черного Кинжала, с высокими склонами и куполообразной вершиной, ее поросшие соснами очертания образовывали одну сторону долины. Под защитой мис, благодаря брату Вишесу, территория хоть и отображалась на «Гугл-картах», но без четких указаний ты никогда не найдешь дорогу, ступив туда одной ногой.

Все было размытым. Сбивало с толку. Дезориентировало.

И чувствовал он себя аналогично.

Приняв форму, Балз ощутил тошноту, и он дышал через нос, пытаясь успокоить желудок…

— Что за… хрень?

Вместо того чтобы оказаться перед большим серым особняком, он принял форму позади и прямо сейчас смотрел на окна второго этажа.

Но не сюда он себя направлял. Почему он оказался…

Заунывное уханье совы вспороло ночную тишину, и у Балза возникло внезапное желание рвануть быстрее внутрь… как будто кто-то — или, что еще хуже, что-то — идет за ним…

Из ниоткуда в его мозг ворвались воспоминания. Он моргнул, и ранняя весна, когда снег почти весь растаял и ушел из садов и зимнего бассейна, исчезла с глаз. Внезапно наступил разгар зимы, все было покрыто белым снегом, холодный воздух бил его по лицу и трепал волосы. Он больше не стоял на земле. Он взбирался по стене дома, без страховки вцепился в заполненные раствором швы своими альпинистскими ботинками и пальцами, он чинил ставни на втором этаже, защищающие от дневного света. Несколько панелей вышли из строя в метель, и пока бушевала буря, он и другие домочадцы делали все, что могли, чтобы вернуть стальные ставни на место. Да, вот только он ни разу не Тим Аллен из шоу «Большой Ремонт». Удар электрическим током от электропривода стал для него шоком — в прямом и переносном смысле — и он не помнил, как его сбросило с подоконника в воздух.

Он был мертв, когда упал на заснеженный газон. Зи и Блэй сделали ему искусственное дыхание, чтобы спасти жизнь, и ему сказали, что ситуация была критической.

В знак благодарности, он принес им сообщение с Другой стороны.

Демон вернулся.

Эти слова он произнес, когда, наконец, пришел в себя, хотя он не помнил, как говорил их, не помнил, как умирал. Он узнал, что вылетело из его рта только потому, что Братья обсуждали это, и узнал, что на короткое время стал трупом, только из записи в его медицинской карте.

Такого не бывает от пореза бумагой…

Демон вернулся.

Когда Балз услышал повторение этой фразы в своей голове своим собственным голосом, под одеждой выступил пот, и он вытер лоб дрожащей рукой…

— Ты все сделал правильно.

Голос Лэсситера слышался издалека, он посмотрел на телефон в руке. Поднеся устройство к уху, он спросил:

— Правда?

— Я здесь.

Балз посмотрел направо. Ангел стоял на углу дома, в французских дверях.

— Иди сюда, — сказал Лэсситер, протягивая ладонь.

— Куда я попал, когда умер? — Балз уставился в землю, пытаясь представить, как его тело выглядело на снегу. Он лежал на спине? Должен был, если его отбросило от окна. — Я знаю, что не отправился в Забвение. Я не видел двери. Я ведь должен был видеть дверь, да…

— Не волнуйся об этом. Зайди в дом…

Он взглянул на ангела стоящего у особняка.

— Как ты узнал, что нужно позвонить мне именно в тот момент?

Тук.

Лэсситер больше на него не смотрел. Он был сосредоточен на чем-то вверху и слева, в небе.

— Мне нужно, чтобы ты вошел внутрь. Прямо сейчас.

Тук. Тук.

— Ну, а мне нужно, чтобы ты рассказал, что происходит…

— Бальтазар, поверь мне. Ты должен зайти в дом…

Тук, тук, тук, туктук…

Вдруг сверху, со всех сторон раздался этот звук, и Балз инстинктивно пригнулся, присел, прикрыв голову.

Птицы. Разлетелись, словно их спугнули.

На фоне звезд из леса вырвались сотни птиц, спавших по ночам, бьющиеся в отчаянии крылья воробьев, голубых соек и кардиналов, разлетающихся во всех направлениях, и их хрупкие тельца заслонили полотно далеких галактик, мерцающих в небе.

На долю секунды Балз подумал о скелетах летучих мышей.

А потом он ощутил чистый ужас.

Поддавшись внезапной вспышке страха, он бросился бежать… и почему-то он знал, что не стоит ломиться в другие двери. Каким-то образом он знал, что Лэсситер был у единственного открытого входа, падший ангел — его единственная надежда, его спасение от судьбы худшей, чем смерть.

Хотя он не знал, кем или чем был его преследователь.

Легкие Балза горели от нехватки кислорода, а его ноги работали быстрее, чем когда-либо за всю его жизнь. И когда он приблизился к тому месту, где ангел высунулся из особняка, Лэсситер начал криком подгонять его…

Когда Балз оказался в пределах досягаемости, ангел протянул руку и затащил его внутрь, хлопнув дверью и прислонившись к ней всем телом. Сам Балз споткнулся и проехался по персидскому ковру библиотеки.

Туктуктуктук…

Когда поток этого звука разнесся по комнате, по всему особняку, Балз перевернулся на спину и попятился от шума. То, что преследовало его, ударилось о стекло французской двери с тем же стуком, что звал его в комнату в триплексе, звал к книге.

Только громче. Более требовательный.

Словно обиженный, возмущенный отказом.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — потребовал ответа Балз.

Но ангел, казалось, не слышал его. Лэсситер закрыл глаза странного цвета и удерживал собой дверь, его огромное тело напрягалось и вибрировало от мощи, его светлые и черные волосы ниспадали на согнутую грудь и руки.

Как будто он один не пускал внешнюю угрозу в особняк.

— Она вернулась, — услышал Балз свой пораженный шепот.