Обнаженный любовник

Глава 50

Мэй проснулась со стоном… и подтянула себя, ложась повыше на подушки. Когда она поморщилась, стороживший ее мужчина возле открытой двери выглядел так, будто был готов защищать ее от всего на свете, даже если речь шла о боли в ее теле.

Она испытала шок, видя Сэвиджа в знакомой обстановке ее комнаты, но сам факт, что она в принципе была в своей кровати, у себя дома?

Она не доверяла этой реальности.

— Те мужчины ушли? — спросила она хрипло.

— Да. Примерно двадцать минут назад. — Сэвидж прокашлялся. — Принести тебе «Мотрин» или что-нибудь еще? Док сказал, что можно дать тебе вторую дозу в случае необходимости.

Свет из гостиной придавал его огромной фигуре образ отъявленного убийцы. Но его запах, с другой стороны, служил источником комфорта.

— Со мной все будет в порядке, — прошептала Мэй. — Доктор был очень добр ко мне.

— Я рад, что ты не пострадала… в смысл, что ничего серьезного. Ты голодна?

— Не знаю. — Мэй рассмеялась и окинула себя взглядом. Она смутно помнила, как переоделась в чистую одежду. Она приняла быстрый душ? Наверное. Все было как в тумане. — Можешь представить такое состояние… я не знаю, голодна ли.

Моргнув пару раз, она увидела перед глазами ряды вешалок с дизайнерскими шмотками. Поэтому попыталась стереть эти воспоминания, потерев глаза кулаками.

— Я позвонил Талле, — сказал он.

Опустив руки, Мэй облегченно выдохнула.

— Слава Богу. Ты поговорил с ней? Она не умеет включать голосовую почту.

— Да, поговорил. Просто сказал, что мы останемся здесь на ночь. Больше ничего.

— Ей хватило этого?

— Конечно.

— Хорошо.

Когда Мэй задрожала, она натянула на ноги покрывало.

— Я не могу согреться.

Повисла пауза. А потом Сэвидж сказал:

— Я могу помочь с этим. — Когда она посмотрела на него, он вскинул руки. — Я не предлагаю…

К глазам подступили слезы, и она просто протянула руки, у нее не было сил ответить ему.

Когда он выпрямился и вошел в комнату, Мэй не могла поверить, что делает… но также это казалось самой естественной вещью в мире. В ее кровати не было ни одного мужчины до этого момента, Мэй в принципе не была с мужчиной ни в одной постели, но она могла ответить только «да».

Прежде чем Сэвидж присоединился к ней, он положил руки на свои бедра, и Мэй, густо покраснев, сглотнула слюну… а он просто снял кобуру и положил рядом.

Весь матрас накренился, когда Сэвидж сел с краю, и Мэй подвинулась, чтобы ему точно хватило места. Но когда он вытянулся, она внезапно перестала думать о пространстве. Она думала о близости.

Их непосредственной близости.

Прежде чем она напридумывала лишнего, Мэй устроилась возле мужчины, и он просунул свою массивную руку ей под шею. Когда она зашипела, Сэвидж застыл.

— Нет, все нормально, — пробормотала Мэй. — Просто шишка на голове.

— Из-за аварии?

Устроившись, Мэй выдохнула с усталостью.

— Не знаю. Наверное. Я мало что помню.

— Как это произошло? — прошептал он возле ее уха.

— Автомобильная авария? — Мэй подумала о том радиосообщении, которое слушала. — Я отвлеклась и ударила по тормозам. В меня въехали сзади… о, Боже, она убила того мужчину. Он собирался вызвать 911 для меня.

Когда она застонала, Сэвидж взял ее руки в свои.

— Постарайся не думать об этом.

— Мне было так страшно, — прошептала Мэй, погружаясь в воспоминания. — В том месте. У нее была клетка… я сидела… в клетке.

— Мэй… — его голос звучал так, будто больно было ему.

Она подняла голову и посмотрела в его темно-синие глаза.

— Как ты узнал, где искать меня?

— Один из Братьев знал, где логово брюнетки.

— Ты позвал их на помощь?

— Вышло так, что это они нашли меня. — Он нахмурился. — Мы пришли туда, в то здание в центре… и я не могу объяснить это. Я чувствовал твой запах в воздухе, но не мог увидеть. Я ходил там кругами. Клянусь, помещение было пустым, и я ушел… но потом внезапно услышал звон металла. А когда вернулся, дверь превратилась в окно, во что-то противоречащее здравому смыслу.

Когда Сэвидж выругался себе под нос, Мэй положила руку ему на грудь… настолько широкую, что ей казалось, будто она пытается обнять диван.

— Что, если бы я не услышал этот звук? — пробормотал он. — Меня бросает в холодный пот при одной мысли.

— Я призвала тебя. — Когда он удивленно вскинул брови, Мэй кивнула. — Я использовала то же заклинание, что пробовала на Книге. Но с тобой это сработало.

— Так вот как… срань Господня.

Повисла пауза. А потом Сэвидж повернулся к ней.

— Знаешь, она отстанет, если ты дашь ей то, что она хочет.

— Прости, ты говоришь про… брюнетку? — Когда он кивнул, Мэй села. — Откуда ты это знаешь?

— Это в природе одержимых. Ты видела ее шмотки.

Мэй отбросила волосы с лица.

— Хочешь сказать, что я должна использовать Книгу для Роджера, а потом отдать ее демону?

— Нет, я говорю, чтобы спасти твою жизнь, нужно позволить ей найти Книгу. — Когда Мэй не ответила, Сэвидж тоже сел. — Мэй подумай о том, что с тобой произошло. О том, от чего ты едва спаслась… по воле удачи.

Она мгновенно вернулась в то состояние. К чувству паники из-за побега. К давлению, когда демон вжимала ее в стену невидимой силой.

Она была в таком ужасе. Не контролировала себя.

Так она чувствовала себя, когда умерли родители. Когда умер Роджер.

— Это — не воля случая, — пробормотала Мэй. — Я призвала тебя к себе. И, к тому же, я еще не нашла Книгу.

— Мэй…

— Нет.

Она неосознанно произнесла это вслух, а Сэвидж переспросил.

— Что «нет»?

Вспоминая свои чувства, страх и ужас в плену, Мэй покачала головой в темноте. Потом повернулась к нему.

— Я не дам ей победить. Она никогда не получит эту проклятую Книгу.

***

В центре города, в подвале старого офисного здания, Девина, цокая шпильками, шла по коридору к своему логову. Она могла бы просто перенестись домой, но у нее не было настроения. Просто, черт возьми, не было настроения.

Она игнорировала тот факт, что перенестись ей не давала ярость, мешающая концентрации. У нее все прекрасно. Просто очешуительно…

Она почувствовала запах примерно в тридцати-сорока футах от пункта назначения, но была так погружена в себя, что только возле двери осознала, что горит что-то совсем рядом. И потом, заходя домой, она почуяла запах дыма в воздухе. Оглянувшись по сторонам, она обнаружила, что та проклятая вампирша сбежала…

Девина закричала:

— Нет, нет, нетнетнет!

Девина рухнула на пол с треском, но ей было плевать на боль. Дрожащими руками она потянулась и бережно прижала к себе невинно убиенную драгоценность.

Ее практически бесценная «Биркин».

Ее Гималайский Нильский крокодил № 35, инкрустированный бриллиантами.

Какой-то ненормальный поджег край сумочки, испортил крокодиловую кожу, ее нежный цвет и текстура белого, молочного и серого цветов почернела под воздействием пламени и кислорода.

Испорчена. Четыреста тысяч долларов, долгие часы труда мастеров «Эрмес», самая редкая и самая дорогая сумка в мире… безвозвратно испорчена.

Когда Девина плюхнулась на задницу, нога изогнулась под неправильным углом, но ей было плевать.

Прижимая к груди осквернённую сумочку, Девина окинула влажным взглядом свою коллекцию. Разломанная собачья клетка в углу выглядела немым укором, поэтому она убрала проклятый символ ее неудачи.

Ну и ночка.

Абсолютно все пошло не по плану.

И это основная проблема ее жизни. Когда все идет не так, хочется поделиться неудачами с тем, кому не все равно. Кто мог выслушать, сгладить углы, помочь составить новый план, выработать другой подход.

Найти лучший путь достижения цели.

Но вместо этого вот она, окруженная красивыми вещами, которые не могут поддержать ее или дать совет.

Закрыв глаза, Девина напомнила себе о словах ее терапевта, той пухлой женщины-подушки. Расстраиваться это нормально. Разочаровываться — нормально. Ей просто нужно проживать чувства… и от их осознания, какими бы сильными и невыносимым эмоции ни были, они угасают. Эмоции не постоянны.

Впрочем, нет, одно чувство было бессмертно.

Хотя гнев и злость, радость и благодарность, ревность, оптимизм, паранойя и все другие имели свои точки взлетов и падений… любовь была константой.

Настоящая любовь не умирала.

А когда ты демон, когда нет конечной даты твоего существования, то ценишь вещи, которые также не имеют срока годности.

Бесконечность не такая забавная, как многие думают.

Охваченная печалью, Девина поместила ноги, вытягивая их перед собой и положив сумочку «Биркин» на бедра. Пройдясь пальцами по матовой текстуре, она вспомнила, как покупала ее на родине. Улица Фобур Серт-Оноре дом двадцать четыре в Париже. У нее там любимый агент, и спустя годы поддержки бренда и множества оплаченных «Келли» и «Биркин», ее наконец допустили до Святого Грааля.

И она получила его законным путем. Не через перекупщиков, а забравшись на Олимп и заслужив приглашение.

Она могла продать ее за четыреста тысяч долларов. Но сама сумочка обошлась ей дешевле. Когда тебя принимают в привилегированную группу, которой продают их законным путем? Ты не платишь бешеную наценку перекупщикам.

Но сейчас символ всего, чего она добилась, всего чем являлась, был уничтожен.

Девина, прищурившись, посмотрела на место, где находилась сломанная собачья клетка.

Месть будет жестокой.

Откровенно… кровавой.