Обмануть смерть

Глава 2 Суд народа

— Танжура!

— Добуна Танжура!

— Давай Танжура! — гудел народ на улице.

— Под топор Танжура!

Толпа, состоящая не только из оборванцев, но и из прилично одетых людей, ревела у высокой ограды прекрасного особняка, словно море в бурю. Выбраться из скопища простонародья, куда он угодил случайно, не представлялось возможным. С окрестных улиц продолжали прибывать возбужденные до крайности горожане. Пытаться протолкнуться в противоположном направлении было не только неудобно, но еще и опасно. Неминуемо обнаружатся желающие выяснить, почему он хочет уйти и не является ли доверенным лицом фема, а то и приближенным ненавистного вельможи, стремящимся избежать справедливого возмездия.

Вся империя дружно ненавидела и боялась братьев Танжуров. Они числились главными среди самых давних сподвижников визиря Марвана. Высматривающий достаточно хорошо представлял причины сегодняшних волнений. Если старший — Добун — больше был известен как вор, наглый и беззастенчивый, но благодаря близкой дружбе с Каракозом фем Марваном недоступный для правосудия, то младший — Идигу, оказался намного страшнее. Он занимал пост главы Почтового ведомства, то есть любое государственное следствие находилось в его руках. Идигу имел репутацию кнутобойца и неумного человека, но, тем не менее, заставлял бояться всех и каждого.

— Разобьем злодейское гнездо!

— Таран!

— Бревно сюда!

— Кончать ворога и грабителя!

На самом деле, и Талмат это знал доподлинно, оба они были неглупые люди, и при этом не считались с чужим мнением. При дворе любезные, ласковые, услужливые, с легко гнущейся спиной, братья моментально преображались, как только оказывались перед нижестоящими. Танжуры имели характер властный до нетерпимости, грубый, злопамятный. На деле обычные городские хамы, дорвавшиеся до власти и не имеющие достаточно такта этого не демонстрировать.

Правда, старший действительно оказался большим умницей. Истинный царедворец, умеющий не претворяться верным рабом, а быть им, ставить интересы визиря выше своих, растворяться в его думах и исполнять, предугадывая, даже не высказанные желания. А это очень непросто! Надо замечательно знать господина и ловить любые намеки, еще не оформившиеся окончательно в четкое распоряжение. Но чем действительно нешуточно прославился Добун, так это своими экономическими и финансовыми проектами.

Задумав какое-либо новое предприятие, якобы выгодное государственной казне, он сам же возглавлял его и первым снимал все сливки. Какие доходы он имел от предложенной им перечеканки монеты, повышения цены на вино, соль, сахар, от введенных монополий на ловлю рыбы, добычу морского зверя и китов, точно не знал никто. Зато подобные вещи больно ударили по множеству людей и гильдий. Тем более что в попытках избавиться от конкурентов он через свои связи проталкивал нужные поправки к законам, позволявшие ему проделывать все это безнаказанно.

Бесчисленные пострадавшие от произвола и неправды сейчас рвались свести счеты с семьей. Больше всего настораживало полное отсутствие городской стражи. Что состоящих на службе у фемов отрядов не наблюдается, как раз не удивляло. Сейчас они бодренько шли навстречу основной армии мятежников. Но кого-то должны были оставить в столице! Похоже, сторонников законной власти провели не только с десантом и штурмом императорского дворца, но и в принципе. Заговор много разветвленнее и глубже, чем первоначально представлялось. Тогда поделом Танжурам. Это епархия Идигу, и кто ему виноват, раз он не разглядел, что происходит.

— В море Танжуров!

— Под топор!

— Кнутом, гадов, сечь!

Неизвестно откуда выдранное огромное тяжелое бревно, все во мху и черной земле, пошло по рукам. Люди слаженно подхватили его и под чью-то команду шарахнули со всего маху в ворота, аж гул пошел. Из-за ограды выстрелили, кто-то закричал, однако это не испугало, а распалило толпу еще больше. Удар, еще один, запор не выдержал, и в перекосившиеся створки, рыча, полезли озверевшие люди, напоминая своей неудержимостью прорыв плотины. Сначала пробивается струйка, потом она растет и превращается в полноводный поток.

Талмата невольно понесло в общем русле по течению. Он и не пытался воспротивиться. Не его дело вразумлять. Он служит Храму, а не фемству. «Ну грохнут парочку, глядя, как топчут охранников, — подумал без особого интереса, — мало ли их на свете!» Последний защитник дома слетел с крыльца с разбитой головой, и народ полез внутрь.

Дом отличался невероятной роскошью, не хуже императорского дворца. Тут было все: золото, серебро, богатые одежды, ценные ткани, дорогостоящие безделушки и многочисленные редкости. Сейчас все расхватывали, ломали, сознательно портили и крушили, отбивая статуям головы и выбивая стекла. Впереди послышался истошный женский крик.

— Люди! Берите все! Детей не трогайте.

Продолжения не последовало. Только гневный крик и звуки ударов.

В общей куче его занесло на женскую половину дома. В чей-то спальне то ли со служанок, то ли с фемок, искавших милостей или укрытия у знатного вельможи, уже содрали одежду и насиловали, немало не смущаясь свидетелей. Стоило одному отойти, на его место тотчас становился другой. Несчастные уже кричать и рыдать не могли. Рядомс кованого сундука сбили замок и торопливо рвали друг у друга меха и узорчатые ткани. Очень вероятно, что приданое одной из женщин. Впрочем, оно ей вряд ли теперь понадобится. С идиотским смехом плюгавый лысый мужчина в заляпанном кровью переднике сапожника резал ножом подушки и перины, разбрасывая пух.

— Споймали! — заорали где-то в доме.

— Спрятаться хотел! — и топот множества ног по коридору.

Талмат невольно подошел к окну, посмотреть. В этом он оказался не одинок. В числе прочих был и сапожник, так и не расставшийся с острым клинком. Вблизи от мужика разило потом, перегаром и луком.

— Под дровами спрятаться возжелал! — швыряя пленника с крыльца под ноги взревевшей толпе, закричал, подбоченясь и красуясь, высокий черноволосый парень в шелковой рубахе, едва прикрывающей пуп. Не иначе только что с кого-то содрал.

— Так это не Добун! — изумлено крикнул чей-то голос.

— Идиг! — взвизгнула баба.

Ошибиться здесь было сложно. Если старший был пухленький и даже симпатичный, то младший уродился не уродом, но достаточно неприятным на вид. А сейчас еще и щека неприятно дергалась, видимо, на нервной почве.

— А какая разница! Кончай его!

— Смерть Танжурам!

— Бей!

— Пес поганый!

— Стойте! — крикнул плечистый человек в форме городской стражи. — Кнут мне!

Кажется, в городе не на кого рассчитывать, осознал Талмат. Уже и стража участвует. А за забором сразу в нескольких местах поднимался дым. Громили не только здесь. Чернь дорвалась до чужого добра. Разгонять их было некому. Как бы в ответ на попытку разгона народ не побежал толпами присягать Годрасам. Они сейчас единственная реальная сила в Карунасе.

Свистнул кнут, обвив пытающегося подняться вельможу и валя его наземь. Умелый палач может снять одежду с человека, не повредив кожу, или одним ударом порвать тело до позвоночника. Стражник не был профессионалом. Разве на скоте применял ранее. Однако это оказалось еще хуже. Избиваемый не умирал достаточно долго. Под конец он превратился в один большой кусок окровавленного мяса, но еще дышал.

— Вот тебе за соль! — кричали довольные люди при каждом ударе. В задних рядах аж подпрыгивали от желания увидеть представление. — Вот тебе за вино, за правеж, за долги, за казнокрадство, за спесь…

— А помнишь, как меня безвинно секли по твоему приказу?

— Меня вспомни! Как я тюрьме сидел и из милости не помер!

С крыльца скинули молодую деваху в разорванном платье.

— Полюбовница!

— Смерть сучке!

— Бей ее!

— Нет! — завизжала та, отползая от ног человека с кнутом. — Не надо! Я все скажу! В бане Добун. Под полотенцами в чулане!

Через пять минут приволокли за ноги и старшего брата. Судя по колотящейся о землю голове, он был без сознания. Ловцы хорошо поприветствовали бывшего хозяина.

Из толпы выскочил очередной мужик, ремесленник по виду, и, вскочив на поверженного, принялся топтать его ногами. Народ всколыхнулся и в едином порыве двинулся за ним следом. Через мгновенье ничего в клубящейся гурьбе разобрать стало невозможно. Если Добун не умер сразу, то очень о том пожалел, терзаемый множеством разъяренных жителей города.

Талмат отвернулся от зрелища, небрежно сунул в карман валяющуюся статуэтку вздыбленного коня, валяющуюся на полу. Слоновая кость, оправа золотая, глаза из какого-то драгоценного камня. В этом он не разбирался. Пригодится. Не бросать же. Все равно украдут или поломают. Равнодушно прошел мимо изнасилованных девок, отметив, что, пока пялился в окно, кто-то добил обеих, и пошел на выход. Представление, можно считать, закончилось. Теперь никто не удивится уходящему. Тем более что карман оттопырен.

— Выпьешь? — сказал первый же встречный во дворе, щедро протягивая кружку с красным вином.

Ну вот и до винных погребов добрались. Уже пьяные появились.

Высматривающий молча взял предложенное и опрокинул в рот. Да уж, не кислятина, которой перебивается простонародье. Плохого в здешнем доме даже для слуг не держали. Сладко они ели, мягко спали, задирая нос даже перед фемами, пока не получили свое.

— Вот он! — раздался крик, и вверх взвилась рука, держащая отсеченную голову старшего брата. — Смотрите! Так заканчивают жизнь ненавистники собственного народа!

— Да не будет ему посмертного существования и возрождения!

— Да развеется навечно черная душа!

— Будь проклят весь род Танжуров!

Талмат, не торопясь, проследовал наружу. Прямо у ворот валялся кто-то не то затоптанный, не то пьяный. Точно не мертвый. Еле заметно ворочался и стонал. Миновал его безразлично и направил стопы в прежнем направлении, буквально кожей ощущая боязливые взгляды из-за заборов особняков, мимо которых проходил. В каком-то смысле здешним жильцам повезло. Удовлетворив кровожадность, толпа распалась на отдельных людей и стала вести себя почти нормально. То есть тащить из Танжуровых владений все более или менее стоящее — это делали те, кто поумнее. И пить, ломать все, попавшееся на глаза — этим занимались остальные.

Беспорядки могли выплеснуться наружу, и тогда мало никому не показалось бы. Впрочем, никто не обещал, что на этом все закончится. Иногда бунт возникает практически на пустом месте. Главное найтись лидеру, имеющему некую цель. И выбитые ворота на нескольких достаточно удаленных друг от друга виллах (по дороге стояли и другие, ничем особо не отличающиеся от разгромленных) тоже наводили на определенные мысли. Наверняка дома вельмож из восточных провинций и приближенных Марвана. Выходит, вовсе не спонтанно все происходило. Нашлись заинтересованные лица, указавшие цели. В принципе, не удивительно. Один клан подсидел другой. Вопрос, кто теперь в седле. И ведь не так уж и долго отсутствовал, а потерял ниточки.

Тоненькая линия людей в плащах Ордена Солнца, перекрывающая путь к храму, не особо удивила. Конечно, вины за собой Талмат не чувствовал, все было сделано правильно и во славу Единственного, но первопричина отсутствия серьезной силы в столице — во многом результат его действий. Если бы не сообщения о произошедшем в Другвате и уничтожении жрецов, вряд ли войска в полном составе вместе с бойцами Ордена Солнца выступили бы в поход. Так что погромы за его спиной в немалой степени заслуга Высматривающего Талмата по прозвищу Везунчик. Именно он своими действиями сделал все, чтобы город оказался без войск. И лучше помалкивать об этом. Никто его не уполномочивал на некоторые поступки. Могут запросто обвинить во всех прегрешениях, истинных и мнимых.

— Стой! — крикнул боец ордена почти детским голосом, дав петуха. — Дальше идти запрещено.

— Даже в храм? — старательно изобразил удивление Талмат. Совсем они одурели от перепуга.

Насколько видел глаз, за спинами охраны тянулись купола и фронтоны крыш, колонны и обелиски, статуи и дворцы. Здесь была территория собора, блистающего позолоченным куполом, стояли огромные обелиски, оставшиеся от прежних властителей и заполненные прославляющими их надписями. Большую часть их деяний никто, кроме историков, не вспомнил бы. Зато величественные изваяния добавляли определенного шарма обстановке.

По слухам, при Первой империи возводили нечто похожее, но все было уничтожено после Войны богов. Надписи, упоминавшие о проигравших, совершенно истребили в столице. В провинциях здания сносили до основания. Любой при виде этого великолепия невольно испытывал трепет и восхищение. Ничего, даже близко похожего, не имелось во всем цивилизованном мире. Каждый житель города гордился чудесными строениями, будто он сам их создал. Но Талмат прожил внутри этого величественного сооружения большую часть жизни и относился к храму достаточно спокойно.

— Ступай через притвор, туда, — человек показал. — Молиться в соборе положено, а не на территории.

«О, боже», — глядя на его безусое лицо, подумал Талмат, — совсем детей в караулы загнали. Неужели реально внутри ордена отсутствует сила? Тогда не удивительно, что устранились от происходящего. И все же это большая ошибка — держать в подобной ситуации нейтралитет. Рано или поздно все равно придется высказаться первосвященнику. Кто-то же должен освятить коронацию нового императора.

— Я Талмат Высматривающий, — сказал без особой надменности. Не пугать прибыл, а такими словами не бросаются. Он же не наружу просится, а внутрь. Самозванца быстро призовут к ответу, и наказание будет крайне неприятным. — Позови старшего.

— Сержанта? — после длительного раздумья переспросил с опаской караульный.

— Разводящего! — уже раздраженно гаркнул прибывший. — Кого там по уставу требуется. Пусть доложит по инстанции о моем появлении. Быстрее!

— Ну-с, — сказал неприятный старик, нехорошо зыркнув из-под кустистых бровей. — Что ты об этом думаешь?

— О чем? — осторожно переспросил Приск.

Будучи личным секретарем высшего чина в Храме, он имел доступ не только к самой важной информации. Фактически руководил остальными службами, но еще и самолично частенько принимал решения или подталкивал первосвященника в нужном направлении, давая подобранные в нужном ключе данные. Однако он не был всесилен. В религиозные дела не вмешивался, потому что его хозяин никогда не потерпел бы покушения на свои полномочия.

В принципе, такое положение их обоих устраивало. Довольно долго они жили прекрасно. А вот последние пару лет его начальник и в какой-то степени друг все чаще срывал свое настроение на секретаре. А оно не улучшалось, и впереди ожидало исключительно ухудшение. Приск в последнее время всерьез подумывал о возможности ускорить отбытие жреца к трону Солнца. Останавливало лишь опасение, и достаточно основательное — сможет ли он проконтролировать нового первосвященника. Точнее сказать, слишком многие всесильного секретаря не любили и могли воспользоваться возможностью и подгадить. Убирать требовалось слишком многих, и третьего присутствующего в том числе.

В этом смысле мятеж произошел будто по заказу. А на самом деле после резни аголинов в Карунасе и бегства фема Косты он этого ждал. И на определенный период катаклизмы его очень даже устраивали. Появился шанс под благовидным предлогом избавиться от множества людей. Правда, в данный момент все летело в Холод. На поле оказался не один игрок, а несколько, и его всерьез обставили. А это означает, что нужно быть вдвойне осторожным.

— Что ты думаешь о буквально только что выслушанном рассказе Везунчика, — ядовито уточнил первосвященник.

— Император умер, — в некотором недоумении произнес Приск, — голову пронесли на пике специально. Ничего не поделаешь, да здравствует новый император. А вот кто он будет — зависит от нас.

— Это зависит от результатов сражения, — отчеканил Мальбег, командир оставшейся в столице храмовой охраны.

— Безусловно, — согласился секретарь. — Если бы Марван победил, беседовать было бы не о чем. Но птицы принесли известия, — он посмотрел на тысячника, и тот нехотя кивнул. Не один Приск имел собственную сеть осведомителей. Орден Солнца тоже не прочь своевременно получать свежие новости. — Храму сейчас полезнее избавиться от аголинов, чем воевать с Годрасами.

— Согласиться на их притязания?

— Ты думаешь, наш добрый визирь чем-то приятнее?

— Решать надо быстро, — пробормотал первосвященник. — Промедление смерти подобно.

— Судя по всему, там не ничья, — подхватил секретарь. — Акбар переломил ход сражения в свою пользу. Остались часть Легиона и Орден Солнца.

И очень удачно погибли два его высших командира. Интересно, использовал ли его человек подвернувшийся шанс, или все произошло без постороннего вмешательства? Скорее середина на половину. Двух прикончить — маловероятно. Да и вроде бы погибли они в бою. Не залечили им раны, как гораздо удобнее, имея купленного со всеми потрохами мага.

— Остальные, за редким исключением, дали драпа. Даже из его клана почти никого не осталось. Марван плюхнулся в самую грязную из возможных луж. И в Карунас после сегодняшних погромов его уже не пустят. Поддерживать проигравшего глупо.

— Может напротив мудро привлечь слабого? — опять зыркнул глазами верховный жрец.

— Годрасы дадут больше.

— Что? — возмутился тысячник. — Да что он могут предложить, помимо своего ставленника на троне?

— Уничтожение аголинов Косты, — мягко сказал Приск и с удовольствием отметил перекошенное лицо оппонента. — Теперь, когда того нет, и Марван разбит, еретики становятся опасными прежде всего для них самих.

— Нелояльная армия в тылу у командующего, — с удовольствием произнес первосвященник. — Думаешь, Джад примет такое предложение?

— Ему самому оно выгодно. Но, естественно, в обмен придется удавить Марвана и посадить на трон Ошидара, устроив свадьбу с кем-то из родственниц прежнего императора по женской линии.

— Они на это изначально и рассчитывали…

— Но им придется полной мерой заплатить за наше согласие.

— Еретики умрут! — с каким-то сладострастием в голосе провозгласил старик.

«Вряд ли все, — подумал Приск. — Уничтожать купечество — не самый удачный вариант. Но это уже мелочи. Главное — принципиальное соглашение. Армию Косты и прочих праведников под корень, двойное налогообложение на иноверцев снять. Сейчас это неуместно, и не надо возбуждать панические настроения. Кое-чем поступиться придется. Император думает не так, как фем. Это ведь уже его подданные и налоги».

— Это западные провинции, — возразил Мальбег. — Не станут Годрасы пилить сук, на котором сидят.

— Сейчас важно избавиться от прямой угрозы, — озвучил свое мнение Приск, — вооруженных аголинов — в могильную яму. Остальных, готовых трудиться, пока не трогать. Придет срок, — сказал он поспешно в ответ на готовый сорваться из уст первосвященника негодующий возглас, — со временем. Уничтожив аголинов, Годрасы сразу станут врагами всем их единоверцам. Но это уже не наши проблемы.

— Это дело ордена!

— Можно обсудить подробности соглашения позднее, — после паузы согласился секретарь. — Сейчас важнее основные положения.

— А Акбара куда?

— Пусть сначала наведет порядок в восточных провинциях. Тем более что неизвестно, не придется ли ловить Марвана.

— Это я решу, — пробурчал тысячник без особо энтузиазма.

— Естественно, — доброжелательно подтвердил Приск. — Охрана визиря состоит как раз из твоих людей.

Визирь думал, так лучше — получил защиту. Очень удачно вышло с Драгватом и тамошним избиением жрецов. Орден встал на сторону власти открыто. А вышло как раз наоборот. Таскает за собой палачей. Ничего не поделаешь, за все надо платить. За просчеты в первую очередь. Храм Солнца в основном волнуют собственные интересы, а не интересы светских вельмож.

Кстати, не мешало бы тщательно проверить подробности происходившего независимо от официальной информации. Не нравится мне такое совпадение как присутствие там Талмата именно в этот момент. Уж очень он скользкий. Скорее всего, ничего уже не выяснить толком, но такие излишне инициативные подчиненные опасны. Так или иначе, а местечко ему надо найти подальше. Храмов много, расследований тоже. Повышение — и отправить в дальние края навечно. Это гораздо проще поиска очередного исполнителя.

— Лекаря, — неожиданно сказал первосвященник, молча потиравший голову.

«Опять у него начинаются головные боли», — отметил для себя Приск.

— Простите? — вежливо переспросил он, уж очень неожиданно сменилась тема.

— Пусть отдадут, если хотят соглашения!

«Господин наш Солнце! — мысленно вскричал „верный“ секретарь. — Что ж его заклинило на этой идее! Империя рушится, важнейшие вещи решаются. На носу очередная Война богов с немалой кровью и без гарантии победы, если Джад Годрас, ведомый честью фема, упрется и не сдаст союзников, а этот маразматик все о своем».

— Не думаю, — сказал он вслух с доброжелательным выражением лица, — что с этим ожидаются какие-то сложности. Он Ошидару не родственник и не друг. Только…

— Что?

— На подобного уровня переговорах такой пункт невольно насторожит. Будут искать подвох или требовать нечто взамен, пусть даже ремесленник три раза не сдался Годрасам. Раз просим — значит нужен и ценен. Может быть, слегка подождать и…

— У меня нет времени!

«А чтоб ты сдох! — подумал Приск с неподвижным лицом. — Столько столетий обходились, и вдруг приспичило прямо завтра».

— Мне надоело ждать! Я хочу до смерти увидеть результат!

«Надеюсь не успеешь. Вот же козел, всю комбинацию своими выходками ломает. Чтоб ты не дождался никакого заметного результата! Хотя… Если просто попросить об услуге, хотя бы для лечения маразматика… Это уж точно обойдется дешевле прямого условия, выставленного для достижения соглашения. А услуги… Пусть Ошидар считает, что я у него в долгу. Или первосвященник. Это уже мелочи. Жизнь не заканчивается завтра, пусть надеется на ответную услугу. Должника нередко берегут много трепетнее родича».

— Как прикажете, — низко кланяясь, произнес вслух.

А лекарь… В конце концов, он секретарь, а не высший жрец, и сроду не лез в теологические дебри, предоставив заниматься этим всем, кому положено. Пусть проверяют свои дикие теории. В экспедицию надо сунуть подходящего человека, и пускай хоть подземный ход через море роют. Для его целей происходящее не важно и не интересно. Боги, люди, души… Вот из кого бы собственноручно с большим удовольствием вынул душу, так это из сходящего с ума начальника. Нельзя пока. Прежде требуется наладить отношения с новым императором. Выборы — выборами, но утверждает первосвященника сидящий на троне. Как и егокоронует высший жрец Солнца. Друг без друга никуда. А вот в такой ситуации как сегодня можно слегка перетянуть одеяло на себя. И здесь уверенность Годрасов, что Храм — должник, даже полезна.

— И не задерживайте, — с угрозой приказал старик, — если Марван просто сбежит, бросив Легион, уже и наши предложения не станут котироваться. Победа и так окажется у них в кармане. Действуйте, время пошло!