Обмануть смерть

Глава 18 Охота на людей

Когда маг пришпорил своего коня и унесся в голову колонны, никто особо не удивился. Последние пару дней он был крайне нервным и так откровенно боялся, что всем прочим становилось неудобно.

— Куда это он? — удивился Феликс.

— С начальством общаться, — сказал уверенно. — Не выдержал.

— В смысле?

— А до вас еще не дошло, чего наш умелец все назад оглядывается?

Сержант посмотрел подозрительно на меня и погнал своего конька в темпе, решив присутствовать при обсуждении. Много времени не потребовалось, чтобы убедиться в собственной правоте. Не так уж далеко находились, а когда заговорили, голоса не понижали. Фактически тон задал Ранер, принявшийся орать, не задумываясь об остальных и их ушах.

— Он идет сзади! — почти взвизгнул маг, догнав Пулада. — Он не оставил нас в покое.

— Ты его чувствуешь?

— Да!

— И кто это?

— Не знаю, — растерялся маг. — Не умею определять. Большой, опасный и хочет жрать. А что за зверь…

— Медведь, случается, тропит[3] других хищников, — задумчиво сказала подъехавшая Маргат. Ее разговор тоже заинтересовал. — Идет по следу, дожидается, пока барс возьмет подсвинка или горного козла, и отгоняет от добычи.

— Мы похожи на охотников?

— Мы смахиваем на добычу, — угрюмо сказал сержант, присоединяясь к кучке старших. — Вон сколько мяса. И искать особо не требуется.

Караван шел мимо остановившихся, и головы легионеров, не скрываясь, поворачивались в их сторону. Все с интересом прислушивались. Любой с удовольствием сменил бы нудное передвижение и необходимость постоянно погонять скотину на охоту с ее удовольствиями. И причина невыдуманная. Любой не прочь отомстить убийце товарища.

— Ему ведь положено в спячку ложиться, нет?

— Если это медведь.

— Так в чем проблема, давайте проверим. Сделаем засаду на дороге.

— Дело, — согласился Пулад. — Не подстрелим, так отпугнем.

— Нет, — возразила Кара. — Ты мне нужен. А вот сержант с его людьми специалисты по отстрелу.

— Да что они понимают в охоте!

— Здесь требуется засада на единственной дороге, ничего сложного. С расстояния снимут. Ни одна тварь и не догадается, что с такой дистанции убить можно. А вот всем останавливаться нельзя. Учует и насторожится.

— Я, дополнительно два человека и маг, — сказал без промедления Дюби.

— Это еще зачем? — вскричал Ранер.

— Чтоб не зашел с другой стороны, пока мы его на дороге ждем. Чуешь гада, вот и помоги остальным. А мы уж возьмем любую зверюгу.

— Тогда все останемся!

— Он должен быть уверен, что идем дальше и не ждем нападения.

— Хорошо, — согласился Пулад. — Кто останется вместо тебя?

— Крей, — без тени сомнения огласил сержант.

— Тебе решать, — что-то Пуладу в кандидатуре не понравилось.

— Возьми из пятерки погибшего парней, — предложила Кара. — И, конечно, — она посмотрела на мага с презрением, — он поможет.

Я бы мог предложить свои услуги, тем более что это прекрасная возможность пропасть без вести, но именно поэтому и не стал обращаться. Не для того сюда тащили, чтобы так просто отпустить. Зачем я им все-таки нужен? Неужели слухи о храме Врача у Ямы дошли? Тогда поведение крайне странное. Везти такой подарок как возможного аватара его последователям — фактически напрашиваться на неприятности. Забавнее всего, что в таком варианте мы бы обошлись без всяких сложностей. Спокойно доехали бы почти до нужного места, и только потом всех лишних грохнули бы. Да и меня заодно.

Странно все это. Поведение псоголовых не укладывается ни в какие рамки и правила. Будто специально все делают напоказ. Какой смысл? Могли предупредить всех караванщиков и без красивых жестов. Они ведь были в курсе насчет нас. Не удивлюсь, если сам губернатор и сообщил. А что? Наверняка поддерживает контакты. Если не напрямую, так с горцами. А те уж доложат обязательно. Меньше всего им нужны здесь чужие глаза и длинные руки империи. Особенно в религиозном плане.

— Что? — спросила у меня Кара, когда группа раскололась, и сержант с магом пошли в сторону, а остальные двинулись вперед.

— Мне не нравится Алдат, — сказал про одного из солдат, — он чувствует себя очень плохо. Такое бывает, если в горы высоко подняться, а сердце слабое.

— Может умереть?

— В любой момент.

— А я что могу сделать? — она тоже, судя по тону восклицания, была на грани истерики.

— Нельзя останавливаться, — сообщила и так известное Маргат. — Иначе все замерзнем. Зима на носу.

Я проснулся от криков животных снаружи пещеры и возбужденных голосов внутри. Маргат нашла, точнее, знала неплохое место для ночевки. Вход узкий, неизвестно когда специально заложенный большими камнями, несмотря на немалый объем, внутри достаточно скоро стало тепло. Вот скотину внутрь не загонишь. Да они и снаружи нормально себя чувствовали. И лошади, и яки, и последние наши овцы, ведомые в качестве дополнительного пищевого ресурса, покрыты густой шерстью и особо не страдают.

С трудом сел. Пока в седле или идешь размеренно, вроде ничего. Однако стоило сделать резкое движение, и становилось трудно дышать, а сердце начинало усиленно биться. Чем выше, тем хуже. Не уверен и в точности не представляю, каким образом считать, но должно быть не меньше пяти тысяч метров высоты. Может и выше. Мы слишком быстро гнали, стараясь успеть до закрытия перевала. К тому же вместо нормального отдыха пришлось достаточно долго возиться с Алдатом. Он чувствовал себя все хуже и хуже. Нам пришлось привязать его к седлу, чтобы он не упал. Солдат говорил несвязные слова, бредил и постоянно просил оставить его.

И так настроение было отвратительное. Пошел снег, дули сильные ветры. Охотники не догнали нас. В первый вечер все не особо волновались. Задержка вполне вероятна, если эта кровожадная тварь шла ночью. На третий день разговоры о скором появлении сержанта окончательно утихли. Потом утром обнаружилось несколько полусъеденных чужих покойников. При внимательном осмотре опознали двух из семи. Наши же бывшие носильщики. Остальные, вероятно, из той же компании, только от лиц мало что осталось. Хищник большой гурман и любит мозги доставать из человеческих черепов.

Не сказать, что сильно жалко угодивших в желудок. Видать, захотели поживиться чужими пожитками. В смысле, нашими. Забежали вперед тропинками, не приспособленными для каравана, и подождали. Только не повезло с хищником.

А взять без крови не удалось бы. Значит и участь нам всем готовили соответственную. Так что туда им и дорога. Неприятно иное, хищник явно по-прежнему шел следом. На следующий день после находки съеденных исчез часовой, и мы, не сговариваясь, пришли к напрашивающемуся выводу. Зверь не только не убит, еще и продолжает нас преследовать. Ему жертв мало, не успокоится, пока всех не достанет. Повисло угрюмое молчание, настроение резко испортилось. Такие потери мы не могли себе позволить. Да и нет ничего, неприятней неизвестности.

Ноги Алдата стали холодными и почернели внизу. На обморожение не похоже. Уж такие вещи я знаю и не спутаю. Самая натуральная гангрена от проблем с кровообращением. Массаж нисколько не помогал, а омертвение распространялось выше по телу. Не надо быть профессионалом, чтоб понять: дойдет до сердца — смерть неминуема. Все пока молчали, но еще немного, и кинут жребий, кому подарить легкую смерть товарищу.

— Я убью тебя! — кричал, надрываясь Пулад. — Посмей появиться снова, уничтожу!

Чувствуя себя полным стариком, выполз вслед за остальными наружу, под свет недобро глядящих с небосвода звезд. Чуть не упал, споткнувшись о лежащего прямо у входа яка. Руки при этом стали мокрыми, а характерный запах ни с чем не спутаешь. Его зарезали буквально только что. Как и еще троих, и парочку лошадей. От факела в руках застывшего Берлада на мертвые глаза коня падали блики, и казалось, он плачет. Один як был жив, но бился и не мог подняться. Можно не сомневаться, ногу сломал, удирая. Остальных животных не было.

— Я отомщу! — продолжает орать вконец сбрендивший командир дикому зверю, будто рассчитывая на понимание или испуг. Сорвался.

В первую секунду я подумал, что животные удрали, чего-то испугавшись. Точнее, кого-то. Ни один нормальный зверь не станет стоять спокойно, когда хищник рвет его соседа. И лишь подойдя к застывшим людям, смотрящим с обрыва, обнаружил остатки нашего каравана далеко внизу на камнях. Может быть, какая-то особо умная лошадка счастливо ускакала, но наш старый знакомец умело направил остальных к пропасти. Больше этими гадостями заниматься некому.

— Где Чимпай? — спросил Крея про караульного.

— Нет его, — ответил тот хмуро. — Вообще отсутствует.

— Вон! — негромко сказал Феликс, показывая. — Видите?

— Сейчас, — пробормотал Крей, поднимая мушкет.

— Что?

— Этот… Убийца.

— У меня не столь хорошее зрение, чтобы разобрать в этой темени.

— Глаза блестят.

Как бы в ответ на вопли Пулада над округой повис крайне неприятный и имеющий оттенок издевательства вой.

Кто-то из легионеров швырнул вниз факел, и тот полетел, крутясь и разбрасывая искры. Неясная тень моментально исчезла из освещаемого пространства. Мы так ничего и не увидели, а дружные выстрелы нескольких мушкетов пропали втуне. Зверь убрался сразу, как только почувствовал внимание. Зато почти погасший от удара факел на мгновение выхватил из тьмы лежащего человека. Легионеры взвыли от ярости. Крей торопливо принялся перезаряжать мушкет, но прежде чем он закончил, тело зашевелилось и уползло за камни, где его стало не видно. Человек не мог остаться живым после падения с такой высоты. Значит, его утащили.

— А ведь знает, гад, что такое огнестрельное оружие, — выругавшись, признал Крей.

— Да он издевается!

— И ни хрена не видно, какой!

— Надо спуститься! Нельзя оставлять своего у этой твари!

— Ночью? Я не пойду!

— Трус!

— А ты идиот. И без этого ноги переломаем.

— Да он и ждет, чтобы полезли!

— А тебя вот так бросить?!

— Нам бы сейчас лучше подумать, что дальше, — пробормотал тихо. — Без вьючных животных много на себе не унесешь. А есть еще и Алдат.

— Ты сам знаешь, — без выражения произнес Крей. — Нам его не унести. Сами еле дышим, животных больше не существует. Значит, пришло время умирать.

— Зато теперь зверю еды надолго хватит. Какой смысл за нами гоняться, — озвучила напрашивающуюся мысль Маргат.

Алдат счастливо улыбнулся и повторил за остальными, прижимая к себе клинок:

— Сегодня счастливое время для смерти.

Погибший в бою в новом рождении снова станет воином. Умерший в кровати и унижающийся возродится в низшем статусе. Ему позволили умереть с оружием в руках, а не от болезни, и перед этим, сидя рядом, вспоминали любые случаи, поднимающие престиж воинов. Участие в боях, сраженных врагов, стойкость в походе и готовность пожертвовать собой ради товарищей. Даже я поучаствовал, рассказав очередную притчу:

«Свинья смеялась над львицей, что та рождает только одного детеныша. Львица ответила: „Одного, но льва!“»

Ничего более подходящего в голову не пришло, однако заслужил одобрение собрания. Вообще-то мне в нем не место, но и остальные присутствовали. Слишком нас мало осталось и очень небольшое помещение, чтобы бежать за принципами и отгораживаться от остальных. Тем более что Пулад с Карой фемы, а Маргат неоднократно пускала в ход оружие раньше. Практически не чужие по положению.

— Давай! — сказал Алдат, и Крей, наклонившись, перерезал товарищу глотку одним отточенным движением. Солдат дернулся, рефлекторно сжав рукоять меча, и моментально обмяк.

Не позволил мне или Пуладу закончить действие-ритуал. Только свои. Сплошное уважение, маскирующее избавление от ставшего для всех дополнительным грузом. Традиции, чтоб их. Если воин не может сражаться, его не надо заставлять просить милостыню. Лучше дать легкую смерть. Тогда он родится в воинской касте.

Посидели, подождали в молчании и принялись заваливать камнями угол, где изначально положили Алдата. Нормально похоронить в здешних местах огромная проблема. Землю и так не очень подолбишь из-за ее отсутствия и сплошной скальной породы. Так еще и холода начались. То есть резко упала температура, а затем стало пригревать солнце. В результате снег смерзся, и его без кирки и лома не разбить. Еще неприятнее, что острые иглы, торчащие тут и там, страшно портят обувь, и легко подвернуть ногу об очередной нежданный бугор.

Зато смотрится это под лучами светила изумительно. Ледяные иглы сверкают и переливаются всеми лучами радуги. Так и просится пейзаж на полотно, которое примут за некую таинственную аллегорию и не поверят в реальность подобной красоты. Вот только нам по этим тончайшим остриям ходить приходилось, и вместо восхищения горы слышали бесконечную ругань.

— Рассвет, — сказала, ни к кому не обращаясь, Маргат.

Легионеры, не дожидаясь команды, остановились и отдали честь товарищу. Вряд ли животное сможет разгрести эту кучу булыжников немалого веса. Правда, насчет медведя не поручусь, он запах разложившийся плоти чует с огромного расстояния и обожает тухлятину, но сделано максимально возможное. Один за другим взяли оружие и двинулись цепочкой к поджидающему и нетерпеливо притопывающему Пуладу.

Не думаю, что кому-то особо хотелось лезть за останками, и все же они пойдут. Тоже традиция. Если есть малейшая возможность, положено вынести с поля боя погибшего и раненого. Или как минимум похоронить. Бросать товарища — последнее паскудство. Так они воспитаны в военных питомниках. А суровая правда жизни в том, что только во имя собственных принципов, но не ради друзей, человек в состоянии выдержать любые испытания и даже пытки. И дело не в совести, а во впитанных с детства нормах поведения. Отступить — расписаться в бессмысленности жизни. Так что иногда легче умереть, но сделать положенное.

И про смерть, к большому моему сожалению, очень вероятно, что не присказка. Наш преследователь вел себя отнюдь не как хитрое животное. Расчетливый и достаточно умный, чтобы не атаковать всех, а убивать по одиночке. Да и животных, очень похоже, специально сгубил. Есть, конечно, хищники, убивающие только для пропитания. Бывают и режущие всех подряд, независимо от голода. Этот не охотился, а лишал нас тягловой силы, заставляя терять темп движения.

Обрыв достаточно далеко от пещеры, и загнать туда практически весь скот можно было только сознательно. Даже в панике животные попытались бы кинуться к людям или в сторону дороги. Ну, кто-то одурел от страха, но не все же! Взрослые яки вооружены немалого размера рогами, могучи и свирепы. Волки нападают на стадо только по глубокому снегу, когда получают преимущество перед проваливающимися тяжелыми животными, и, к тому же, в немалом количестве. Одиночке нечего и пытаться. Як запросто сам пойдет в атаку на назойливого врага. А чтобы впали в панику и понеслись, не разбирая дороги? Не бывает такого!

К тому же, ни один самый ужасный хищник не станет набрасываться без веской причины на отряд людей. Разве самка, защищающая детенышей. Попадаются людоеды, ослабленные раной или болезнью и старостью, не способные ловить быстро убегающую добычу. Такой может заняться и человеком как достаточно легкой добычей. Но он не посмеет связываться с целой вооруженной группой. Тем более — идти сзади длительное время.

Ну не сожрал же четверых человек за такой короткий промежуток, да еще в придачу их лошадей! Нормальный зверь после этого перестал бы интересоваться отрядом и занялся джарами. В дороге мы их несколько раз наблюдали, как и горных козлов. Поведение далеко не стандартное, тем более что ни один нормальный хищник не любит покидать собственную территорию и уходить далеко, независимо от того, стайный он или одиночка.

Если я прав, хуже некуда. Порождение Ямы может быть хитрым и достаточно разумным. Тогда зверь сознательно показался и тело солдата продемонстрировал. Значит, будет ждать в засаде и постарается избавиться еще от одного-двух. Или человечина для него вкуснее любого яка, или таким образом развлекается. Поведение почти человеческое, а не обычного хищника. Мне такой известен только один, да и то — появлялся он страшно давно. Демон Возмездие.

— Пойду разделывать животных, госпожа, — сказал без особой почтительности. Просто поставил в известность. — Мясо еще понадобится.

Сейчас не до субординации, мы в одной лодке. Во всяком случае, в ближайшее время. Уйти достаточно легко. Искать и догонять меня бесполезно, а Маргат и не возьмется. Но в данных обстоятельствах это дурацкое самоубийство. Помимо странной твари, которая обязательно по закону подлости встретится, и возвращаться одному глупо. Не дойду в одиночку. Остается идти к перевалу. По моим прикидкам дня два. Но ведь и они туда топают. Какой смысл отрываться от приятного коллектива, следующего в удобном для меня направлении?

— Я помогу, — делая попытку подняться, сказала Кара.

— Не надо, госпожа. Время имеется, а нам не так много надо. Сам справлюсь.

Она подумала, величественно кивнула и опустилась назад, на подстилку из тулупа. Ей также тяжело далась дорога, как и всем остальным. Похудела, жутко устала, под глазами огромные тени, напоминающие пятна у енота. Еще и попахивает. Себя редко ощущаешь, однако со стороны заметно. Все же не мылись нормально с самого выступления в горы. Ее это должно мучить не менее, если не более остальных. И все же идет и не хнычет. Еще умудряется командовать, одергивает Пулада и не дает воли Крею.

Воистину я был прав, не место ей во дворце и тем паче в монастыре. Бессмысленно пропадут немалые задатки. Каре бы в императорские жены, государство точно не превратилось бы в бардак, а мятеж задавили бы на начальном этапе. Все же старая аристократия правильное воспитание детям давала. Не один характер, еще и забота о подданных в крови. Таких теперь почти нет. А очень жаль.

Снаружи осмотрелся и решил для начала взяться за первого дохлого яка. Зачем далеко ходить, раз лежит прямо под ногами у входа. Оттащить в сторону у меня здоровья не хватит, а кровью все равно воняет так, что забивает его собственную вонючесть. Да и мясо до пещеры тащить ближе и удобнее. Вообще очень не хотелось делать лишних движений и утруждаться. Но здесь уже некуда деваться. Каждому свое. Я не собираюсь ползать по кручам в поисках погибшего, они в ответ могут рассчитывать на определенную долю участия в общих делах. Все честно.

Хирургия все-таки не соответствует полностью профессии мясника, кто бы что на этот счет чего ни думал. Як на теленка тоже не вполне похож. Но жизнь у меня была длинная и достаточно разнообразная. Приходилось разделывать убитых и павших животных самого разного вида. Общее представление имеется. Потому надо приступать. Еще бы эта длиннючая шерсть не мешала… Сбрить, что ли? А, зачем утруждаться. Мне ж не шкуру снимать.

По нормам в день на легионера положено тысяча двести тридцать грамм печеного хлеба или восемьсот двадцать грамм сухарей в день и четыреста грамм мяса, не считая овощей и прочей закуски. С мукой и крупой у нас напряг из-за потерянного на реке груза. То есть, до сих пор хватало, но сейчас уже в обрез. Выходит, требуется на четыре человека плюс Пулад, Кара и я, хотя бы полкило мяса в сутки. Лучше, конечно, килограмм, за неимением прочих добавок. Посчитаю на пять дней для начала. Даже по холодной погоде оно неминуемо начнет портиться. Закоптить за неимением топлива не представляется возможным. В районе пятидесяти килограмм максимально, для гарантии.

Жуть сколько добра пропадет бессмысленно. В самом маленьком яке полтонны, не меньше. А, нам все равно столько не унести. Хватает и других грузов. Оружие не бросишь, теплую одежду тоже. Остатки крупы, муки, овощей, собранное топливо. А люди долго не протянут под серьезным весом. Я, впрочем, тоже. Выходит, лишнее все равно бессмысленно резать. Так… печень. Богата витаминами и полезными веществами.

За неимением весов прикинул приблизительно. Пожалуй, не меньше пяти кило. Это будет на обед вернувшимся. Говяжью положено вымачивать в молоке или воде. Собрал в ведро воду из текущего по соседству ручейка и отволок к Каре. Поставил задачу — через полчаса мелко нарезать и поставить на огонь. Мелкими кусочками сварится быстрее. При отсутствии в ближайшей окрестности даже кустов для костра это немаловажно. Она спорить не стала, вопреки ожиданию не вспомнила об оскорбленной гордости. Тоже понимает, что вернутся солдаты голодные, и надо быть готовыми.

Нож хороший, да не мясницкий. Неудобно и тяжело. Ну да не долго стараться. Филей самая нежная часть мяса, ценимая гурманами и в обжитых местах наиболее дорогая. Здесь не стоит стесняться, и соуса с чесноком или еще чем иным не ожидается. Отбивные мне не готовить, зато, опять же, порезать на мелкие куски и пожарить над огнем — быстро и выгодно.

Теперь чах. Правильно было бы назвать «наружная часть тазобедренного отруба». Горцам достаточно трех букв. Крупный кусок характерной треугольный формы, в котором выделяют две части. Из одной можно приготовить отличные сочные стейки. Она мягкая, поэтому жарится быстро. Остальное обычно идет на жаркое или гуляш, поскольку требует основательной, неторопливой варки или тушения в собственном соку. Нам не подходит. Но и так вес ощутимый.

Сало, тоже пригодится, решил, соскребая в горшок. И чтобы мазать открытые части тела, оберегаясь от обморожения, и в пищу добавлять, сдабривая сухие продукты. Не все же мясо употреблять. Горячую кашу еще пару раз приготовить удастся.

— Во всем есть нечто положительное, — вторично притащив в пещеру мясо (не настолько я силен, чтобы поднимать такие большие куски) и убедившись, что Кара прилежно режет последние кусочки печени и отправляет их в котел (его, кстати, тоже придется кому-то нести), поделился глубокомысленным наблюдением. — В гибели яков тоже.

Она повернула голову, посмотрела с недоумением.

— Скоро должен был начаться гон, они уже вели себя беспокойно, — охотно поделился наблюдением. — В таких случаях яки становятся неуправляемыми. Мы бы здорово намучались и непременно вынужденно задержались бы.

— Но ведь в караване об этом должны были знать!

— Конечно. Только рассчитывали переждать за перевалом в долине. Маргат разве не говорила про отдых?

— Меня не трогали такие подробности, — определенно с раскаянием призналась Кара. — У нас все равно путь в другую сторону.

— Это да. Мало желающих ходить к Яме добровольно, — согласился с ней. — Проклятое место. И если кто не только выбрался из тех мест самостоятельно, но дошел до низин, определенно неординарный человек.

— Человек ли? — спросила, пристально глядя.

— Этого нам не узнать. Не так часто они встречаются, и к лучшему. Второго Безумца или Воина мир мог бы и не вынести… Ну ладно… Сейчас не время и не место для научных обсуждений. Пойду еще поработаю над добычей мяса.

— Не хватит? — спросила она, показывая на принесенное. — До перевала два-три дня. За ним люди и возможность приобрести недостающее.

Похоже, не один я занимался подсчетами. Но я еще полагал, что мала вероятность встречи с людьми, готовыми с нами торговать даже за золото. Им проще отобрать. Мы вне закона, и мстить за экспедицию не станут.

— Больше не меньше, — очень мудро сообщил ей. — Думаю, надо прихватить еще печенки. Она полезна и вкусна. Да и варить проще.

— Как хочешь, — ответила без выражения. — Я пока порежу на ломти уже заготовленное.

— Это удачное решение, — согласился сразу. Действительно, занятие полезное, и мне облегчение. Уважаю. Без просьбы занялась.

Выбрался наружу, глянул с обрыва. Кажется, страхи оказались зряшними. Спустились легионеры нормально, и никто на них не набросился. Правда и тела не нашли. Двинулись дальше. Очередная затяжка сроков. Ну да хоть голодными не останемся. А пока операцию повторю на втором яке. Лучшие и сочные места без дополнительного груза в виде костей вырезал уже увереннее. Нож слегка затупился под конец и пришлось сидеть, чиркая лезвием о брусок. Хороший нож стоит немалых денег, но для приличного хирурга крайне важен. Чем острее, тем проще и быстрее проводишь процедуру. Разделочный нож не скальпель, а принцип ничуть не отличается. Опытом могу с кем угодно поделиться.

Вжик, вжик. Сам смотрел на лежащего недалеко коня и мысленно вздыхал. Это моя скотинка. Пегий шестилетний мерин, глуповатый и спокойный на вид. На самом деле отвратительно злобное чудовище, боящееся всего на свете и способное взбеситься от упавшего на землю листка. Подозреваю, вовсе он не был такой дурной, как норовил показать. Напротив, очень сообразительный и ненавидящий человечество вообще и меня в частности. Может, мстил за охолощение, так я не ветеринар! Никогда не имел особых сложностей с животными. А этот умудрился дважды сбросить.

И дело даже не в обидном смехе остальных. Давно перерос и не страдаю от мелкого самолюбия. Иногда даже полезно неуклюжесть продемонстрировать. Впечатление такое, что мерин специально ждал возможности подловить меня и искалечить. Падение на камни в моем возрасте отнюдь не радостное событие. В результате при виде его трупа испытывал не сожаление, а злорадство. Подойти, что ли, отрезать от него пару питательных кусков для мести? Конина для разнообразия не самое плохое блюдо и хорошо усваивается. А конский жир плавится при более низкой температуре, чем жир иных животных. В нашей ситуации с малым количеством горючего для костра — выгодно.

Вжик-вжик. Поза не изменилась. Зато плавные спокойные мысли вдруг резко поменяли направление, и мозг лихорадочно заработал. Причина проста, легкий ветерок, слегка изменивший направление, принес неприятный запах. Почти сразу тот исчез, но мне-то хорошо известно: именно так воняло у трупа первого солдата. Кажется, наш «друг» оказался еще хитрее, чем ожидали. Пока его ищут внизу, прибыл по собственной инициативе наверх. Закуска из двух блюд — старика и мягкой девушки — свежая, правда, без соуса. А мне как-то не хочется в желудок. Шансов на перерождение после такого — ноль. Еще хуже огня или воды. И что делать? Думать. Прежде, чем шевелиться, хорошо думать.

Единственный подходящий вариант для засады — скальная полка слева от входа в пещеру. Он должен лежать на ней. В глубине, значит, меня точно так же не видит. Зато слышит наверняка лучше любого человека, и ветер постоянный как раз в ту сторону. Стоит двинуться, и определит моментально. Собственно, ко входу или к лошади — без разницы. Расстояние почти одинаковое. Соскочит и встретит. Убегать по дороге? Я бы с удовольствием. Некоторые только выглядят храбрыми, а на самом деле попытка удрать — не выход. Догонит.

У меня один выстрел. Хоть раз в жизни оказался предусмотрительным. Так и таскал мушкет с собой с самого утра. Все упиралось в то, насколько тварь умна. Оставлю мясо и пойду налегке, готовый к стрельбе, пропустит? Тут не угадаешь. В любом случае предупреждение, орать надо остальным, пусть и забившись в пещеру. И какая реакция ожидается? Ох, насколько паршиво планировать, не имея толковой информации. Хотя бы понять природу зверя…

— Это заберу потом, — объявил громко вслух, ощущая себя идиотом. — Сначала лошадь.

Если тварь обычный хищник, то, скорее всего, лучше никому об этих фокусах не рассказывать. Обсмеют. А вот если он действительно понимает, не слова, так действия, может насторожиться, что не тащу волокушу за собой.

Бодро передвинулся на три шага в сторону мерина, сжимая в руках мушкет. А теперь стоп! Приклад к плечу, молитва об отсутствии осечки и сухом порохе. Мало ли, проверял утром… Решающий момент!

Он прыгнул. Именно как я и рассчитывал. Как раз там и находился бы, продолжая идти с прежней скоростью. Зверь уж точно не ожидал выстрела прямо в морду. Тридцать гран свинца в упор делают в теле человека дыру размером с кулак. На выходе случается куда больше. Безусловно, к роду людскому эта тварь имела очень отдаленное отношение, если имела вообще. Но существо не было сверхъестественным демоном. Из него шла вполне нормальная кровь красного цвета, и ревело оно, поднимаясь с земли, ничуть не хуже тигра.

Я попятился. Меньше всего хотелось вступать в рукопашную схватку даже с тяжело раненым. Идти на него с ножом или лупить прикладом — верное самоубийство. Такой шею свернет и не заметит. На две головы меня выше, вполне человекообразной формы, с выпученными огромными глазами и заметными надбровными дугами. Шея у него отсутствовала. Голова поворачивалась вместе с телом. Я бы сказал, что так мог выглядеть пещерный медведь, если ободрать с него волосы. И все же это не медведь и не одичавший вконец горец. Нечто среднее и жутко смешанное, отчего невольно возникало отвращение. Не имеет права такая дикая помесь жить на свете. Невольно начинаешь думать о правдивости сказок о рожавших после медведей баб.

Он, рыча, двинулся в мою сторону, не обращая внимания на рану и текущую изо рта кровь. Все же неплохо его зацепил. Если обмен в организме типа человеческого, долго не протянет. Взмах огромной ручищи — и поспешное мое отступление с попыткой двинуть прикладом разряженного мушкета. В вытянутой руке — четыре пальца, вооруженных мощными когтями. Потом еще одна попытка достать меня. Только и успевал пошевелиться, почти бегал. И при этом зверь заставлял отходить от спасательного зева пещеры. Хотя какой смысл туда стремиться? Вход недостаточно узкий, просто зажмет. Двигайся он нормально, уже трижды сгреб и разорвал бы на части.

Откуда только у меня силы взялись. Вдруг стал удивительно резвым, позабыл про годы и высоту. Только сердце бухало в груди и дышалось все тяжелее. Долго так не может продолжаться. Или он сдохнет, что маловероятно, либо достанет. Идти на сближение категорически не хотелось. Если одной пули оказалось мало, нож ему вообще не страшен.

Бабах! — загремело сбоку. Тварь споткнулась и, жалобно взвизгнув, рухнула прямо мне под ноги, заставив поспешно отскочить. Уже не встает, лишь жалобно стонет. Пока он валялся, принялся поспешно перезаряжать мушкет. Руки ощутимо дрожали, порох сыпался мимо. Ну тут уж не до точности. Скорость важнее. Поднял и выстрелил снова, выбивая фонтанчик крови из спины. На третий раз, видимо, хватило. Хищник дернулся и замер. Наступила изумительная тишина, прерываемая только слабыми криками со стороны обрыва. Там услышали и пожелали выяснить, что у нас случилось.

— Не подходите, — поспешно сказал, услышав осторожные шаги. — Кажется, еще не сдох.

Кара без промедления выстрелила в тело вторично. Зверь дернулся под ударом пули, но, судя по всему, опасность миновала. Агония. Лапы бессмысленно царапали камень, нога рефлекторно подергивалась.

— Большое спасибо, — сказал с чувством, садясь на мерзлую землю. Нет у меня больше здоровья. Все потратил. Требуется отдых, а то ноги не держат.

— Кто это? Горный орангутанг?

Нет, все-таки не четыре пальца, как почудилось с перепугу. Пятый маленький и далеко отстоящий. Интересно, он мог что-то делать такими руками, или когти мешали?

— Никогда не видел ничего похожего, — ответил честно. — Думаю, мы имеем счастье познакомиться с выходцем из Ямы.

— Именно поэтому ее и надо закрыть, — провозгласила девушка. — Чтобы такие экземпляры не нападали на честных людей!

— Не ходи мы здесь, наверное, и не напал бы. До сих пор как-то обходился.

— Ты его еще пожалей!

— Я жалею себя, — ответил без всякой иронии. — Кому мешало мое пребывание в Серкане, и зачем я здесь нужен? Служить пищей для таких?! Я сюда не просился!