Обещание Серебряной Крови

Глава 36 ПОДХОДЯЩИЙ МОМЕНТ

Перед глазами Блохи плавали цвета.

Ярко-оранжевый, с оттенками желтого, с проблесками зеленого. Она сморгнула слезы, и на мгновение все встало на свои места: хищное пламя, мерцающее колдовство. Квартал Зар-Гхосан, горящий под звездами. Потом снова навернулись слезы, и все снова расплылось. Как они могли так поступить? спросила она себя, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Она выросла на улице, а это означало, что дом был там, где она хотела положить голову, и квартал Зар-Гхосан оказался безопаснее других. Бесчисленное количество ночей она спала там, убаюканная звоном молитвенных колокольчиков священников в красных одеждах, совершавших свои ритуалы в сумерках. Она познакомилась с несколькими жителями квартала — пекарем Мишей, который часто угощал ее медовым пирогом из своей духовки, плотником Каламом, который однажды вырезал для нее лошадку, потому что, по его словам, она напоминала ему о дочери, которую он потерял. Но больше всего ей нравился Обасса, добрый нищий, который был явно кем-то большим, чем казался, у которого всегда была улыбка для нее — и, что более важно, пара монет в обмен на услугу.

Теперь они все исчезли, поглощенные пламенем.

Нет, с вызовом подумала она. Они выбрались. Они не умерли. Блоха цеплялась за надежду, даже когда та улетучивалась, подобно тлеющим уголькам, поднимающимся в небо в столбах дыма. Даже если они выжили, они остались ни с чем, их дома и средства к существованию превратились в пепел. Она стиснула зубы так сильно, что заболели челюсти. Они ни в чем не виноваты. Но с людьми, которые этого не заслуживали, часто случались плохие вещи — она поняла это в тот день, когда брат бросил ее и больше не вернулся. Это был факт жизни, такой же ощутимый, как постоянное чувство голода в животе. Она повернулась и посмотрела на дворец, возвышающийся на фоне ночного неба, на его сверкающие окна. Во всем виноват Маркетта. Он это сделал. Все это.

Лукан был прав, не то чтобы она когда-нибудь скажет ему об этом. Маркетту нужно остановить. Теперь она ясно это понимала, даже если не понимала раньше. До сегодняшнего дня он казался ей таким же, как все остальные торговые принцы, — почти мифической фигурой, живущей в мире, далеком от ее собственного. Даже после того, как она узнала о его заговоре, даже после того, как увидела, как заговор разворачивается, она не понимала значения всего этого. Как все это повлияет на нее, карманницу из трущоб? Ее жизнь будет такой же, как и раньше, независимо от того, кто будет править городом.

Теперь, глядя на пламя, она поняла, как сильно ошибалась.

— Я заставлю его заплатить за это, — прошептала она, думая о Мише, Каламе, Обассе и обо всех других жителях Зар-Гхосана, которые были добры к ней на протяжении многих лет. — Я обещаю. А когда я даю обещание, я его выполняю.

На краткий миг, пока она сидела на корточках на вершине арки, перекинутой через улицу, она почувствовала себя не просто карманницей, а скорее духом мести. Затем ее решимость угасла, когда мысли снова обратились к предстоящей задаче. Сможет ли она сделать то, о чем просил ее Лукан? Она сказала ему — со сдержанной насмешкой, с маской, которую оттачивала годами, — что, конечно, может. В то время она даже в это верила. Теперь, когда комок страха снова сжался у нее в животе, она уже не чувствовала себя такой уверенной.

Блоха сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, как она всегда делала перед тем, как запустить пальцы в чей-нибудь карман. Ее беспокоила не потенциальная опасность и даже не перспектива боли. Когда ты растешь на улице, ты сталкиваешься с ними каждый день своей жизни. Нет, ее нервировал страх, что она может потерпеть неудачу. Что надежды Лукана — ее надежды — на спасение города погибнут, и Маркетта сможет осуществить свои коварные планы... и все это будет по ее вине. Но еще хуже была мысль о том, что она может подвести Лукана.

Никто и никогда не доверял Блохе так, как Лукан. Ни ее брат Маттео, когда велел ей быть начеку во время их воровских вылазок, ни даже Обасса, когда старик поручал ей одно из своих маленьких заданий. И все же каким-то образом Лукан — человек со странными манерами, которого она знала совсем недолго и который поначалу был всего лишь мишенью для ее ловких пальцев, — доверял ей больше, чем кто-либо когда-либо. Ранее в тот вечер он посмотрел ей в глаза и сказал: «Я верю в тебя». В этот момент Блоха поняла, что доверие, оказанное добровольно, ценнее любой безделушки, которую она когда-либо украла. Это чувство почти физически ощущалось в ее груди, придавая ей уверенность и гордость, которых она никогда раньше не испытывала. Мысль о том, что она может потерять все это, увидеть разочарование в глазах Лукана, была невыносима для нее. Я не подведу тебя, подумала она, сжимая кулаки. И я не подведу город.

Отдаленный стук копыт по булыжной мостовой прервал ее мысли.

Всадники. Экипаж приближается.

Блоха повернулась к завернутому в муслин свертку, который лежал на каменной кладке рядом с ней, и лишь слегка дрожащими руками развязала слабый узел. Резкий запах защекотал ей ноздри, когда она развернула перчатки, лежавшие внутри, муслиновая ткань была покрыта пятнами от вещества, похожего на смолу. Пошевелив пальцами, Блоха скользнула правой рукой в первую перчатку. Та сидела свободнее, чем ей хотелось бы, но ничего не поделаешь. Она натянула вторую перчатку на другую руку, сморщив нос от запаха, напомнившего ей о дубильщиках кожи на окраине Дымов.

— Я заплатила алхимику Коллегиума, чтобы он разработал для меня это вещество, — сказала ей Ашра. — На вид оно отвратительное. Пахнет еще хуже. Но намочи в нем перчатки, и они прилипнут к любой поверхности. — Мастер-воровка выдавила улыбку. — Даже если та движется.

Это должен был стать одним из лучших моментов в жизни Блохи. Леди Полночь, ее кумир, доверила ей секреты своего ремесла. Но Ашра не верила в нее — Блоха заметила в глазах женщины за улыбкой сомнение и поняла, что Ашра не разделяет уверенности Лукана в ней. Ее подозрения подтвердились позже, когда она подслушала их оживленный разговор о задании, которое дал ей Лукан. «Она всего лишь ребенок», — сказала тогда Ашра, и ее пренебрежительный тон поразил Блоху, как удар. Она не приняла эти слова близко к сердцу — она слишком уважала Ашру, — но не могла отрицать, что они причинили боль. Теперь ее желание доказать, что Леди Полночь неправа, было почти таким же сильным, как и отчаянная потребность доказать правоту Лукана.

Стук копыт стал громче, сопровождаемый грохотом экипажа. Надеюсь, это сработает, подумала она, разминая руки в перчатках. Она прижала палец к каменной кладке, с облегчением отметив, как крепко он прилип. Неплохо. С некоторым усилием ей удалось высвободить палец. Но хватит ли этого, чтобы удержать меня? Бабочки заплясали у нее в животе, когда первый всадник показался дальше по аллее, экипаж следовал за ним.

Блоха прокралась вверх по склону арки, надеясь, что четверо всадников, сопровождавших экипаж, не додумаются посмотреть вверх, а если и посмотрят, то не увидят ничего, кроме тени. Экипаж ехал быстрее, чем она ожидала, но она ничего не могла с этим поделать — нужно было правильно рассчитать время. Блоха повернулась спиной к приближающимся всадникам и перешла на другую сторону арки, ее сердце бешено колотилось, когда она посмотрела через край на булыжную мостовую примерно в пятнадцати футах внизу.

Внезапно ей показалось, что она будет лететь очень долго.

Это все равно что срезать кошелек на площади, сказала она себе. Нужно только выбрать подходящий момент. Эта мысль принесла ей некоторое утешение, даже если она знала, что это ложь. Если попытка ограбления окажется неудачной, можно просто повернуться и убежать. Но если она ошибется... Я не могу бегать со сломанными ногами.

— Прекрати, — прошипела она, злясь на себя. — Я справлюсь. Я должна. — Эти слова помогли ей собраться с мыслями, пламенная решимость, которая помогла ей выжить столько лет на улицах, вновь заявила о себе, отбросив страх и сомнения.

Эхо лошадиных копыт стало громче.

У Блохи перехватило дыхание, когда первый из всадников проехал под ней, не обращая внимания на ее присутствие над ними. Пора. Ее сердце готово было выскочить из груди, когда грохот экипажа наполнил мир, а зловещее присутствие давило на нее, лишая дыхания. Блоха стиснула зубы, не смея даже моргнуть. Вот-вот...

Лошади, тянувшие экипаж, показались под аркой.

Блоха прыгнула.

Падая, она увидела экипаж под собой. Он двигался быстро. Слишком быстро. Страх пронзил ее, и она открыла рот, чтобы закричать, уже представляя, как ее ноги ударятся о булыжники мостовой. Ее кости раздробятся. Вместо этого у нее перехватило дыхание, когда она ударилась о крышу экипажа, а шерстяные наколенники и мягкие туфли — еще один подарок Ашры — заглушили звук ее приземления. Блоха упала на живот, ударившись руками в перчатках о гладкую крышу. Она стиснула зубы, ожидая, что ее швырнет на землю; она уже чувствовала, как ее ноги разъезжаются в стороны.

Перчатки удержали.

Блоха ухмыльнулась, ее захлестнула пьянящая смесь облегчения и восторга. Она снова выпрямила ноги и легла на крышу, опираясь на руки. Я еще не в безопасности, подумала она, глядя на затылок кучера. Она ожидала, что он обернется и увидит ее — он должен был услышать, как она приземлилась, — но он продолжал смотреть вперед. И никто из других наемников не поднял тревоги. Она могла видеть ближайшего из них, женщину, ехавшую слева от экипажа, ее глаза осматривали окружающие здания в поисках потенциальных угроз. Блоха снова ухмыльнулась. Каким-то образом она умудрилась попасть в самую гущу одной из самых опасных компаний наемников Старой империи, а они даже не подозревают об этом. Это самая легкая часть работы, сказала она себе, пока карета с грохотом поднималась по склону. Самое трудное еще впереди.

Восторг Блохи быстро угас, когда весь ее мир превратился в крышу кареты, и ее единственной целью было не упасть с нее и стараться держать свое тело как можно ниже и прямее. Мимо мелькали высокие здания и боковые улочки — проблески той части города, о которой она слышала, но никогда не видела собственными глазами. Аллея Любителей Перьев —неофициальное название широкой улицы — вела к герцогскому дворцу на вершине Утеса Борха и была сердцем закона и правительства: здесь располагалась штаб-квартира инквизиции, а также помещения Позолоченного Совета, Уважаемого Суда Закона Леди, и десятков других юридических и муниципальных учреждений. Поэтому Аллея Любителей Перьев была самым охраняемым районом в городе, даже в большей степени, чем Возвышение Артуро. Служители закона и бюрократы, работавшие здесь, представляли собой привлекательные мишени, но Блоха никогда не осмеливалась бродить по мощеному проспекту длиной в милю. До нее, конечно, доходили слухи, что любого вора, пойманного здесь, передавали инквизиции, и больше его никто не видел. По крайней мере, сегодня вечером ей не стоило беспокоиться об этом. В городе царил переполох, квартал Зар-Гхосан пылал, и поблизости не было видно ни констебля, ни инквизитора.

Блоха чуть не вскрикнула, когда экипаж резко повернул, и ее тело отбросило в противоположную сторону. Она стиснула зубы, когда ее правая нога соскользнула с края крыши, мышцы на руках и животе горели, когда она возвращалась в исходное положение. Она ахнула, когда что-то кольнуло ее в поясницу, и попыталась не обращать внимания на тупую боль, ожидая, что скажут всадники. Должно быть, кто-то из них заметил меня.

Крика тревоги не последовало.

Блохе пришлось пережить еще несколько страхов, пока карета поднималась ко дворцу. Каждое мгновение казалось ей вечностью; ее руки онемели от усилий держать тело прямо, а щуплые мышцы напряглись до предела. Она хрипло и учащенно дышала, но, к счастью, все заглушал стук лошадиных копыт и грохот колес экипажа. Я не могу этого сделать, подумала она в один отчаянный момент, когда ее левая рука чуть не выскользнула из перчатки. Я не могу держаться.

Но она держалась.

Наконец экипаж достиг вершины холма и замедлила ход, остановившись перед огромными воротами из кованого железа. Две каменные летучие мыши сердито уставились на нее с обеих сторон, но Блоха смотрела только на огромное здание, возвышавшееся за ними. Дворец Великого герцога. Она видела его только издалека, его купола и башенки казались какими-то нереальными, словно были всего лишь плодом ее воображения. Теперь дворец возвышался перед ней, несомненно настоящий и гораздо бо́льший, чем она могла себе представить — его бесчисленные окна светились в ночи. Блоха была так поражена, что едва обратила внимание на крик охранника, брошенный из-за ворот, и на отрывистый ответ Деластро. Если бы только Обасса мог видеть меня сейчас, подумала она, и гордость пронзила ее грудь. Бьюсь об заклад, никто из Щепок никогда не подбирался так близко...

Скрип железных петель вернул ее к действительности; экипаж, подпрыгнув, снова тронулся вперед, въезжая через ворота на территорию дворца. Искусные живые изгороди, мраморные статуи и мощеные дорожки, освещенные мягким светом алхимических шаров, проплывали перед глазами Блохи, но трепет сменился благоговением, когда дворец приблизился. Как я собираюсь попасть внутрь? Она так и не приблизилась к ответу, когда карета, наконец, с грохотом остановилась перед впечатляющим входом, обрамленным колоннами. Свет упал на мраморные ступени, когда богато украшенные двери открылись, и из них вошел высокий широкоплечий мужчина. На нем была черная с серебром униформа инквизиции, но именно его лицо — напряженное, с резкими чертами под серым мысом вдовы — заставило Блоху содрогнуться. Главный инквизитор Фиерро. Мальчик, одетый в красивую одежду, стоял позади мужчины, нервно сжимая руки.

— Вы опоздали, — растягивая слова, произнес Фиерро своим скрипучим голосом, не выпуская изо рта сигариллу. — Лорд Маркетта — или, лучше сказать, лорд-протектор — ожидал вас более получаса назад. — Он начал спускаться по ступенькам, его движения были медленными и размеренными. — Я всегда говорил ему, что он слишком в вас верит.

— Избавьте меня от своей болтовни, Фиерро, — огрызнулась Деластро. — Половина чертова города в огне, а вы беспокоитесь из-за небольшой задержки. Скажите спасибо, что мы вообще добрались сюда, несмотря на все эти беспорядки на улицах. — Она склонила голову набок. — Кстати, разве вам не следует что-то предпринять в связи с этим?

— Все под контролем.

— Что-то не похоже.

Глаза Фиерро сузились, сигарилла вспыхнула красным. Деластро невозмутимо смотрела на него в ответ. Блоха почувствовала внезапное напряжение в рядах других наемников, шуршание одежды, когда они готовили оружие. Главный инквизитор, казалось, тоже это почувствовал.

— Она у вас? — спросил он, выпустив облако дыма. — Шкатулка лорда-протектора?

— Она в экипаже.

— Хорошо. Пусть ваша команда немедленно доставит ее в большой зал.

— Моя команда — наемники, а не вьючные лошади.

— Ваша команда такая, какой хочет ее видеть Маркетта.

— Больше нет.

— Что?

— Мы закончили. Финишировали.

— Я так и знал. — Фиерро уронил сигариллу и раздавил ее ботинком. — Я говорил Маркетте, что у вас не хватит духу на это.

— Похоже, вы много чего ему говорите. Интересно, почему он никогда вас не слушает?

— Хватит, — прорычал Фиерро, гнев отразился на его лице, когда он указал на экипаж. — Отнесите эту проклятую шкатулку во дворец. Сейчас же.

— Забудьте об этом. Мы убираемся из этого города, пока он не пожрал сам себя.

— Ты, чертова трусиха...

— Прибереги свои оскорбления, Фиерро. Надеюсь, ты ими подавишься. Леди знает, что это меньшее, чего ты заслуживаешь.

— Говорит женщина, которая зарабатывает на жизнь убийством.

— По крайней мере, я честна в своей профессии. — Деластро развернула лошадь. — Драгоценности, за мной. Мы уезжаем.

Блоха напряглась, когда кучер соскользнул со своего места, но мужчина не заметил ее, выпрыгнув из экипажа. Один из его товарищей предложил ему руку, и кучер сел на лошадь позади него.

— Ты пожалеешь об этом, — рявкнул Фиерро. — Я позабочусь о том, чтобы твоя репутация была разорвана в клочья.

Единственным ответом, который он получил, был стук копыт, эхом разносившийся по территории дворца, когда наемники пришпорили своих лошадей, направляясь обратно к воротам. Главный инквизитор смотрел им вслед, сжимая и разжимая кулаки в бессильной ярости. Он тихо выругался и повернулся ко входу во дворец.

— Мальчик, — позвал он, щелкнув пальцами. Мальчик поспешил вниз по ступенькам, его юное лицо выражало нервозность.

— С-сэр? — мелодичным голосом сказал он, теребя пуговицу на тунике.

— Никогда не доверяй наемникам, парень, — сказал Фиерро, открывая серебряную коробочку и доставая еще одну сигариллу. — Они всегда будут больше озабочены спасением своей шкуры, чем твоей.

— Э-э... да, сэр.

Мужчина зажег сигариллу и глубоко затянулся.

— Еще раз, как тебя зовут? — спросил он, выпуская облако дыма прямо в лицо мальчику.

Мальчик закашлялся:

— Э-э... Падран, сэр.

— Тогда слушай внимательно, Э-э Падран. Пойди, найди капитана Джериму и скажи ей, чтобы она привела сюда шестерых своих охранников. В этой карете находится шкатулка, которую нужно немедленно доставить в большой зал.

Большой зал, подумала Блоха. Должно быть, именно там Маркетта встретится с Безликими.

— Э-э... сэр? — Падран нервно сглотнул. — Капитан Джерима не дежурит сегодня вечером. Она, наверное, играет в карты в офицерской столовой... — Мальчик умолк, когда Главный инквизитор навис над ним, и от гнева жесткие черты его лица стали еще суровее.

— Мне все равно, играет Джерима в карты или сидит в уборной, — прорычал он, стряхивая пепел в мальчика. — Найди ее и приведи сюда вместе с ее людьми. Немедленно.

— К... конечно, — заикаясь, пробормотал Падран, поднимаясь обратно по ступенькам. — Сию минуту. Сэр.

— И Падран?

Мальчик остановился и оглянулся.

— Если ты вернешься без них, я перережу тебе горло.

Мальчик побледнел, кивнул и убежал во дворец.

Блоха наблюдала за Фиерро, пытаясь найти хоть какой-то признак того, что угроза была шуткой. Но не нашла: ни подавленного смешка, ни того, что он расслабился. Вместо этого мужчина расхаживал перед экипажем, его движения были напряжены от едва сдерживаемой ярости, которая, как подозревала Блоха, всегда присутствовала в нем, кипя где-то под поверхностью. За то время, что она росла в Щепках, она повидала немало мужчин, подобных Главному инквизитору, — мужчин, которым нравилось запугивать других, которые использовали свой гнев как оружие и способ скрыть свой страх. В основном их ждал кровавый конец. Как, надеюсь, и Фиерро.

Ее взгляд переместился на открытую дверь дворца и приветливое сияние за ней. Мне нужно попасть внутрь до того, как дверь закроется. Но Фиерро преграждал ей путь, и скоро Падран вернется со стражниками. Она огляделась, отчаянно ища решение. Ничего. Страх сдавил ей грудь.

Ее внимание снова переключилось на Фиерро, который внезапно приблизился к экипажу. Она напряглась, думая, что он ее заметил, но вместо этого мужчина распахнул дверцу экипажа и забрался внутрь. Сейчас, поняла Блоха. Я должна идти сейчас. Она высвободила руки из перчаток, которые все еще крепко держались за поверхность, как можно тише скользнула к краю крыши и соскользнула вниз. Она опустилась рядом с окном, с тихим хрустом ударившись о гравий, и прижалась к одному из передних колес. Ее сердце бешено заколотилось, когда она заглянула между ног лошадей и увидела вход во дворец. Внезапно он показался ей очень далеким.

Блоха глубоко вздохнула. Сейчас или никогда.

Она бросилась к двери.