О чем молчат рубины. Книга 2

Глава 7 Франция!

Франция — страна, где нет ни зимы, ни лета, ни

нравственности; в остальном же это чудесный край.

Марк Твен.

Катерину и её спутников я нашёл совершенно случайно. Несколько раз обошёл четыре трактира, расположенные возле рынка, и нигде никаких следов!

— Эльке?.. — неверяще спросил я, глядя на девушку, выбирающую зелень на рынке.

Очень похожа! Только… только чернявая! А Эльке была рыжей.

— Ваша милость!!! — взвизгнула черноволосая девушка, бросая корзину и повиснув у меня на шее, — Вы живы!! Ой, простите, сударь! Это так случайно…

И Эльке смущённо покраснела.

— Я тоже рад! — ободрил я её, — Но где твоя хозяйка⁈

— Здесь! — ткнула пальцем служанка, — Только она велела хозяевам трактира об этом молчать, и целых пять золотых монет дала за молчание. Ну вот, те и молчат.

— Уф-ф! Просто камень с души! Пошли скорее!

— Сейчас-сейчас! Леди Катерина велела припасов в дорогу купить…

— Давай, я помогу!

— Что-о⁈ Как можно, сударь!

Н-да, это я и в самом деле, на радостях… того… сглупил! Кто же в здравом уме и твёрдой памяти возьмётся помогать служанке? Ещё скажите, что я должен за ней корзинку носить! Пф-ф!

— Хорошо, выбирай продукты, а я пойду в тот трактир, который ты показала. Если и не скажут, в каком номере Катерина, то подожду тебя в общем зале.

Я развернулся, собираясь уходить.

— А что это у вас, сударь⁈ — странным, напряжённым голосом спросила Эльке.

— Где?

— Да, вот…

Я почувствовал прикосновение её ладони в районе спины, и она показала мне руку. В руке был метательный кинжал.

— Это?.. — я вспомнил, что вроде бы почувствовал лёгкий толчок в спину, когда бежал по палубе, — Хм!.. Похоже, что это прощальный подарок капитана Доминго…

— Этот «подарок», сударь, пробил вам жиппон, ударился в стальные пластинки, и застрял под верхним слоем материи. Если бы не те стальные пластинки…

— Но, ведь, они были? — преувеличенно бодро возразил я, — Это же бригандина! Мне её брат Гюнтер не зря подарил! И велел носить не снимая. Как чувствовал! Но, думаю, леди Катерине мы об этом рассказывать не будем? Не так ли? Зачем ей лишнее расстройство?

— Ну, не знаю…

— Эльке!!!

— Да, поняла я, поняла! Чай, на дурочка какая, не балд… ой!

Я гордо сделал вид, что не расслышал и пошёл в указанный трактир. Заказал лёгкий обед и с удовольствием подкрепился. С утра маковой росинки во рту не было. Ага, а вот и Эльке!

— Пойдёмте, сударь, а то леди Катерина из номера и не выглядывает… — Эльке значительно подняла вверх указательный палец, — Кон-спик-ранция! И мне вон, волосы печной сажей зачернили. Ну, да это ерунда, отмоются! Главное, вы, сударь, вернулись!

И мы поднялись по ступенькам. Эльке постучала в третью по счёту дверь:

— Сударыня! Это я! Открывайте! У меня для вас…

Договорить она не успела. Дверь открылась и на пороге показалась Катерина, с лихорадочным румянцем на лице и заплаканными глазами. Секунду она оторопело разглядывала меня, а потом с визгом повисла у меня на шее:

— Андреас!!! Живой!!!

И тут же отстранилась, прищуриваясь:

— И где же это тебя целый день носило?.. Мы тут переживаем, а тебе и горюшка нету⁈

— Я шёл в город, — пояснил я, — Пешком.

— Вчера ты за час управился! И туда и обратно!

— Так вчера было темно, — рассудительно объяснил я, — Кто же меня верхом на весле рассмотрел бы? А сегодня уже утро было. Как ты себе это представляешь? Прилетаю я на весле на рыночную площадь⁈ Нет, у меня, конечно, есть официальная справка, что я не ведьмак… С печатью! Вот только, не при мне. Среди пожитков в карете осталась. Боюсь, что стражники не поверили бы на слово… Чик-чик, и голова с плеч. А куда же я без головы? Разве меня папа авиньонский без головы примет? Пришлось высаживаться подальше от города и идти пешком. Кстати, довольно далеко, даже притомиться успел. Но вот, я здесь!

— И вот, ты здесь, опять свалился на мою голову! — проворчала Катерина, но глаза её сияли.

— Не ругайтесь, леди, на господина Андреаса! — встала на мою сторону служанка, — господину Андреасу тоже туго пришлось!

— Эльке! — с упрёком окликнул я.

— А что я, что я? Я же совсем про другое! Вы сказали молчать про нож, я и молчала! Разве я сказала слово «нож»⁈

— Эльке!!!

— Какой ещё нож⁈ — побледнела Катерина.

Ну вот! А потом они будут спрашивать, почему мы, мужчины, всех девушек балаболками называем!

Пришлось рассказать про нож, а потом, уже подробно, про всё приключение с освобождением из пиратского плена.

— Воображаю их рожи, когда они увидели, что бочка набита всяким тряпьём, а только сверху две-три горсти пороха! — улыбнулся я.

— Как⁈ Разве бочка не была полна порохом? — ужаснулась Катерина.

— Ну где я тебе среди ночи целую бочку пороха найду? — посмотрел я на неё с упрёком, — Скажи спасибо, что выпросил за две золотые монеты пустую бочку у ночных стражников, да несколько горстей пороха они мне отсыпали с дежурной пушки… между прочим, нарушив все клятвы! Но золото очень манило! Я ещё специально самые блестящие монетки подготовил! Очень они привлекательно блестели в свете факелов.

— Да… уж! — пробормотала Катерина, — Но лучше бы бочка была полна пороха! Если бы пираты что-то заподозрили… да мы попали бы к ним в руки… нет, лучше полная бочка пороха!

— Это Эльке было бы хуже, — вздохнул я, — Мы с тобой в любом случае улетели бы. А вот, троих я бы не потянул…

— Это, если бы успел… — покачала головой девушка, — А то, всех под нож…

— О, Господи! — Эльке набожно перекрестилась.

Потом Катерина поведала, как они ждали, как у них надежда сменялась отчаянием, а потом, после искренней молитвы, снова приходила надежда.

— А тебя всё нет и нет!! — укорила она меня.

— Я же объяснял!

— Ладно… всё, что Господь делает, всё к лучшему. Делать нам здесь больше нечего, завтра с утра поедем в путь. Я думаю, наш маршрут будет такой: из Антиба, через Фрежюс, Экс-ан-Прованс, Салон-де-Прованс, а там или на Арль, или сразу на Авиньон. Мне кажется, лучше на Арль. Они оба стоят на Роне, но Арль ближе, гарантированно не придётся в поле ночевать. А в Арле наймём речной парусник — и вверх по течению: Авиньон, Боллен, Валанс… ну и так далее, через Лион, вплоть до Дижона…

— Зачем⁈ — не понял я, — Зачем нам проплывать мимо Авиньона⁈ Если мы едем к авиньонскому папе?

— Ну ты… ладно, ты понял! Объясняю: папы не принимают таких путешественников, как мы! Помнишь, римский папа принял наше посольство чуть не через две недели? А ведь, это было посольство Ордена! Мощнейшей крестоносной силы в руках папы и богатейшей казны в его же руках. Помнишь про «Золотую башню» в Мариенбурге? Официально она принадлежит папе! Хотя Великий магистр Ордена может частично распоряжаться этими средствами, но официально — это деньги папы римского. А наше посольство не принимали больше десяти дней. И ты, такой, хочешь, вот так просто приехать в Авиньон, и чтобы тебя приняли⁈ Нет, нужны очень веские рекомендации, подкреплённые рекомендательными письмами! По счастью, мой отец имеет некоторое влияние в обществе и может дать нам такие письма. А кроме того, авиньонского папы в Авиньоне попросту нет.

— Как⁈

— Всё просто. Пока Франция признавала главенство Авиньонского папы, он был в Авиньоне и управлял делами церкви. Но, лет семь назад, французская церковь стала всё больше тяготеть к папе римскому. Два года назад, авиньонский папа был вынужден покинуть Авиньон и переместил свою резиденцию в Перпиньян. Не волнуйся, это недалеко от Марселя. Нам предстоит разжиться у моего отца рекомендательными письмами и вернуться обратно.

Итак, добираемся мы парусником до Дижона. Это, кстати, уже от Лиона, мы не по Роне, а по Соне плыть будем. Сона — это приток Роны, и вполне судоходна. Ну, а от Дижона до Мино придётся опять лошадьми. Как тебе план?

— А речные пираты у вас не водятся? — на всякий случай уточнил я.

— Про речных не слышала.

— Тогда, отличный план. Лишь бы побыстрее. А то вдруг выяснится, что авиньонский папа успел кому-то подарить Большой Рубин Крестоносцев⁈ И опять идти по следам?

— Будем надеяться на лучшее. Меня больше волнует вопрос, а в каком качестве мы поедем?

— Что ты имеешь в виду? А! Что на борту ты была «мужчиной»? Ну, думаю, эту маску можно сбросить.

— Да? И кем же мне одеться? Монашкой или графиней?

— Монашка в графской карете? Не смеши. Графиней, конечно.

— И где мой эскорт? Где сопровождающие меня рыцари? Только один оруженосец? Это захудалые баронессы так ездят. А графиням положены рыцари.

— А я в рыцари не гожусь… Я помню, помню. Ни герба, ни девиза, ни рыцарской выправки, ни истории рода… В общем, никак не рыцарь. Н-да… Проблема! А если…

— Что?

— Зачем нужен эскорт?

— Как зачем? Охранять и оберегать! Ну, и представительно это!

— Вот! Ты поехала с эскортом. Допустим… в Рим! Помолиться святыням. А там на вас напали. И все рыцари полегли, защищая тебя, верные слову чести и долгу. И их оруженосцы тоже. Остался один несчастный оруженосец. Это я, если ты догадалась. И, конечно, мы спешим вернуться. Как тебе такая легенда?

— А что?.. — призадумалась Катерина, — Такое может быть. Да что там! Такое случается везде, сплошь и рядом! И, как правило, отважного оруженосца, верно сопровождающего своего сюзерена, после успешного завершения похода, посвящают в рыцари! Хочешь быть рыцарем, Андреас?

— Нет!

— А придётся…

— Это, почему же?

— Иначе слухи нехорошие поползут по графству. А оно мне надо? Так что будешь рыцарем! Так называемым, однощитным рыцарем.

— И что это значит?

— Это значит, что нет у тебя ни имений, ни слуг. Так сказать, один щит у тебя. Оттого и «однощитный». Зато есть сюзерен! Которому ты верно служишь.

— Не хочу я никому служить! Не нужен мне сюзерен!

— В нашем мире сюзерен каждому нужен. Но, однощитный рыцарь может сам выбирать себе сюзерена! То есть, ты можешь быть, как бы, во временном поиске нового сюзерена. И в таком качестве колесить, хоть через всю Европу! Но только, ты должен чётко ответить, от какого сюзерена ушёл и почему.

— И от какого я ушёл?

— Уйдёшь. От моего отца, конечно! Который посвятит тебя в рыцари. А почему уйдёшь… А, впрочем, это мы ещё придумаем! Не бойся, Андреас, мы ещё сделаем из тебя человека!

— Уже страшно! — признался я, — А до этого страшно не было…

— Ну, ты… Ладно! Пора ужинать и спать. Завтра вставать рано. И в путь! Как у нас с деньгами?

— С сотню флоринов. Но я узнал на рынке адрес, где можно купить свинец!

— Отлично! Тогда… не закажешь ли ты ужин в номер? И бутылку вина? Хочется отметить наше счастливое освобождение!

— Только без вина! — твёрдо возразил я, — Вернее, не больше бутылки. Мне не хочется, чтобы мы опять поругались, как в прошлый раз. А всему виной — вино!

— А я разве сказала, что нам бочку надо? Бутылки вполне хватит… наверное. И потом, это было неправильное, итальянское вино! Когда ты попробуешь французское, ты поймёшь разницу!

— Одна бутылка! — повторил я.

Пробка на бутылке оказалась притянута какой-то проволочкой. Зачем? Загадка! Я осторожно открутил эту самую проволочку и… ничего не случилось. Странно! Зачем же тогда проволочка? И я потянул за пробку. БАХ! — сказала пробка, улетая под потолок.

— Это же… шампанское! — скривилась Катерина.

— Не знаю… — признался я, — Я попросил какого-нибудь французского вина.

— Ну вот, тебе и сплавили, самое гадкое!

— А оно не французское? — я принюхался к бутылке. Пахло… странно!

— Французское… — призналась девушка, — Из провинции Шампань.

— Значит, правильное! — подвёл итог я, разливая вино по кружкам, — По сравнению с итальянским?

— Когда это шампанское вино стало «правильным»? — ехидно покосилась на меня Катерина, — Шампань, это северная провинция. Виноград там собирают недозрелым, кислым, После того, как вино перебродит в бочках, нужно его дополнительно подслащивать. Для этого добавляют немного хорошего, южного вина. И разливают по бутылкам. И вот тут-то начинают выделяться всякие газы… Целый год вино выдерживают в бутылках. Некоторые бутылки взрываются! А через год эту гадость пытаются продать в разных трактирах. И некоторые, недостаточно бдительные юноши, эту гадость покупают! Ты посмотри, какое оно мутное![1] Фи-и! А попробуй хлебнуть! Чувствуешь? Чувствуешь пузырьки на языке? Бр-р!..

— А мне нравится! — признался я, попробовав глоточек, — Очень неожиданный и необычный вкус и любопытные ощущения на языке!

— А вино должно вызывать такие ощущения⁈

— Не знаю, — сказал я, — Откуда мне знать, если я не винодел? Но мне нравится и я не раскаиваюсь, что мне дали эту бутылку! Если тебе хочется другого…

— Чего уж… — вздохнула Катерина, заглянув в свою кружку, — Всё равно, теперь этот вкус на языке будет.

— Хорошее, лёгкое вино! — оценил я, хорошенько хлебнув и с удовольствием прислушиваясь к пузырькам на языке, — От такого вина не опьянеешь!

— Чушь, а не вино! — с выражением возразила девушка, — Можешь поверить опытному виноделу! Вот у нас вина, так вина! Я тебя угощу, когда мы до нашего замка доедем. А это… ну, ладно! Да будет с нами милость Господня!

— За удачное избавление от рук пиратов!

— Чтоб лёгким был наш дальнейший путь!

— Будем здоровы!

— Чтобы нас ждал успех у авиньонского папы!

— И пусть всё будет хор-р-рошо-о-о!

Вы, наверное, догадались? Да, как я не крепился, а за второй бутылкой Эльке пришлось отправить. Что характерно, опять за шампанским. Катерина сказала, что мешать другое вино с игристым шампанским — это искать приключений на свою пятую точку. Вот мы и не стали мешать. А чтобы отказаться от третьей бутылки, мне пришлось собрать всю волю в кулак. Но я собрал!

Какое коварное вино! Я был уверен, что совершенно трезв, но ноги почему-то сами запинались, когда я вышел из номера Катерины и пытался дойти до своего номера, по соседству. Пришлось даже опереться на перильца, ограждающие кусок коридора, который одним углом выходил в общий зал. Перильца заскрипели.

— Сударь?.. — взглянула на меня снизу служанка, протиравшая столы, — О, сударь! Сейчас помогу!

И вихрем взлетела по ступенькам наверх. Да так, что от быстрого бега, подол платья почти оголил её стройные ножки. Впрочем, может, мне и показалось. Я немного потряс головой, но просветления в мозгу не случилось.

Служанка, между тем, ловко скользнула мне под мышку, помогая выпрямиться. И, не знаю, как, наверное случайно, но я почувствовал под своей ладонью её упругую выпуклость. Что такое?.. Я даже, не поверив себе, сжал ладонь пару раз. Нет, точно, женская грудь! А служанка уже толкала дверь моего номера, аккуратно помогая мне протиснуться внутрь и усаживая меня на подготовленную и разобранную постель.

— Сейчас, сударь! Минуточку! — ворковала она, стаскивая с меня бригандину, верхнюю рубашку, штаны…

Нет, я убедился, что пить шампанское — рискованное занятие! Я честно пытался отмахнуться от вероломных поползновений девушки, но руки слушались плохо, а голос вообще отказал. Только отдельные звуки, похожие на мычание.

— Сейчас, сударь, сейчас! — приговаривала служанка, начиная стаскивать с себя платье, — Я вижу, вам невтерпёж!..

Наверное, кровь погорячела и быстрее побежала по жилам, когда я увидел её оголённые бёдра… и вообще… А вместе с горячей кровью, я почувствовал, как ко мне возвращается самообладание.

— Стоп! — шикнул я на служанку, — Прекратить!!

Бедняжка замерла, так и не успев стащить с себя платье полностью. Пару мгновений я невольно полюбовался открывшейся мне картиной. Хороша, зараза! Будь я в своём времени, в Древнем Египте, я бы такую купил в рабыни… да!

— Оденься! — я почувствовал, как внезапно охрип мой голос и прокашлялся.

Служанка нехотя вернула платье на место. Я заметил, как на её глазах блеснула слезинка.

— Что такое? — не понял я, — Неужели у такой милашки нет любимого человека?

— Нет… — отвернулась служанка, смахивая слезинку, — Не в этом дело…

— А в чём?

— Трактирщик… это мой двоюродный дядя… он мне не платит! Говорит, что если хочу заработать, то должна так услужить постояльцам, чтобы они дополнительно платили! И вот… зарабатываю деньги. И на свадьбу, и на первое обзаведение хозяйством. Ой, Господи! Вы, хоть, сударь, представляете, сколько стоит обычное платье⁈ Бешеных денег оно стоит сударь! Ну… вот…

— А если любимый человек узнает источник твоих доходов⁈

— А он знает, сударь! Он сказал, что не будет попрекать. Мол, ну что ж, что деньги идут через… хм! идут таким образом? Лишь бы побольше! А, когда на ноги встанем, своё дело заведём, тогда забудем об этом, как страшный сон!

— Странно… Подожди! — я пошарил за пазухой нижней рубашки, в поисках кошеля, — Вот тебе… да! Вот тебе серебряная монетка.

— Это же… это же широкий грошен! — расширились глаза у девушки, — О, сударь! За такие деньги я могу такие вещи, что…

— Цыц! — шикнул я, — Я плачу не за эти услуги!

— А за что? Если вы — простите сударь! — извращенец какой-нибудь…

— Нет. Я плачу тебе, чтобы ты разбудила меня на рассвете. Ещё до зари. Мне нужно выехать как можно раньше.

— А-а-а… — поняла по-своему служанка, — Так вам это дело утром привычнее… Можно! Разбужу вас пораньше. Все дела успеете, сударь!

И, слава Богу, убралась восвояси. А то я уже начал изнемогать во внутренней борьбе с соблазнами!

[1]…шампанское… мутное… Любознательному читателю: Катерина несколько пренебрежительно отзывается о шампанских видах вообще. Это не совсем так. Известно, что французские короли использовали во время коронации именно шампанские вина. Но не игристые! Игристые вина в Средневековье не пользовались спросом и уважением. Кроме того, привычный нам вид и вкус игристое шампанское приобрело примерно к 1800 году. К этому времени научились делать тёмные, невзрывающиеся бутылки и производить процесс ремюажа (это, когда горизонтально лежащую бутылку ежедневно поворачивают на небольшй угол и постепенно переводят в положение горлышком вниз, где собирается осадок, который через 12 месяцев выдержки удаляют из бутылки, осветляя вино). В описываемый период игристое шампанское и в самом деле было мутным и… опасным! Могло взорваться прямо в руках.