Новая пташка для владыки (СИ)

18

Они с трудом оторвались друг от друга. С трудом прекратили поцелуи и прикосновения. Близился вечер, и им пора была возвращаться в замок. Ей в сад, ему — домой.

Еще раз тщательно обсудив завтрашний побег, они расстались у входа в тайное место. Эллин возвращалась в общую спальню, не чувствуя земли. Ее губы распухли от поцелуев, а волосы растрепались от прикосновений Ардела.

«Все получится, — мысленно повторяла она себе, — все получится, и мы будем вместе».

Страх и тревога исчезли. Осталась твердая уверенность, что все будет хорошо. Будущее казалось таким светлым и радужным. Она стала женщиной, и чувствовала себя так, будто весь мир сделал ей огромный и бесценный дар. Любовь, взаимную любовь.

В общей спальне ее уже ждали служанки и Рэмин. Нэла, едва взглянув на нее, нахмурилась и прикусила губу — будто все поняла без слов и, конечно же, была не рада этому.

— Через два часа ты будешь играть для владыки, — сурово произнес Рэмин, — что ты будешь играть, знает только он. Служанки подготовят тебя, и во имя богов, сыграй сегодня так, как никогда не играла ранее! И вот еще что…

Он наклонился и взял со стола футляр, украшенный изумрудами.

— Сегодня ты будешь играть на этой скрипке, не на своей. — Сказал он и вышел из комнаты, такой же высокомерный и отчужденный, как всегда.

Эллин открыла футляр и взглянула на скрипку. Это был прекрасный инструмент, о каком она и не смела мечтать. Корпус был украшен драгоценными камнями, а струны — позолоченными.

Тогда-то, проведя пальцами по струнам, она впервые испытала легкую тревогу. Дурное предчувствие. На миг все вокруг ей стало казаться дурным предзнаменованием: и крики птиц в саду, и последний блеск заката, и кроваво-красный рубин на скрипке.

Она повернулась к Нэле и крепко обняла ее.

— Завтра, — зашептала Эллин ей в ухо, — после того, как зажгутся огни, мы сбежим. Ты, я и Ардел. Мы встретимся в тайном месте, и он выведет нас отсюда. Выведет навсегда. Ты же поможешь мне завтра? Боюсь, сама я идти не смогу…

Нэла отодвинулась и посмотрела в широкие глаза Эллин.

— Конечно, — с грустной улыбкой ответила Нэла, — я помогу тебе и завтра, и всегда.

Больше они ничего не смогли сказать друг другу — служанки суетливо взяли Эллин за руку и повели в купальню. Там они молча вымыли ее тело, старательно делая вид, что не замечают кровь между ног. Эллин натерли ароматными маслами, волосы завили и распустили по плечам. Глаза подвели, а на губы капнули малиновый бальзам. На тело надели черно-красное платье, обтягивающее и тонкое, расшитое узорами-знаками владыки.

Взглянув на себя в зеркало, Эллин вдруг испугалась. Она ничем не отличалась от райских птиц сейчас — не хватало только цепочек и браслетов.

Ей предложили поесть, но она отказалась — аппетит пропал начисто.

На замок опустился звездный вечер. Пришла пора идти к владыке. Эллин не попрощалась с Нэлой, и не сказала никому ни слова. Она одарила других девушек улыбкой, взяла футляр и вышла из спальни вслед за прислужницами.

По дороге она незаметно вытащила из лифа флакончик от Шайлы и залпом выпила его. Оставалось молиться, чтобы отвар подействовал. Чтобы владыка не взял ее сегодня. Чтобы все было хорошо.

Сегодня владыка был в другом зале. Эллин привели к широким дверям из черного стекла, расписанного знаками владыки Таэрлина Эверона… Двери эти никем не охранялись, и вокруг не было ни души. У Эллин вновь возникло дурное предчувствие, но на этот раз более осязаемое.

Служанки оставили ее перед закрытыми дверями и убежали. Эллин осталась одна в бесконечном коридоре перед черными дверями. Что ждет ее за ними? Сердце гулко билось, а дыхание сперло. Она вдруг вспомнила своего отца и их старенький дом.

«Надо быть смелой», — сказала она самой себе и решительно толкнула двери.

В зале овальной формы стоял полумрак. Лампы на черных стенах отбрасывали красный свет. Блестящий пол был расписан красно-белыми узорами. Вдоль стен стояли люди — придворные владыки, слуги, пташки. Их было меньше, чем в прошлый раз и выглядели они более раскрепощенными.

Сам же владыка сидел на огромном кресле-троне, на котором с легкостью могли поместиться трое. Одетый в черное и красное, он поигрывал старинной монетой, перебрасывая ее с пальца на палец. По правую руку от него сидела Шайла, прямая и гордая. Увидев Эллин, она сжала губы и покачала головой. Шайла подходила к цветам владыки — черные волосы, красное платье…

Но кое-кого Эллин не ожидала увидеть. Мелисса, босая, в воздушном белом платье, так непохожая на Шайлу, сидела у ног владыки, кроткая, невинная, и грустно улыбалась, глядя на Эллин.

Таэрлин небрежно взглянул на Эллин и махнул рукой.

— Сыграй что-нибудь, — произнес он, сжимая грудь Шайлы, — что-нибудь печальное.

Все люди в зале воззрились на нее. Переведя дыхание, Эллин ловким движением вытащила скрипку и задумалась на миг. Пальцы сами начали играть, еще до того, как она решила. Любимая мелодия отца, которую он написал к ее пятнадцатому дню рождения.

Она была печальной, потому что была полна тоски по ушедшей матери. И прекрасной, потому что полна любви.

Играя, Эллин закрыла глаза и думала об отце и Арделе. На краткий миг она позабыла, где находится. Резкий хлопок заставил ее вздрогнуть и открыть глаза. Таэрлин взмахнул рукой, приказывая ей остановиться.

— Ты хорошо играешь, пташка, — с пренебрежением в голосе сказал он, — да вот только ведешь себя дурно…

Внутри Эллин что-то перевернулось. Дурное предчувствие усилилось в сотни раз, било по венам. Она неподвижно стояла, все еще держа скрипку у плеча. Шайла открыла рот, словно пытаясь ей-то что сказать. Мелисса с детским любопытством смотрела на нее, по-прежнему сидя на полу.

— Кажется, наша пташка не до конца понимает, кто такой владыка, — холодно произнес Таэрлин и кивнул кому-то в зале.

Внезапная тьма упала на зал, густая и вязкая. Настолько, что Эллин не видела ничего дальше своего носа. В воздухе вспыхивали алые полосы и раздалось легкое шипение. Послышался звон.

— Преклони колени перед Таэрлином Эвероном Крэйином Огненным, потомком Великих королей, владыкой Западных земель, именуемый также Двуликий! — Раздался мужской голос прямо за ее спиной.

Что-то в длинном имени владыки напрягло Эллин, но она не могла понять, что именно.

Тьма рассеялась. Владыка все так же восседал на кресле, Шайла, прямая, как жердь, сидела неподвижно рядом. Но что-то изменилось, что-то витало в воздухе.

Эллин подняла голову и посмотрела прямо в огненные глаза владыке. Или что-то заставило её сделать это. И в этот миг, глядя ей в глаза и улыбаясь хищной улыбкой, он медленно поднял руку. Повернул ладонь к себе и провел ею по лицу. Его облик стал меняться. Черные волосы посветлели, темные глаза превратились в синие, линия губ стала иной.

Глядя на него, Эллин хотелось закричать. Но она не могла кричать — она окаменела. Теперь в кресле владыки перед ней сидел не Таэрлин, а Ардел. Её Ардел! И хищно улыбался. Они молча смотрели друг на друга. Стояла звенящая и мертвая тишина. Казалось, это длилось вечность.

Истошный, безумный смех раскатился по залу. Мелисса, что все это время кротко сидела на полу, хохотала и прыгала по залу, размахивая платьем.

— Как мы ее разыграли! — вопила она сквозь смех, — а! Как разыграли бедную пташку! Как легко она поверила в садовника! А-а-а-ха!

Она несколько раз крутанулась на месте, подбежала к владыке и поцеловала его руку, глядя на него с обожанием.

— Мой владыка доволен? — с придыханием спросила она, посасывая его палец, — доволен игрой, что затеяла его Мелисса?

Эллин казалось, что она забыла, как дышать. Она не моргала, до боли сжав пальцами проклятую скрипку и смотрела на то, как Мелисса ласкает владыку. Как Мелисса ласкает Ардела. Её Ардела. Вот только Ардела нет и никогда не было…Она перевела взгляд на Шайлу и вспомнила ее слова.

«Владыка любит игры». И это все было его игрой, ужасной, извращенной игрой.

Ей бы закричать или заплакать. Но какая-то часть ее души еще не верила в происходящее, не хотела верить. А какая-то часть окаменела, стала твердой, неподвижной. Острой.

Мелисса скакала по залу и хохотала. Шайла сидела бледная, с сочувствием глядя на Эллин. Владыка с дьявольской усмешкой наблюдал за происходящим.

— Преклони колени перед своим владыкой! — прошипела Мелисса, подбегая к ней.

Эллин стояла неподвижно, исподлобья глядя на Ардела-Таэрлина.

— Давай же, преклони колени и расскажи ему о своей любви, — захихикала Мелисса за ее спиной, — расскажи-расскажи! Расскажи, как любишь нашего владыку! Преклони колени и расскажи! И, может, он простит, что ты нарушила все правила. Преклони! Преклони! Расскажи! Не то погибнешь, сгинешь! Преклони!

Она дергала Эллин за волосы и непрерывно говорила, как безумная. Она и есть безумная, поняла вдруг Эллин. В душе у нее что-то щелкнуло. Она оттолкнула от себя Мелиссу и подняла голову. Взглянула в синие глаза владыки, в которых сейчас плясали язычки пламени. На его лице застыла хищная маска.

— Ненавижу, — процедила сквозь Эллин и набрала в грудь воздуха, — НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!

Она подняла руку и с размаху бросила скрипку в его сторону. Скрипка не долетела до него, разбившись в трех шагах от трона. Раздалось всеобщее восклицание. Эллин с облегчением выдохнула, круто развернулась и медленно пошла к дверям.

В висках стучало, зато сердце, кажется, вообще перестало биться. В зале стоял гул голосов, но Эллин не разбирала, да и не хотела разбирать, что они говорят. Она упрямо шла к выходу. Хоть к какому выходу, лишь бы подальше отсюда, подальше от этих людей. Подальше от него…

У двери ноги ее подкосились, и она едва не упала. Держась за ручку, она с трудом открыла дверь. В глазах потемнело, а в горле пересохло.

«Отвар подействовал», — с внезапной радостью подумала Эллин и провалилась в беспамятство.