Новая прошивка императора

Глава XIX

Я смотрел на то, как два человека стояли в оборудованной новейшей техникой лаборатории, затем один из них что-то сказал и, махнув рукой, вышел из помещения, а второй…

Прозрачная коробка с заряженным и полностью готовым к действию венцом был у меня в руках.

— Ну как ощущения, Макс?

— Чувствую, что держу саму судьбу…

— Отлично сказано! Сегодня мы начинаем! План такой: сейчас ты установишь венец вон в ту большую штуковину, — Пауль показал в глубину зала, где виднелась громада какой-то лабораторной установки.

— Что это?

— Главный квантово-волновой процессор, он свяжет оба венца квантовой запутанностью и одновременно начнёт зарядку второго экземпляра. Представляешь, сколько мегаватт потечёт через эти кабели? — Пауль снова махнул рукой, указывая на огромные пучки толстенных энерговодов, идущих из дальней стены.

— Даже и думать об этом не хочу — неуютно становится. Хотя знаю, сам же считал, — улыбнулся я.

— Ты сделал отличную работу, теперь последний шаг: после установки венца, введи свои результаты, вот флешка.

Пауль протянул мне обычный usb-носитель.

— Прямо сейчас?

— Конечно, мы готовы начать… А я пока займусь вторым венцом, скоро вернусь… — он было повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился. — И осторожнее, если оденешь эту штуку, то назад не вернёшься.

— Что? — мне пришлось напрячься, чтобы взять себя в руки. — У него даже кнопки нет?

— Нет, когда я его одену, то он вступит во взаимодействие с физическим полем сознания и инициирует перенос, при этом полностью разрядившись с разрушением собственной внутренней структуры.

— Гхм… Ладно, я понял… Буду крайне осторожным, мне и здесь неплохо. Пиво отличное, да и вообще…

— За дело, Макс! Пива ещё попьём!

Пауль повернулся и направился к выходу из лаборатории, а я поставил коробку с венцом на стол и осторожно распахнул прозрачную крышку и задумался… Только что услышанное от Пауля могло кардинально изменить весь план!

Итак, что выбрать? Одеть венец и перенестись в прошлое, где устроить немецким и прочим гадам мясорубку? Или всё-таки взорвать здесь всё к такой-то матери?

При последней мысли, разложенные по потайным карманам лабораторного халата плоские брикеты с С-4 словно пыхнули жаром… Внезапно стало жалко трудов — сколько нервов пришлось потратить, пока покупал эту взрывчатку у местных арабов!

— Да пофиг, — шумно выдохнув, схватил венец, а затем надел его, ожидая неизвестности…

Голову резко обожгло, перед глазами поплыло, и всё… Я снова оказался на прежнем месте…

— Твою дивизию… — венец то ли не сработал, то ли сработал как-то неправильно, а на меня начала накатывать паника…

С силой отбросив засбоивший венец в сторону, быстро, в нервическом возбуждении, я стянул с себя халат и начал рвать ткань, вытаскивая С-4 и детонаторы — всё удалось сделать достаточно быстро — я запрятал брикеты со взрывчаткой по укромным местам волнового процессора и инициировал таймер — пора было валить…

Хотя шансов сбежать отсюда было немного!

Когда я открыл дверь, то на встречу попался Пауль в сопровождении ещё двух сотрудников лаборатории, в руках он держал второй венец.

— Макс? Ты закончил?

— Да, Пауль, всё в порядке, — ответил я и резко ткнул его мощным электрошокером…

Самым мощным, который только смог купить…

После того как все трое рухнули на пол ведущего в лабораторию шлюза, я подхватил второй венец и с силой ударил устройство о стену, ломая на две части… Лаборатория располагалась на первом этаже в обширном пристрое к главному зданию института, взрыв случился, когда я миновал основную проходную и шёл через длинный стеклянный коридор в сторону общего фойе… Но сначала сзади резануло:

— Задержите его! Стоять! — хриплый крик Пауля утонул во взрыве, а я побежал к выходу.

Паника помогла мне преодолеть растерявшихся охранников, которые стояли на внутреннем посту, разграничивающим переход в лабораторию и общую гостевую зону. Первый немец только-только сообразил, кого требуется хватать, и цапнул кобуру, когда я ткнул его шокером в лицо! А затем своё получил и второй, так и не успевший развернуться от монитора с тупым сериалом.

— Так вам, швайнехунде! Немец-перец колбаса!

Через несколько секунд я уже выскочил на стоянку, сжимая содранный с Пауля брелок с ключами от его синей Хонды Fireblade CBR1000…

— А всё-таки уел я тебя Паша, как есть уел… — прошептал я, открыв глаза.

— Государь? — встревоженно спросил, разбудивший меня камердинер Трупп.

— Пустое, Алексей Егорович, просто сон… Одеваться, нас ждут великие дела!

Ближе к полудню мой кортеж выехал в Кремль — по плану сначала должен был состояться торжественный молебен, которому я уделял важное место в готовящихся событиях, а затем уже должно был произойти само заседание. Со мной в ландо были «царь Кирюха» и приглашённый вчера Гиляровский.

— Едем господа! — махнул я рукой, заняв место. — Хороший сегодня день, не правда ли?

— Отличный, Никки, — ответил подвизавшийся адъютантом «Кирюха», с некоторым неудовольствием и непониманием косясь на безродного журналиста.

А день и вправду был отличным, всё шло почти по плану, да и сон был явно в руку — ведь я до конца разгадал тайну своего появления в прошлом. Моё настроение даже не испортил тот факт, что в Москву, аккурат к заседанию вернулся великий князь Владимир Александрович, отец моего «Кирюхи» — старый интриган явно что-то почуял и решил не отпускать процесс на самотёк.

Но мне было уже плевать: «ежели пикнет — раздавлю!». С этой мыслью я погладил спрятанный в кармане револьвер системы Бульдог…

— Владимир Алексеевич, — обратился я к Гиляровскому, пытаясь болтовнёй отвлечься от нервного напряжения, — А вы слышали что-нибудь о прошедших в апреле сего года в Греции Олимпийских играх? Я, признаться, не обратил на это событие особого внимания, поскольку был занят подготовкой к коронации. А вот сейчас стало интересно.

— Как же, слышал, — кивнул журналист. — Среди организаторов этого мероприятия есть и наш природный русак. Генерал-майор Бутовский[1].

— Неужели, — я с удивлением подпрыгнул на очередной кочке… — Не знал, надо будет пригласить его на чай, если он, конечно, в Москве. Кирилл, будь добр, займись завтра.

— Конечно, государь, — в присутствии посторонних Кирюха вёл себя несколько официально.

Наш небольшой, но плотно охраняемый кортеж быстро доехал до моста через реку, и вскоре мы уже въезжали в Кремль… По направлению к Сенатскому дворцу тянулась вереница различных карет и прочих конно-транспортных средств с государственными советниками, но мы повернули к Успенскому собору, где меня встретили члены Священного Синода.

— Благословите меня, святой отец, — обратился я к первенствующему члену Синода митрополиту Палладию…

А после, одёрнув на себе мундир, сказал окружившим меня священникам:

— Святые отцы, спешу объявить вам здесь, в Успенском соборе, перед службой! Ибо решение принято и в том окончательно уверился, потому и попросил собраться. Я возвращаю церкви патриаршее достоинство…

Лица окружающих, наверное, стали удивлёнными или, возможно, даже обрадованными, но за густыми бородами священнослужителей мне внезапно стало сложно рассмотреть подробности, а вот Победоносцев точно замер с раскрытым ртом.

— Константин Петрович, вам следует в течение этого года подготовить проведение Поместного собора и все необходимые акты по прекращению нынешнего существования Священного Синода. И не возражайте, это приказ вашего императора!

Позже, во время литургии в храме появился несколько взволнованный Владимир Александрович, осторожно добравшись до меня, он остановился рядом… И улучшив момент, зашептал:

— Никки, это правда?

— Уже узнал, дядя? Да, патриаршество будет восстановлено.

— Ты же неспроста поступил так прямо перед заседанием Госсовета? Надеюсь, ты не задумал объявить о чём-то непоправимом?

— Не стоит так беспокоиться, дядя…

Примерно через два часа служба закончилась, наступила пора решить оставшиеся вопросы на Государственном совете, который я собирал в большом Купольном зале Сенатского дворца — по иронии судьбы меня ждало сосредоточие того, от чего я всю свою прошлую жизнь пытался убежать.

Выйдя на свежий воздух Соборной площади, я с удовольствием огляделся по сторонам и кивнув, находящемуся среди сопровождающих, моему конфиденту Ельницкому, направился в ландо.

— Дядя, доедем вместе… — раз уж отец «Кирюхи» оказался рядом, то я решил и его держать поближе, поэтому и пригласил добраться до Сенатского дворца в одном экипаже.

После перемены сопровождающих места журналисту Гиляровскому рядом с нами не нашлось, и он, следуя моему кивку, пересел во второй ландо вместе с охраной и дежурным секретарём.

— Никки, а зачем ты взял с собой этого господина? — спросил «Кирюха», когда мы тронулись.

— Владимир Алексеевич — весьма интересный собеседник, — пожал плечами я.

Буквально через пару минут, небольшая кавалькада обогнула церковь Иоанна Лествичника и направилась по прямой между палат Митрополита и церковью Двенадцати Апостолов, затем мимо длинного корпуса Чудова монастыря к Сенатскому дворцу. Перед выездом ко дворцу имелся перекрёсток, образованный сходящимися к Сенатской площади Троицкой и Чудовой улицами.

И с последней, прямо нам навстречу, показалась плотная колонна очередных богомольцев, очевидно направляющихся на Соборную площадь. Издалека было видно, что люди в массе своей были там небогатые, а многие так и вовсе чистые оборванцы…

— А ну стой, куда прёшь… — закричали передовые конвойные.

— Похоже на тех, кто ходил около университета вчера, — рассеянно сказал я «Кирюхе».

— После покушения и смерти дяди Сергея, таких здесь много, Никки, — равнодушно пожал плечами мой адъютант и «родственник».

Но я уже его не слушал, а пытался неуклюже вытащить из кармана припрятанный «на всякий пожарный» бульдог! Передовые богомольцы держали в руках различные знамёна и прочие хоругви, что не позволяло сразу увидеть подробности, но в какой-то момент ткань одного из полотнищ сдвинулась в сторону и я увидел глаза… Глаза попаданца из будущего!

Моя рука полезла в карман, а в горле застрял крик — от волнения перехватило дыхание. И одновременно в колонне оборванцев в стороны полетели православные хоругви, а вместо них появились ружейные стволы.

Первыми начали стрелять нападающие — слитно и раскатисто громыхнуло из несколько десятков ружей, зажатую между стеной Чудова монастыря и какой-то постройкой слева, улицу заволокло дымом…

Передовые конвойцы начали падать на брусчатку, ржали раненые лошади, а я наконец-то ухватил рукоятку револьвера и потянул его из кармана, одновременно предупреждая спутников:

— Все на землю!

Стрельба усилилась, охрана начала отвечать, кто-то закричал:

— Спасайте, государя! — и меня сшибли с ног.

Падая, я внезапно понял, куда делись невеликие запасы американских дробовиков в оружейных магазинах города — судя по клубам дыма, нападающие стреляли по моей охране из такого же оружия!

«Да сколько их там?..»

Колонна фейковых богомольцев рассыпалась по улице, заняв всё пространство перед моим кортежем. Убийцы падали от метких выстрелов конвойных казаков и кавказцев, но продолжали напирать чуть ли не стеной!

Лёжа на твёрдых и совершенно неудобных булыжниках, Я сделал пару выстрелов «куда-то туда», но на фоне винтовочно-ружейной пальбы получилось как-то несерьёзно. Прикрывавший меня полицейский упал, роняя помповое ружьё…

— Государь, нужно уходить… Сзади переулок ведёт к казармам! — кто-то рванул меня за рукав.

Поднимаясь, я схватил дробовик и выстрелил в одного из приближающихся убийц с горящими глазами пришельца из будущего…

«Да где они их столько набрали? И как смогли переместить?.. Это каждый из этих оборванцев пережил какую-то трагедию?»

Тянущий меня за рукав полицейский вскрикнул от боли, и его хватка ослабла. Оглянувшись, увидел залитого кровью младшего Менделеева, а в нескольких шагах от него бегущего ко мне Ельницкого со Смит-Вессоном в руке и парочку спешенных казаков, ведущих обстрел противника из винтовок. Где-то дальше, действительно маячил проход между образующих улицу каменных строений.

«Бежать туда?..» — взвесив риск получить пулю или заряд дроби в спину, я решил пока не спешить и вернулся к ландо, условно спрятавшись за колёсами, также рассчитывая, что бьющиеся в панике лошади дадут некоторое прикрытие.

И начал стрелять из винчестера по продолжающим атаку киллерам из будущего.

— Ваше величество, пожалуйте за нами, — рядом оказалось несколько казаков — кто на коне, а кто спешенный.

Меня подхватили за руки и, прикрывая телами, потащили назад. Кто-то падал, кто-то просто спотыкался и коротко, сквозь зубы шипел и ругался от боли, но остановок не было — тащили сноровисто и быстро. Только и мелькнули стены каменного строения и вот я уже в безопасности — за углом.

Внезапно рядом оказался растрёпанный Мейендорф:

— Ваше величество, слава богу обошлось! Враги продолжают наступать, нужно укрыться в казармах… — он махнул куда-то вглубь переулка.

Я оглянулся и увидел, что проход между двумя домами оканчивается каким-то двором, и оттуда к нам во главе целого отряда пехоты бежит размахивающий шашкой Ширинкин:

— Вперёд ребята! Ура!

— Думаю, что можно не спешить, Александр Егорович, — выдохнул я, прижимаясь к стене, чтобы пропустить мимо сверкающую штыками волну контратакующих солдат.

— Бей их, Ура!..

Когда подмога выскочила из переулка, то грохот от выстрелов резку усилился настолько, что я перестал понимать, откуда идёт звук.

— Ваше величество, нужно уходить, — настойчиво повторил Мейендорф, — Судя по всему, нападающие зашли со стороны соборной площади. Укроемся в казармах!

Меня аккуратно, но твёрдо подхватили, что называется «под микитки», и, окружив плотной группой, провели по переулку сначала во двор, а затем в здание каменной казармы, которая, как оказалась и выходила одной из стен на улицу вдоль Чудова монастыря.

Толстые стены приглушили шум боя, а через некоторое время всё и вовсе стихло — да как могло быть иначе? У киллеров был только один шанс и расчёт на внезапность, но не сработало.

— Пошлите вестового, барон, — крикнул я командиру конвоя.

Он кивнул и приказал одному из казаков, то выскочил наружу и почти сразу же загнул обратно:

— Ваше величество, мятежников побили, сюда генерал Ширинкин поспешают!

Мейендорф выглянул следом за казаком и, повернувшись в дверях, кивнул мне:

— Ваше величество, можно выходить.

На улице была суета, во дворе кремлёвской казармы сразу сделалось многолюдно, меня окружало довольно много вооружённых людей — конвойцев, солдат, разнообразных офицеров… И все они мгновенно вытянулись «во фрунт» завидев своего царя, вооружённого дробовиком.

— Ваше величество! — подбежал, переходя на почти строевой шаг Ширинкин. — Мятежники перебиты и рассеяны.

— Так перебиты или рассеяны?

— Точно сказать, пока не могу. Конвой и прибывшие подкрепления оцепили подходы, проверяем каждый закоулок.

— Ворота в Кремль закройте, никого не впускать и не выпускать. Мы всё-таки в крепости, господа.

— Я уже приказал, ваше величество, — ответил Ширинкин.

— Как вам удалось так быстро справиться? Ведь была ещё атака от Соборной площади?

— В Кремле много вооружённых офицеров и солдат. У нападавших был только один шанс на успех — но слава господу, нам повезло, — Ширинкин широко перекрестился, и я последовал его примеру.

— Я хочу осмотреть место нападения. Сколько наших погибло? Где великий князь и остальные мои спутники?

— Я не успел проверить, но раненным там уже помогают.

— Тогда идёмте…

В окружении кучи вооружённых людей я вернулся к ландо. Владимиру Александровичу и Кириллу на этот раз не повезло — оба лежали недалеко от экипажа, буквально растерзанные крупной дробью.

«Ирония судьбы, иначе и не скажешь…» — я остановился рядом с убитыми, испытывая смешанные чувства. — «Ладно, наградим посмертно как павших за своего государя…»

— А где Менделеев? — вспомнил лежащего в крови дежурного секретаря и оглянулся, не находя тела.

— Владимир Дмитриевич легко ранен, ему делают перевязку, ваше величество, — рядом возник мой секретный штаб-ротмистр Ельницкий.

— А вы как?

— Цел, ваше величество.

— Это хорошо, внимательно осмотрите тела, ищите всё необычное — вы меня поняли?

— Так точно, ваше величество, — вытянулся дворцовый полицейский.

— Евгений Никифорович, вышлите в помощь штаб-ротмистру ещё людей, необходимо тщательно всё изучить, пока в этой суматохе не пропали возможные важные свидетельства.

— Ельницкий поручик, ваше величество, — поправил меня начальник дворцовой полиции.

— Уже нет, где Гессе?

— Пётр Павлович серьёзно ранен.

— Проклятье… Ладно, а где господин Гиляровский?

— Не могу знать, ваше величество. Сейчас прикажу сыскать.

Но искать не пришлось, ещё раз оглядевшись, я увидел крепкую фигуру журналиста. Гиляровский находился за пределами кольца моей охраны, около второго экипажа, был изрядно растрёпан и также держал в руках дробовик.

— Владимир Алексеевич, вы живы? Какое счастье… — крикнул я ему.

— Пришлось вспомнить молодость, ваше величество, — громко ответил Гиляровский и направился ко мне.

— Пропустите, — распорядился я конвойным.

— Вы служили?

— Воевал с турками на Кавказе вольноопределяющимся, ваше величество.

— Тогда вам пока придётся побыть рядом со мной в качестве охранника, — усмехнулся я. — Будет о чём написать статью… Да похоже, что не одну.

— Благодарю за доверие, ваше величество.

Тем временем на перекрёстке возникла какая-то суета, мои сопровождающие слегка напряглись, но затем ситуация прояснилась — два бородатых конвойца тащили к нам слабо шевелящееся тело в потрёпанной крестьянской одежде.

— Пленного взяли, ваше величество, единственного…

— Как так вышло?

— Когда всё началось, свояк мой, упокой господи его душу, — казак перехватил человека левой рукой и перекрестился на ходу. — Свояк мой, значит, Иван, передовым ехал, он хотел дурней отогнать с дороги, а когда они не послушались и вроде как попёрли в его сторону, то он шашкой ентого плашмя и приложил. Оружия-то ещё никто не достал.

— Погиб Иван?

— Убили…

Я молча перекрестился, поминая безвестного мне казака.

— Ладно… Показывайте добычу, станичники.

Пленного бросили на брусчатку, перевернув на спину — поперёк лица шёл вздувшийся широкий красный шрам. Глаза одетого в крестьянский армяк[1] человека приоткрылись и оттуда сверкнул тот самый, видимый только мне отсвет.

«Пришелец, сволочь…»

— Ма-а-акс шайзе… — тихо простонал киллер из будущего.

Дальнейшие попытки что-либо сказать, были грубо мною прерваны — я, недолго думая, ударил Пауля прикладом дробовика в живот, сбивая дыхание.

— Евгений Никифорович, этого срочно в казарму, ищите ещё выживших — обеспечьте строгую тайну. Если кого найдёте, изолировать и не допрашивать без моего личного разрешения! Старшим команды по охране назначьте… Да хотя бы Ельницкого.

Казаки подхватили кхекающего Пауля и потащили к ведущему в казармы переулку.

— Извините, господа. Вынужден пока вас оставить, дела, знаете ли… — скороговоркой выпалил я и побежал вслед за пленным, взяв с собой всего лишь двух конвойных и крича на ходу Мейендорф:

— Барон, не нужно за мной целую армию отправлять. Здесь и так военных в достатке! Приказываю всем ждать меня на месте!

[1] Из книги «Народы России» 1877 года: «Зимняя одежда крестьянина состоит из армяка, сшитого из толстого сукна, обыкновенно серого цвета, овчинной длинной нагольной шубы, теплой шапки и кожаных рукавиц. Редко, да и то разве в сильный мороз, обвязывает он свою шею платком. Летняя одежда состоит из пониткового армяка (ткань из шерсти и льняной или посконной пряжи пополам), полукафтана и шляпы, которая в разных губерниях бывает разной формы. Обыкновенно же летом ходят в рубахах и портах».

Но что точно было на нападавшем неизвестно, так как наш герой пока не разобрался в крестьянских одеяниях.