Новая прошивка императора

Глава XII

Проснулся оттого, что в дверь моей весьма обшарпанной квартирки постучали. Сев на постели, я некоторое время тёр глаза, пытаясь сообразить, кому я мог понадобиться — ведь за долгие годы эмиграции я давно уже разругался со всеми знакомыми белоленточными идиотами. Разругался, многократно проклиная собственную глупость — ну чего мне на родине не хватало? Бросил пусть и не очень денежную, но многообещающую работу, получил уголовку, сбежал… Чтобы что? Годами мыкаться как последний кретин? Общаясь с такими же лузерами-придурками?

Осознав это, я давно прервал в связи, жил один… Молча и ожидая непонятно чего…

— Кого там принесло? — пробурчал я себе под нос и пошёл открывать.

Паша явно не стал бы приходить в гости — он меня завтра в офисе ждёт!

Щёлкнул замок, дверь распахнулась, и на меня бросился бородатый Никки, он с силой вцепился руками за горло и начал душить. Попытавшись отскочить, я сделал шаг назад, запнулся и упал!

Удар спиной о кафель был весьма болезненным, и, хотя руки императора ослабли, моё дыхание всё равно перехватило… Я вздрогнул и открыл глаза — вокруг была темнота… Только успокаивающе мигали лампочки на забытом с вечера ноутбуке.

«Приснится же такое…»

А затем я снова открыл глаза…

— Государь, доброе утро! — меня разбудил камердинер Трупп.

— Доброе, — хмуро буркнул я, и сел на кровати, отгоняя ночные мороки.

— Вы снова начали курить, государь?

— Что? — повернувшись, глянул на подоконник, где лежала одинокая измятая папироса.

— Хотелось, Алексей Егорович. Но вроде бы сдержался? Там же нет пепельницы или окурков?

— Нет, государь.

— Ну и хорошо…

Комок желчи снова подкатил к горлу и меня повторно мучительно стошнило прямо в раковину.

«Грёбаная либеральная сволочь… Да как же так-то?..»

Отплевавшись, я плеснул в лицо водой из открытого на полную крана и посмотрел в зеркало — вид был тот ещё усталое бородатое лицо, лысый череп со следами йода на почти зажившей ране.

«Красавец, с-скотина…»

С последней мыслью меня снова стошнило от отвращения к собственной персоне. Ночной кошмар открыл мне неприглядную правду о прошлом.

«Впрочем…» — наконец мне удалось стряхнуть остатки морока и успокоиться, — «Ну наделал я глупостей по молодости и испортил себе всю остальную жизнь — и чего? Сам дурак и сам пострадал, однако же, со временем поумнел, изменил взгляды… Прошлого не вернуть, но теперь у меня другая жизнь… Совершенно незаслуженно, но мне повезло и сейчас будем исправлять ошибки!..»

Придя в себя, я осторожно и аккуратно убрал следы… Следы переживаний… Почему-то мне казалось, что это важно, что не нужно, чтобы окружающие знали о непонятной слабости царя.

— Государь, всё в порядке? — в дверь постучал камердинер.

— Всё отлично, Алексей Егорович, — крикнул я.

Затем пришёл черёд врачебного осмотра, Гирш отметил, что рана своём зажила, и уже не требует перевязки, однако я настоял, чтобы меня снова забинтовали — во-первых, не хотелось сверкать выбритой головой с явно видневшимся следом недавней травмы. Во-вторых, имелось соображение, что пока полезно и далее сказываться больным.

«На панихиду сегодня схожу, а от завтрашних похорон отпетляю!.. Это не моя трагедия!»

За первым завтраком настроение стремительно исправлялось, и вскоре я уже не понимал, отчего случилась такая реакция на приснившееся — в конце концов, далеко не факт, что действительно раскрылось моё прошлое. Не похоже было на прошлые сны — обычный кошмар!

В этот день на Москве был траур, когда мы ехали на высочайшую панихиду, то по пути было видно, что многие магазины и прочие лавки закрыты, местами развевались траурные флаги. В Кремле была тьма народу — как мне объяснили, панихиды шли с самого утра.

Дальнейшее происходило без каких-либо заметных особенностей, митрополит Сергий прочитал всё положенное, родственники скорбели, а я просто размышлял о разном…

А позже, сказавшись больным, поехал обратно в Александрининский дворец, по дороге беседуя с Аликс.

— Всё пошло совсем не так, как предполагалось, милая. Однако, думаю, что всё же необходимо выехать в Ильинское, да и несчастной Элле требуется помощь и участие…

На случившиеся следующим днём похороны мы не пошли[1].

Так совпало, что 29 мая мне стало лучше… Мучавшие две ночи подряд кошмары, в которых меня преследовал самодержец-убийца, закончились, а видения из прошлого не вернулись — и я отлично выспался!

Поплескав на лицо воды и хорошенько рассмотрев себя в зеркале, сделал вывод, что повязка на голову более не нужна, и немного помучавшись с желанием и далее бриться наголо, решил отрастить волосы до прежней длины:

«Пока не время ставить эксперименты с внешностью, а то ещё примут за самозванца!.. А мне это лишнее!»

Рано утром я успел изучить очередную телеграмму от Трепова, в которой он сообщал, что стороны конфликта пришли к соглашению: рабочий день ткачей был установлен в 10,5 часов, и в него включено время подготовки и уборки рабочего места. Поэтому к завтраку выбрался, мурлыча про себя песню: «мы рождены, чтоб сказку сделать былью… преодолеть пространство и простор…»

Имелись и иные причины к хорошему настроению — сегодня дражайшая Александра Фёдоровна отправлялась вместе со своей горевавшей сестрой в имение Ильинское. Ну а я оставался заниматься в Москве государственными делами, выигрывая, таким образом, ещё немного времени для вживания в местные реалии вдали от «супруги этого тела».

У меня исчезал мощнейший стрессовый фактор!

А после первого завтрака меня ждал ещё один приятный сюрприз — в Александрининский дворец явился вызванный срочной депешей Владимир Дмитриевич Менделеев, и следующие полтора часа мы провели за изучением фотографических карточек из похода крейсера «Память Азова», что дополнительно благотворно повлияло на настроение отбывающей за город Аликс.

«Лепота…» — я стоял на перроне и провожал поезд, на котором, Александра Фёдоровна и Татьяна, маленькую дочь Никки, которую мне пришлось немного потетешкать перед отъездом, поехали на станцию Одинцово и далее в усадьбу Ильинское. Также с ними уезжали супруга погибшего Сергея Александровича Элла и «дядя Павел» с прочей свитой.

А немного раньше Мама́в сопровождении Алексея и Владимира Александровичей отбыла в сторону Петербурга. Киллеры невольно сыграли мне на руку, погрузив «августейшую семью» в траур и дав мне немного времени для свободного манёвра. Ещё вчера я, решив ковать железо «на горячую», объявил, что планирую собрать в Кремле Государственный совет, по крайней мере, тех его членов, что находятся в Москве.

Пора было принимать некоторые давно назревшие решения! И конечно я опасался… А здесь такой подарок — сразу трое самых влиятельных великих князей выключены из игры. Сергей убит, а Владимир с Алексеем потрясены случившемся и не ожидают от своего контуженого племянника каких-либо резких движений, восприняв предстоящее совещание некоей рутиной!

Хотя, вероятно, что в Питер они поехали, дабы присмотреть за властной Мама́, которую я при всех попросил приглядывать там за государственными делами… Тем более что она уже «повлиять» на меня и поставила на Москве своего протеже князя Святополк-Мирского.

«Ну а я её просьбе не сопротивлялся, поскольку воспринимал все эти политические игры, как явление сугубо временное и тактическое… Мне просто нужно было сохранять покамест отношения с семьёй Никки…»

В общем, я изрядно мандражировал, опасаясь последствий планируемых шагов, но с другой стороны — момент был крайне удачен! Да и, в конце концов, возможно, что я зря себя накручивал? Ведь опасения гипотетических «козней» во многом были связаны с незнанием и непониманием действительных мотивов «родственников».

Улыбнувшись, я довольно оглядел сопровождающих меня лиц — доктор Гирш, секретарь Танеев, Оболенский и оставшийся пока в Москве «брат» Михаил, неожиданно прибившийся ко мне героический спаситель государя «царь Кирюха» и двое его братьев Борис и Андрей, «дядья» Михайловичи — Сандро, Бимбо и Сергей, а также Победоносцев и прочие… И охрана. Много охраны…

«Приходится действовать наугад, но ничего не попишешь… Нету гербовой! А теперь, за дело — принц Фушими ждёт аудиенции!..»

Мероприятие с японцем прошло успешно. Я благосклонно выслушал поздравления «дорогого друга», заверил его в своём благорасположении к императору Мейдзи, к Японии в целом и лично к посланнику, и принял от Фушими коронационные подарки от микадо: статую орла из слоновой кости и ширму, расписанную в японском стиле.

Сувениры, надо сказать, выглядели достаточно стильно — всё-таки могут джапы в красоту! Позже ширму я оставил в своей комнате, а орла отправил в имении к Аликс — пусть полюбуется на туземное искусство!

А вечером на доклад, или, точнее, на совещание ко мне прибыли Витте, Лобанов-Ростовский, Столыпин, и вернувшийся из Петербурга Трепов. Также присутствовал и статс-секретарь Танеев.

— Добрый вечер, господа! — я назначил встречу в полюбившемся мне овальном зале Александрининского дворца, который потихоньку стал превращаться в большой рабочий кабинет императора всероссийского. — Прошедшие дни стали довольно-таки тяжёлым испытанием для меня.

— В нашем лице вы всегда сможете найти поддержку, ваше величество! — несколько высокопарно сказал Витте, пока я машинально проводил рукой по бритой голове, ощущая небольшой отросший ёжик…

— Я уверен в этом, Сергей Юльевич. У меня для вас несколько поручений, господа. Присаживайтесь к столу, сейчас подадут самовар.

Пока устраивались и ждали чай, я попросил Трепова рассказать о поездке.

— Как я уже докладывал в телеграммах, ваше величество, дело удалось уладить быстро. Вы оказались правы, говоря о том, что необходимо переводить вопрос в плоскость экономических отношений между рабочими и фабрикантами. К сожалению, многие владельцы предприятий патологически жадные персоны, выдаивают рабочих досуха, чем создают опасные бурления и питательную среду для революционеров и террористов.

— Я согласен с этим, ваше величество, — кивнул Витте, — В данном случае мы правильно поступили, поддержав ткачей. Дело могло кончиться большими погромами, даже и теперь недовольство сохранилось в некоторых местах.

— А ещё это по-христиански, — сказал я перекрестившись. — Нельзя людей низводить до скотов! И это касается всех подданных. На заседании Госсовета я объявлю об отмене выкупных платежей! Наши предки слишком затянули с этим пережитком средневековья!

В овальном зале повисла тишина, прерываемая звоном посуды, которую выставлял на стол лакей. Услышал меня и он, и также замер у самовара.

— Голубчик, как там тебя?

— Андрей Литовинов, ваше императорское величество, — вытянулся в струнку лакей.

— Так вот, Андрей, о том, что ты сейчас услышал молчок! Ты понял? Молчи, пока я не объявлю.

— Так точно, ваше императорское величество! Буду нем как рыба!

— Вот и славно.

— Это решение хоть и назрело, но вызовет много недовольств, ваше величество, — нарушил молчание Витте, дождавшись, пока лакей покинет кабинет, — Потребуется принятие жёстких мер для их пресечения.

«Да уж оплошность я совершил, быстро к слугам привык… Не замечаю… Ну да ладно…» — моё внимание снова вернулось к председателю кабинета министров империи.

— Сергей Юльевич, значит в главном вы со мной согласны? Отмена выкупных платежей, которые давно уже стали чугунной гирей на развитии нашей экономики, будет нам весьма полезна.

— Конечно согласен, — кивнул Витте.

— А вы что думаете, господа?

— Ваше величество, — первым начал отвечать Столыпин, как младший по званию, — Отмена выкупных платежей оживит деревню, у крестьян появятся средства к развитию хозяйств.

— И рынок сбыта для промышленных товаров… — добавил Витте.

— Думаю, что это будет правильным решением, хоть и вызовет недовольство среди определённой группы помещиков, — кивнул Трепов,.

— Отменно, — довольно улыбнулся я. — Наверняка вы все читали сочинения господина Маркса? Можно и должно не соглашаться с его идеологическими утопическими воззрениями, но нельзя не отметить, что про капитализм он написал достаточно точно. Мы должны развивать капиталистические отношения, отказываться от пережитков средневековья, улучшать промышленность и финансы. И, конечно, заботиться о подданных. Вы согласны?

— Конечно, ваше величество.

— Отменно, — повторил я. — Тогда идём далее, я намерен, не откладывая, осуществить ряд преобразований и принять решения о развитии некоторых проектов.

Я прервался, чтобы сделать глоток чая, жестами приглашая собеседников к тому же, и принимая окончательное решение:

«Ладно, обсудим здесь не всё. Остальное бахну прямо на совете…»

— Итак, первое. Я хочу реформировать МВД, оставив в его ведении пожарную службу, телеграф и почту, полицию, охранное отделение, регистрационные гражданские функции, передать туда корпус пограничной стражи и возродить корпус внутренней стражи. Кроме того, как я уже говорил Дмитрию Фёдоровичу, что в МВД должна быть создана структура по политической, культурной и благотворительной деятельности с заводскими и фабричными рабочими и иными городскими обывателями. Вопросы издательств и цензуры должны быть переданы в реорганизованное Министерство просвещения и печати, за которым также будут закреплены вопросы государственной политической пропаганды.

Ещё глоток чая.

— Второе, будет создано новое министерство общественных хозяйств, в ведение которого от Министерства финансов переходят промышленные и железнодорожные учреждения, из МВД передаются вопросы купеческих и ремесленных обществ и иных артелей, а из министерства земледелия передаются вопросы сельского хозяйства и Главное управление конезаводства. Министерство земледелия при этом преобразуется в Министерство управления государственных имуществ. Новое ведомство возглавит Пётр Аркадьевич Столыпин. В будущем при определённом развитии дел возможно выделение промышленных вопросов в отдельную структуру. Вы согласны Пётр Аркадьевич? Работы предстоит очень много.

— Согласен, ваше величество.

— Вот и славно. А вы что скажете, Сергей Юльевич?

— Решение неожиданное, но я готов его выполнить.

— Тем более что вы ничего не теряете, — улыбнулся я.

— Кроме того, Минобщехозу вменяется подготовить и провести реформы в сельском хозяйстве, решить вопросы переселения малоземельных крестьян и широкого развития артельных ремесленных промыслов. Это будет наша внутренняя колонизация и индустриализация на местах, господа!

Услышав последнее, министры только и смогли, что удивлённо переглянуться, но промолчали и продолжали внимательно слушать.

— Александр Сергеевич, вы записали мои указания?

— Конечно, государь, — кивнул Танеев.

— Тогда сегодня же оформите рескрипт, я его подпишу и передам для выполнения Сергею Юльевичу.

Прерываюсь и делаю ещё несколько глотков чая, заедаю баранкой. Министры начинают что-то коротко обсуждать, но я не вслушиваюсь… Все душевные силы ушли на монолог. Ещё одна баранка и чай… Погнали дальше!

— Господа, намеренно не хочу сейчас обсуждать подробности, желаю, чтобы вы сами о них подумали и доложили по своим заведываниям через два-три дня. Следующее совещание мы также посвятим вопросам народного просвещения!

«Как раз когда бомба в Госсовете взорвётся, атомная… Хе-хе…»

— Хорошо, ваше величество, — кивнул весьма задумчивый Витте.

«Ничего, ты у меня ещё больше удивишься на обломках, после взрыва… Хе-хе…» — насколько я уяснил для себя из почерпнутых на формах будущего знаний, Витте жаждал власти, и это меня на текущем этапе устраивало.

«Пусть поработает, Хе-хе…»

— Теперь ко второму и третьему вопросу, нашей повестки, господа. Я решил, что строительство военного порта и крепости в Либаве ошибочно и будет прекращено…

Пауза… Витте удовлетворённо кивает.

— Учитывая уже вложенное, там будет организована передовая база торпедных катеров и пограничных сторожевых кораблей. А высвободившиеся средства будут употреблены на развитие северных портов. Хочу также отметить, что практика создания чисто военных морских баз в наших условиях вредна! Порты должны приносить доход и способствовать развитию торговли, военные же корабли найдут своё место рядом. Сергей Юльевич, вам необходимо создать комиссию по реализации проекта.

— Ваше величество, а почему мы обсуждаем этот вопрос без военных и моряков? — спросил Витте.

— С ними мы уже обсуждали и продолжим. А завтра я отправлю рескрипт Ванновскому и Чихачёву. Наш океанский флот будет базироваться на Севере!

Пауза и снова чай, но на этот раз с пряником.

— И последний вопрос на сегодня, господа. Я всесторонне обдумал нашу дальневосточную проблему и принял решение. Железная дорога во Владивосток должна пройти по северному берегу Амура с железнодорожным мостом в районе Хабаровска, также имеет смысл провести изыскания по строительству тоннеля под рекой. Китайская торговля нам, конечно, чрезвычайно выгода, как и продовольствие из Манчжурии, но всё-таки пока мы туда не полезем несмотря на подписанный недавно трактат. Кроме того, кроме завершения дороги во Владивосток, необходимо развивать там прибрежную сеть перевозок, устроить сообщение с Находкой и иными гаванями. Следует также озаботиться освоением местных угольных месторождений. Должен быть разработан и реализован проект по прокладке железной дороге к Татарскому проливу и организации там паромной переправы на Сахалин, а впоследствии мы рассмотрим проект строительства моста или даже дамбы. На Сахалине есть незамерзающие порты, господа, и он может стать нашими воротами в Тихий океан! И обращаю ваше внимание, что кроме плана завершения Великого Сибирского Пути, остальные проекты пока строго секретны.

И вот здесь Витте прорвало возражениями! Пришлось выдержать целую бурю эмоций, но я справился, не поддавшись давлению — так, как окончательно решил, что глупо вбухивать огромнейшие средства в чужую территорию.

«Никакого Порт-Артура в моей истории не будет! На эти деньги мы лучше свяжем железной дорогой Приморье или запустим паром через Татарский пролив!»

— Поймите, Сергей Юльевич, Китай от нас никуда не убежит, мы его ближайший сосед и всё равно возьмём своё в торговле. Получив надёжную базу в Приморье, можно будет реализовывать следующие проекты гораздо эффективнее. И не забывайте про Корею, сейчас японцы торгуются за неё с нами и так будет ещё много лет, но не всегда. Лет через десять мы просто заберём то, что захотим.

И я кровожадно улыбнулся.

«Осталось ещё запустить испано-американский проект… Но это чуть после…» — решил я, глядя на задумчивого Лобанова-Ростовского.

Примечания

[1] В реальной истории высочайшая панихида по великому князю Сергею Александровичу состоялась через четыре дня после убийства, а отпевание и похороны — ещё через два дня. Император и императрица на них не пришли.