Ночное дежурство

Глава четырнадцатая

Уилф

Он выключает фары и упирается взглядом в заднюю стену «Текстов», пока сознание не делается пустым, как чистый лист. Бесполезно. По ощущениям, здесь спокойно, однако он здесь не ради покоя, он здесь, чтобы работать. Уилф хочет эту работу – он любит книги и научился приводить покупателей точно к тем полкам, какие им нужны, – и нет причины, чтобы он не справился с ней, только если сам убедит себя, что не способен. Магазин такой же точно, как его квартира, только книжек больше, и если он в состоянии расставить их по алфавиту дома, то в состоянии и здесь. Он выбирается из «микры» и захлопывает дверцу, и эхо отзывается где-то в тумане, словно одиночный удар сердца великана. Хотя до начала дневной смены еще десять минут, он торопливо огибает угол здания – так быстро, что кажется, удирает от собственных шагов, звук которых лишь подчеркивает его одиночество.

В трех парковочных местах от входа в магазин стоит черная «ауди». Когда Вуди подходит, чтобы встретить его в дверях, Уилф слышит, как из машины позади него выходят люди.

– Добро пожаловать в «Тексты», – улыбается Вуди.

Он обращается не к Уилфу. Он смотрит куда-то ему за спину и ниже уровня его глаз. Затем его взгляд поднимается выше, он улыбается еще шире и поднимает брови. Что это с ним? Уилф оборачивается посмотреть, кого это так встречают, а заодно избавиться от зрелища перекошенной физиономии Вуди, приводящей его в замешательство.

Позади Уилфа стоят двое. Мужчина на полголовы ниже него, на нем костюм в красно-черную клетку; материя такая яркая, что могла бы пойти на женское платье. Над белой рубашкой и черным галстуком круглое гладкое лицо с такими тонкими поджатыми губами, почти невидимыми, что их впору подрисовывать помадой. Его юная спутница выше Уилфа и очень стройная, в противовес этому толстоватому коротышке. На ней серый костюм в тонюсенькую черную полоску. Судя по виду обоих, они считают себя весьма важными персонами, может, это и есть боссы Вуди из Америки? Уилф отваживается взглянуть на него еще разок, отчего тот улыбается все яростнее и одними губами произносит свое приветствие. На этот раз до Уилфа доходит, хотя с чего Вуди решил, что это настолько очевидно? Уилф встает рядом с Вуди, разворачивается к гостям и изображает на лице то выражение, какое, по мнению Вуди, должно предварять слова:

– Добро пожаловать в «Тексты».

– Как вы думаете, что мы рекомендуем нашим посетителям сегодня? – восклицает Вуди. – Ничего, кроме «Переобуваясь на ходу»!

– Две ноги и всего одна мысль между ними, а? – отзывается мужчина с таким нарочитым шотландским акцентом, что Уилфу он кажется наигранным. – Кстати, это чья работа?

Мужчина толстым большим пальцем тычет в витрину, оформленную Джил, которая в основном заполнена изображениями его лица.

– Кажется, сейчас не ее смена, – сообщает Вуди, позволяя улыбке угаснуть. – Может, мне что-нибудь ей передать?

– Фиона, как думаешь, вогнать мне ее в краску? – спрашивает Броуди Оутс. – Фиона – моя личная кураторша от издательства.

Уилф рад, что здесь нет Агнес, особенно после того, как Фиона бросает на писателя такой взгляд, каким мамаша может смотреть на талантливое, но своенравное дитя, чьим капризам невозможно не потакать.

– Но ты же не расстроишь ее, как ту леди из магазина в Норидже, правда? – взывает она к нему.

– А нечего было проливать вино. – Когда Вуди почти незаметно цепенеет при этих словах, Оутс удостаивает витрину еще одним взглядом. – Она увидела меня в трех лицах, а? С этим я спорить не стану. Передайте ей… как вы, янки, там выражаетесь? Передайте ей, что она справилась.

Улыбка Вуди расширяется, словно след от топора на стволе дерева, которое вот-вот рухнет. Не успевает он что-либо ответить вслух, если с подобным выражением лица вообще можно разговаривать, как Оутс продолжает:

– Предполагается, что я обойдусь вот этим?

Он глядит через торговый зал на стол, заваленный экземплярами его романа.

– Ваши издатели не говорили, что вам нужно что-то еще, – извиняется за них – или за магазин – Вуди.

– Плохая Фиона. Что ты за это заслуживаешь? – Оутс наблюдает, как она заливается краской, прежде чем обратиться к Вуди: – В таком случае будете держать алкоголь на заднем плане.

– Мне нужно только отправить за ним в супермаркет.

– У них там есть что-нибудь приличное? На худой конец, сойдет шатонёф. – Оутс смотрит на пространство перед столом с книгами. – И не жадничайте с моей аудиторией, – прибавляет он. – Ничто не сравнится с парой стаканчиков, когда нужно подтолкнуть человека к покупке.

Уилф может лишь догадываться, почему улыбка Вуди становится еще шире.

– Я вас отведу в нашу ВИП-зону, пока не принесли бутылки, – произносит он, прикладывая свой пропуск к пластине в стене. – Сезам, откройся, – бормочет он, толкая дверь.

Он возглавляет процессию, Уилф тащится позади Фионы, которая идет вслед за Оутсом. Уилф только ступил на нижнюю ступеньку, когда писатель интересуется:

– И что же вы вынесли из моей сказочки?

– Я еще только мечтаю прочесть экземпляр с автографом, – тут же отзывается Вуди.

– Так вам придется за него заплатить.

– Разумеется, я заплачу. Этого ждет от меня и магазин, и ваши издатели. Я служебным положением не пользуюсь. Я просто один из членов команды. Между прочим, парень, который идет позади нас, читал вашу книгу.

– Правда? – Оутс разворачивается к Уилфу. – И каков ваш вердикт?

Все успели остановиться. Даже Фиона глазеет на Уилфа. В книгах людям часто хочется провалиться сквозь землю, и Уилфу всегда казалось, что это преувеличение, – вплоть до этого момента.

– Сказать по правде… – он тут же жалеет, что произнес эти слова.

– Именно это мы и надеемся услышать. Никак не меньше.

– У меня от нее мигрень разыгралась.

Вуди издает изумленный смешок, который не вполне вяжется с его улыбкой.

– Ой, бедный детский разум не выдержал, – издевательски причитает Оутс.

Уилф говорит себе, что Оутс вовсе не Фредди Слейтер, как бы насмешливо ни звучали его слова. И это вина Слейтера, что Уилф не смог прочесть окончание романа, когда на него давили со всех сторон. Может, Слейтер нашел кого-то еще, чтобы помучить, или же ему просто наскучило, но с того дня Уилф его не видел.

– А не скажете нам, что именно вам так дало в голову? – интересуется Оутс.

Вуди, кажется, настолько потрясен, что почти забывает улыбаться. Наверное, у американцев это выражение означает что-то другое.

– Финал романа, – признается Уилф.

– Который именно?

Похоже, он не так уж сильно отличается от Слейтера, как хотелось бы думать Уилфу. И из-за него Уилф совершенно точно переживает те же чувства, что и на последних страницах книги: он неспособен читать или понимать слова, которые силится прочесть. И Уилф признателен Вуди за вопрос:

– Может быть, продолжим наверху? Наш менеджер по корпоративным мероприятиям жаждет с вами познакомиться.

Придержав дверь комнаты для персонала перед Оутсом и Фионой, он подбегает к двери кабинета, чтобы прокричать:

– Конни, вот твоя знаменитость!

Когда Конни торопится протянуть руку и растянуть в улыбке розовые губы, Оутс интересуется:

– Это на вашей совести витрина со мной?

– А вам как бы хотелось?

Когда он склоняется над ее рукой и целует, Конни отвечает:

– В таком случае, я с удовольствием признаюсь.

– Но ведь витрину оформляла Джил, разве не так? – не может удержаться Уилф.

– Откуда тебе знать, о чем мы с Джил говорим друг с другом?

Конни забывает улыбаться, это делает за нее Вуди.

– Уилф, ты еще с нами?

По-видимому, он интересуется, собирается ли Уилф работать. Уилф не возражает, поскольку это вернет ему уверенность в себе и позволит покинуть собравшуюся компанию.

– Почему бы и нет, – произносит он, проводя своей карточкой через прорезь под часами.

– Ладно, неси вниз стулья и расставь там. Конни, я быстро сбегаю до «Фруго», чтобы мы смогли проявить гостеприимство.

Уилф подпирает дверь комнаты для персонала одним стулом, ставит на него еще пять, после чего грохочет с ними вниз по лестнице. Он уже преодолел полпути, когда дверь захлопывается за Вуди с шестью стульями.

– А что, лифт не работает? – удивляется Вуди, и в его голосе нет и намека на улыбку.

– Я подумал, так будет быстрее.

– Главное, ты думаешь о магазине. Означает ли это, что ты полностью выздоровел?

– В смысле, от мигрени?

– А у тебя еще какие-то проблемы?

Вуди спускается быстрее Уилфа, который бубнит в ответ:

– Ничего такого, о чем стоит упоминать.

– С тобой такое впервые?

– Просто раньше никогда не бывало настолько плохо, – поясняет Уилф, и это хотя бы в целом правда.

– В таком случае, найди Рея и заполни больничный. Кстати, чего мы ждем?

Верхний стул нервно дергается на уровне глаз Уилфа при каждом шаге, однако он добирается до двери в торговый зал, не уронив ни одного стула и не споткнувшись о них. Как только Уилф распахивает дверь, Вуди проскакивает первым, бросив Уилфа одного выбираться из сужающейся щели, после чего тот едва не врезается в стулья, оставленные Вуди сразу же за дверью.

– Ладно, ты тут пока расставь все, – быстро произносит Вуди. – Надо мне заказать побольше стульев для подобных случаев. Если кому-то сегодня придется стоять, пусть не жалуются.

Уилф удивляется, с чего это Вуди надеется на аншлаг. В данный момент стульев в магазине больше, чем покупателей.

– Поскольку мы все равно выходим сегодня в ночь, – задумчиво бормочет Вуди, – почему бы тебе не остаться здесь, когда расставишь стулья? Автору будет приятно знать, что кто-то из представителей магазина читал его книгу. И ты сможешь задавать вопросы, если понадобится.

Уилф едва ли может представить себе что-то менее желанное: из-за сложившейся ситуации у него во рту появляется трудно поддающийся описанию затхлый привкус. Он неспешно разбирает пирамиду из стульев, как будто это каким-то образом сможет задержать появление писателя. Когда он заканчивает расставлять стулья перед столом по четыре в ряду, двое мужчин с почти лишенными волос макушками, которые до сих пор сидели смирно, подтаскивают свои кресла, выстраивая из них задний ряд. Затем они снова усаживаются и продолжают таращиться на обложки книжек с картинками, уложив их себе на колени. Интересно, они почувствуют себя уязвленными, если сказать им, для чего предназначены остальные стулья, размышляет Уилф, и в этот момент у него за спиной раздается голос, который он меньше всего на свете хотел бы услышать.

– Тебя что, уже повысили?

Уилф разворачивается как можно медленнее, совершенно по-детски надеясь, что от этого Слейтер куда-нибудь исчезнет. Физиономия Слейтера более чем когда-либо напоминает влажную прозрачную маску, налепленную на здоровенный кусок красной плоти. Он разевает рот, словно поощряет Уилфа оценить шутку или дразнит его, намекая, что Уилф слишком флегматичен, чтобы вообще ее понять.

– О чем ты? – Уилф не удержался самую малость, чтобы промолчать.

– Похоже, тебя назначили главным по стульям.

Слейтер веселится в несколько раз громче, чем заслуживает подобная шутка, остановившись при этом так близко к Уилфу, что тот ощущает на лице колебания воздуха от его хохота. Он не может вдохнуть, пока Слейтер не умолкает, и к тому моменту во рту Уилфа стоит привкус тумана.

– Не хочешь поискать для меня кое-что? – спрашивает после этого Слейтер.

– Тебе придется обратиться к информационному терминалу. Я занят здесь.

Слейтер так и стоит с разинутым ртом, изображая такое презрительное недоверие, что Уилф принимается перекладывать книги на столе, чтобы доказать ему.

– Похоже, такая работа для тебя в самый раз, – замечает Слейтер. – Здесь даже ты не сможешь ничего перепутать.

– Мне казалось, тебе нужна информация. А здесь сейчас соберутся люди на встречу с писателем.

– Так я за этим и пришел. Уверен, ты должен радоваться, что я поддерживаю ваш магазин. – Постояв еще немного с разинутым ртом, Слейтер прибавляет: – И твой босс тоже.

Руки Уилфа начали подрагивать и сжиматься в кулаки, во рту стоит кислый привкус. Он возится с книгами, но пальцы стали такими неуклюжими, что одна книжка, раскрывшись, падает со стола на пол. Когда он поднимает ее, на развороте какая-то грязь. Придется отправить к Найджелу как испорченный экземпляр. Уилф пристально смотрит на Слейтера, мысленно обвиняя его, когда народ начинает рассаживаться перед столом.

Уилф был бы рад их появлению, если бы это не оказалась группа писателей, от которой ему пришлось сбежать. Не успевает он отодвинуться от Слейтера, как их председательница, избранная или самопровозглашенная, подходит прямо к нему. Ее седые волосы заплетены в косы и уложены на макушке змеиным гнездом, а в одежде еще больше красок, чем раньше.

– Вам удалось отыскать там хоть какой-то смысл? – вопрошает она.

– Да разве он может найти смысл хоть в чем-то? – тут же вставляет Слейтер.

– У него проблемы с финалом, как и у всех нас.

Она интуитивно ощутила неприязнь к Слейтеру, который ехидно интересуется у Уилфа:

– Значит, остальное ты осилил?

– Можно и так сказать.

– В таком случае, о чем это?

Уилф тут же чувствует, что Слейтер невольно предоставил ему возможность ударной реплики:

– Тебе придется прочесть и решить самому. – Уилф делает паузу, но все же не может удержаться от фразы: – Если ты на это способен.

– Вот не надо только внушать другим, что из нас двоих читать не умею я, Уиффл.

– Вы же не хотите сказать, что этот джентльмен неграмотный, – возмущается женщина в радужных одеждах. – Иначе он не работал бы здесь.

Слейтер только начинает отклячивать челюсть, когда она разворачивается к нему внушительной спиной. Уилф не знает, что Слейтер готов проорать ей вслед или же сказать ему, но так, чтобы слышали все, и не успевает узнать. Вуди вернулся быстрее, чем ожидал Уилф и чем туман позволил бы любому другому.

– Покупаешь? Отлично, – бросает он, заметив книгу в руках Уилфа.

Уилф внезапно пугается, что Слейтер обвинит его в порче книги, однако Вуди не оставляет никому шанса заговорить.

– Добро пожаловать на первую в Заболоченных Лугах встречу с писателем, – он улыбается, расчищая на столе место для шести бутылок вина и стопки пластиковых стаканчиков. – Наш знаменитый гость выйдет к вам с минуты на минуту, – возвещает он еще более радостно, откупоривая бутылку красного и бутылку белого. – Прошу, за процветание магазина. На персонал приглашение не распространяется.

Вуди продолжает сиять улыбкой всем собравшимся, удаляясь в сторону комнаты для персонала, однако Уилф подозревает, что таким образом он скрывает разочарование, вызванное размерами аудитории. Еще двое – мужчина в шуршащей непромокаемой куртке и женщина, одетая с головы до ног в джинсу, включая обувь, – присоединились к публике, возможно привлеченные видом вина. Большая часть писателей подтянулась к столу, чтобы Уилф налил и им тоже. Слейтер хватает бутылку красного и сам наполняет свой стаканчик почти до краев, после чего усаживается в переднем ряду, когда Конни вводит в торговый зал Оутса с представительницей его издательства. Писатель тут же застывает на месте и разворачивает в сторону аудитории ладонь, словно определяет, не идет ли дождь.

– Это и есть они?

– Думаю, во всем виноват туман, – поясняет Конни.

– Туман виноват, в самом деле? – произносит он, вперившись взглядом в Фиону. – Но не, боже упаси, рекламная кампания.

– Мы распространили листовки везде, где только можно, – уверяет его Конни.

По публике проходит ропот, и Уилф переживает за Конни – вдруг кто-нибудь припомнит ей опечатки. Оутсу, вероятно, кажется, что так публика поддерживает Конни.

– Разве я не заслуживаю стула? – рычит он на Уилфа.

Когда Уилф забирает из первого ряда единственный незанятый стул, Слейтер отпускает замечание:

– Откуда ему знать, как надо обращаться с писателями.

Уилф ставит стул перед столом и отходит к заднему ряду, стараясь как можно надежнее спрятать свое смущение, а Конни встает рядом с Оутсом. Когда она представляет его как автора одного из самых нашумевших романов года, он недовольно хмурится на нее, наливая себе второй стаканчик, который тоже удостаивается хмурого взгляда.

– Разве кому-то еще не наплевать на это? Шут его знает, но мне лично наплевать, – произносит он, как только она умолкает, и выливает остатки из бутылки в свой стаканчик. – Я слышал, кто-то из вас не проникся моим финалом.

– Все до единого, – отзывается из переднего ряда женщина в радужных одеждах.

– Ну-ну, – Конни готова запротестовать, однако сам Оутс не обращает внимания ни на одну из них. Он раскрывает экземпляр «Переобуваясь на ходу», затем еще один и кладет последний перед собой. – Посмотрим, отыщется ли в ваших крохотных головках место для этого.

Уилфу надо бы расслабиться, пока читает кто-то другой. Никаких сомнений, Вуди сейчас толкает речь перед дневной сменой, даже если это входит в обязанности Найджела. И Вуди точно не шпионит за торговым залом из своего кабинета, а значит, нет причин чувствовать, будто за ним следят, пока он слушает, как детектив Викторианской эпохи снимает с себя одежду, чтобы оказаться похитительницей драгоценностей, которая раздевается и оказывается армейским сержантом, под мундиром которого она все же эстрадная певичка, которая на самом деле детектив или же, если без одежды, просто голый мужчина за компьютером в комнате в Эдинбурге. Он поднимает взгляд на публику – и Оутс тоже поднимает, если между ними вообще есть какая-то разница, – и указывает на разнообразные костюмы. «Ваша очередь, – произносит он. – Выбор за вами. Примеряйте».

Оутс прихлебывает еще вина, прежде чем Уилф успевает понять по выражению его лица, стоит ли считать последнюю фразу шуткой, и если да, то за чей счет. Когда писатели начинают переговариваться вполголоса, Уилф думает, что они разделяют его подозрения, пока женщина в радужных одеждах не озвучивает общее недоумение.

– В нашей книге написано не так.

– А в этой – так.

Она поднимает брови, пока они не становятся похожи на кавычки, обрамляющие беззвучный вопрос. Поскольку Оутс принимается откупоривать следующую бутылку красного вина, она задает его вслух, достаточно громко, чтобы ее услышали даже наверху:

– Вы хотите сказать, что финалов несколько?

– Последние страницы разные, ага. И по остальному тексту вы не узнаете, какой финал достался вам. Я твердо убежден, что не нужно знать, куда ты должен прийти, пока не доберешься до места – так я и делаю. Надеюсь, вы согласитесь со мной, вы же писатели.

– Однако впечатление такое, будто вы вынуждаете читателя купить два экземпляра.

– А вы бы не стали так делать?

Она смотрит на него так, словно ей плевать на оба смысла, заключенных в этом вопросе, когда Слейтер выглядывает из-за ее плеча, уставившись на Уилфа.

– А у тебя какой вариант?

– Не могу тебе сказать так сразу.

– Мне было бы интересно услышать, – вставляет Оутс, осушая стаканчик, чтобы снова наполнить его. – Который же?

Уилфу кажется, что писатель со Слейтером сговорились против него. Он бросает взгляд на последнюю страницу испорченной книжки, после чего закрывает ее.

– Тот, который вы только что прочли нам.

– Никогда не видел, чтобы ты так быстро читал, вообще ничего подобного, – возражает Слейтер. – Ты уверен, что успел прочесть?

– Конечно, успел, – встает на защиту Уилфа Конни, недоуменно улыбаясь ему. – Что все это значит?

– Давай, Лоуэлл, покажи. Покажи, как ты читаешь.

Почему он так себя ведет? С трудом верится, что он позволяет себе это, в его-то возрасте. Становится душно от мысли, что возвращение Слейтера вынуждает его самого вернуться в детство. Вот если бы Конни выступила против его мучителя, но она лишь озадаченно молчит.

– Люди пришли сюда не для того, чтобы слушать меня, – удается возразить Уилфу. – Я же не автор.

– Может, автор был бы рад послушать одного из своих читателей, – предполагает Слейтер.

– Теперь, когда вы заговорили об этом, пожалуй, да, – соглашается Оутс, салютуя своим полупустым стаканчиком, чтобы подбодрить Уилфа. – Не стесняйтесь, сделайте мне одолжение. Давайте послушаем, как вы это поняли.

Некоторые из группы писателей, не говоря о женщине в джинсе и мужчине в штормовке, уже сосредоточились на Уилфе, и внимательнее всех смотрит женщина в радужных одеждах. Ощущение точно такое же, как и в те времена, когда его заставляли встать перед классом, сколько бы он ни съеживался над книжкой, словно у него кишечные колики. А не в этом ли причина противного затхлого привкуса во рту? Когда он опускает взгляд на книгу, то невольно молится о том, чтобы она каким-нибудь образом спасла его. Он смотрит на последнюю страницу и пытается отделаться от ее вида, произнося:

– Я же вам говорил, – после чего как можно отчетливее прибавляет: – «Ваша очередь. Выбор за вами. Примеряйте».

– Но это же не вся страница, правда? – Когда Оутс так яростно трясет головой, что обвислые щеки подпрыгивают, Слейтер вставляет:

– Это ты мог запомнить, Лоуэлл. Давай все остальное.

Взгляд Уилфа прикован к странице только потому, что он не в силах взглянуть на зрителей. Положение хуже обычного. Бумага испещрена черными значками, скоплениями символов, и пусть он твердит себе, что это буквы, назвать хотя бы одну из них он не в состоянии. Вроде бы «О» самая распространенная? Может, если удастся определить, какой значок попадается чаще остальных, это станет ключом к другим буквам – так шифровальщики ломают коды. Однако он все еще лихорадочно считает, шепча себе под нос, когда Конни произносит:

– Мне действительно нужно понять, что здесь происходит.

– Сейчас увидим, – обещает Слейтер и усаживается рядом с Уилфом раньше, чем тот догадывается захлопнуть книгу. – Я так и знал. Ты сам ей скажешь, Лоуэлл, или мне сказать?

Он широко разинул рот, словно это лучшая его шутка, и Уилфу в голову приходит единственный возможный ответ.

– Я покупаю эту книгу, – сообщает он всем, кому следует знать, одновременно выдирая из романа несколько листов и запихивая их Слейтеру в пасть.

Жаль, что он не догадался сделать это несколькими годами раньше, но стоило потерпеть, чтобы сейчас увидеть, как глаза врага вылезают из орбит от потрясения. То ли это, то ли неистовый натиск Уилфа вынуждают Слейтера отпрянуть назад. Когда он вместе со стулом валится на пол, Уилф присаживается и упирается коленями ему в грудь.

– Хочешь остальное? – спрашивает Уилф с такой улыбкой, какой Вуди мог бы гордиться. – Угощайся. Глотай!

Вокруг него звучат голоса. Женщины ахают, Конни все громче и пронзительнее выкрикивает его имя, мужчины в креслах булькают то ли от смеха, то ли выражая одобрение, но сам он сознает лишь придушенное вялое бормотанье: застрявшие в глотке слова Слейтера. Их даже меньше, чем было у Уилфа в классе, и это так радует Уилфа, что он не сразу отзывается, когда из дверного проема доносится голос Вуди.

– Прекратите это! – выкрикивает несколько раз, подходя и склоняясь так близко, что Уилф видит, как за его улыбкой блестит слюна. – Хватит, – настаивает Вуди. – Достаточно.

Уилф считает, что в глотке Слейтера вполне уместится еще одна глава, но он, без сомнения, и так уже донес свою мысль. Он бросает все, что осталось от романа, на грудь Слейтеру, и книжка лежит раскинувшим крылья орлом, когда сам он поднимается на ноги, оттолкнувшись кулаками от плеч врага. Когда Слейтер, кренясь набок хуже пьяного, поднимается с пола и пытается высмотреть, куда ему выплюнуть содержимое рта, Вуди снова демонстрирует Уилфу свои зубы с близкого расстояния.

– Подожди у меня в кабинете.

Ноги у Уилфа мгновенно становятся ватными, словно то, что им двигало, вытекло из тела через них, оставив по себе пустоту в голове и затхлый привкус во рту. Он напоминает себе, что у Слейтера во рту вкус бумаги и типографской краски, и это помогает ему идти почти ровно до самой двери, за которой помещения для персонала. Когда пластина в стене признает его пропуск действительным, он замечет, как Конни протягивает Слейтеру пакет «Фруго» из-под вина. Некоторые женщины воркуют что-то утешительное, пока Слейтер демонстративно сплевывает в пакет, а некоторые даже провожают взглядами Уилфа, пока за ним не закрывается дверь.

Он держится за перила на всем пути до комнаты. Лишенный стульев, стол наводит его на мысль о заброшенном алтаре. Книги погромыхивают на сетчатых полках в хранилище, а Рей, хмурясь, глядит на экран компьютера в кабинете. Даже если бы Рей не был занят, Уилф все равно не в силах обсуждать с ним больничный. Он заходит в кабинет Вуди, где на мониторе службы безопасности Вуди вручает Слейтеру подарочный сертификат, сопровождая действо умоляющей улыбкой. В противоположной четверти монитора публика осаждает Оутса, который отвечает на вопросы то ли о книге, то ли об Уилфе. Привалившись к сырой бетонной стене, Уилф наблюдает, как Вуди провожает Слейтера на выход из магазина, и его подмывает занять единственное в кабинете кресло, но Вуди уже несется через торговый зал, словно угадав бесцеремонное намерение Уилфа. Не успевает Уилф хотя бы немного подготовиться к грядущей атаке, а Вуди уже в кабинете.

Он отворачивает свое кресло от монитора и усаживается перед Уилфом.

– Что ж, магазину это влетело в круглую сумму.

Не столько его слова, сколько неослабевающая улыбка вынуждает задать вопрос:

– Сколько?

– Гораздо больше, чем ты когда-либо сможешь себе позволить.

– Мне жаль. – Уилф не знает, что еще прибавить кроме: – Мне не стоило делать это здесь.

– Ну-ка, а где еще ты собираешься это сделать? – Это звучит как одобрение, или, по меньшей мере, пародия на него, пока Вуди не произносит: – Кто еще не должен услышать правду о тебе?

Новый всплеск гнева вынуждает Уилфа тут же спросить:

– Что он обо мне наговорил?

– Только то, как ты одурачил магазин. Черт побери, мне теперь придется еще выяснять, не врал ли тут кто-то еще! Единственный ли, кто не умеет читать.

– Это неправда. Ни капельки.

– А, так это не факт? Что ж, хорошо, докажи. – Вуди с бешеной улыбкой обводит комнату взглядом, убеждаясь, что книг здесь нет, а затем выдвигает ящик стола, где в итоге находит стопку каких-то бланков, один из них он вручает Уилфу. – Вперед, хочу послушать, как ты это прочтешь.

Первая причина, по которой Уилф никак не может сосредоточиться на задаче, в том, что он мельком увидел. Когда Вуди немного приоткрыл нижний ящик с правой стороны стола, он действительно был набит носками и трусами, или показалось? Каждая секунда, потраченная на недоуменные размышления, делает его в глазах Вуди все более неграмотным, поэтому он переводит взгляд на бланк. Он узнает в нем форму заявления о приеме на работу в «Тексты», но это не то же самое, что превращать в слова сонмы значков на листе бумаги. Когда он силится выдоить из них хоть какой-то смысл, тело начинает сотрясать дрожь, идущая откуда-то из глубины души.

– Прямо сейчас я не могу, – признается он, чувствуя себе еще глупее из-за попытки объясниться. – Это из-за Слейтера. Он точно так же надо мной измывался в школе.

– У меня нет на это времени, – отрезает Вуди, выхватывая у него бланк и возвращая в ящик. – Хорошо, что мы все о тебе узнали до того, как сюда прибыли люди из Нью-Йорка. Верни мне пропуск.

Это настолько похоже на требование из какого-нибудь вестерна или полицейского боевика вернуть значок, что Уилф почти верит: Вуди с этой его улыбочкой просто прикалывается.

– Но вы же не думаете, что я никогда не умел читать, – произносит Уилф. – Как же я тогда умудрялся расставлять книги на своих полках?

– Я проверил твою секцию, – отвечает Вуди, и на его лице, по-видимому, появляется то же выражение, с каким он смотрел на полки Уилфа. – Слава богу, у нас еще будет время, чтобы привести все в порядок к завтрашнему дню. Я так и не получил твой пропуск.

Уилф снимает с шеи карточку и роняет на стол. У него такое чувство, что у него не осталось ровным счетом ничего ценного, словно все более-менее стоящее незаметно выжали из него с того момента, когда он начал работать в «Текстах». Он отворачивается, чтобы унести прочь свой позор, когда Вуди требовательно спрашивает:

– Ты заполнил заявление на больничный?

Последний прилив гордости вынуждает Уилфа признать:

– Мне он не нужен. Я никогда не страдал мигренями.

– В тот раз ты тоже нас дурачил, а?

– Вы меня заставили срочно дочитывать книгу, чтобы я мог говорить с писателями, а я не успел ее дочитать. И причина только в этом, а не в том, что я не в состоянии дочитать книгу.

– Так это еще и моя вина, так, что ли? – уточняет Вуди с улыбкой, которая как будто перетекает ему в глаза. – Я поверил тебе, когда ты сказал, что любишь читать. Мне и в голову не пришло проверить.

– Я умею читать. Я люблю читать больше всего на свете. Просто я никак не могу читать здесь.

– Что ж, тебе предоставляется возможность делать это в каком-нибудь другом месте, – произносит Вуди таким тоном, слово Уилф оскорбил его, или его магазин, или обоих. – Ты зарегистрировал время своего ухода?

– С чего бы.

– Ну так позволь мне сделать это вместо тебя. – Он выскакивает из кресла и направляется к двери так быстро, что Уилф едва успевает убраться с его пути. Он выхватывает карточку Уилфа из кармашка «Приход» и проводит через прорезь под часами, затем ломает пополам, бросив обломки на стол Рея. – Рей, это тебе. Мистер Лоуэлл покидает нас прямо сейчас.

– Боже мой. – Рей с несчастным видом хлопает глазами, переводя взгляд с Вуди на Уилфа. – Какого черта вообще происходит?

– Я бы сказал, мы избавляемся от лазутчика, – заявляет Вуди, обращая свою улыбку к Уилфу. – Все еще здесь? Тебя не должно здесь быть. Может, ты забыл, что на двери внизу написано «Только для персонала»?

Видимо, одно лишь негодование вынуждает Уилфа произнести:

– Я еще не заплатил за книгу.

– Рей вычтет из твоей зарплаты, которую, будь моя воля, тебе бы вовсе не выплатили. Просто уходи.

Уилф видит, как Рей пытается решить, какую степень сочувствия ему можно выразить.

– Все в порядке, – считает своим долгом заверить его Уилф, хотя неспособен убедить в этом даже самого себя, а в следующий миг он уже не в силах выносить присутствие их обоих. Он выхватывает из своего шкафчика пальто, пытается просунуть руки в рукава, пока неуверенными шагами сходит вниз и в последний раз распахивает дверь. Похоже, никто за ним не наблюдает, и он проскальзывает в свою секцию. Чем внимательнее он всматривается в книжные корешки, тем меньше уверен в том, что они выстроены по порядку – названия и имена авторов с тем же успехом могли быть написаны на иностранном языке или вовсе отсутствовать. Голова кружится из-за того, что он так напрягает глаза и разум, и тут голос Вуди из-под потолка объявляет:

– Мистер Лоуэлл больше не числится в штате магазина.

Броуди Оутс находит взглядом Уилфа, продолжая рассказывать, что ему требуется год, чтобы придумать роман, и полтора месяца – записать его. Когда слушатели оборачиваются, таращась на Уилфа, он задается мыслью: не будь его здесь, не выплеснулось бы их неодобрение на Оутса? В любом случае, теперь Уилф ощущает себя еще более уязвленным, чем после объявления Вуди. Конни машет ему на прощанье, словно невзначай вскидывая руку, когда Уилф торопится к выходу, где Грэг из-за прилавка одаривает его неодобрительной улыбкой, покачивая головой. Может, Уилф и ведет себя грубо по отношению к нему, но сейчас он способен выдавить из себя только односложное мычание. Оно застревает в горле, затхлое и кислое, когда он покидает магазин навсегда.

А вдруг Слейтер поджидает его снаружи? Уилф очень на это надеется – вот ему-то точно достанутся все слова, которые он оставил при себе, а может, и не только слова. Туман, не позволяющий даже определить время суток, отступает на волосок, и Уилфу кажется, он на мгновение замечает соглядатая, но тут же понимает, что видит всего лишь два деревца и их третьего поломанного товарища. И все-таки, пока он огибает угол магазина, его не отпускает ясное ощущение, что за ним кто-то идет, пусть невидимый и безмолвный.

– Давай, покажись уже! – выкрикивает он, хотя от этого привкус во рту становится только гаже. – Ты добился, чего хотел. Выходи, я хочу посмотреть тебе в глаза!

Ему так и не удается выманить Слейтера из укрытия, а потом он уже подходит к своей «микре». Он захлопывает дверцу с такой силой, с какой наподдал бы своему мучителю. Когда ему наконец удается воткнуть в гнездо ремень безопасности, он опускает дрожащие руки на руль. Промозглая сырость тумана и запоздалая реакция на события этого дня вызывают у него приступ дрожи. Он глазеет на бессмысленно пустую заднюю стену «Текстов», пока не удается взять себя в руки настолько, чтобы попасть ключом в замок зажигания.

Из-за тумана он медленно выезжает с задворок магазина, но ощущения такие, будто он крадется, стараясь оставаться незамеченным. Освещенные витрины превращаются в расплывшиеся пятна света, деревья скатываются в сумрак, а потом впереди расстилается только неровная заплатка асфальта. А вдруг в свете фар возникнет Слейтер? Как он себя поведет, увидев, что Уилф ухмыляется ему из-за руля, прибавляя газу? Уголки рта у Уилфа сами поднимаются, но тут он вспоминает Лорейн. Он вцепляется в руль, потому что его пронзает судорога отвращения к себе. Непонятно, как этот Слейтер сумел настолько лишить его рассудка. Наверное, он действительно не заслуживает работать в «Текстах».

Супермаркет впереди обретает очертания, прежде чем кануть в серые глубины в зеркале заднего вида. Даже если Уилф видит Заболоченные Луга в последний раз в своей жизни, он все равно не может разобраться, какие чувства испытывает. Он выезжает на кольцо, а затем поднимается к скоростной трассе. Хотя этот отрезок дороги ведет к солнцу, Уилфа не покидает ощущение, что его тянет назад ненадежная бесцветная темнота и ее холод. Приблизившись к самому выезду на трассу, он опускает стекло, чтобы слышать приближающиеся автомобили. Когда он наконец уверен, что можно рискнуть и быстренько вырулить на трассу, во рту снова ощущается плесневелый привкус тумана.

Скоростное шоссе не спешит показываться ему. Он почти сразу сбрасывает скорость, пока туман впереди кое-как подстраивается под его движение. Спустя какое-то время он вроде бы начинает расступаться, и Уилф замечает проблеск солнца, похожего на серебряный жетон, затуманенный чьим-то дыханием. Уже скоро он сумеет рассмотреть дорогу и, по-видимому, освободится от Заболоченных Лугов. Но это едва ли случится, если только он не примирится с тем, что сделал. Ему не хочется размышлять над этим сейчас, когда необходимо сосредоточиться на дороге, и еще это не повод все сильнее вцепляться в руль. Его разум настолько придавлен стычкой со Слейтером и последующими событиями, что не хватает сил обдумать все увиденное и сказанное.

Солнце сияет, словно отполированное, но затем тускнеет и исчезает, пока он пытается не позволить своему разуму задернуться тучами. Неужели Вуди живет в магазине? Почему Уилф не способен читать только там? Вопросы как будто никак не могут подняться на поверхность, чтобы их можно было ухватить, осмыслить; надо дождаться, когда выглянет солнце. У него даже возникает странное чувство, что не стоит рисковать и задумываться над этим, пока туман не останется позади, – нелепость, однако ему становится страшно. Уилф надавливает на педаль газа, как только туман освобождает четверть мили дороги впереди. Хотя ему кажется, что он едет не так уж быстро, стрелка спидометра, покачиваясь, приближается к вертикальной черте, когда туман внезапно снова поднимается впереди. Пока он тормозит, серость затягивает зеркало заднего вида. И тут же мгла оказывается совсем рядом, со всех сторон, и ее холодное дыхание просачивается в салон, несмотря на работающий отопитель. Уилф напрягает силы, чтобы дрожь в теле не перешла на руль, когда туман позади начинает отсвечивать ледяной белизной и издавать рев гигантской трубы. У него за спиной грузовик, и он не может или не хочет тормозить.

Уилф давит на газ. Туман с готовностью поднимается волной, чтобы отрезать ему путь к спасению, но это больше, чем туман. Его машина стремительно нагоняет широкий и высокий белеющий борт фуры, которая движется вполовину медленнее его. Он жмет на тормоз, и тут же оглушительный рев клаксона и слепящий свет в зеркале заднего вида становятся ближе. Он рывком убирает ногу с педали и выкручивает подрагивающий руль, забыв включить поворотник. Машина выкатывается на среднюю полосу, когда грузовик позади него выдвигается на обгон.

Уилф не может вернуться обратно в свой правый ряд. Фура впереди слишком близко. Он цепляет краем ладони переключатель указателя поворотов и опускает, выруливая в крайний левый ряд. В зеркале по-прежнему сверкают фары нагоняющего его грузовика. Он всего лишь пытается обогнать его, Уилф вовсе не добыча, которую тот во что бы то ни стало пытается переехать, он не заодно с туманом, который тоже не стремится загнать его в ловушку, но от подобных мыслей нет никакого проку: они никак не мешают грузовику нагонять его быстрее, чем он может разогнаться. Уилф впивается в руль и устремляется в средний ряд, услышав необъятный вздох, означающий, что он изумил своего преследователя. Этот вздох, как и оглушительное неровное сопение, издают тормоза, на которые водитель наконец-то начал жать, но больше в этом нет необходимости. Уилф сбрасывает скорость и вливается в правый ряд позади фуры, чтобы чувствовать себя в полной безопасности.

Его ни разу не занесло. Он не нагонял фуру слишком быстро, даже с учетом плохой видимости. И когда он слышит неистовый визг истерзанного металла, то говорит себе, что к нему это не имеет никакого отношения, – а в следующий миг волна тумана шириной по меньшей мере в три полосы шоссе обрушивается на него в зеркале. Ему на ум приходит выдох, словно от неимоверно огромного и беззвучного ликующего смешка, и тут Уилф понимает, что это не туман, потому что на его бледной ровной поверхности отпечатано слово, превосходящее по высоте его машину. Какой-то миг его тревожит только то, что он почему-то не может прочесть слово. Ну конечно, буквы в зеркальном отображении, буквы на борту фуры. Весь прицеп, вывернувшись на сцепном устройстве, несется в его сторону.

Туман, съежившись, спешно удирает через все полосы шоссе, и Уилф видит, как кабина фуры скребет по разделительному барьеру, высекая из него искры и искривляя до неузнаваемости. Приступ дрожи проходит через руки и охватывает все тело, пока он борется с рулем, чтобы быстро вывести машину в средний ряд – обогнать тот предмет, который летит к нему, словно лезвие колоссальной косы. И он почти выруливает, когда задняя часть фуры подхватывает «микру» и разворачивает боком, швыряя под идущий впереди грузовик. В следующий миг все смешивается в общую кучу, и машина Уилфа мгновенно оказывается внутри кома; он едва успевает понять, что именно разбивается, кроме лопнувшего стекла и стонущего металла. А это он сам. Это его голова, заполненная грохотом и белым светом, погружается в черный поток.