Ночное дежурство

Глава двенадцатая

Грэг

Разумеется, он принял в расчет туман. Когда-то можно было без всякой спешки доехать за двадцать минут от Уоррингтона до того места, где теперь съезд с трассы к торговому центру, однако со своего первого визита в «Тексты», когда он едва не подвел самого себя, опоздав на собеседование, Грэг стал добавлять семь минут – на две больше пяти, – чтобы наверняка. Он жмет на тормоз, как только замечает туман, который нежится под послеобеденным солнышком на шоссе перед ним. Некоторые машины впереди не замедляют хода, пока туман не сгущается настолько, что в нем тонет свет фар, и ни одна из них не сворачивает к Заболоченным Лугам. Грэг понимает: руководство никак не могло предвидеть, что туман обоснуется в этом районе – ничего подобного не было прошлой зимой, когда он проезжал это место по пути на работу в библиотеке Манчестера, – однако мир меняется не в лучшую сторону. Надо будет иметь это в виду, если его когда-нибудь отправят выбирать место для нового филиала «Текстов».

Он едет со скоростью меньше тридцати километров в час к тому моменту, когда достигает съезда с трассы. Когда его «ровер» поворачивает, какая-то машина на скоростной трассе идет на обгон – пятно, размытое от скорости и тумана. Грэг внутренне собирается, готовясь услышать визг тормозов и удар, когда же ни звука не пробивается сквозь толстую завесу беловатого воздуха, он все равно сбрасывает скорость, чтобы никуда не врезаться. Въезжает на территорию торгового комплекса и ползет вдоль недостроенных зданий к «Стопке стейков», рядом с которым топчется большая серая собака или же какое-то дикое животное, достаточно крупное, чтобы засунуть морду в мусорный ящик. Он остановился бы его разглядеть или, что ближе к истине, сообщить тому, кто сейчас на смене, что надо бы закрывать свой мусор от животных, однако ему необходимо пораньше приехать на работу, чтобы его коллеги смогли отправиться на похороны Лорейн. Если уж они твердо намерены пойти, то будет правильно не опаздывать. Со стороны Грэга присоединиться к ним было бы лицемерием, поскольку отношение Лорейн к работе совершенно шло вразрез с его собственным. Если бы он был директором, тогда, наверное, чувствовал бы себя обязанным появиться на похоронах хотя бы на минутку, впрочем, он понимает, что Вуди вовсе не улыбается оставлять коллег Грэга без контроля одних в магазине. Грэг всерьез размышлял, не напомнить ли ему, что он обязательно будет на месте, но ему не хочется, чтобы Вуди счел его слишком самонадеянным.

За «Фруго» он позволяет туману диктовать скорость, что дает возможность отметить, кто и где припарковался. Он не узнает ни одну из немногих машин, выстроившихся перед магазинами. Но докладывать Вуди не стал бы, даже если бы заметил там автомобили коллег. Не только потому, что у Вуди и без того полно забот, просто, по мнению Грэга, надо давать людям возможность исправиться – он всегда так делал, когда был дежурным в старших классах школы, во всяком случае когда речь шла о мелких нарушениях. Он заезжает за «Тексты» и останавливается в ряду нескольких авто под табличкой с названием магазина, которое туман скрыл от взглядов с трассы. С портфелем в руке Грэг блокирует руль, затем запирает «ровер», прежде чем бодрым шагом обогнуть магазин.

Хотя пространство внутри витрины частично затянуто серыми пятнами, они расположены не там, где он хотел бы их видеть. Они не скрывают три физиономии Броуди Оутса, три круглых и гладких самодовольных рожи, сбившихся в кучу, словно шары на веревочках тел, увы, недостаточно маленьких, ведь отлично видно, что то из них, которое не в костюме и не в килте, наряжено в платье. И все это учинил даже не Джейк, что было бы вполне объяснимо, хотя вряд ли более приемлемо. Люди вроде него теперь имеют право выставлять себя напоказ, а остальным запрещено высказывать свое мнение по этому поводу; несправедливостью подобного рода постоянно возмущался отец Грэга, как, бишь, он там говорил: черного больше нельзя называть черным, зато черный может называть кого угодно и как угодно. По крайней мере, их хотя бы не обязали принять кого-нибудь из них в штат «Текстов», в отличие от библиотеки, где работают родители Грэга и где работал он сам. Единственный результат – люди чувствуют себя некомфортно, им не хватает слов, потому что они больше уже не знают, что разрешено говорить. Вот опять-таки, что же сказать Джил? Она хотела потрясти публику своей витриной или позволила себе хулиганскую шутку? Грэг не представляет себе, чтобы человек, преданный магазину, пошел бы на такое, ведь своим местом работы нужно гордиться, как гордишься своим местом учебы. Лично он гордится и твердо намерен продолжать в том же духе, даже если это не всегда и не всем по нутру. Такая привычка выработалась у него еще в школе.

Когда Грэг проходит между рамок в магазин, охранник смотрит с сомнением, не зная, как его приветствовать. Ему показалось или на плоском воинственном лице промелькнула самодовольная ухмылка?

– Добрый день, Фрэнк, – произносит Грэг, чтобы охранник расслабился, и за свои труды получает в ответ невнятное ворчанье. Он широко шагает в сторону комнаты для персонала под звуки музыки из-под потолка, когда навстречу ему попадается Агнес, которая, не особенно торопясь, катит тележку к секции «Путешествия».

– Лучше улыбайся, если хочешь, чтобы все были довольны, – советует она на ходу.

– Перестараться здесь никому из нас не удалось.

Ее рот изгибается так, словно улыбка отражается в стоячей воде.

– Ты говоришь в точности, как он.

– Если ты имеешь в виду Вуди, я сочту это комплиментом.

Вода, представившаяся Грэгу, как будто затягивает ее улыбку еще глубже.

– Между прочим, что ты здесь делаешь? До твоей смены еще не меньше часа.

– Подумал, надо лично убедиться, что вы достойно исполните свой долг на похоронах. Мы не хотим, чтобы вы опаздывали, ведь вы представляете магазин.

– Это не долг – что угодно, но только не это. Боже мой, она погибла всего неделю назад. – Агнес на миг застывает с открытым ртом, прежде чем добавить: – Очень немногие здесь могут сравниться с ней.

Она добилась лишь того, что напомнила Грэгу, до чего же склочной была Лорейн (на самом деле Агнес – живое доказательство ее дурного влияния), однако он не позволит себя спровоцировать.

– Ладно, – произносит он, – думаю, нам обоим лучше заняться текущими делами.

Похоже, она готова поспорить и с этим, хотя он осмотрительно включил себя в число работников. Он запросто может представить, что Агнес удалось подбить на бунт даже дверь в комнату для персонала: ему приходится дважды показать панели на стене свой пропуск, чтобы войти. Когда дверь, щелкнув, закрывается, он бежит наверх, спеша доверить шкафчику свой портфель. Проводит своей карточкой через прорезь под часами, когда из кабинета выходит Вуди.

– На мониторе мне показалось, кто-то выдает себя за тебя, – произносит он. – Однако ты почти так же рано, как я.

– Подумал, что могу понадобиться, если у нас столько работников уходит.

– Вот такие люди нам нужны, – одобряет Вуди, обращаясь к Ангусу, который сгорбился над своим обедом так, словно надеется, что его не заметят. – Так ты готов кое-чем помочь нашему заведению, Грэг?

– Надеюсь, что так.

– Дело совсем не сложное, правда, Ангус? Давай, покажи ему. Пока ты лучше всех справляешься.

Сказать, что Ангус не горит энтузиазмом, – ничего не сказать. Грэг успевает подумать, не заразился ли он тем же духом противоречия, который от Лорейн унаследовала Агнес, когда Ангус разворачивается к нему лицом. Уголки его рта задраны вверх так, словно кто-то тянет их невидимыми крючками.

– Добро пожаловать в «Тексты»! – бубнит он.

На его лице написано скорее приветствие, чем отчаяние, а в голосе не угадывается ни того ни другого.

– Ну, у тебя же гораздо лучше получалось, – укоряет Вуди. – Грэг, дай мне почувствовать себя особенным.

Грэг сделал бы для него и для «Текстов» всё, даже если бы взгляд Вуди не понукал так откровенно.

– Добро пожаловать в «Тексты»! – произносит он с самой широкой улыбкой, да еще и приветственно раскрывает объятия.

– Вот к этому тебе надо стремиться, Ангус. Но при этом нам не нужно, чтобы кто-то возглавил гонку. Грэг, покажи остальным, как это делается и как ты приветствуешь каждого посетителя, который входит в двери. И этот твой жест мне очень нравится. Только одно-единственное дополнение: каждый раз, когда говоришь с посетителем, рекомендуй ему книгу.

– Какую-то определенную книгу? – уточняет Грэг, пока Ангус прячется за остатками своего обеда.

– Все, что тебе близко. Хорошим считается все, иначе мы не торговали бы этим. Не мое дело подсказывать тебе, что любить.

Грэг думает, что Вуди мог бы вести людей к высотам, а не в глубины – у него наверняка имеется вкус, он же директор. Возможно, Грэг затронет эту тему в следующий раз, когда они останутся вдвоем – такое не для ушей других работников. Он раздумывает, не напомнить ли Ангусу, что его обеденный перерыв подходит к концу, когда Вуди произносит:

– Что ж, Грэг, раз уж ты пришел раньше, побудешь пока Лорейн?

Ангус откашливается так громко, что остальные умолкают. Грэг подозревает, он хочет привлечь к себе внимание, но Ангус бормочет вполголоса:

– Никто не может. Она единственная и неповторимая.

– Ты же понимаешь, что Вуди просит меня расставить книги на ее полках.

– Рад, что хоть кто-то понимает смысл моих слов.

Грэг торопится в хранилище, лишь бы не видеть, как Вуди трет красные глаза, отчего они становятся еще краснее. Впрочем, он поддался бы искушению и позвал Вуди с собой, если бы не было столь очевидно, что у начальства и без того голова идет кругом. Каждый, кто разбирает новые поступления, должен отправлять книги Лорейн на нижние полки остальных – Найджел написал ярлыки в помощь работникам, – но кто-то не только напихал их во все свободные места на полках Грэга, но и отправил туда же книги по скульптуре, находящиеся в ведении Джейка – Грэг не сомневается, что тому виды гладких обнаженных мужских фигур пришлись бы по душе. Здесь же и небольшая подборка пособий по фотографии, которая должна отправиться на полки Уилфа, как только он придет в себя от головной боли, спровоцированной, по его уверениям, романом Броуди Оутса и терзавшей его до конца рабочего дня – можно подумать, болезнь, вызванная необходимостью говорить о книге, достаточное оправдание, чтобы отлынивать от остальных дел. Однако тому, кто свалил книги на полки Грэга, не помешало бы вымыть руки: когда он протирает книги, переставляя их, его платок делается замусоленным, словно у школьника. Тома, которые находятся на его полках по праву, выглядят почище, но это не значит, что все они ему нравятся; ну кто захочет купить антологию живописи под названием «Даже чудовища видят сны», где на суперобложке изображен спящий Гитлер? Пока Грэг отправляет книги на тележку, он пытается высмотреть те, которые мог бы рекомендовать покупателям. Обнаженная натура способна смутить, абстрактное искусство для него лично пустое место, сюрреализм кажется ему симптомом ментальной болезни, которую в наши дни стало возможно вылечить – какая жалость, что художники не применяют свои умения во благо. Грэг останавливается на книге, посвященной английской ландшафтной живописи. Пейзажи еще никому не повредили, размышляет он, быстро выкатывая тележку из хранилища.

Лифт тянет время, еле-еле поднимаясь наверх, а затем тихо бубня, что открывается, прежде чем открыться. Грэг загоняет в него тележку и торопится вниз встречать ее, потому что не хочет нечаянно нанести в торговый зал грязь, опрометчиво оставленную чьими-то бесформенными подошвами – следов в кабине столько, будто кто-то там плясал. На полу в фойе следов нет, должно быть, либо сам виновник, либо кто-то более ответственный вытер их. Грэг выкатывает тележку, как только лифт отпускает ее на свободу. Он уже входит в торговый зал, когда начинают звонить телефоны.

Никто, похоже, не торопится снять трубку. Росс за прилавком, но стоит, уставившись взглядом в туман. Остальные заняты полками; по крайней мере, Джил занята, хотя могла бы работать побыстрее. Гэвин старательно подавляет очередной зевок (Грэг считает, руководство должно поставить ему на вид), а Агнес до сих пор даже не разложила привезенные книги по алфавиту. Грэг гонит свою тележку к телефону рядом с нишей в секции для подростков.

– Добро пожаловать в «Тексты» в Заболоченных Лугах, – произносит он так, чтобы его слышали все коллеги. – Грэг у телефона. Чем могу помочь?

– А Анни там?

На миг Грэгу кажется, кто-то посторонний проник в магазин, но затем до него доходит.

– Могу я спросить, кто говорит?

– Ее отец.

– Не могли бы вы обозначить свой вопрос?

– Мы просто хотели узнать, все ли с ней в порядке.

– Абсолютно. Я сейчас смотрю на нее.

– Просто один наш друг проезжал недавно мимо вас, он говорит, что туман сгустился сильнее, чем прежде.

– Надо ему было заехать к нам и оценить, какой богатый у нас ассортимент. Не беспокойтесь, туман не мешает никому из нас приезжать на работу.

– Можно мне перемолвиться парой слов с Анни?

– А я не могу вам помочь? Не знаю, предупреждала ли она вас, что личные звонки допускаются только в исключительных случаях.

Надо было Грэгу отвернуться и не смотреть в ее сторону. Когда отец Агнес произносит: «Прошу прощения. Не могли бы вы передать ей…» – она бросает свою тележку и подходит к нему.

– Кто там? Это меня?

– Минутку, прошу прощения, – произносит Грэг в трубку, прикрывая ее рукой. – Это твой отец. Как тебе известно, магазин не считает…

– Магазин не может считать или не считать. Это просто место такое, дурында. – Сердито брюзжа на него, она хватает телефон. – Отдай. И иди отсюда, – произносит она еще грубее и впивается ногтями ему в руку.

Ярость Агнес не просто шокирует Грэга – ему хочется ответить ей еще больнее. Если не умеет вести себя как леди, то пусть и не ждет, что с ней будут обращаться как с леди. Он уже готов стиснуть ей пальцы и выкручивать, пока она не закричит, – он делал так с младшеклассниками, вместо того чтобы вести их к директору, но тут его осеняет, что эту сцену может увидеть Вуди.

– Ты еще пожалеешь, – шипит он, широко улыбаясь, прежде чем отдать ей трубку.

Она уже успела притвориться, будто его здесь нет. Когда он закатывает тележку в секцию Лорейн, Агнес произносит:

– Да, папа, это я.

Поскольку она уже не может увидеть, чем он занят, Грэг прижимает ладонь тыльной стороной к ручке тележки. Древесина прохладная, но еще и влажная, или это сама рука? От прикосновения к дереву боль не особенно стихает. Неприятные ощущения замедляют его движения, а это значит, что он выставил на полки вовсе не столько книг, сколько собирался к тому моменту, когда Агнес заканчивает шептать в трубку и подходит к нему.

– Больше так не делай, – произносит она, понизив голос.

– Мне кажется, это я должен выносить предупреждения.

– Если ты когда-нибудь еще встрянешь между мной и моими родными, предупреждением не отделаешься. Кем ты вообще себя возомнил?

– Тем, кто считает, что магазин вправе ожидать от нас следования нормам поведения, за что нам и платят.

– Наконец-то мы хоть в чем-то согласны. За ту сумму, которую они нам платят, они не вправе ждать большего.

– Если бы тебя слышало руководство, они подумали бы… – он отрывает взгляд от полок, чтобы подчеркнуть свои слова, – что ты агитируешь за профсоюз.

– Ты имеешь в виду, они не хотят, чтобы другие узнали о том, сколько нам платят и в каких условиях мы работаем? Наверное, и ты тоже?

– Мы знали, на какие условия соглашаемся, когда подписывали контракт. Нам не нужен профсоюз, чтобы настраивать людей друг против друга и нарушать работу магазина.

– Грэг, ты хотя бы представляешь, что рассуждаешь сейчас, как самодовольный тупица? Неужели ты не видишь, что просто выставляешь себя на посмешище?

– Интересно, с какого это боку? Мне кажется, скорее смеяться будут над тем, как ты произносишь свое имя.

Грэг едва сознает смысл своих слов. Только вспышки боли в тыльной стороне ладони мешают ему осыпать Агнес градом оскорблений. Он полностью сосредотачивается на своих полках и даже не сразу замечет, что их компания стала больше, пока Вуди не подает голос:

– Что у нас тут такое? Не вижу ваших улыбок.

Грэг выдает улыбку, напоминая себе, что Вуди не нужно говорить «Добро пожаловать». Агнес приветствует Вуди улыбкой, которая упорно походит на гримасу, и сопровождает ее словами:

– Да и посетителей тоже не видно.

– Надеюсь, это должно измениться теперь, когда Ангус разнес листовки. – Вуди вскидывает брови, выпучивая глаза и выставляя напоказ покрасневшие белки, и придает своей улыбке вопросительное выражение: – Но я так и не услышал, о чем вы тут спорили.

Агнес кидает на Грэга вызывающий взгляд, который доказывает лишь то, что она очень плохо его изучила.

– Моя коллега считает, нам необходим профсоюз, – сообщает он Вуди.

– И как же это поможет магазину?

– Вы же хотите, чтобы мы улыбались, насколько я понимаю? – с нажимом спрашивает Агнес. – Возможно, тогда у нас будет больше поводов для улыбки.

– Разве работы здесь недостаточно? По мне, так вполне.

Улыбка Вуди становится настолько меланхоличной, что в ней чудится мольба. Грэгу уже кажется, Вуди удалось подавить мятеж, когда Агнес разворачивается к нему:

– Все, наябедничал?

– Раз уж ты сама об этом заговорила, может, Вуди стоит услышать, о чем я вынужден тебе напоминать.

– Мне плевать, кто и о чем будет напоминать, главное побыстрее.

Грэг разочарован, что Вуди, похоже, ставит его с Агнес в один ряд.

– Боюсь, я вынужден подчеркнуть, что личные телефонные разговоры магазин не одобряет.

– Ага, магазин, как же.

Грэг чувствует, что сразу несколько возражений борются в ней за право быть высказанными, однако он не ожидает услышать от Агнес:

– Откуда у него право указывать мне? Он же просто один из работников, как и я.

– Очень может быть, что в недалеком будущем он станет твоим начальником, если будет продолжать в том же духе. Что это был за звонок?

Грэгу кажется, Агнес потеряла дар речи от негодования, однако она заявляет:

– От моего отца.

– Это было что-то срочное? Что-то такое, что не могло подождать, пока ты вернешься домой?

– Думаю, по вашим понятиям не срочное.

– В таком случае я буду признателен, если ты проследишь, чтобы больше это не повторялось.

Грэг отмечает, что Вуди выразился вполне дружелюбно, однако Агнес в ответ молча сверлит его взглядом, пока он не произносит:

– Мы сейчас просто тратим время впустую или ты хочешь сказать мне что-то еще?

– Верно, мне нельзя тратить время впустую. Вы же не хотите, чтобы кто-нибудь из представителей магазина опоздал на похороны?

Агнес шагает прочь, не дав ему возможности ответить. Она с куда большим рвением, чем обычно, толкает перед собой тележку в сторону лифта, когда дверь фойе открывает Ангус.

– Ты уверен, что не хочешь попрощаться с Лорейн? – спрашивает она, глядя мимо него на Вуди с Грэгом. – Не сомневаюсь, руководство сможет удержать оборону, пока мы не вернемся. Вряд ли их в это время будут осаждать толпы покупателей.

– Думаю, мне лучше остаться, если ты не против, просто на всякий случай.

Он еще не завершил фразу, а она уже развернулась к нему спиной.

– Всем, кто едет, пора собираться, – объявляет она. – Мы же не хотим гнать сломя голову в таком тумане.

Двое мужчин в креслах, волосы у которых словно вросли обратно в череп, отрывают взгляды от детских книжек, раскрытых у них на коленях. Кажется, они задаются вопросом, не имеет ли Агнес в виду и их тоже.

– Всех везу я, – сообщает она Вуди.

– Судя по всему, так и есть, да.

Грэг улыбается, чтобы показать: он оценил колкость. Когда Агнес скрывается в фойе, он возвращается к своим полкам. Вуди подходит к мужчинам в креслах, выяснить, какого рода книги им нравятся, но добивается в ответ только «Не знаю» и «Нет» к тому моменту, когда Агнес проводит свое воинство через магазин.

– Вернемся, как только сможем, – заверяет Вуди Джил, тогда как Агнес демонстративно хранит молчание.

Когда Росс и женщины, которых больше не дозволяется называть девушками, проходят мимо витрины, Грэг напрягает слух, чтобы понять, где Агнес оставила машину. Он видит, что тот же вопрос занимает Вуди, который даже выскакивает из магазина. В тумане приглушенно хлопают четыре дверцы, и, когда Вуди сливается с мглой, автомобиль проезжает мимо. Вуди возвращается, и серое дыхание врывается в магазин, опережая его, словно он надышался туманом.

– Не с той стороны от магазина, – сообщает он, скорее, Грэгу, хотя и разворачивается лицом к Ангусу. – А ты пропустил одну машину.

Он сгребает с прилавка стопку листовок и снова спешно выходит на улицу. Грэг считает, что его оставили за главного, и поэтому старается наблюдать за происходящим вокруг, пока работает. Ему кажется, или один из сидящих в креслах мужчин что-то бормочет сквозь зубы, или даже оба они бубнят вполголоса? Грэг уверен, что, кроме тоненького безрадостного щебетания скрипок Вивальди под потолком, он слышит голоса, сливающиеся воедино, а затем разделяющиеся, пока они силятся заговорить, запеть или произвести как-то иной звук. Он попросил бы мужчин вести себя потише, если бы в торговом зале были другие покупатели, впрочем, Ангус, похоже, понятия не имеет, что они себе позволяют, как не имеет понятия и о многом другом. Он вышел из-за прилавка, чтобы привести в порядок свои полки, и Грэг уже собирается напомнить ему, что в рабочее время кассы не должны оставаться без продавца, когда Ангуса спасает телефонный звонок. Он направляется к прилавку, однако Грэг оказывается проворнее и хватает трубку аппарата в подростковой секции.

– Добро пожаловать в «Тексты» в Заболоченных Лугах. Грэг у телефона. Чем я…

– Шеф на месте?

Грэг не знает, то ли это просто грубиян, привыкший перебивать других, то ли собеседник намекает, что у Грэга вовсе не начальственный тон.

– Могу я узнать…

– Я хозяин его жилья.

Это в значительной степени меняет положение.

– Ангус, там Вуди не видно? – окликает Грэг.

Ангус бочком проходит к краю витрины и придвигается к стеклу, где видит только серое пятно, расплывшееся шире его головы, – его собственное дыхание. Мужчины в креслах поднимают тусклые глаза, словно Грэг обратился к ним, и даже Фрэнк сдвигается с места, чтобы выглянуть из дверей.

– Нет, – признается Ангус, и охранник эхом вторит ему.

– Фрэнк, ты не хочешь пройти чуть дальше? – Охранник воспринимает его буквально и задумывается, хочет ли он, хотя и делает несколько шагов вперед; Грэгу удается сдержать свое раздражение. – Кажется, в данный момент Вуди не может подойти к телефону, – произносит он в трубку. – Мне что-нибудь ему передать?

– Мне просто хотелось бы застать его на месте.

– Так он будет на месте еще несколько часов, как только вернется в магазин.

– Я имею в виду, в доме, который он у меня арендует.

Грэг колеблется, прежде чем задать следующий вопрос, но он ведь обязан спросить:

– Что, какие-то проблемы с оплатой?

– Ничего такого. Его банк заботится о моем благополучии. Просто люблю лично убедиться, что мои квартиросъемщики всем довольны, вот и все.

– Я могу попросить его перезвонить вам.

– Вот это было бы дело.

Скорее всего, у хозяина дома нет больше вопросов, и в следующий момент его голос сменяет шум статического электричества, похожий на шорох набежавшей волны. Когда помехи заглушаются гудками в трубке, Грэг отправляется обратно к своим полкам. Он возвращает на место пару заплутавших книг – пособие по рисованию, где на обложке сделан набросок лица, и учебник по акварельной технике, который раскрывается на какой-то откровенной мазне, ненамного лучше граффити, – после чего старается наверстать потраченное на них время. По крайней мере, теперь он слышит только чириканье скрипок, и он не позволит Ангусу отвлекать его своим непрерывным созерцанием тумана. Он там высматривает покупателей или Вуди? Остальные работники поедут на похороны прямо из дома. Грэг пускается в размышления, без кого из них магазин может обойтись: дерганая Конни, упорно желающая относиться ко всему на свете легко; Найджел с его слабенькой улыбочкой, подразумевающей, что все вокруг его забавляет; Рей со своими футбольными эмблемами, которым не должно быть места в магазине; Мэделин, воображающая, что нет ничего важнее ее полок… Когда появляется Вуди, Грэг уже успел разгрузить половину своей тележки.

– Долго меня не было? – спрашивает Вуди с улыбкой, означающей надежду на отрицательный ответ.

– Я бы так не сказал, – отзывается Ангус.

Вероятно, Вуди, как и Грэг, чувствует, что Ангус слишком уж стремится угодить.

– Похоже, с тех пор как ты выходил, приехало много новых машин.

– Так и есть, – снова с поспешной готовностью произносит Ангус.

Грэг дожидается, когда улыбающееся лицо Вуди развернется от Ангуса к нему.

– Тут вам звонили.

– Ничего срочного, надеюсь? Что мне нужно сделать?

Грэг понимает, что предпочел бы, чтобы Ангус и мужчины в креслах ничего не услышали об этом.

– Может, поговорим наедине?

– Думаешь? Ну да, конечно. – Улыбка Вуди словно подгоняет их обоих в сторону фойе зоны доставки и становится все шире и неистовее, когда ему приходится дважды шлепнуть пропуском по пластине в стене. Когда дверь сдается, он произносит вполголоса:

– Надеюсь, это не снова она?

– Это была не женщина.

– Я бы и не стал ее уже так называть. – Он ударяет по двери кулаком, чтобы помочь ей закрыться, и смотрит Грэгу в лицо. – Так кому же я понадобился?

– Вашему арендодателю.

– В самом деле? – На мгновение его улыбка словно теряет осмысленность. – И что он тебе сказал?

– Только то, что никак не может застать вас дома. Он хочет лишь убедиться, что у вас имеется все необходимое для жизни.

– Мне много и не нужно. Полагаю, у меня все есть, да, точно. Должно быть, я был в магазине, когда он заходил меня навестить.

Грэг знает, что Вуди задерживается на работе, как никто другой. Он соображает, не будет ли наглостью с его стороны заметить это вслух, но вместо того у него вырывается невольный вопрос:

– А что, кто-то уже вернулся?

В хранилище какое-то движение, звук такой, словно кто-то неумело переставляет книги на полках.

– Наверху кто-то есть, – шипит он.

– Думаешь? Сейчас выясним, – отвечает Вуди, отодвигает Грэга и несется вверх по лестнице. Грэг так потрясен подобной грубостью, что не знает, стоит ли ему следовать за начальством, но затем до него доходит: если кто-то проник в хранилище незаконно, его долг не дать злоумышленникам уйти. Он выскакивает из фойе, проносится через секцию детской литературы к двери, ведущей в комнату для персонала. Открывает своей карточкой и закрывает совсем беззвучно, после чего на цыпочках поднимается по ступенькам.

Кто-то, должно быть, счел своим долгом появиться в магазине, а не на похоронах, поскольку Грэг слышит шуршание книг. Но как этот человек вернулся, не замеченный ни им, ни Вуди? К тому моменту, когда он перестает красться и быстро входит в хранилище, никого там не видно, даже Вуди. Сетчатая полка слабо подрагивает, а затем успокаивается, однако Грэг далек от мысли, что кто-то мог втиснуться в пространство за книгами, чтобы спрятаться. Он снова идет на цыпочках, затем настораживается, пытаясь понять, что за шум он слышит, что за повторяющееся бормотанье – где-то впереди напевает чей-то голос. Это не в пустом хранилище, и не в том кабинете, который делят Рей, Найджел и Конни. Это из кабинета Вуди.

Проходя через кабинет менеджеров, Грэг не обращает внимания, как съеживается его фигура, отразившаяся в трех серых экранах: маленький человечек, один в трех экземплярах, затянутый в сумрак. Дверь Вуди легкомысленно приоткрыта, и сам он сидит спиной к Грэгу. На всех четырех четвертях монитора системы безопасности одно и то же изображение: близко придвинутая часть лица, просто лицо слишком крупное, поэтому экраны заполняют только фрагменты его растянутой пухлогубой ухмылки, выставляющей напоказ серые зубы. Должно быть, виновато отражение лампы дневного света под потолком, потому что как только Грэг ступает через порог, изображение рассыпается на четыре картинки из торгового зала. На одной Ангус угрюмо глядит через весь зал на мужчин в креслах, и наконец Грэг может расслышать, что бормочет Вуди.

– Улыбайся, – повторяет он. – Улыбайся.

– Мне сказать ему, когда я спущусь?

– Точно, – соглашается Вуди, и его улыбка летит Грэгу навстречу, когда разворачивается кресло. – Именно ты ему и напомнишь.

– В хранилище я никого не обнаружил.

– Нас таких уже двое. Просто книги упали с полки.

В крайне редких случаях, вот, например, сейчас, Грэгу кажется, что улыбка Вуди неуместна.

– Вы хотите сказать, кто-то неудачно их поставил? – он чувствует, что должен заострить на этом внимание.

– Должно быть, так.

– А мы знаем, кто в этом виноват?

– Невозможно установить.

– Если только книги не пострадали.

– Ты точно мой человек, Грэг. Благодаря тебе я понимаю, что делаю все так, как надо. Не переживай, все будет в полном ажуре, когда все мы выйдем завтра в ночь.

Он улыбается Грэгу на прощанье, а затем разворачивается вместе с креслом, чтобы взглянуть на монитор. Грэг, к сожалению, не может придумать, что бы еще сказать, впрочем, наверное, Вуди имел в виду, что сказано уже достаточно. Грэг чувствует: ему оказана честь, ведь Вуди намекнул, под каким давлением он живет, а это равносильно немому крику о помощи. Вуди нет необходимости просить вслух. Когда Грэг возвращается к своим полкам, собираясь по пути напомнить Ангусу, как тому надлежит выглядеть, ему самому не нужно напоминать об улыбке – он и так улыбается до ушей. Это потому, что в голове у него прояснилось. Он не позволит ни Агнес, ни кому-либо другому сбить его с толку, а то, что он узнал о Вуди, сохранит при себе. Он здесь ради Вуди и магазина.