НеТемный 5

Глава 32

Мы подлетели к дракону и плавно опустились на землю.

Агата первым делом бросилась к замороженной Креоне и, упав перед ней на колени, расплакалась. Я подметил, что амулет Левона на груди алтарницы уже почти не светился — всполохи пламени внутри артефакта едва теплились.

Жалобно заскулил Бам-бам, невесело рыкнул Кутень. Лука стоял рядом и в недоумении смотрел на всех вокруг.

Я поджал губы, впервые в жизни не зная, как объяснить мальчишке, что иногда бывает поздно спасать людей. Впрочем, у меня самого где-то в глубине души засвербило чувство, давно мною забытое… Неужели всё было зря⁈

Мать-дракон, издав мелодичную трель, тронула огромным когтем Агату и, когда та вскинула голову, требовательно показала на сундук. Впрочем, она также показала и на Креону.

— Её уже не спасти, — хмуро ответила Агата, безразлично глядя куда-то сквозь дракона.

Хозяйка третьей магической зоны лишь закатила глаза, потом коснулась когтем груди Креоны, надавливая на Левонов медальон. Из пасти драконихи вырвалась новая трель, заставившая нас всех замереть против своей воли.

Артефакт задымился и треснул, а потом алтарница вдруг оттаяла — её кожа приобрела естественный цвет, зато коготь дракона весь заиндевел. Но хозяйка магической зоны лишь подняла его к пасти и просто сдунула иней, который выпал вокруг нас снегом. Причём снега было так много, что он разом покрыл всё вокруг, так и продолжая падать.

— Это… это невозможно! — Агата едва обрела способность говорить, а потом, поспешно приложив ладони к груди своей дочери, зажмурилась.

В молчании прошло несколько секунд, и Креона, вдруг изогнувшись, громко вдохнула. А затем открыла глаза.

— Госпожа… — она едва шептала, будто её горло с трудом возвращало способность говорить, — Мама!

Агата со слезами обняла её, и мы с Лукой переглянулись. Я поймал себя на том, что с моего лица всё не сходит глупая улыбка. Хм-м-м, ну вот и настал момент, когда Всеволод Десятый тоже радуется спасённой жизни.

Я поджал губы, отгоняя расслабляющую мысль. Так-то на моей совести ещё не одна жизнь, поэтому рано радоваться.

Снова раздалась трель, вихрем сдувшая падающий снег, и Агата, оторвавшись от Креоны, подняла голову на хозяйку магической зоны. Коготь указывал на сундук.

Утирая слёзы, Дочь Луны подсела к сундуку, осторожно положила ладони сверху, едва касаясь… Она снова закрыла глаза, кончики её пальцев изучали плетения магии внутри.

Креона смогла-таки встать и подсела к матери, прижавшись к плечу и внимательно глядя на работу чародейки.

— Левон, конечно, старался, — произнесла Агата, не открывая глаз и постукивая ногтями по крышке, — Заклинание сильное, как раз уровня магистра, и так просто его не снять. Но…

В этот момент она приподняла щёлкнувшую крышку. Мы все замерли, и я даже услышал, как сама дракониха, вдохнув, задержала дыхание.

Сундук затрясся, появились язычки пламени, оплетающие его. Они пытались заскочить под крышку, но Агата подняла руку, будто оттягивая их. Сорвавшийся с её ладони морозный ветер подхватил огонь и, закручивая в аккуратный вихрь, стал поднимать его вверх.

— Эту силу нужно куда-то деть! — крикнула Дочь Луны, с восхищением глядя на пламя.

Так мы все и смотрели, как над сундуком возносится огромный огненный смерч, пронизанный голубыми нитями. Где-то сверху, с оглушительным рёвом посреди снежных туч и жёлтого тумана, этот смерч попросту рассеивался.

Пошёл дождь, и это длилось несколько минут, намекая на мощность заклинания. Левон сил не пожалел, а значит, детёныш дракона был в настоящей опасности.

Наконец, смерч развеялся и Агата, опустив руку, бессильно уронила голову на плечо Креоне. Ох, смердящий свет, как же мать и дочь похожи! Тем более, стихия будто заморозила возраст колдуньи, и в Агате Ясной многолетний опыт можно было разглядеть только по глазам.

Но сейчас глаза у неё закрыты, и казалось, рядом сидели среброволосые близняшки. Неужели за столько лет в Храме Холода ничего не заподозрили?

Я усмехнулся, глядя, как Креона поглаживает мать по волосам, при этом мои пальцы подёргивались, вспоминая ощущения. Я и так дал волю чувствам, и это делает меня ещё более уязвимым.

Кстати, об уязвимости…

Все радостно смотрели, как из сундука вылетел маленький, буквально крохотный детёныш, крылья которого гудели, как у откормленного шершня.

Вот только я радости не испытывал. В это время я с волнением всматривался внутрь себя, понимая, что с моими энергетическими контурами случилось самое страшное… Такое я видел лишь у Анфима совсем недавно, когда он объелся Белоцветов.

Как во сне передо мной проплыло, что мать-дракон, ударом крыльев развеяв снег, взмыла вверх и исчезла в жёлтом мареве. Неожиданно гудящий шершень-детёныш повис передо мной, овевая меня ветерком, что-то прочирикал и, царапнув крохотными коготками мой нос, тоже исчез в тумане.

Я тронул нос и глянул на палец. Пятнышко крови сразу напомнило о словах отца-неба: «Помни, где-то одна капля ценнее полноводных рек». Снова одни только знаки…

Опустив руку, я закрыл глаза и стиснул кулаки, чувствуя, как напирает изнутри злость. Получить обратно свою душу, хитростью вырвав её из когтей Бездны, и при этом лишиться силы?

Опыт Всеволода подсказывал, что ничего уже не исправить, но его же упрямство говорило мне: «Ты просто никогда не пытался решить эту проблему!»

Бросский темперамент Малуша голосил, что у меня всё получится, что я сверну горы.

Душа бога Хморока во мне… эээ… в общем, но заговорил со мной прямо:

«А ты забавный, смертный. Просто подожди, ничего ещё не закончилось».

Я едва не рыкнул от возмущения… Чтоб вас, боги! Ничего по-человечески не можете!

— Господин Малуш, — меня тронул Лука.

Распахнув глаза, я замер. Жёлтый туман перед нами расступался, образуя огромный светлый тоннель над равниной. И чем дальше, тем больше он расширялся… Выныривали из тумана одинокие деревца на пустырях, редкие скалы, даже одна башня замка Левона с краешку вылезла.

Туман так и расходился, пока в открывшемся нам окне не проявились глаза. Огромные, грозно изогнутые глаза отца драконов. Этот колосс стоял далеко на горизонте, среди гор, которые должны были разрушиться под его весом. Золотистые зрачки исполина светили в небе, словно два солнца… и смотрел отец драконов на меня.

Золотистые глаза! Только сейчас я сообразил, что видел в одном из трактатов — «если встретишь во Тьме существо с золотистыми глазами, не пытайся убить. Оно бессмертно.» Не думаю, что в этой магической зоне другие законы.

Где-то рядом с исполином летали, словно мошкара, другие драконы. Я чувствовал, где-то там и соловьиная мать, которая только-только спасла своего детёныша.

С одной стороны, меня пугала величественность картины. Людям, какие бы могучие чародеи они ни были, там просто не место… Отец драконов символизировал природную силу, недоступную даже архимагу. Да его голова, наверное, размером с тот же Солебрег.

Но, с другой стороны, я хотел такую силу, даже понимая, что это невозможно. Как невозможно обычному человеку поднять гору или выпить океан, так невозможно магу пропустить сквозь себя столько энергии — тело попросту сгорит, исчезнет в этом потоке.

Но я хотел такую силу. Мечтать же не вредно?

Туман вокруг нас вдруг подёрнулся, заклубился густыми вихрями, и неожиданно оформился в огромный коготь. Туманный кончик размером с крышу башни протянулся с неба и коснулся моего лба…

Нестерпимая боль огнём пронеслась по жилам, венам, по всему моему телу, и ворвалась в мозг. Заскулил от испуга Кутень, вскрикнул Лука, да ещё расхохотался засевший внутри Хморок…

Я думал сказать Хмороку что-нибудь обидное, но моё сознание просто свернулось в точку. Всему есть предел, особенно, когда твои чакры выкручивает огромное бессмертное существо.

Конец 5го тома.

Следующий том тут — https://author.today/reader/404760/3746642