НеТемный 5

Глава 17

На первый взгляд показалось, что это дружина Ивана перессорилась, устроив драку между собой. Только их стало больше в два раза, и резня явно была не на шутку.

Лишь спустя мгновение я догадался, что произошло… Левон понял, что за ним может быть погоня, поэтому оставил здесь в засаде часть войска, которое с собой взял.

Но в узком ущелье, куда солнце практически не проникало, он разместил засаду не из обычных воинов, а обращённых в могучих и безмозглых упырей. Одетые в такую же зачарованную броню, они схлестнулись с чокнутой дружиной Ивана.

Кожа у обращённых слегка дымилась в тени, ведь сейчас был самый разгар дня, но в тени ущелья они не погибали и вполне себе успешно рвали когтями и зубами вчерашних своих соратников.

Правда, люди Ивана не дрогнули и не отступили ни на шаг — подняв клинки, они с дикими криками рубили всех, до кого могли дотянуться. Моё зелье всё ещё действовало, и цель у дружинников была всё та же — добраться до Левона и предупредить.

К счастью, нас пока не заметили. Крупных камней и выступов здесь было мало, и мы кое-как распластались за одним из них по стене ущелья, пытаясь заполнить собой все ложбинки. На всякий случай я кивнул Луке, чтобы он был готов применить свой свет паладина.

Всё ущелье заполнилось дымом и треском защитных артефактов, и вонь плоти, обожжённой магией, ударила в нос. Да ещё моя интуиция завыла цербером, намекая, что отсюда надо рвать когти.

Ну да, дружина Ивана была неплохо вооружена, а доспехи хорошо держали удары. Вот только укусы упырей делали своё дело, и уже несколько дружинников катались по земле, обращаясь в таких же тварей. И не нужно быть гением, чтобы понять, что скоро мы останемся одни против толпы монстров.

— Громада! — Виол шлёпнул меня по грудной броне, — А ведь твоё зелье так и продолжает работать.

Я покосился на него в недоумении, и он ткнул пальцем, показывая. За дымом и бьющейся толпой не сразу удалось разглядеть, что несколько укушенных уже вскочили… и они не бросились на своих живых товарищей, а с ещё большей яростью кинулись им помогать.

Упыри они, не упыри — их благородная цель осталась всё той же.

Откинувшись на скалу затылком, я вздохнул с облегчением. Половина проблемы решалась сама собой. Если выиграет дружина Ивана, пусть и перекусанная, они всё равно выскочат на солнце и все передохнут. Главное, чтобы нас не заметили…

— Слезы мне в печень! — выдохнул Виол, — Какого⁈

— Что⁈

Бардовского слуха у меня не было, зато было зрение Кутеня. Мой питомец, опасаясь приближаться к бьющимся воинам, сидел на скале сверху и показывал мне ещё один силуэт, появившийся в ущелье.

— Это Феокрит, громада…

— Я вижу.

Да, это был тот самый похищенный советник царя, в роскошной, но изрядно потрёпанной синей мантии. Вот только, судя по горящим глазам и изменённому телу, человеком он уже быть перестал.

К счастью, ни Агаты, ни Креоны я рядом не видел, да и чуяло моё бросское сердце, что с ними пока всё в порядке. Пока…

— Нет! Нет… Левон не мог так поступить! — Виол чуть не вскочил, но я рванул его за рукав обратно, прижимая к стене, — Это предательство! Это измена царю!

Он таращился на меня таким возмущённым взглядом, что я не выдержал и расхохотался. Виол уставился на меня в недоумении.

— Погоди, бард, — я утёр слёзы от смеха, — А всё, что было до этого, это была ещё не измена?

Виол поперхнулся, потом помотал головой. К счастью, всплеск гнева прошёл, и он уже успокоился.

— Всё сложно, — вздохнул он, — Это была политика. Как говорят, чем бы подданые не тешились, лишь бы царя уважали.

Бард натянул струну, готовясь извлечь какой-то звук, но я пока придержал его руку.

— Сидим тихо, — шепнул я, нервно усмехнувшись и продолжая наблюдать через зрение Кутеня за событиями. Нас не было видно за камнем, приваленным к скале.

Дружина целеустремлённых сначала дрогнула под ударом упырей, но теперь сама большей частью обернулась тварями, и вместе со своим предводителем давила противника к солнечному выходу.

Среди мельтешения сверкающих доспехов я легко смог разглядеть Ивана, который вгрызся в глотку какому-то упырю. Воины побросали все свои клинки и теперь кромсали друг друга только зубами и когтями. Как они различали друг друга в одинаковых бронях, я понять так и не смог.

Феокрит, стоявший всё это время чуть в отдалении и наблюдающий за боем горящими зрачками, поднял когтистую руку… и вдруг мгновенно оказался среди битвы. Один взмах когтистой руки, и стремительный вихрь ударил по стенам ущелья, задев даже наш камень — большая часть бойцов тут же разлетелась на половинки, так и не поняв, что их атаковало.

К нам отлетел, зазвенев, большой кованый щит с серебряной каймой, разукрашенной кровавыми потёками. Я мигом сдвинулся к Луке и закрыл пацану глаза. Характер у новоиспечённого паладина и так боевой, а ночные кошмары мальчишке пока ни к чему. Вон, даже опытные Виол и Агар побледнели, как те же упыри.

— Маюновы слёзы! — выдавил бард, потихоньку отползая вдоль стены.

Туловища ошалевших дружинников не упали, летая по воздуху с дрыгающимися рядом своими же ногами. Вытекающая из них кровь заструилась вслед за потоками вихря и закружилась вокруг советника, затем остатки тел стали кромсаться на более мелкие части, и вся кровавая воронка стала смыкаться в раскрытой и неестественно огромной пасти Феокрита.

Тому было наплевать, кого он жрал — и люди, и упыри превращались в одинаковый питательный фарш. И я так подозревал, для его превращения Левон Кровавый использовал не только яд, но и сам укусил советника.

Немногие уцелевшие устремились в атаку… Нет, их никто не останавливал. Просто в прыжке они вдруг перестали быть единым целым и, рассыпавшись на мелкие кусочки, так же устремились в пасть магистра-упыря.

— Ох, Маюновы слёзы, — Виол, выглядывая из-за моего плеча, только и молился, — Мавшенька, прошу, омой своими соками! Сияночка, прошу, спрячь в своих прелестях! Яриус, прошу…

— Без Яриуса разберёмся! — оборвал его я.

Всё закончилось буквально за полминуты, и ущелье, в котором только что крутилась кровавая воронка, опустело. Осталась только сгорбленная громадная фигура в грязно-голубых и окровавленных лохмотьях.

Да уж, Феокрит сразу показал, кто тут магистр… Он заметно вырос — его мышцы бугрились, натягивая рвущуюся ткань мантии, и под кожей в бешеном темпе запульсировали напитанные кровью чакры. Упырь стоял в центре круга из остатков брони и оружия, обагрённых кровью, и, закрыв глаза, с упоением пережёвывал лакомство.

Вот он выпрямился, будто вспомнив, что он вообще-то советник, и так горбиться ему не к лицу. Затем, распахнув веки, Феокрит повернул голову в нашу сторону. Интуиция тут же попросила меня по возможности спрятаться внутрь скалы, а лучше проникнуть глубже в земную кору, хотя нас упырь ещё не увидел.

Кутень, зависший сверху ущелья между складками, всё это время осторожно наблюдал за ним. Цербер был сейчас тенью, и ни одно живое существо не смогло бы заметить его…

Но Феокрит вдруг поднял голову и уставился прямо в глаза Кутеню.

— Смердящий свет! — выругался я, когда почуял, как цербера сорвало со скалы неожиданным порывом ветра.

Вообще-то бесплотную тень нельзя сдуть, но магия советника явно была усилена Тьмой. По скале ударил огромный невидимый кнут, попав и по телу цербера. Кутень зарычал, отлетев и ударившись о выступ… Воздушный вихрь в возвратном движении стал сворачиваться в петлю, перехлестнувшуюся вокруг тела моего питомца, который почему-то потерял способность обращаться в тень.

К счастью, тот быстро сориентировался и сверкнул яркой вспышкой. Вихрь-кнут разлетелся, и уже в следующую секунду сверху зачернел портал во Тьму.

Вот только он не закрывался… а Феокрит поднял руки и упёрся ногами, будто и вправду держал в руках кнут, натянувшийся и уходящий вглубь портала. Когда он успел второй раз хлестнуть своим вихрем и перехватить цербера, я так и не понял.

Сказать, что меня это впечатлило, это не сказать ничего. Медлить нельзя было ни секунды…

Я тут же перехватил Луку, забрасывая его на Бам-бама, и хлопнул медоежа по колючей заднице.

— Быстро отсюда! — зарычал я, подхватывая валяющийся рядом щит. А неплохая вещь, кстати, прямо чувствую вес защитных заклинаний. Как минимум на один удар его хватит.

— Но… громада! — Виол растерялся, когда я и его вместе с Агаром вытолкал из-за укрытия.

— Его здесь не одолеем! — я толкнул их всех, — На солнце все, быстро.

Я уже видел, как из портала показалась морда упирающегося и рычащего Кутеня. Феокрит пересиливал тёмное исчадие, которое во Тьме вообще-то должно быть гораздо сильнее. Правда, судя по тёмным всполохам вокруг бывшего советника, сам он тоже был напитан Тьмой по самое «не хочу».

— Но господин Малуш, я смогу! — Лука было запротестовал и даже поднял молот, зажигая на нём всполох света.

Тёмный Феокрит среагировал мгновенно, отпустив несчастного цербера и вскинув руку в нашу сторону.

— Да твою ж Бездну! — я едва успел сформировать огненное яйцо и выкинуть его вперёд, защищая нас. Одновременно я, подняв щит, прыгнул и оказался на линии между Феокритом и Лукой.

Огненная защита тут же разлетелась под ударом вихря, и в мой щит хлестнул удар такой силы, что меня протащило несколько шагов. Правда, я не упал, а всё это расстояние пробуксовал, упираясь пятками в землю. Мои руки звенели от боли вместе со щитом.

Феокрит даже прищурился, чуть склонив голову, и одобрительно кивнул. Явно оценил мои магические навыки, ведь зачарованные доспехи не спасали дружинников от его атак, а сейчас все мои соратники остались целы.

— Силён, — прохрипел он деформированным горлом.

Я понадеялся было, что остатки разума у советника позволят нам наладить контакт, но в этот же миг упырь просто исчез. К счастью, моей реакции, помноженной на зрение Кутеня, хватило, чтобы разглядеть, куда устремился советник.

Он пролетел молнией, целясь в мальчишку когтистой рукой, но ему не хватило всего мгновения, как на его пути снова возник я с серебристым щитом. Правда, в этот раз меня всё же отбросило в сторону и я, перелетев пригнувшегося Луку, врезался в скалу.

Удар был такой силы, что на мгновение мне показалось — я упал во Тьму. Я плавал в ней всего ничего, когда бросская ярость снова выкинула моё сознание наружу, чтобы обнаружить себя на спине Бам-бама.

— Громада, ослиный ты крик! — рядом орал бард, и его голос прорывался как сквозь вату, — Просыпайся!

Просипев что-то неразборчивое, я тут же подобрался, спрыгивая с медоежа. Побежать сразу не удалось, ноги подкосились, но наглый Бам-бам тут же подпёр меня мордой, заставляя встать.

Стряхивая последние крохи обморока, я огляделся.

Вокруг уже была холмистая равнина, покрытая изумрудной травкой. Где-то в стороне виднелось искрящееся под солнцем море, а скалистая стена с ущельем была далеко позади. Мы явно уже в третьей магической зоне, и сейчас бежали к стене леса впереди.

Рядом нёсся Виол, обнимая одной рукой свою лютню, другой таща за собой Луку, и умудряясь при этом дёргать какую-то пронзительную струну. От её звука мои ноги сами собой двигались быстрее.

Я присмотрелся к Луке. Молот мальчишка не отпускал, но ревел на бегу, размазывая по лицу слёзы.

— Агар⁈ — мигом догадался я, получая в мозг образы от Кутеня. Слава Древу, мой цербер был жив и невредим.

Виол хмуро кивнул:

— Он задержал эту тварь…

Кутень, летящий сверху, уже передал мне, что произошло после того, как меня впечатало в скалу.

Мальчишка успел зажечь молот и ударить светом в Феокрита, но тот, отлетев, вскочил и снова ринулся в атаку. Лука, растерявшись, едва успел подставить тяжёлый молот…

Между ним и чудовищем в последний миг возник древесник, который смог мгновенно запечатать часть ущелья куполом из толстого плюща. Это отняло у него очень много сил, магу пришлось задействовать жизненную энергию, поэтому некоторые ветви проросли прямо из его тела.

Упыря это ненадолго задержало, и этого хватило, чтобы Бам-бам подхватил меня, а Виол растерянного Луку. Мальчишка привязался к древеснику и отказывался убегать, но бард его не слушал.

«Уходи, не бойся!» — прохрипел вслед Агар.

К счастью, Лука не видел, как когтистая лапа пробила плющ, заодно пронзив и тело Агара… От меня не укрылось, что освободившаяся тварь вонзилась в шею одеревеневшему послушнику, но тут же завыла и с отвращением сплюнула.

Несколько мгновений я пытался осознать, что ради меня кто-то пожертвовал жизнью. Ну, может, больше ради мальчишки, но меня ведь Агар тоже спас. И он сделал это не из страха…

Теперь Феокрит, как это ни странно, гнался за нами.

Его силуэт пылал густым грязным пламенем, будто его облили маслом и подожгли. Он нёсся по холмам далеко позади, и изрядно портил прекрасный зелёный пейзаж, потому как оставлял за собой шлейф густого чёрного дыма.

Я выругался. Смердящий свет, я даже не предполагал, что настанет тот день… яркий и безоблачный день, когда мне посчастливится убегать от упыря под палящим солнцем.

Страх, что каким-то образом Левон смог создать воистину бессмертное чудовище, успел проникнуть в моё сердце. Тем более, мы не успевали… Да и вообще, куда мы бежим? Если послушать чутьё, то лес впереди внушал мне не меньше опасений, чем упырь позади.

Я уже слышал хрипение и топот Феокрита позади, и цербер был уже готов ринуться в последнюю смертельную схватку, чтобы защитить меня. Ну уж нет!

Мысленный приказ хлестнул Кутеня, заставляя его отлететь и не вмешиваться. Я встал, как вкопанный, готовясь сразиться с тварью.

— Уходите, — рявкнул я замершим на миг Виол и Луке.

— Куда⁈ — беспомощно вырвалось у барда, — Громада, мы в третьей магической! Мы тут и дня не проживём…

Я не ответил, поднимая уже изрядно помятый щит и перехватывая топорище. Заодно я приготовился разом призвать Тьму, задействовав Червонное Кольцо, и сжечь врага взрывом бросской крови. Эх, так жаль эти доспехи… Они ведь мне понравились.

Кстати, Хморок, ты бы мог и помочь сейчас. Наверняка у бога смерти и мрака припасён какой-нибудь козырь? Промелькнула мысль о том, что мой призыв Тьмы поможет и Бездне быстрее вернуться в этот мир, но я не обратил на неё внимания. Не тот случай…

Упырь не добежал всего ничего. Бывший советник, вдруг споткнувшись, кубарем покатился ко мне и, распластавшись, замер в нескольких шагах. Обугленный, покрытый густыми языками пламени, Феокрит тяжело дышал и таращился сквозь дым и огонь на солнце.

— Громада, надо уходить! — донеслось от барда.

Я тоже поднял глаза и прищурился, разглядывая солнце. Как всё же хорошо, что есть неизменные вещи. Упыри, какими бы сильными они не были, не должны выживать днём — это закон природы.

Феокрит заворочался, и я даже не сразу понял, что он делает. Мощными гребками упырь откидывал земли, снова просовывал в неё когтистые лапы, пытаясь втянуть себя глубже в грунт.

Да он закапывается!

— Ну уж нет, — я шагнул было вперёд, собираясь схватить тварь за ногу. Для всех будет лучше, если он спокойно догорит дотла.

Что-то мелькнуло сбоку, и я едва успел закрыться щитом. В этот раз меня не снесло, хоть и протащило несколько метров.

Там, где так усердно копался Феокрит, стоял Анфим собственной персоной…

— Да смердящий твой свет! — выругался я, — Это уже не твой брат!

— Спокойствие, — ощерившись, ответил Анфим, — Выдержка…

Где-то сбоку послышался хохот. Мне в спину тут же уткнулись колючки, я обернулся.

И Бам-бам, и Виол, и Лука всё ещё были здесь, и жались ко мне. А где-то по равнине носилось Лихо, оглашая равнину диким заливистым смехом.

Я снова покосился на Анфима, закрывающего собой брата. Дюжинник горбился, слегка скрюченный переполняющей его магией, но стоял в боевой позе, готовясь атаковать меня.

Как же раздражает этот смех… Они с Лихо сдружились, что ли?

— Его не спасти, — снова попытался я.

— И меня не спасти, — Анфим расхохотался, вскинул руки, и тут же нас окружил воющий вихрь. Поднялась пыль, забиваясь в глаза и рот, завыл пронзительный ветер.

Бард щёлкнул какую-то струну. Я тоже раскинул руки, пытаясь обуздать воздушную стихию… Мимо пронёсся Кутень, отсекая часть ветра.

Пыль тут же улеглась, но никого рядом уже не было. Разрытая яма, куда пытался спрятаться Феокрит, оказалась пустой. Лишь ещё не развеявшийся шлейф дыма тянулся обратно к ущелью, я ещё успел рассмотреть силуэт дюжинника, который тащил на плечах тело.

Лихо, кстати, тоже удалялось в ту сторону…

Как-то неожиданно нас окружила полная тишина. Бард, тут же завыв, просто плюхнулся на траву:

— О-о-о, расцелуй нас Мавша! А-а-а, слёзы мне в печень! — он расхохотался, ёрзая руками и ногами по траве, — Мы живы!!! Живы, чтоб меня прелестями Сияны шарахнуло, живы!

Бам-бам и невесёлый Лука переглянулись. Тяжко вздохнув, я тоже уселся на траву и оглянулся на лес, темнеющий в паре сотен шагов. Судя по всему, наш путь теперь лежал туда.