Настоящий полковник

Глава 6

Событие девятое

Один парень очень хотел откосить от армии, прикинувшись близоруким. Ондаже взял с собой на медкомиссию свою невесту, чтобы она подтвердила, что он почти ничего не видит. Увидев невесту, медкомиссия тут же освободила парня от службы как инвалида по зрению…

Иван Яковлевич после тренировки с мастером кунг фу лежал на матах, набитых конским волосом, в спортзале и медитировал. Ага, дремал. Вымотался, сначала проведя тренировку по самбо, а потом ещё с китайцем дрыгоножеством занимался. Третий год уже тренируется по два часа в день и один чёрт этот мелкий и сухой китаец как щенка его возит по ковру.

– Товарищ комбат! – залетел в спортзал дежурный по части.

Брехт открыл глаза и сел.

– Товарищ комбат, вас к телефону из Владивостока. Срочно. Ругаются.

– Вот как, ну, ладно, раз ругаются, – поднялся, принюхался. Нет идти потным и грязным по улице не хотелось, к тому же начавшаяся, наконец, весна опять вдруг закончилась. Ветер холодный и сырой с океана второй день настроение портит, – Кто там не знаешь? – Может сначала в душ?

– Начальник штаба армии Мерецков! – вытянувшись доложил ротный.

Вот чёрт, придётся идти и правда срочно. Что могло понадобиться большому начальству. Всего чуть больше недели прошло с отъезда комиссии.

Ну, не далеко, надел сапоги и в таком не сильно представительном виде, в подобии кимано и в сапогах, припёрся в штаб.

– Алло, Кирилл Афанасьевич, слушаю вас.

Там молчали. Ещё пару раз крикнул в трубку. Услышали.

– Комбат?

– Так точно, товарищ начальник штаба, – подтвердил Брехт, услышав знакомый голос.

– В госпитале лежу во Владивостоке, целый час соединить не могли, всё линия у них перегружена, – пожаловался Мерецков. Странно, вроде вылечили.

– Простуда вернулась, осложнения какие? – плохо. Подвели эскулапы.

– Ага, осложнения на ноги. Вернее, на ногу. Пулю в меня китайцы на границе всадили. На Пулемётной горке. Обстреляли нас, то ли китайцы, то ли японцы. Пятерых убили и мы с Сотниковым ранены. Ему плечо прострелили, а мне ногу правую.

– Доктора мои нужны? – предположил Иван Яковлевич.

– Доктора. Опять иголки в меня тыкать будут и кровь пущать? – там хрипло засмеялись, но не весело, – Докторов пришли, если не жалко. Но больше нужны твои снайпера. Оборзели узкоглазые дальше некуда. Нужно ответные подарки прислать, – теперь чуть веселей смех был.

Ну, не хрена себе! А ведь из Москвы есть чёткий приказ избегать провокаций, отвечать только в крайнем случае и то только, если враги вторглись на территорию СССР. А тут отстреливать японцев на их территории. Крут начальник штаба. Не зря потом его во время Великой Отечественной маршалом сделают.

– Кирилл Афанасьевич, а насколько серьёзна должна быть ответная плюха?

– Какая плюха? Я тебе комбат говорю, снайпера нужны. Чего не ясно?

Так и хотелось сказать: «А ты тормоз, товарищ генерал. Но сильно не расстраивайся, тормоз – это тоже механизм».

– Товарищ начальник штаба ОКДВА, насколько мощным должен быть ответный удар? Это не праздное любопытство. От того, насколько серьёзно нужно проучить самураев зависит, сколько бойцов мне нужно брать с собой. Вот смотрите, Кирилл Афанасьевич, если нужно пристрелить пару японских офицеров, то я возьму пару снайперов. Если нужно убить несколько десятков человек, то возьму отделение. А ежели нужно турнуть китайцев и японцев с этого полуострова, то я возьму роту. И последний вариант – полномасштабный конфликт. Тогда прибуду со всем батальоном. До Пхеньяна и Пекина не дойдём, но несколько тысяч положим. Мало им не покажется. – Брехт замолчал. Вопрос не праздный. Насколько крепкое очко у генерала. А то может это истерика просто? Ну, случится инцидент у озера Хасан на три года раньше. Только, если будут не те неподготовленные части при нулевых командирах русских пацанов на пулемёты посылать, а Брехт со своим батальоном, то Япония гораздо быстрее, чем в реальной истории пардону запросит.

– Крут ты, комбат… – помолчали. – Давай взвод.

Ага. Сразу про Москву, наверное, вспомнил начальник штаба. Сыкуны. Ну, хотя они ведь всех раскладов не знают. Это Брехт из будущего прибыл и там точно известно, что Япония так и не решится напасть на СССР. Понты одни у страны «Восходящего солнца». Однако к полномасштабному сражению с Советским Союзом на Дальнем Востоке самураи сейчас ещё не готовы. И в то же время японское командование желает понять, насколько решительно настроен в противостоянии ей противник по ту сторону границы. Как впоследствии будет вспоминать один из разработчиков японских военных планов Масадзуми Инада, Хасанский конфликт был затеян для подтверждения отсутствия у СССР намерения воевать с Японией. Вот даже раненый Мерецков и то боится.

– Уверены, товарищ начальник штаба? Не хотите наотмашь садануть? Выбить их за реку Туманную? – попробовал подзадорить начальство Брехт.

– Очень хочу. Прямо зубы скрипят. Политика. Понимать должен. Приезжай со взводом. Как ты сказал: «Плюх надаём».

– Есть, товарищ начальник штаба прибыть к озеру Хасан со взводом снайперов.

– Я в госпитале, рана плохая. С НКВД я переговорю. Там тебя встретят.

Ну, конечно. Твою ж мать. Это как получится. Сам Мерецков в госпитале, и если какие шишки посыпятся, то он и не при чем. Граница – это НКВД. А воевал вообще ставленник Блюхера. Политик! Точно потом маршала дадут за заслуги?

Событие десятое

– Люди! Пожалуйста, не кашляйте в кинотеатрах! Это жутко раздражает,

когда потом дома фильм смотришь.

Режиссёр фильма ужасов, несомненно, был гением.

Уже через пять минут просмотра, в зале нечем было дышать.

Если кто-то думает, что Брехт, как и все генералы, готовился к прошлой войне, то совершенно напрасно. Не был Иван Яковлевич генералом. Две шпалы у него в петлицах – это нечто между майором и подполковником будущим. Всё дело в том, что через несколько месяцев, когда в СССР введут звания, то старшим командирам не повезёт. Капитан это одна шпала, майор две, а три шпалы уже сразу полковник. Четырёх не будет, а дальше один ромб. И звания не придумают. Постесняются вводить генеральские звания и будут всякие комбриги, комкоры, комдивы и командармы разных рангов.

Ну, а так как генералом Брехт не был, то готовился он не к прошлой войне, а к будущей, причём настолько далёкой от 1935 года, что и дожить до этой будущей войны нет ни какого шанса.

Война должна быть гибридной. Звучит непонятно. На деле не так сложно. Тупо подготовить снайперов и перестрелять несколько сотен японцев – это хорошо. Однако гораздо лучше посеять в рядах японцев ужас, чтобы не силой отодвинуть границу до реки Туманная, а чтобы пришли и сами предложили. Итак – ужас. Придумал один ход нетрадиционный Иван Яковлевич. Еле успел. Готовился же к Хасанскому инциденту в 1938 году, а тут на три года раньше. Из трёх спланированных сюжетов успел воплотить только один.

Началось почти два года назад. В городе Спасск-Дальний открыли в клубе железнодорожников кинозал. Возить красноармейцев за десять километров в город удовольствие дорогое. Бойцов много, а автомобилей мало. Вот Брехт и пошёл к заведующему клубом, чтобы договориться об аренде проекционного аппарата, колонок и оператора на взаимовыгодной основе. Пришёл, пинком дверь в кабинет открыл. Нет, не борзый до безумия. Смешной случай вышел. Пришёл, постучал. А там вопль:

– Помогите, ради бога, помогите! – в дверь с той стороны тоже тарабанят.

– Случилось что, товарищ? – поинтересовался.

Там за дверь два голоса возопили:

– Откройте дверь, пожалуйста, у нас ключ сломался.

Брехт попробовал дверь плечом. Нет, не поддаётся, умели раньше строить. Не современные – из бумаги. Пошёл искать слесаря или ещё кого, топор нужен, дверь отжать. Ни одного человека не нашёл, как и топора, нашёл кочергу и попытался её засунуть. Хрена с два.

– Будем вышибать, – сообщил невидимым собеседникам и попросил их на всякий случай отойти от двери. После третьего удара косяк не выдержал и поддался немного. После пятого, треснул и дверь распахнулась. В кабинете на потёртом кожаном диванчике сидели два индивида. Мужской индивид был евреем, о чем и табличка не двери сообщала. Кац И. С. «С.», наверное, Соломонович. Шапка кучерявых частично седых волос говорила, что табличка не врёт. Рядом сидела девушка в вязаной кофточке, одетой шиворот-навыворот. Ага. Понятно, чего они закрывались. Блудят на рабочем месте. Эх, Соломонович, Соломонович. Бог он есть и блудней наказывает.

– Спасибо вам, товарищ военный. Только что теперь с дверью делать? – ну, точно Соломонович.

– Не переживайте, товарищ Кац, пришлю я вам плотника. Только прежде давайте вопрос один порешаем, – и Иван Яковлевич рассказал о своей задумке крутить солдатикам кино прямо в части.

– С радостью вам помог бы… – товарищ Кац потупился.

– Но?

– Но киномеханика забирают в армию, я уж по-всякому военкома уговаривал, чтобы Андрей хотя бы смену подготовил, а тот ни в какую. – Соломонович картинно развёл руками, блондиночка в шиворотной кофточке состроила грустную рожицу. Блондиночка была молодая, сухая и остроносая. Две тощие косички её не красили. Так себе вкус у Соломоныча.

– А кинопроектор-то в армию не забирают?

– Нет, но киномеханика второго нет. Я в Хабаровск отправил заявку, сказали, вот будет весной выпуск в техникуме, тогда пришлют. Наверное.

– Ладно, товарищ, Кац, сидите здесь. Через пару часов плотника пришлю.

Отправил Иван Яковлевич в часть ГАЗон за плотником, а сам пошёл в военкомат. Военкома он знал. Хороший дядька, герой, можно сказать, гражданской войны. Одна рука. Вторую с белоказаками потерял. Отрубили в пылу конной сечи. Одна рука и одна шпала в петлице. Максимов Дмитрий Иванович.

Легко договорился о том, что Андрей Тимофеевич Пирогов будет служить в отдельном батальоне. Сразу и забрал. Пока ехали вечером в часть, разговорились. Брехт с усмешкой поинтересовался, не надоело чужие фильмы показывать свой, мол, снять нет желания.

– Это же учиться надо в Москве, – скуксился Андрейка.

Вот тут Брехту и пришла идея о «Психологической войне».

– А ты, Андрей, кого из режиссёров знаешь?

– Эйзенштейна Сергея Михайловича. Он преподаёт сейчас в киноинституте, возглавил кафедру режиссуры.

– Откуда? – что-то там плохо ведь с Эйзенштейном. Сталин его не любит, чуть не силком приволокли того из Мексики по прямому приказу Вождя.

– Так я поступал в прошлом году.

– Ясно. Завтра поедешь в Москву, Найдёшь там Сергея Михайловича и передашь от меня письмо. Он должен за несколько месяцев научить тебя искусству оператора. Хочешь стать оператором?

– Конечно.

Отправил. Письмо простое: всего несколько слов: «Товарищ Эйзенштейн, научите этого юношу снимать кино. Это оплата вашего труда. Срок три месяца». А ещё в конверте двадцать тысяч рублей. Это зарплата великого режиссёра за три года. На этом траты не заканчивались. Три месяца жить там, в столице нужно Андрейке и питаться, и ещё купить кинокамеру хорошую и плёнку и всё, что необходимо для проявки плёнки. Одним словом это обошлось ещё в тридцать тысяч. Дорого стоит гибридная война. Но …

Сейчас есть и кинооператор, и отличная камера, и замечательно снятая первая лента из трёх запланированных. Лента совсем не простая. Ох, и вздрогнут в японском генеральном штабе. Уверен был Иван Яковлевич, что и императору покажут. Император Сёва, он же Хирохи́то, он же Генералиссимус японских войск в роскошном дворцовом кинозале вместе с Канъин-но-мия Котохито, он же Принц Котохито, он же Маршал Сухопутных войск Императорской Японии посмотрят шедевр снятый Андрейкой и просто обязаны впечатлиться. Там не комбинированные съёмки. Там всё взаправду. Андрейку три раза выворачивало, пока он свой шедевр снимал. Даже седина на висках пробилась. Ну да, по порядку.

Событие одиннадцатое

Идут две бабы с сенокоса. Мимо пролетает парень на мотоцикле…без головы.

Одна: – Кино, штоль, снимают?

Вторая: – Ты бы косу на другое плечо переложила…

Вернулся Андрейка от впавшего в немилость режиссёра не через три месяца. Вернулся через год почти, и пришлось ещё десять тысяч рублей вбухать дополнительно, а ведь это «Сталинская премия». Стоило ли того? Да ещё пришлось очередной раз светиться в ГУГБ. Трилиссер, выслушав просьбу, посмотрел как на сумасшедшего.

– Иван Яковлевич, ты это серьёзно? Это какая-то хреновая шутка. Давай сделаем вид, что я этого не слышал, – и пальцем у виска покрутил.

– Матвей Абрамович, вы ведь в Главном управление государственной безопасности (ГУГБ) при НКВД СССР работаете? (В 1934 году ОГПУ передали в подчинение НКВД и переименовали). Или я путаю, что-то? Может у нас добрососедские отношения с Японией?

– Смешно. Нет, Япония злейший враг и да у нас хватает их арестованных шпионов и диверсантов. Но всё равно, это какая-то запредельная жестокость? – Главный разведчик Приморья нервно переложил папки на столе, порядок якобы наводя.

– Чем это более жестокая казнь, чем расстрел? – не сдавался Брехт.

– А что там скажут, когда этот фильм посмотрят?

– А что скажут? – комбат развёл руками.

– Ну, в газетах…

Трилиссер встал, закурил, сел, снова встал. Нервничает. Этот махровый убийца.

– Матвей Абрамович, ну, какие газеты. Это даже не смешно. Зато бояться будут. А ещё пойдут по ложному пути и потратят кучу денег на исследования, которые ни к чему не приведут, – Брехт отошёл от стола, рядом с которым стоял, глядя в окно НКВДшник, и курил, окутываясь облаками дыма.

– А этого, правда, не сделать? – загасил сигарету.

Ну, прогресс. Как всегда пять стадий принятия неизбежного. Отрицание. Гнев. Торг. Теперь будет «Депрессия». Потом «Принятие». Как бы депрессию быстрей проскочить.

– Матвей Абрамович. Всё равно расстреливать. А так на пользу нашей стране поработают. Да, ваше имя в учебники по методам психологической войны войдёт.

– Почему моё?

– Ну, ни хрена себе!? А чьё? Моё что ли? Конечно, ваше. Доложите на верх. Что под вашим руководством провели огромную успешную акцию по дезинформации и запугиванию противника, – ещё чуть бросил на весы «Торга» Брехт монеток.

– Сколько?

– Я же говорил. Трое. Снимаем у вас в подвалах. Нужно только света в камеру побольше. Должно быть всё ясно и чётко видно.

– Найдём. Чёрт с тобой. Как Брехт переводится с немецкого? Не дьявол.

– Это сокращение от имени Albrecht, переводится как «благородный блеск».

– Да, блестящий ты наш, вези своего режиссёра. Будем снимать фильм про уничтожение японских диверсантов.

Фильм получился такой. Пляшет шаман с бубном. Нашли в непосредственной близости от того места, где проводили операцию по изъятию золота у староверов стойбище нанайцев. У них позаимствовали шамана в его самом крутом одеянии со всеми бубнами и прочими инструментами. Конечно, не хотел. Легко договорились. Советская власть не трогает племя и выдаст охотникам десять винтовок Мосина с десятью тысячами патронов. А ещё около тонны всякими крупами. Эту часть Иван Яковлевич взял на себя. Если всё это ещё и с ГУГБ (или НКВД) потребовать, то чаша терпения Трилиссера может и переполниться.

Японского диверсанта, приговорённого к расстрелу, привязали к столбу посреди камеры, и шаман стал прыгать вокруг него и посылать на японца пасы. Потом стал отходить, вдохнул дым и выпустил клуб, зачерпнул как бы этот дым рукой и направил на голову японца. И что-то проорал. Бабах и голова японца взрывается. Монтаж всё же есть. Плёнку потом аккуратно склеили. Шамана вывели из камеры, а к затылку японца привязали гранату и выдернули чеку. Граната специальная. Запал рассчитан на десять секунд. За это время оперативник, что выдернул чеку, чтобы не попасть в камеру уполз за дверь. А японец – молодец. Он проклинал перед смертью русских и шаманов и восхвалял своего императора, обещал жизнь за него отдать. Бабах. Отдал.

Второй и третий эпизоды этого фильма отличались не сильно. Вместо шамана сначала был русский, но тоже одетый в часть одежд шамана, дальше всё то же. А вот третий, был просто оперативник ГУГБ, который тоже чего-то бубнил невразумительное и потом затягивался от чурбачка непонятного и делал пас в голову очередного японца, который хотел промолчать презрительно. Нет, дорогой дальневосточный друг, такого кино нам не надо. Подполз человек и снизу, чтобы не попасть в кадр, ткнул его в задницу штыком. Японец вздрогнул и давай костерить подлых гайдзинов. Бабах. Ну, вот, и этот без головы. И так удачно получилось, что кровь или мозги долетели до объектива камеры, через пять метров. Эффектно вышло при проявке. А Андрейку в очередной раз вывернуло на бетонный пол коридора подземелий Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) при НКВД СССР. Не в камере же камеру устанавливали. Каламбур получается. Снимали кино через окошко в железной двери тюремной камеры. Осколки и до туда долетали. Как, впрочем, и мозги. На счастье кинокамера уцелела, вся дверь в следах осколков гранаты, а до механизма гибридной войны только мозги и кровь долетали. Повезло.

Сейчас, собираясь на военную операцию по принуждению Японии к миру, Брехт коробку с этим фильмом бережно упаковал для отправки на озеро Хасан. Нужно будет после нескольких зачисток территории подбросить товарищам из страны Восходящего Солнца этот шедевр, достойный ученика Эйзенштейна.

Как там у древних: «Ошеломить врага, значит уже его победить». Что подумают японцы фильм посмотрев? Что шаманы научили гайдзинов взрывать головы у людей? Вдыхают дым непонятный, кричат чего-то неразборчивое на непонятном языке и пас рукой. Всё. Голова человека изнутри взрывается. Такого не может быть. Это просто монтаж. Кино.

Или может? Вот. Как там? Отрицание… Гнев… Пошлёт император пару рот покарать гайдзинов. А дальше? После того как роты кончатся, а червь сомнения по божественным мозгам прогуляется? А дальше торг. Конечно же, мы уйдём дорогой Сёва. Непременно уйдём с вашей почти земли. Но позже… Или не уйдём. Спасибо, говорите граница пройдёт по реке Туманная… Даже Одзиги исполним. Это поклон такой японский.