Настоящий полковник

Глава 25

Событие шестьдесят третье

Муж – жене:

– Кажется, я заболел…

Жена:

– Выпей отравы, тварь…

Муж:

– !!!!!!??????

Жена:

– Прости, прости, милый, оговорилась! Выпей отвары трав!

Блюхер никуда не ушёл, и пришлось разговаривать с Тухачевским при командарме. Собеседника вживую Иван Яковлевич никогда не видел. Только на фотографиях. А нет, ещё на открытках. В детстве как-то в киоске отец купил набор открыток: «Герои гражданской войны». Там был и Блюхер, и Якир, и Егоров, и Тухачевский. Остальных Брехт не сильно запомнил, Будённый должен был быть, но вот не запомнился. Отложились именно эти в памяти. Потому что были репрессированы. Надпись в конце текста на обратной стороне открыток: «Годы жизни …. - 1937 год. Реабилитирован в 1956 году».

А ещё как-то попалась в интернете статья про Тухачевского, вернее про неудачную польскую компанию. Михаил Николаевич там в поражении был виноват скорее косвенно. Пошёл на поводу у стратегов в правительстве. Дело было так. Наступали и войска Юго-Западного фронта (ЮЗФ), где членом РВС был товарищ И. В. Сталин, а командовал Егоров, и Западный фронт, которым командовал Тухачевский. Уже выбили оккупантов с Украины и Белоруссии, и тут в Москве получают ноту министра иностранных дел Великобритании лорда Керзона от 11 июля 1920 года с предложением о перемирии на линии Гродно – Брест-Литовск – Рава Русская, то есть, по этнографической границе Польши, определённой Парижской мирной конференцией 1919 года. Ленин расценивает её как попытку «вырвать из рук победу» и требует «бешеного ускорения наступления на Польшу». 22 июля министр иностранных дел Польши Сапега тоже направил радиограмму Советскому правительству с предложением немедленного перемирия. Как же, была прихвостнем гадящей англичанки Польша, ею и осталась. Однако успешное наступление фронтов породило в ЦК РКП(б) ожидания полного разгрома Польши. Там ведь войск не осталось. А у нас один Будённый с его Первой Конной чего стоит. Главком Сергей Сергеевич Каменев ставит перед Западным фронтом и лично перед Тухачевским задачу овладеть Варшавой не позднее 12 августа. Это не тот Каменев, который политическая проститутка. Того зовут Лев Борисович Розенфельд. Это – бывший полковник генерального штаба Российской империи. Когда через несколько месяцев введут звания, то его сделают командармом первого ранга, а пятерых людей, что служили под его началом сделают маршалами. Да, и ладно, не о том речь. К Польше нужно вернуться. В это же время по просьбе РВС Юго-Западного фронта директива Главкома переносит его главный удар с Брест-Литовского на Львовское направление, то есть фронты должны были наступать по расходящимся направлениям. Понятно, чем закончилось. 14 августа Главком С. С. Каменев требует повернуть войска немедленно. РВС ЮЗФ (ну, там где Сталин) отвечает, что они уже втянуты в бои подо Львовом и повернуть их на север низя никак. В своих мемуарах будущий маршал Будённый позднее укажет, что на самом деле 1-я Конная в это время только выдвигалась ко Львову и завязывала бои с отступающими арьергардами противника. Погнались за отступающими белополяками и профукали настоящую победу. Приказу повернуть на север 1-я Конная подчинилась только 21 августа, а 12-я армия его не выполнила вообще. К этому времени Пилсудский, начавший наступление 16 августа против левого фланга ЗФ и встык ЗФ, и ЮЗФ, уже выходил на оперативный простор и начинал гнать большевиков в хвост и в гриву. 17 августа командующий Западным фронтом Михаил Николаевич Тухачевский приказал своим северным армиям начать отход, однако, отступление приняло беспорядочный характер. Точнее, просто драпали. И к тому же и драпать-то не успевали. Часть войск ЗФ оказалась окружена и попала в плен или была интернирована в Восточной Пруссии. Западный фронт потерпел серьёзное поражение и к октябрю отошёл к Минску. 12 октября 1920 года вступило в силу советско-польское перемирие, а в марте 1921 года был заключён мир, по которому за Польшей остались Западные области Украины и Белоруссии. Присутствие РККА на приграничных территориях, в том числе, в Минске, ограничивалось.

Брехт не стратег, но вот подсказывало ему шестое чувство, что не начни Ленин истерить, убоявшись Керзона, и весь мир бы выглядел по-другому. Большевики в западных областях Украины террором уничтожили бы всех националистов и никаких Бендер, и Шухевичей бы не возникло, СССР не пришлось бы передвигать за год до Великой Отечественной обустроенную границу, ну и так далее. Даже если бы СССР и развалился снова, то, скорее всего, Украина осталась бы дружеским государством. А может, три славянские республики смогли бы создать нормальное Союзное Государство.

А Тухачевский? А что Тухачевский. Пацан. Когда рассказывают, что Гайдар командовал полком в 16 лет, то чуть преувеличивают. А вот Тухачевский точно командовал армией в двадцать пять лет и фронтом в двадцать семь. ФРОНТОМ В ДВАДЦАТЬ СЕМЬ ЛЕТ.

Пацан.

– Алло! Алло. Эй, там слышно? – ох, блин-блинский задумался Иван Яковлевич, погрузился в ИСТОРИЮ и забыл, что этот самый «пацан», повзрослевший, правда, сейчас на том конце провода. Брехту, кстати, и самому всего двадцать пять лет. Ну, в смысле Штелле.

И тут Ивана Яковлевича кашель пробил, то ли Блюхер, гад накурил чересчур, то ли простыл в камере под тонюсеньким одеялом.

Событие шестьдесят четвёртое

Разговор в детском саду. Вовочка:

– Насть, а ты баба горячая?

Настя:

– Не знаю, но когда с горшка встаю, пар идёт…

– Михаил Николаевич, слушаю вас. Это командир Отдельного разведывательного мотострелкового батальона имени Иосифа Виссарионовича Сталина Иван Яковлевич Брехт. – Наверное, в армии не так представляются. «Пиджаку» простительно.

– Болеете? Испанка? Ещё заразите! – и заржали на той стороне, через треск помех. Гулкий такой бас. И то, Тухачевский это большой человек. Потому его, наверное, товарищ Сталин и не любит с товарищем Ежовым и прочими Ягодами. Они все чуть выше полутора метров, а то и ниже. Рост Сталина 152 сантиметра. Ягоды по официальным данным 146 сантиметров. И метр восемьдесят рост Тухачевского. Просто на две головы выше и, кроме того – атлет. Гирями балуется, гимнастику делает. Как такого можно любить?

– Нет, товарищ Тухачевский, это тут командарм Блюхер надымил. Переживает, – решил отвесить маленькую плюху будущему маршалу Брехт, в отместку за пребывание в холодильнике.

Василий Константинович в это время доставал очередную папиросу. Услышал. Икнул. Смял в пепельнице незажжённую сигарету. Хмыкнул. Показал кулак. Почему-то левый? Как там у Высоцкого? У него ударная левая, а у меня ударная – правая. Показал, и пошёл открывать форточку.

– Комбат, тут мне вчера Начальник интендантского снабжения ПВО Розенберг Яков Самойлович звонил. Говорит, что у вас против самолётов японских с помощью крупнокалиберных пулемётов Браунинга два боя выиграно? Пять самолётов сбито? Правда? Как вообще оцениваете этот пулемёт?

Как вот обращаться? Товарищ заместитель наркома? Не, «пиджак» же. По пиджаковски и обратимся.

– Михаил Николаевич, давайте с конца отвечу. Срочно нужно покупать у Америки, в смысле, у САСШ, эти пулемёты и либо выпускать по лицензии, либо какую хренотень чуть изменить и выпускать, как свои. Очень хороший пулемёт. Если их ставить в спарке на кузов автомобиля ГАЗ-АА, то будет очень подвижная и мощная зенитная установка. А если пулемёты не спарками ставить, а по четыре, двумя спарками, то это вообще будет убойная техника. Также можно поставить эти две спарки на шасси от танка Т-26. Тогда ещё и проходимость добавится. Кстати, на шасси от Т-26 можно поставить и новые 120 миллиметровые миномёты, что начали изготавливать в Харькове по разработкам Бориса Ивановича Шавырина. Их можно и на ГАЗ-АА ставить. Тогда это будет такая вундервафля для противника, что справиться с ней сможет только авиационная армия. Подъехал на передовую, дал пять шесть залпов и переехал на пару километров правее или левее, опять пять-шесть залпов и снова отъехать. И пусть они артиллерией долбят в пустое место. Засечь эту артиллерию вражескую, подъехать через час, как выдохнутся и накрыть её залпом из миномётов. Дальность стрельбы у миномёта калибром 120 миллиметров около шести километров.

– Стоя, комбат! Подожди, не вали всё в одну кучу. Давай про Браунинги. У нас ведь в армии есть два крупнокалиберных пулемёта. Это ДК системы Дегтярёва и ШВАК (Шпитальный-Владимиров авиационный крупнокалиберный). Знаком с ними? Что про них скажешь?

Что про них можно сказать. Сказать что хрень полная, так нет. А вот почти полная – это точно.

– Товарищ заместитель наркома …

– Без товарищей можешь, – ругнулись там среди треска помех.

– Михаил Николаевич, У ШВАКа просто запредельная, я бы даже сказал – чрезвычайно большая сложность устройства отдельных узлов, особенно механизма питания и экстракции стреляной гильзы. Это создаёт проблемы при обслуживании. Уверен, что именно этот же факт усложняет его производство. Уверен на сто процентов, что колличество брака на производстве просто зашкаливает. Уверен, что особенно велика трудоёмкость изготовления механизма питания и ствольной коробки. Ну, производственники, допустим справятся, а вот при эксплуатации…

– А что при эксплуатации? Комиссия приняла на вооружение, значит, удовлетворена пулемётом.

– Про комиссию ничего не знаю. Могу только свои наблюдения сообщить. В случае неполадок доступ к механизмам крайне затруднён – в отдельных случаях для устранения задержек в стрельбе требуется частичная или полная разборка пулемёта, что невозможно сделать в полёте. Пулемёт же для авиации спроектирован.

– Нда, Я слышал про нарекания от лётчиков. Запомнил, что с пулемётом Дегтярёва. Знаком с ним?

Знаком ещё годам два назад пришёл один такой, посланный Блюхером для испытания. Не то, чтобы совсем плохой пулемёт, но недоделанный, не доведённый до ума. На пулемёт не тянет. Так пару раз пальнуть.

– Михаил Николаевич. По ДК можно так сказать. Зачем нужен пулемёт, который делает 30 выстрелов? Питания пулемёта ДК – дисковые магазины на 30 патронов. Нужно переделывать под ленточное питание. Как можно воевать, если стрельнул за пару секунд все тридцать патронов, а потом пару минут на перезаряжание. Да за это время цель сместится и снова надо целиться, сначала начинать. Надо обязательно переделывать под ленту, а ещё лучше всё же использовать наработки американцев, вот к Браунингу вообще претензий нет, ну, разве чуть тяжеловат, на плече не унесёшь. Так крупнокалиберные пулемёты для переноске на плече и не предназначены. Да, забыл совсем. Михаил Николаевич, нам в авиацию и в зенитные части нужно вместо пулемёта или вместе с пулемётом ещё и автоматическую пушку иметь. Лучше всего подойдёт швейцаская пушка Эрликон («Oerlikon»). Там калибр двадцать миллиметров. Нужно срочно у них одну купить или американцы, кажется начали делать по лицензии, тоже покрасить в другой цвет и начать производить в СССР.

– Покрасить, смешно. Ладно. Запомнил, хотя и не со всем согласен. Вернёмся к американским пулемётам системы Браунинга. Расскажи, как ты их использовал. Где?

– Долгая история…

– Не тяни … Рассказывай.

Рассказал про инцидент у озера Хасан, про сбитые бомбардировщики и истребители, про потопленные катера, про сотни убитых японцев. Там пару минут молчали.

– Кхм, комбат, да по тебе смирительная рубашка плачет. Горячий ты хлопец. Да, даже не так – ты буйно-помешанный. Как тебя ещё не расстреляли?! Это, я так понял, из твоего рассказа, происходило на территории Маньчжоу-Го и Кореи. Ты там одновременно трём государствам, раз бил японцев, войну единоличную объявил. Даже сразу не интересно стало про Браунинги. Хотя… Говоришь, почти всё это наделал американскими пулемётами?

– Плюс противотанковые ружья Симонова – ПТРС и карабины Арисака, переделанные в снайперские винтовки. Ну, и один истребитель И-5.

– Весело. А истребитель откуда? – там и, правда, посмеялся будущий маршал.

– У меня в батальоне есть три самолёта.

– Откуда и зачем? – бросили там смеяться.

Пришлось рассказать о структуре батальона и о том, как в последнюю неделю использовал авиацию.

– Точно надо в смирительную рубашку одеть. А если всю твою команду перебросить на озеро Хасан и «ату» сказать? Пхеньян возьмёшь?!

– Присказка такая есть, товарищ Тухачевский: «Не съем, но понадкусываю».

Вместе посмеялись, под ошеломлённые взгляды Блюхера. Даже снова закурил будущий маршал от избытка чувств, хоть кулак и опять показал. На этот раз правый. Это что-то значит, или командарм обоеручный боец?

– Бери бумагу и поминутно всё описывай. Да, там скажи, если тебя арестовать хотят, что сначала, мне подробный рапорт нужен. Потом пусть расстреливают, – опять поржал. Что-то Ивану Яковлевичу в этот раз весело не стало, – Да шучу я, Блюхеру трубку дай, я ему скажу, что с тобой делать.

Дал. Сказал, наверное, потому, как Василий Константинович, выгнал Брехта из кабинета, царственным жестом. Махнул ручкой. Барин, блин!

Блюхер через секретаря вернул Брехта пред свои очи через полчаса. Был в чуть более благодушном состоянии, чем до звонка. Напоил чаем и даже две сушки дал.

– Иван Яковлевич, я тебя с гауптвахты не буду извлекать. Ты просто не знаешь, что за мразь этот Лазарь Наумович, мать его, Аронштам. Он уже десяток доносов на меня написал, да и на остальное руководство армией. Ты не та фигура, чтобы на него с шашкой бросаться. Да и спокойно там, в камере, не отвлекает никто. Я прикажу …

– Там холодно!

– Холодно. Ну, оденут сейчас, и одеяло прикажу выдать дополнительное. Чаю горячего давать, команду ещё дам. Еду получше, но выпускать не буду. Как там, в Москве, в Реввоенсовете, на твои художества отреагируют? Не знаешь, вот и я не знаю? Бумагу и перо с чернилами тебе дадут. Сиди и выполняй приказ заместителя наркома. Рапорт пиши. Сергей, – обратился к ординарцу, – Слышал. Обеспечь. С тебя спрошу. Уводи.

Увели.