Настоящий полковник

Глава 17

Событие тридцать девятое

Умирает царь.

– И решил он разделить своё наследство между тремя своими сыновьями…

– Афигеть!!!..… - подумал четвёртый…

Император Хирохито, он же Тенно Сёва, закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Издёвка получается. По традиции, когда на трон восходит новый император, то он даёт периоду правления девиз, который, по сути, становится его вторым именем. В 1926 году, заняв трон, после смерти очень долго болеющего отца, он был регентом с 1921 года, Хирохито дал своему будущему правлению девиз Сё: ва или сё: ва дзидай, «эпоха Просвещённого мира». Вот сейчас, посмотрев этот, с позволения сказать, фильм, и выслушав сводку о незначительном эпизоде в Маньчжоу-го на реке Тумень-Ула, император задумался. «Просвещённого мира» не получалось. Какой-то бред из сказок и древних легенд. Шаманы взрывают головы его подданным. Большевики оживляют убитых японских солдат и превращают их в вампиров. Нет!!! Этого не может быть!

– Это может быть уловкой тех, кто снимал этот фильм, коммунистов? Смонтированные кадры?! Американцы в этом сильно продвинулись, – задал Хирохито вопрос стоящему перед ним человеку.

Императору шёл всего тридцать четвёртый год и он, успев побывать в нескольких столицах европейских государств, был вполне современным человеком и большим поклонником американских фильмов. Сейчас он сидел не на троне во дворце Аояма, а в своём рабочем кабинете за письменным столом. Чтобы показать ему этот чудовищный и по своей кровавости, и по событиям, что там происходили, фильм, служители дворца установили в кабинете небольшой переносной проектор и натянули на стену экран.

– Хи-но-мико («сын Солнца»), странный способ передачи этого фильма заставляет усомниться в его подлинности, – поклонился Принц Котохито (Канъин) Канъин-но-мия Котохито синно – глава Генштаба Сухопутных войск.

– Если всё так просто, тогда зачем вообще передавать нам эту ужасную плёнку? – Хирохито жестом руки дал команду киномеханику сворачивать свои приспособления.

– Хотят напугать? – Принц Котохито был не молод, ему скоро исполнится семьдесят лет, усы стали совсем пегие и волосы на голове тоже. Появились морщины на лбу. Стареет старый наставник, с которым они путешествовали по Европе.

– Маршал, разве считать противника глупым – это умно? – император протёр глаза. От резкой смены темноты на свет, глаза по-прежнему моргали. Сами закрывались.

– Да, Хозяин Поднебесной и мириады колесниц, если сюда добавить появление кёнси (Цзян-ши) именно в этом месте, то можно сделать два предположения.

– Два? – Хирохито встал из-за письменного стола из чёрного дерева и прошёлся по небольшому кабинету от стола до двери и обратно. Шесть шагов в одну сторону.

– Два, Ваше Первейшее Высочество (камиго итинин). Либо это всё большая мистификация, чтобы нас запугать, либо шаманы и правда научились это делать.

– Но ведь это всё детские сказки! – быстрее заходил император, – Кстати, удалось по одежде определить национальность этого шамана?

– Так точно, Ваше Правящее Высочество (киндзё). Это, по мнению некоторых наших учёных, шаман из народа Нанайцев или по-китайски хэдзэни, что живут по берегам реки Уссури. Народ очень малочисленный. Всего несколько тысяч человек. Несколько десятков стойбищ.

– Они проживают на территории Маньчжоу-го? – потёр виски Хирохито, начинала болеть голова. Неужели всё страшные сказки – это правда?

– Не знаю? Нужно отправить людей на розыски? – вытянулся глава Генерального штаба Сухопутных войск.

– Отправьте. Обследуйте каждую речушку в той стороне, каждое стойбище, но найдите мне шамана нанайца. Да, Канъин-но-мия Котохито синно (Принц Котохито). Не знаю, боятся ли вампиры кёнси пуль, но бомб должны испугаться. Сравняйте на этом пяточке всё с землёй. Бомбардировка с воздуха. Обстрел тяжёлой артиллерией… Не жалейте бомб и снарядов. Сутки вам на эту операцию, а потом попробуйте снова высадить десант… – император очень редко вмешивался в управление страной, а тем более военными, но и случай был из ряда вон. Такого ещё, наверное, и не было за всю историю Поднебесной. Ну, всё бывает в первый раз.

– Так точно, Ваше Высочество. Приказ о бомбардировке уже отдан. Сейчас в тот район перебрасывают несколько полков бомбардировщиков со всей Квантунской армии.

– Кто сейчас командует там? И нужно организовать достойные похороны, здесь в Токио (То: кё – «Восточная столица»).

– Сегодня утром на самолёте в Корею вылетел генерал Сигэру Хондзё – член Верховного военного совета. Ему блестяще удалась Маньчжурская операция, справится и с мертвецами, – поклонился глава Генерального штаба Сухопутных войск.

– Канъин-но-мия Котохито синно (Принц Котохито), сообщайте мне о любых изменениях и вообще, держите в курсе.

– Слушаюсь, Ваша Достопочтенность (сисон).

Событие сороковое

Говорят, что, какой-то умный человек в штабе партизанского движения приказал использовать в радиограммах максимально возможное количество орфографических ошибок, а поскольку в немецко-русских словарях слов «овтамат», «сомалет» и «бранетранспонтер» не было, немцы их и не понимали, не говоря уже о том, как такие вариации затрудняли разгадку даже простейшего шифра. Так русская безалаберность победила немецкий орднунг.

Скучно. Война это когда стреляют. Солдатушки в штыковую атаку идут. Ядра падают рядом в грязь и шипят. Крутятся. Вот. Это война. А, да, ещё драгуны с конскими хвостами, уланы с пёстрыми значками… Что за значки у уланов? Ага! А Иван Яковлевич знал. Это к фалеристике никакого отношения не имеет. Значки пёстрые, это такие специальные четырёхугольные шапки у улан. А пёстрые они по той причине, что каждый полк имел шапку своего цвета. А вот хвост, в отличие от чёрного хвоста у драгун, был белый, с блондинистых лошадей хвостик отрезали. Термин «уланы», кстати, происходит от тюркского «юноша». То есть, «пацаны» надевают четырёхугольную шапку с белым конским хвостом и скачут по полям с пиками. Улюлюкают. Уланы же. Уланюкают?

Так не носились. Тихо было, как в склепе, и ветер ещё подул с реки и принёс запах тины, сырости, начинающих пованивать трупов и запах шашлыка. И жжёной краски. Куда без неё.

Еле успели запрыгнуть в окоп, как начали стрелять японские истребители. Человеки, а японцы, без сомнения человеки, ну, пусть и не все, никогда не учатся на чужих ошибках. Они предпочитают это делать на своих.

У самураев на том берегу был наблюдатель. Он чётко засёк, откуда палят проклятые длинноносые варвары. Именно туда и прилетели пострелять японские истребители. Оттуда стрелял самый настоящий Тэнти ирэдзару тё: тэки дзо. (Враг двора, для которого нет места ни на земле, ни на небесах). Nakajima Army Type 91 – они же истребители тип 91 ходили кругами над сопкой «Орёл» и поливали её свинцом. Вот ведь сволочи, точно перекорёжит противотанковые ружья. Жалко. Придётся новые завозить из Спасска-Дальнего.

– Якимушкин, твою дивизию, а ты чего не стреляешь? – разозлился Брехт.

– Так выдадим позицию, может пусть отведут душу, – стратег, мать его.

– Да, ни хрена! Светлов, выдели нашим зенитчикам четверых бойцов, пусть вон к той сосне, на опушке, помогут пулемёты отнести.

Спарка двух крупнокалиберных пулемётов Браунинга, да на стационарном лафете, весит килограмм под сто пятьдесят. Вшестером подняли и отступили под своды деревьев. Вот сейчас жалко, что листвы ещё нет. Потом по склону сопки восточному спустились чуть ли не к единственной сосне на полуострове, так-то все деревья лиственные, а сейчас вообще – безлиственные. Поставили. Эх, поздно. Видимо, или патроны у ястребков японских закончились, либо керосинчик, но потянулись они домой. Все три.

Тах-тах-тах. Пророкотали Браунинги, и последний из ведомых взорвался в воздухе огненным шаром, и рухнул метрах в двадцати от забора из вампиров. Пропахал по инерции немного земли и задел одну из мин, установленных сапёрами на берегу.

Бабах и останки лётчика, и остатки Типа 91 разлетаются в разные стороны. И тишина. А костёр полыхает и трупики ближайшие тоже занялись. Вот шашлычком и несёт с реки.

А потом уже три часа прошло, а тишина как стояла, так и стоит. Обидно. К войне готовились. Пострелять летели за тридевять земель, а они отдали кусок своей территории и только в поддавки играют или вообще не играют.

Зенитку вернули на вершину сопки. Сходили бойцы за ружьями Симоновскими. И это они нас варварами называют?! Три ружья из пяти испорчены. Одно так вообще чуть не в дугу загнуто. Несколько раз должно быть в него пулей с самолёта перепало. Варвары! Пришлось поднимать из лагеря запасные и заказывать в Спасск-Дальний ещё пять штук, лишними не будут, вон, как лихо разделались с тремя танками и пятью уже пушками, считая и первую, в самом начале захвата полуострова.

Скрасил ожидание действий японцев Устюгов. Начальник пограничного отряда пришёл на жизнь пожаловаться. Бойцов и командиров желательно бы покормить.

– Может, мы быстро сбегаем в расположение и поедим? Всё равно японцы воевать не собираются. Или собираются? – Брехт же ему не командир. Зачем разрешение спрашивает. Хотя приятно.

– Пётр Петрович, идите, конечно. Боюсь, что ничего интересного до ночи не будет, – пограничник радостный поспешил к своим, а слушавший разговор бывший хорунжий помотал головой.

– Выражение есть такое у японцев: «Тэки но хоробуру сорэ мадэ ва» – «Пока не разобьём врага». Эти господа не отступают, если их один раз побить, а только злее в драку бросаются. Уверен, что сейчас подтягивают крупнокалиберную артиллерию, и начнут методично, по квадратам, землю здесь перепахивать. Не удивлюсь, что и бомбардировщики со штурмовиками подтянут. Они просто не собирались на этом пятачке воевать. Поблизости нет необходимых пушек с серьёзным калибром. Да и аэродромы далеко. Сейчас срочно волокут сюда пушки, дороги плохие, лошадьми, не быстрое дело, но подтянут. И ещё аэродром подскока организуют. Так что, скоро начнётся. Сегодня, наверное, и в самом деле, не успеют, а вот завтра за нас возьмутся.

– Завтра НКВДшное начальство подъедет. Пусть оно и посмотрит на то, как японцы нас уважают. Дальше их дело. Пусть тоже сюда авиацию с артиллерией волокут. С пехотой сами справимся, – Брехт достал из кармашка брегет от Карлуши Фаберже. – Так, а ведь и нам обедать пора. Где повара?

– Ось, туточки мы, Иван Яковлевич. Принесли. Перловая каша с мясом и уха – ребятки в озере наловили рыбки, подходите. – Снизу, от озера, вереницей шли бойцы, держа в руках по два котелка. Что-то многовато подсобных рабочих набралось. Пожадничал, с каждым новым рейсом летающей лодки заказывает всё новых и новых красноармейцев. Последним рейсов прибыл пилот истребителя И-5 на предмет посмотреть, а может ли он где поблизости сесть и устроить сынам страны Восходящего солнца неожиданный сюрприз.

Сейчас, вон, со всеми вместе притащил снайперам-диверсантам обед горяченький. «Война войной, а обед по расписанию», – как сказал давно почивший в бозе прусский король Фридрих Вильгельм Первый. Он между прочим ещё одну хорошую фразу сказанул: «Государь должен быть скуп на имущество и на кровь своих подданных».

– Матвей, давай сюда, – позвал Брехт истребителя, – Ну, докладай.

– Есть площадка совсем рядом. Там только пару кустов вырубить, – передал котелки лётчик.

– Хорошо. Как следующий раз наш грузовичок прилетит, ты на нём назад и сюда уже завтра утром на своём ишачке подлетай. Доберётся он сюда?

– Обижаете, Иван Яковлевич. У моей «пташки» дальность почти шестьсот километров, – нос задрал. Сокол!

– Всё необходимое загрузите в ПМ – 1 – керосин, патроны. И ещё чего, если нужно. А, да, возьми пару бомб десятикилограммовых. Сбросишь там подарки самураям.

– Так и больше возьму. Не один же вылет будет.

Нда. Если японцы увидят над собой истребитель русский, как отреагируют. Целый авиационный полк истребительный пришлют. Ладно, замаскируем.

– Хорошо, бери побольше. А то эти товарищи совсем страх потеряли. Нужно отправить их его поискать.

Событие сорок первое

Приходят к доктору две супружеские пары и говорят, что у них не получается. Доктор:

– Я вам советую обменяться партнёрами, и все будет хорошо.

На следующее утро:

– Насть, ну как?

– Ой, большего блаженства я никогда не испытывала! Пойдём, посмотрим, как там наши мужики.

Есть хорошая пословица: «Не буди лихо, пока оно тихо». Или вот – «не будите спящую собаку». А так – «не ищи беды: беда сама тебя сыщет». К слову – Лихо – это такой одноглазый дух зла и несчастья. Разбудили. Сидели, плевались. Скучно. Пострелять охота. Нет, пострелять не получилось. Произошло прямо противоположное. По ним постреляли.

Вот уж постреляли, так постреляли. Японцы всё же подвели к «линии фронта» дальнобойную артиллерию и устроили обстрел полуострова. Первый залп, когда сделали, то Брехт даже не понял, что происходит. Где-то за этой корейской сопкой, обозначенной на карте «высота 242» бахнуло, эдак, басовито, а следом утробный бабах посреди почти реки. Целые столбы воды в небо поднялись. Красиво. Солнце к вечеру разогнало облака и над рекой, когда крупные капли упали, осталась водяная взвесь, и она настоящей радугой заиграла. Решили самураи развеселить бойцов отдельного батальона, раз им скучно.

Рано Иван Яковлевич радовался. Второй залп не сильно задержался. Бабах, и на этот раз снаряды взрыли землю метрах в пятидесяти позади расставленных вдоль берега Цзян-шиней. Стреляли из-за сопки с закрытых позиций, и ответить из своих пушек было нельзя. Во-первых, не слишком много снарядов. А во-вторых, у них на вершине этой сопки «242» без сомнения, сидит наблюдатель с рацией, а мы ничего сделать не можем. Просто покидать снаряды за сопку. Нет. Пока эти выстрелы не вредят, пусть упражняются, – решил Иван Яковлевич и всех с вершины сопки увёл за горбатый верблюжий нарост. Посидели. Бабахало. Пришёл минут через десять оставленный там Якимушкин и пояснил, что же происходит.

– Товарищ командир батальона, они по трупам стреляют. Прямо вдоль берега.

Интересно девки пляшут. Брехт вернулся в окоп, старательно выдолбленный вероятным противников в скале.

Взял бинокль. Да. Так и есть. Японцы стреляли по берегу. Устроили огонь по квадратам. Стреляло много пушек. В батарее японской четыре орудия, получается, там три батареи стоят. Это по советским нормам дивизион. Уважают, значит, раз целый артиллерийский дивизион подтянули.

Японцы, направляемые наблюдателем, били по берегу. Сказать, что снаряды прямо кучно – прикучно ложились, нельзя. Часть перелетала за Цзян-шиней, часть падала в воду, но количество японских трупов, выставленных на охрану границы, с каждым выстрелом, вернее, залпом, уменьшалось. Половины уже нет. Ещё часик и весь берег перепашут. Жалко. Нет. Трупов японских не жалко, а вот мин и гранат потраченных на минирование берега жалко. Все взорвутся.

Посидел в окопе посмотрел, подумал. Что получается. Японцы трупов испугались и решили их уничтожить артиллерией, как врагов. А чего – ребята с востока, малограмотные, выросшие в стране, где полно всяких богов и прочей нечисти. С детства им всё это вдалбливали. Вот и испугались. А сейчас проверяют. Действует ли артиллерия на вампиров. Получается, действует.

И что дальше? До темноты всех уничтожат, но ночью переправляться на наш берег не будут. Пойдут утром, и то не с сумерек. Подождут, пока расцветёт окончательно, проверят, не появились ли новые Цзян-шини, подгонят опять катера и баржу, загрузятся и потом только поплывут.

Как встречать? Два варианта. Не дать переправиться. Или дать и перестрелять, а ночью снова вампиров понаделать. Классно! Замечательный вариант! Пусть, там, у японцев в больших штабах поседеют волосы на одном месте, а лучше на двух, и на том на котором сидят, и на том, где думают. Все их солдаты, попавшие на этот полуостров, превращаются в Цзян-шиней. Если это произойдёт в третий раз, то четвёртого может и не быть. Восток дело тонкое, а где тонко, там и рвётся. Тургенев комедию такую написал.

Иван Яковлевич оглох почти от непрерывного артобстрела, плюнул на японцев и пошёл команды командовать. Что делать известно. Количество тоже известно. В прошлый раз на катерах и барже недомерке переправлялось около ста пятидесяти человек. Столько кольев и нужно и триста палок для поддержки рук. Да не оскудеет рука дающего.

Пока стреляют, стук топора не услышат. Брехт дал команду спуститься всем в лагерь, кроме пары наблюдающих и приняться за изготовление полутораметровых столбов и веток для рук. Дело знакомое, инструмент есть. Гвозди тоже. Стоп. Сейчас ведь прилетят самолёты. Нужно будет летающей лодке ещё топоров заказать и гвоздей, а то на третью миссию, по укреплению суеверий у японцев, гвоздей уже не хватит.

Иван Яковлевич поделился мыслёй с комиссаром и хорунжим бывшим. Комиссара покоробил. Светлов расплылся в улыбке.

– Дело хорошее. Прямо хочу я посмотреть на лица японцев, когда они послезавтра утром опять стройные ряды вампиров увидят. Хоть переплывай и прячься на том берегу.

– Отставить. Будем угадывать выражение на лицах самураев по косвенным признакам. Если ещё и тяжёлые бомбардировщики пришлют, то проняло наших восточных партнёров, а если …

– Партнёров?! – вскинулся Балабанов.

– Василий Васильевич, а расскажите, когда Япония объявляла войну СССР? Или мы им объявили? Нет? Тогда раз войны нет, то они нам не враги. Торгуем с ними, вон, они нам винтовки и патроны поставляют. Значит – партнёры.

– Вывернете.