Наследник Судьбы

Зора

Я захлопываю за собой дверь, когда вхожу в то, что, как я полагаю, теперь является моей спальней. Я срываю прилипшую к телу влажную комбинацию, сбрасываю кобуру, откладываю в сторону корону и забираюсь под одеяло на кровати. Я сворачиваюсь калачиком на подушках, и именно тогда я позволяю себе сломаться. Пока никто не видит, пока остальной дворец погружается в безмолвный сон, я ломаюсь, и ломаюсь.

Я всхлипываю, утыкаясь в подушку.

Раздается стук в дверь, и я натягиваю одеяло на свое обнаженное тело, когда в комнату заглядывает горничная.

— Извините за беспокойство, ваша светлость, — говорит женщина мягким, но теплым хрипловатым голосом. — Король послал меня позаботиться о ваших нуждах. Могу я войти?

Я вытираю слезы с глаз.

— Как ты будешь заботиться о моих нуждах?

Она вытягивает руку, показывая многослойную одежду.

— Теплая одежда.

Она просовывает голову дальше, лунный свет проникает через большую арку, ведущую на балкон, открывая круглое, постаревшее, розовое лицо, покрытое веснушками, и беспорядочный пучок оранжевых волос с серебристой проседью. Морщинки пролегают возле ее темно-карих глаз, когда она слегка улыбается мне.

— И, может быть, просто составлю компанию?

Тогда мне приходит в голову, что я видела ее раньше, или иллюзию нее, когда Кайя навещала меня в Подземном Дворце.

— Меня зовут Джардра, — представляется она, полностью входя внутрь и делая низкий реверанс.

— О, ты не обязана этого делать, — говорю я ей. — Пожалуйста, встань.

Она слегка наклоняет голову и выпрямляется.

— Вам понравилась бы эта одежда, мэм?

— Можешь положить ее сюда.

Я похлопываю по одеялу.

Она кивает и кладет одежду в изножье кровати.

— Если вы не против, то я скажу, — осторожно произносит Джардра, — но вы выглядите довольно грустной для женщины, которая только что унаследовала величайшее королевство в Мире Зеркал.

Я прижимаю тыльные стороны ладоней к глазам.

— Я никогда ничего этого не хотела.

— Вы не хотите быть королевой?

Я вздыхаю и опускаю руки.

— Я не хочу быть никем.

Я обращаю свое внимание на занавески вдоль арки. То, как они танцуют на ветру, напоминает мне волшебные черные шторы Подполья.

— Все, чего я когда-либо хотела, это быть в безопасности и найти свою семью. Чтобы у меня был дом.

Джардра указывает на край кровати.

— Могу я присесть, ваша светлость?

— Пожалуйста, зови меня просто Зора, — говорю я, кивая.

Она садится на край и устало выдыхает.

— Я собираюсь рассказать вам историю, Зора. Вы можете послушать, если захотите, или можешь полностью забыть об этом. Решать вам.

Я откидываюсь на подушки.

Она убирает с лица выбившиеся пряди своих седых и каштановых волос.

— Я была горничной в этом дворце почти три столетия. Теперь я служу вам и принцессе Кайе, но раньше я служила предыдущей королеве.

— Мать Кристена? Он никогда не говорит о ней, — бормочу я.

Глаза Джардры печалятся.

— Она умерла очень молодой, всего через несколько дней после рождения Кайи. Кристен знал ее всего два года, и даже тогда он был слишком мал, чтобы по-настоящему запомнить ее.

— Найла была красивой женщиной, но она была необузданной, — продолжает она. — Ей было не место в таком каменном замке, как этот. Ее место в лесу, босиком бегать. В ней было столько духа и молодости. Я думаю, именно поэтому Королевский совет счел ее хорошей парой для покойного короля Эстала. Он был жестким и порочным. Она была мягкой и игривой. Я думаю, они надеялись, что ее милость каким-то образом смягчит его жестокость, сделает его лучше.

— Вместо этого он стал ей завидовать, — Джардра морщится. — Как ее горничная, я видела места, которые он так жестоко пометил на ней, намеренно скрытые ее одеждой. Первые несколько месяцев она сохраняла присутствие духа и по ночам плакала. К концу первого года ее дух окаменел, а слезы давно высохли. Она родила Кристена, затем Кайю, и на третий год своего заключения в этой бетонной тюрьме покончила с собой.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — тихо спрашиваю я, мой голос дрожит.

Мой взгляд метнулся к балкону снаружи, к выступу, с которого я чуть не спрыгнула.

Джардра выдавила из себя полуулыбку.

— Потому что, несмотря на то, что вы никогда не знали ее, Кристен унаследовал сочувствие своей матери. Найла покончила с собой, и вскоре после этого покойный король начал смотреть на своего сына по-другому. Вместо того чтобы видеть своего наследника, он начал видеть мальчика, слишком похожего на свою мать.

Маленькая слезинка блестит на ее морщинистой щеке, и она нежно вытирает ее.

— Когда король начал избивать Кристена, как он когда-то избивал Найлу, я начала отсчитывать дни. Найла прожила три года, и она была вполне взрослой женщиной, способной по-взрослому справляться со своими эмоциями. Кристен была мальчиком. Я прикинула, что он протянет месяцев восемь, может быть, девять. Затем прошел год, и, хотя его глаза часто были обведены красными кругами, он каким-то образом стал сильнее. Становясь все выше и выше, он повзрослел. Он был весь в синяках. И все же он никогда не терял своего духа, своей надежды. Именно тогда я поняла, что это потому, что он был сыном своей матери и своего отца. Несмотря на все недостатки покойного короля, он был человеком с сильной волей. Он никогда не отступал перед вызовом. Кристен унаследовал это от него.

— Я ничего такого о нем не знала, — шепчу я, хмурясь про себя. — Я начинаю думать, что, возможно, я никогда его не знала. Не так.

Джардра кивает.

— Став старше, он начал скрывать свою истинную сущность. Это был самый простой способ вынести все, через что заставил его пройти отец. Однако была одна ночь, всего год назад, когда он сидел в этой самой комнате. Тогда она была заставлена мебелью его матери, пыль, паутина и старые простыни покрывали все, как призраки. Я нашла его на коленях посреди комнаты, с опущенной головой и трясущимися плечами. Он поймал мой пристальный взгляд. Сначала он разозлился, но потом смягчился и сказал: «Джардра, а что, если моя судьба будет такой же, как у моей матери»?

Я хватаюсь за одеяло.

— Ты хочешь сказать, что он хотел покончить с собой? Что ты ему сказала?

Теперь слезы свободно текут из глаз пожилой женщины. Она не утруждает себя тем, чтобы вытереть их, глядя на меня с такой надеждой.

— Я сказала ему, что он должен уйти. Я сказала ему, что он должен выйти за пределы дворца и попробовать что-то новое, и неделю спустя он подошел ко мне, обнял меня и сказал, что встретил пылкую девушку, женщину своей мечты, и что он думал, что любит ее, даже спустя такое короткое время, потому что у нее были крылья, которых у него никогда не было.

Мое лицо покалывает, слезы жгут глаза.

— Он так сказал?

Джардра кивает.

— Я сказала вам это, королева Зора, потому что, что бы ни случилось, что привело вас обоих в такое скверное настроение, это пройдет. Этот человек не хочет сажать вас в клетку. Если уж на то пошло, он хочет, чтобы вы освободили его из его собственной клетки.

Она соскальзывает с кровати и вытирает слезы.

— Он ненавидит меня за то, что я с ним сделала, — выдавливаю я, сдерживая рыдания и яростно смахивая слезы.

— Не все раны заживают за ночь.

Джардра похлопывает по сложенной одежде, которую она разложила для меня в изножье кровати.

— Но из того, что я слышала о вас и вашем духе, Зора Вайнер, следует, что «ненависть» — ваша сильная сторона, что вы идете своим собственным путем и никогда не сдерживаетесь. Так почему же вы сейчас сидите здесь, рыдая в одиночестве в темной комнате? Почему вы предпочитаете не пытаться?

— Это был безнадежный день, — признаю я.

— Надежда и счастье — это выбор, ваша светлость. Иногда я жалею, что не была мудрее до смерти Найлы. Хотела бы я сказать ей, чтобы она продолжала искать свою надежду, дышала достаточно долго, чтобы обрести счастье. Но я могу сказать вам, и этого должно быть достаточно.

При этих словах ее плечи опускаются, карие глаза наполняются печалью.

— Спокойной ночи, моя королева.

— Спокойной ночи.