Наследник Судьбы

Зора

Я плыву из одного туннеля в другой, мое платье развевается за мной, а корона сияет в тусклом свете. Я снимала корону только для того, чтобы искупаться, с тех пор как Ксавье надел ее мне на голову сегодня утром.

Как оказалось, мне нравится тяжесть короны. Возможно, младшие монархи слишком остро ощущают ее тяжесть. Я — это похоже на возможность. Это тяжесть всего того, что я теперь в силах изменить.

Я начинаю с нового решения для себя. Больше никакой любви, только похоть — к счастью, я Королева Подполья. Самая дешевая вещь, которую я могу купить, — это похоть, не то чтобы я планировала потратить хоть одну нить.

Я оделась в облегающее платье медного цвета, выставив на всеобщее обозрение свое декольте. Изумруды обвивают мою ключицу, как пышные, виноградные лозы, и я нанесла черные тени для век, сделав их такими темными, какими чувствует мое сердце.

Все в порядке. Я в порядке. Я решаю принять это.

Ксавьер предоставил мне полную свободу передвижения по туннелям, включая те, что относятся к более людной части Подполья.

— Эсталы знают, что мы планируем восстание, — сказал он мне, проигнорировав мою просьбу узнать больше о его сделке с Кристеном. Не то чтобы меня это волновало. — Я говорю, иди. Развлекайся. И надень эту корону, сестра.

Я улыбаюсь про себя, и мне хорошо, что на самом деле мне все равно. Есть что-то вроде блаженства, свободы в решении принять тьму внутри себя. Это здесь. Это часть меня. Это и есть я. Я в горе. Мой брат убил мою лучшую подругу, но я счастлива, что у меня снова есть брат.

Это чертовски сложно, понимаешь?

Так говорю я своему сердцу, которое подступает к горлу.

Мне нравится думать, что я могу задохнуться от горя, и так оно и было, пока я была заперта в этой чертовой тюремной камере. Но не сегодня.

Я дохожу до конца самого большого, наиболее украшенного туннеля. Ксавье упомянул, что постепенно восстанавливает место, возвращая ему былую славу, и этот зал является доказательством того, что у него действительно приличный вкус. Он подчеркнул естественный аспект того, что наш дворец находится под землей, продолжая тему моей спальни. Виноградные лозы, красивые ночные цветы, идеально расположенные гирлянды и свечи, небольшие водопады и реки. Здесь тихо, безмятежно, и единственное, что мешает мне наслаждаться этим, — это черный занавес в конце коридора.

Давным-давно жила-была женщина, которая была воплощением бесстрашия. Затем она встретила достойную пару: проклятое Богами волшебное полотно.

Я упираю руки в бока. Один шаг, и я окажусь в пределах досягаемости магии занавеса. Я уже чувствую, как его усики скользят ко мне, желая ощутить мою сущность, почувствовать мои нити. Но в последний раз, когда я позволила этому случиться, я потеряла Гретту.

— Это не тот же занавес, — напоминаю я себе. — Они хотят дать тебе то, чего ты желаешь.

Но, может быть, именно этого я и боюсь, заставляя себя сделать три больших шага вперед. Я хватаю занавес и сжимаю его в кулаке, стискивая зубы, пока его магия изливается на меня. Моя паника поднимается почти так же высоко, как и мое горе. Они пульсируют в затылке, как раз там, где, как я представляю, остается моя темная пустота — безмолвная, но живая, жаждущая того дня, когда она сможет полностью вонзить в меня свои когти. Хотя, я не уверена, что этого уже не произошло, учитывая то, как темнота окутывает и давит на мои плечи. Если я буду стоять неподвижно достаточно долго, я уверена, что ее сила пробьет меня сквозь твердую землю.

Она похоронила бы меня заживо, если бы могла.

— Продолжай, — шиплю я в сторону занавеса. — Я хочу ночь свободы. Это мое желание. Так отведи меня к этому.

Однажды занавес послушался меня, но это было аномалией. Сегодня вечером его магия проникает в глубины моего сердца.

Так долго слова, которые привели меня в Подполье, были ложью и местью. Когда я встретила Кристена, к этому списку добавилась похоть. Теперь, когда Гретты больше нет, магия высвобождает новое слово, которое я бы не осмелилась произнести вслух. Я не признаю этого. Не сегодня. Никогда.

Неважно, как сильно я стремлюсь к этому после смерти Гретты.

Я вздрагиваю, когда магия со свистом переносит меня в центр пустынного туннеля. Мой лоб морщится, и я медленно описываю круг. Никого, ничего.

— Это шутка? — я взываю к магии.

Раздается еще один свист, похожий на шелест ветерка над водой, и мой голос застревает у меня в горле.

Кристен появляется передо мной. Он застывает при виде меня, затем поднимает руку и срывает свою красную маску. Он одет в костюм Босса, и его иллюзии рассеиваются, когда он опускает маску. Его кружащийся, бесконечный взгляд сканирует меня — от пяток до изгибов, затем останавливается на макушке. Его глаза застывают, его пальцы крепко сжимают маску, прежде чем он, наконец, переводит взгляд на меня.

Эмоции вспыхивают во мне. Гнев. Похоть. Разбитое сердце. Последнее рычит, когда обручальное кольцо на его пальце вспыхивает в туннеле, лунный свет проникает в маленькие отверстия, усеявшие его верхушку.

Я пытаюсь понять его, но его лицо с таким же успехом могло бы быть маской, которую он держит в руке. Единственные признаки того, что он что-то чувствует, — это нити в его глазах. Они искрятся между самыми темными красками смятения и самыми светлыми оттенками восторга.

Никто из нас не двигается и не произносит ни слова. Время останавливается, пока мы смотрим друг на друга. В туннеле становится все холоднее.

Я сжимаю губы, мои пальцы зудят между тем, чтобы схватиться за кинжал, прикрепленный к моему бедру, и желанием проследить за шрамами на его груди.

Он делает медленный, затрудненный вдох, и его грудь вздымается. Он на мгновение зажмуривает глаза, прежде чем открыть их, и стискивает зубы.

— К черту Судьбу, — рычит он низко и властно, швыряет маску на землю и двумя отчаянными шагами приближается ко мне.

Моя грудь сжимается. Сердце бешено колотится.

Кристен обхватывает меня сзади за шею, запуская пальцы в мои волосы, прежде чем прижаться губами к моим.

Я таю в его объятиях, его губы отвечают на голод, который эхом отдается во мне.

Это неправильно!

Срабатывает сигнализация.

Предупреждающие звонки сменяются сиренами. Я кладу руки ему на живот, готовясь оттолкнуть, но вместо этого мои пальцы обводят шрамы там.

Жар разливается по мне, когда он проводит руками вниз по моему телу, не оставляя нетронутыми ни одну частичку моих изгибов. Он обхватывает ладонями мою задницу, бедро, прижимая меня к себе, пока мы оба не начинаем задыхаться и стонать. Этого недостаточно.

Еще, еще… НЕТ, НЕ ЕЩЕ…

Мой мозг борется с моей похотью. Я проигрываю, особенно когда его рука скользит по моей ключице, а затем обхватывает грудь.

— Еще, — стону я.

Он прикусывает зубами мою нижнюю губу, его веки приоткрываются, когда его твердая длина упирается в мое бедро. Он отпускает мою губу, его руки продолжают блуждать по мне, как одержимый.

— Все, — выдыхает он. — Я не хочу большего. Большего недостаточно. Я хочу тебя. Всю тебя. Твое тело, твою душу, твое сердце.

Он поднимает руку и хватает меня за лицо, его хватка твердая, а взгляд напряженный.

— Я думал, потерять тебя было лучше, чем разочаровать мое Королевство, чем умереть от яда Судьбы, но я ошибался. Так сильно ошибался, — он прижимается своим лбом к моему, приближая меня к себе. — Я скорее потеряю все это, чем потеряю тебя, и если это сделает меня злодеем перед Богами, которые наслали на меня это ужасное проклятие, мне все равно. Я бы предпочел пробираться с тобой сквозь тьму, чем смотреть как ты проливаешь еще хоть одну слезу.

Затем он прижимается своими губами к моим.