Наследник Судьбы

КРИСТЕН

Зора нетерпеливо вытягивает ногу и переносит вес тела на другую. Разрез ее платья скользит по этой вытянутой ноге, выставляя напоказ ее мягкую, бархатистую кожу.

— Терпимость. Мы будем терпимы друг с другом, — сказала она в туннелях.

— Больше похоже на пытку, — думаю я, обводя взглядом ее стройную, мускулистую фигуру.

Желание пронзает меня, и я сжимаю пальцы в ладони, впиваясь ногтями в кожу.

Бронз переводит взгляд на мои руки, затем удивленно приподнимает бровь.

Я облизываю губы и поднимаюсь со своего места, волосы у меня на затылке встают дыбом, когда Зора постукивает каблуком.

— Добро пожаловать, — выдавливаю я, радуясь, что мой голос остается ровным.

Рядом с ней, высокий и гордый, стоит Ксавье. Он нежно кладет руку на плечо своей сестры, и что-то во мне вспыхивает от ярости.

— Мы оставили для вас эти места, — я указываю на два последних стула за столом.

Зора поднимает подбородок, убирает с лица прядь волос и неторопливо идет к своему креслу.

Мое сердце замирает от движения этих идеальных бедер.

Трахните меня.

Она садится и разглядывает стол.

Ксавье поправляет корону.

Когда видишь их рядом, сходство становится сверхъестественным. Те же глаза. Тот же наклон носов. Те же блестящие светлые волосы. Если бы не разница в возрасте, я бы подумал, что они близнецы. Понятно, почему Ксавьер использовал магию иллюзий в качестве Босса. Я уверен, что сложил бы два и два довольно рано, если бы он этого не сделал.

— Я хочу поблагодарить тебя за то, что позволил нам сесть за твой столик, Кристен, — говорит Ксавье с лукавой усмешкой. — Мне кажется волнующим знать, что твой отец прямо сейчас переворачивается в могиле, в то время как его сын попирает все его попытки унизить мою сестру и мой народ.

Он слегка складывает руки на столе.

— Тем не менее, ты в долгу перед нами за убийство наших родителей. Сначала я хотел твоей смерти, но благодаря моей очень мудрой сестре, она упомянула, что твое убийство на самом деле не принесет нам никакой пользы.

Я откидываюсь на спинку сиденья, стиснув зубы.

— Как великодушно с вашей стороны.

— Да, неважно. Давайте перейдем к нашим требованиям, хорошо? — Зора оглядывает стол. Ее взгляд задерживается на Америдии и Николетт, но только Николетт встречается с ней взглядом. Америдия сосредотачивает все свое внимание на своем платье, теребя бисероплетение на юбке.

— Требования? — спрашивает Савин, его голос лишен обычной мягкости.

Старший наследник спускает ноги со стола и наклоняется вперед, опираясь на локти. Он прищуривает глаза.

— Кто ты такая, чтобы выдвигать требования?

Зора ничего не говорит. Она просто улыбается, ее губы медленно растягиваются. Это не приглашающий взгляд — нет. Он на грани дикости, блеск в ее глазах такой же дикий. Это взгляд наемницы, шпионки подполья, оценивающей свою добычу.

— Мы стремимся открыть двери нашего дворца, чтобы восстановить все, что мы потеряли, — говорит Ксавьер с ухмылкой, явно довольный тем, что его сестра приспособилась к их новообретенному правлению. — Но для этого мы хотим повторно заявить свои права на Подземную территорию.

— Если быть более конкретными, — говорит Зора, ее глаза скользят по мне и темнеют. — Больше никаких принцев и принцесс, претендующий на то, что находится под нашим контролем.

Мои руки сжимаются в кулаки под столом.

— Работа, которую мы выполняем в Подполье, помогает Королевству Эстал в целом.

— Мы не считает семью Эстала нашими правителями, — возражает она, ее голос холодный и уверенный. — Хорошо это или плохо, но мы хотим, чтобы ты убрался. Это наша территория, и заходить на нее без разрешения — значит нагло игнорировать нашу просьбу.

Я достаточно боеспособна.

Ее слова звенят у меня в голове, разрывают грудь.

Я отвожу взгляд туда, где, я знаю, Кайя и Тейлис наблюдают из тени.

Это мучительно — никогда не видеть будущего там, где дело касается Зоры, так сильно полагаться на свои якоря.

Оторви себя от нее, и это не будет проблемой.

Мое сознание так подсказывает.

Я едва сдерживаю смех. Это невозможно.

Кайя выходит на свет, чтобы твердо кивнуть мне, хотя ее лицо окаменело от гнева.

— Хорошо, — я поворачиваюсь к Зоре. — Мы не войдем в Подполье без твоего разрешения.

Зора кивает, и ее смертоносное выражение лица успокаивается.

Я понимаю, что она не хочет меня видеть.

— Затем мы устроим бал, — говорит Ксавье с легкой улыбкой.

Он — иллюзия очарования, но я видел его истинное лицо. Интересно, Зора уже увидела это?

Ксавье продолжает:

— Вы все, конечно, приглашены.

Бронз усмехается.

Каллум раздраженно машет рукой.

— Какой нам интерес к балу, который проводят в адской сырой дыре?

Гнев мелькает на лицах обоих, брата и сестры Вайнер. Они так похожи, что я задаюсь вопросом, не забыла ли Зора, и просто смирилась с этим, точно так же, как принимала себя на протяжении многих лет.

— Мы будем официально коронованы, — выдавливает Ксавье сквозь зубы. — Любой из вас, кто не придет, будет отмечен как враг.

— Это единственный раз, когда мы позволим вам войти во дворец, чтобы вы были свидетелями и помогли утвердить наше правление, — объясняет Зора.

— Что заставляет тебя думать, что кто-то нас принимает твои условия? — Бронз спрашивает. — Мы вас не знаем. Ни один из вас не Судьба. Вы незначительны, и у вашего королевства нет последователей. Ради всех Богов, ваша территория находится в пределах королевства Эстал, а не в его собственном отдельном образовании.

— Я согласен с Бронзом, — кивает Савин. — Если уж на то пошло, мы признаем вас подразделением Королевства Эстал. Скорее лорд и леди, чем король и королева.

— Ты не имеешь веса за этим столом, — добавляет Каллум резким голосом. — Пригласить самих себя — это признак высокомерия, которого мы не потерпим.

Я колеблюсь, но провожу большим пальцем по столешнице и решительно киваю.

— Я буду держаться подальше от Подполья, — осторожно говорю я, чувствуя, как по шее Зоры ползет волна гнева. — Но это мое Королевство. Если вы хотите оставаться дипломатическими партнерами, то вам обоим следует подумать о том, чтобы претендовать на земли за пределами этого Королевства.

— Мы заявили права на землю за пределами этого Королевства, — шипит Ксавьер. — Мы заявили права на дно, темноту… — он срывает свою ярость на Каллуме. — И да, на сырость. Подполье не принадлежит и никогда не будет принадлежать Королевству Эстал.

— И мы, может быть, и не Судьба, — рычит Зора, ее голос поглощает меня, — но это делает нас свободными.

Ее глаза находят мои, и я замираю под этим пристальным взглядом.

— Мы вырастим Королевство, справедливое и доброе к своему народу, но, прежде всего, безжалостное к тем, кто стоит у него на пути. Мы не склоним головы перед Королевством Эстал, перед любым Королевством. Мы даже не склоним головы перед Богами, — кипит она, впиваясь ногтями в дубовый стол и поднимаясь со стула.

Ее тело наклоняется вперед, мышцы вдоль бицепсов и плеч перекатываются от напряжения.

— И ты знаешь почему? — спрашивает она, все еще впиваясь в меня взглядом.

Но отвечает Савин, его лицо мрачнеет.

— Ты не обязана.

Ксавье встает и предлагает руку сестре.

Зора кивает один раз, отвлекаясь от меня, чтобы встретиться взглядом с каждым другим Наследником, с каждой другой Судьбой в комнате.

— Хорошо. Вы все это понимаете.

Что-то темное ползет по мне. Оно скользит вверх и вокруг моего горла, переполненное неукротимой яростью. Это напоминает мне о пустоте, скрытой внутри Зоры, и, возможно, в тот день я действительно впитал в себя частичку ее.

Несмотря на это, это мое.

Я признаю это таким, какое оно есть. Ненависть, которая прокатывается по мне острыми волнами. Зависть свободной женщины и разбитое сердце от осознания того, что она перережет мне горло, если это будет означать ее победу.

Я позволяю этому темному существу остаться. Я позволяю ему прижаться к моему сердцу и вдыхать сладкое, ужасное ничто в мой череп.

Она никогда не будет твоей.

— Ваши приглашения на бал и нашу коронацию прибудут через три дня, — говорит Ксавье, когда они с сестрой удаляются.

Я слежу за ними, когда они достигают массивных дверей дворца, и стражники открывают их.

Зора бросает на меня последний взгляд.

Несмотря на все мое желание сохранять самообладание, быть принцем, который правит справедливо, взгляда, которым она одаривает меня, достаточно, чтобы заставить меня лишиться всего этого.

Это голодный взгляд. Не на меня и не на мое тело. Это жажда всего, что у меня есть. Голод, который хочет взять верх.

Неважно, что я чувствую к ней, если она попытается отнять мое королевство, попытается украсть то, над исправлением чего я работал годами, наследие, которое я хочу создать после правления моего отца.…

Этого никогда не случится.

Надеюсь, мой взгляд передает суровость моего лица.

Ее глаза мерцают в ответ, как бы говоря: «Посмотрим».