Наследник огня и пепла. Том VII. Враг моего врага

Глава 9 Лайфхак

Мы спустились в подземелья. В отличии от Караэна, в Таэне подземные ходы не особо прятали. Входы в подземелья были сродни спускам в подвалы, почти обязательны. Холм, на котором стоял Замок, вообще напоминал швейцарский сыр. Только каменный и огромный. Даже и без Рудо мы бы без труда нашли проход. Узкие, подземные переходы со множеством разветвлений сначала напомнили мне подземелья поместья Итвис в родном Караэне. Но очень быстро стали бросаться в глаза отличия. Такое ощущение, что древние строители не имели проблем с тем, чтобы прорубать в сплошной скале ходы. Слишком много лишнего пространства. Не думаю, что люди в колонне моего отряда могли рассмотреть высоту потолков и опасно потрескавшиеся арки проходов. Свет факелов, к счастью, до верха не доставал.

Мы спускались все глубже, лестница за лестницей. Полсотни людей растянулись, по моим ощущениям, на полкилометра. В центре тяжело груженые пехотинцы. В основном, нагружены они были едой из запасов замковой кладовой. Надо сказать, что кормить из неё предполагалось Хранителей во время выборов Регента, поэтому я впервые увидел тут еду, заготовленную для долгого хранения, но при этом не лишенную и вкусовых достоинств. Бочонки с мочеными в вине персиками, нечто вроде хамона — засаленные куски мяса со специями, и множество других, довольно вкусных вещей. Я подозревал, что большую часть провизии которой навьючились мои люди составляли вина в бутылках, оплетенных для сохранности лозой. Вмешиваться я не стал — я и сам попробовал замковое вино, от чего, возможно, сильно подобрел. Однако и сил прибавилось. Так что лишним не будет.

Вскоре я стал замечать знакомые места. И не ошибся. Очень скоро мы прошли в знакомый круглый зал. Не все — большинство людей начало подавать признаки тревожности еще задолго до этого. Даже Ивейн, которого несли в корзине из под сухарей, проснулся и начал плакать. Кормилицы сунули ему в рот тряпицу с размоченным в вине сухарем. И даже это безотказное средство не помогло. Я ничего не чувствовал, так же как Сперат, но Гвена тоже притихла. И шла с озабоченным лицом, нервно оглядываясь по сторонам. А потом и вовсе остановилась, напряженно сжимая булаву, выданную ей Сператом.

Я скомандовал привал, и велел отойти своим людям чуть в сторону. Там как раз была довольно длинная и широкая галерея. Даже разрешил углубиться в неё на комфортное для них расстояние. Нам все равно надо было дождаться Леонхарта, который с десятком арбалетчиков остался имитировать наше присутствие в замке.

В круглый зал, знакомый мне по прошлому разу, я вошел только в сопровождении Сперата. Адель, с явным облегчением осталась командовать людьми. К моему удивлению, с нами увязались Рудо и Дукат. Рудо крался вдоль стен, не стесняясь держать в руке нож. Дукат медленно, но упрямо топал по середине прохода. Скованно, и неуверенно, как человек подходящий к большой собаке, и который не верит хозяину про «она не кусается». Его лицо под открытым забралом, красноватое от света факела, блестело от пота.

Мы со Сператом дошли до центра каменного зала. И растерянно переглянулись.

— Ээм… Может, его позвать? — шепотом спросил меня Сперат.

— Как именно? — хмыкнул я. И повысил голос — О Император, приди и поговори с нами⁈

В моей фразе отчетливо звучали вопросительные интонации. Однако, она сработала. Помещение залило золотистым светом. Возможно, видимом только моим магическим зрением. Однако, судя по тому, как вздрогнул Сперат и Дукат выхватил меч, я понял что и они чуют «присутствие». А потом все мои спутники медленно осели на пол и улеглись, словно решив поспать. Сперат при этом сонно причмокнул губами, а Дукат даже всхрапнул. Меня тоже неудержимо гнуло к земле.

Последним усилием я постарался лечь прилично, с достоинством. А потом мои веки опустились, и открылись уже в знакомом лесу. Только в этот раз он был как будто больше. Толстые как водопроводные цистерны стволы деревьев, покрытых пушистыми, как перина, слоями изумрудного зеленого мха, уходили вверх и терялись в темно-зеленом сумраке. А у корней этих гигантов рос вполне нормальный подлесок, с полянками освященными падающими с высоты колоннами солнечного света.

Лес был, несомненно, тот же самый. Каким-то чутьем я узнал траву, цветы, ягоды. А может, такое впечатление сложилось из-за знакомой мелодиее флейты. К счастью, в этот раз продираться через бурелом не пришлось. Пан сидел прямо передо мной, на грибе. Мухоморе. Под шляпкой можно машину припарковать — настолько этот гриб был огромный. Я почувствовал дурманящий грибной аромат, от которого у меня закружилась голова.

— Дыши через раз, — сказал Пан. По своему обыкновению, не вынимая флейту из рта. — А то не сможешь вспомнить, зачем пришел.

Я послушался его совета. На всякий случай отступил подальше от ярко-красной шляпки. Под моим железным сабатоном что-то возмущенно пискнуло и скрылось в слое слежавшихся листьев и веток.

— Я… — начал я. И понял, что не могу вспомнить, зачем я тут. Это показалось мне забавным. Я хихикнул. Цвета наливались яркостью, красный цвет шляпки мухомора аж светился от насыщенности. Я пожал плечами и сказал. — Привет, Пан. Чо, как жизнь?

Пан остро посмотрел на меня. Подвесил флейту рядом с собой в воздух и одним плавным, текучим движением, соскочил с мухомора. Я моргнул, и вот он уже стоит рядом со мной. Может я медленно моргаю. Я посмотрел на свои руки, чтобы моргнуть и проверить это. И оказался совершенно очарован своими руками. Они такие… такие…

Пан грубовато схватил меня за плечо и стволы деревьев замелькали вокруг нас с удивительной скоростью. Как если бы я наблюдал за ними из окна поезда. Наконец, когтистая лапа отпустила мое плечо. Я увидел большой желтый цветок. Что-то пушистое, размером с мою голову. С резким, терпким цитрусовым ароматом. А рядом еще один. Да тут целая поляна усыпанная этими цветами. Они были такие яркие, но при этом такие изящные, что у меня на глаза навернулись слезы.

— Как это важно, не только видеть красоту, но понимать её, — произнес я.

— Только давай без своих эльфийских фразочек в моем лесу, — буркнул Пан. И зашагал в сторону. Остановился, видя, что я по прежнему стою на месте и тянусь к цветам. И позвал меня. — Следуй за мной! И не трогай лютики, а то разозлишь…

Прямо из цветка выпорхнула маленькая фигурка, очень похожая на голенькую девочку, только с рожками-антенками на голове. И прорачными, стрекозинными крылышками на спине. Она злобно пискнула и взмахнула лапками в мою сторону. От лапок полыхнуло желтым и меня как будто молотом в грудь ударили.

— … лютиковых фей! — закончил Пан. И тут же начал играть на флейте. Фея прислушалась к музыке, еще раз раздраженно посмотрела на меня, но потом отлетела в сторону, оставляя за собой золотистый след от пыльцы. И осталась висеть в воздухе, раздраженно разглядывая меня. Пан подошел ко мне, деликатно взял под локоть и повел в сторону.

— Так чо хотел? Подвижки какие есть? — спросил он на простонародном, явно подстраиваясь под мое приветствие.

— Нет. Ты ж не объяснил ничего, — растерянно ответил я, ощупывая знакомую кирасу. На кирасе, в районе груди, обнаружилась вмятина.

— А чо три раза объяснять, сам поймешь, как нужное увидишь, — хмыкнул Пан. Мы дошли до знакомого пруда. Я слышал плеск и девичий смех, но залип на блики солнца на воде. Пан бесцеремонно плеснул в меня водой. Краски вокруг стали тускнеть.

— Попускает? — участливо спросил рогатый бог.

— Вроде, да, — согласился я.

— Так чего пришел? — спросил он и повел меня дальше.

Пока мы поднимались к скале, я рассказал про затруднительное положение, в которое попал. Получилось немного сбивчиво, но к концу я пришел в себя.

— Нет, так ты не выйдешь, — сказал Пан, — Таэн поделен и внизу, а не только на поверхности. И хозяева подземелий часто стерегут свои границы лучше, чем хозяева замков наверху. Но есть другой путь. Уйти строго вниз.

— Почему Таэн не стал сердцем одной из гибельных земель? — поторопился я начать спрашивать, прежде чем бог потеряет интерес к разговору.

— Это был бы хороший вопрос. Вот только ты просто начинаешь вспоминать. Потому, что мы перестали жить в Таэне. Отдали его тем, кого люди называли Императором. Мы любим людей, но не любим ими делиться. А гибельные земли возникли там, где богов вышвырнули их этого мира. Как пьяниц из корчмы. Только не в дверь, а прямо через стену. Вот и остались дыры, в которые иногда ветрами магии задувает всякий мусор.

Пока он говорил, мне стало скучно слушать. Я все это уже знал-помнил.

— Почему Ланс предал меня? Я ведь считал его своим другом! — вырвалось из меня с досадой. Наверное, во мне еще оставался размягчающий сердце дурман.

— Ха! Если бы он не был тебе другом, как бы он смог тебя предать? — хохотнул Пан. — Скоро ты вспомнишь, что иметь врагов куда надежнее. Им, хотя бы, можно верить.

— Ты ведь говорил с ним, в прошлый раз, — не сдавался я. — Что он хотел?

— Я давно живу с людьми. Почти каждый из вас неистово что-то желает. Кто-то хочет стать кем-то другим, кто-то владеть чем-то выдающимся. Замки, титулы, золото, звания… Но спроси их, «зачем» и, если ты добьешься честных ответов, то рано или поздно, подо всей этой шелухой, окажется желание обладать женщинами. Так будет с девятью из десяти. И только Ланс не такой. Его сердце жгут темные страсти. Я не люблю таких людей. Не понимаю, чего от них ожидать. Подумай, разве ты сам это не понимал?

В моей голове промелькнули воспоминания. Подозреваю, не без помощи вкрадчивой мелодии флейты Пана. Я распространил на Ланса своё отношение к Лучано, его брату. Лучано погиб за меня. И я, почему-то, решил что Ланс сделает так же. Хотя, он никогда не давал повода для этого. В начале он меня осторожно высмеивал, балансируя на тонкой грани между юмором и хамством. Потом, после битвы с нежитью, притих. Но никогда он не высказывал верноподданических чувств. Он не сделал ни единого значимого поступка сам, это я приблизил его к себе. А ведь его отец осторожно упоминал, что Ланс доставлял проблемы. «Какое облегчение, что Ланс нашел себя в служении вам» — сказал мне Эйрик однажды. Он приставал к служанкам, задирал стражников, даже провоцировал фрейлин Адель. А я на все это смотрел, но не видел. Мне казалось, что он будет верен так же, как Лучано, и даже видел признаки этого. Но нет, просто это я поставил Ланса в условия, когда он вынужден меня защищать, поскольку это означало защищать и себя. У него не было особого выбора. А как только выбор появился…

— Я предложил ему большой замок в хорошем месте, — всё еще сомневаясь, сказал я. С удивлением осознавая, что я до последнего надеялся, что Ланс окажется, ну например, околдован. Тут же есть магия, вон как Эглантайн ловко вязала мозг в узлы.

— А Ортег предложил ему владения поближе, свою поддержку в их защите и руку племянницы. Породниться с Пилларами, это ли не мечта любого рыцаря, — пожал плечами Пан. Он уже устроился на своем камне. И смотрел на меня со снисходительной улыбкой. — Ланс же не знает, что у тебя великой будущее, что ты избран для велики…

— Ты ведь это всем говоришь? — перебил я бога.

— Вовсе нет! — потряс он отрицательно козлиной бородкой. — Только тем, кому хватает удачи и упорства прийти ко мне. Но ведь я же бог. Моя работа дарить людям надежду.

— А Сперата ты одарил магическими талантами, — меня вдруг кольнуло беспокойство. — В обмен на что?

— Я же говорил. Хочу пару новых святилищ. Надоело болтать со стариками из Таэна, — ответил Пан, спокойно глядя мне в глаза.

— Почему сейчас? — не сдавался я.

— Потому, что могу, — по прежнему не отводя взгляд, ответил Пан. Это была не грубость, он просто говорил правду. Почему-то я был в этом уверен.

— Почему сейчас у тебя появились силы на это? — я решил кидать в колодец его искренности ведро своих вопросов, пока он не иссякнет. По моему опыту, этого осталась ждать не долго.

— Потому же, почему Великая Мать смогла притащить твою душу обратно из Перекрестка. Стена слабеет, потоки магии наполняют и тот, и этот мир. Тебе следует беспокоиться не из за меня. Я всего лишь старый бог. Очень добрый, только изредка вызывающи ужас, насылающий кошмары и, совсем редко, требующий кровавых жертв. И все же я тот, с кем люди могут ужиться, и жили тысячи лет. Тебе следует беспокоиться того, что может проснуться вскоре. И оно будет чуждо, как чужд людям Красный Волок.

— Как Император победил богов? — спросил я и задержал дыхание.

— Так же, как и всегда. С помощью других богов, — хохотнул Пан. — Тебе лучше спросить у твоей подруги, что наполовину состоит из любви, а наполовину из мести.

— Великая Мать, — сразу понял я.

— Да. Ей лучше знать детали, я могу только предполагать, я тогда уже был в Изумрудном Сне, — он обвел руками вокруг. — И этот мир был бы совершенен. Если бы он не был конечен. А я беспределен, понимаешь, человек? Даже целый мир для меня может быть тюрьмой.

— Это не настоящий мир, — высказал я что-то, что можно было назвать догадкой. А можно, смутным воспоминанием. — Это «карман». Складка между мирами. Ты либо сам сотворил её, либо нашел уже существующую. А чтобы выбраться тебе нужно…

Перед глазами на секунду мелькнула конструкция из множества обручей и сфер, вращающихся внутри друг-друга.

— О, ты начинаешь вспоминать, — оскалил зубы Пан. Зубы у него были крупные, с ноготь большого пальца. А клыки длинные и тонкие. — Но делай это осторожно. Помни, я не очень хороший друг. Зато просто непревзойденный враг!

И он снова расхохотался.

— Как мне выбраться из Таэна?

— Лучше всего спуститься вниз, на многие тысячи шагов от поверхности. Там есть город тех, кто пришел сюда первым. Он давно разрушен тысячеруким и сотнеголовым оружием Громовержца, но его порталы еще работают. Это самое ценное, что есть в Таэне — возможность перенестись за многие десятки дневных переходов. Я дам Сперату талант вызывать существ моего мира, что чуют порталы. Они послужат проводниками.

Пан на секунду задумался. Я вдруг понял, что он говорит очень осмысленно и долго. А вот я по прежнему чувствую себя в каком-то немного измененном состоянии. Словно немного пьян, и слегка сплю. Может, именно поэтому я его сейчас так хорошо понимаю.

— Там тебе могут встретиться старые и новые опасности. Поэтому я не буду предупреждать ни о чем, тебе придется быть готовым ко всему. Постарайся не потерять это тело, Охотник, — сказал Пан и поднял руку в знакомом жесте, готовясь отправить меня обратно.

— Подожди! — крикнул я. Пан раздраженно фыркнул. Но руку опустил. Я торопливо заговорил. — Ты ведь говоришь сейчас и с Рудо, и с Дукатом…

— Он упорно называет себя Герцогом, — хохотнул Пан.

— Что они за люди? — спросил я. — Я могу им верить?

— Конечно нет! — Пан от возмущения аж руками всплеснул, и даже флейта выдала удивленную трель. — Ты видишь так много своими золотыми глазами полученными от Гелиоса, но не видишь людей⁈ Рудо как паук, пожравший всех из своего выводка. Он видит вокруг лишь еду. И однажды, как только он решит, что сможет, попытается сожрать и тебя. Дукат точно такой же, с той лишь разницей, что им движет жажда славы и золота. Увы, но только такие люди и будут с тем, кто идет твоими путями, Охотник. Или они сделают их такими. Тебе следует к этому привыкнуть.

И он взмахнул рукой, не давая мне шанса его остановить. Я открыл глаза и сел на каменном полу. Факел, выпавший из руки Сперата, почти не прогорел. Я положил руку себе на грудь. Кираса была целой.

— Мой сеньор, — сказал Сперат, поднимаясь на ноги. — Кажется, я знаю способ…

— Займемся этим немедленно, — перебил я его. И перевел взгляд на Рудо, а потом на Дуката. Те поднимались с пола. И ни один не выдержал моего взгляда, отведя глаза.