Наши уже не придут

Глава пятая Дикий капитал

— … да какая тебе разница? — вздохнул Аркадий. — В городе просто лучше жить, если деньги есть. А у нас деньги будут.

— Откуда? — спросила Марфа.

— Уже есть парочка придумок, — усмехнулся Аркадий. — Нормально заживём. А если вдруг ничего не получится, то у тебя всегда будет десять рублей серебром, которые я отдам тебе прямо сейчас, на которые ты сможешь вернуться в село и устроиться тут заново.

— То есть, я точно смогу вернуться, если ты опростоволосишься? — переспросила вдова.

— Я прямо так и сказал, — кивнул Аркадий. — Держи монету — будь богаче соседа…

Он вытащил из тайника свёрток с серебром и отсчитал Марфе десять рублей.

— Спрячь понадёжнее, чтобы не спёрли, — посоветовал он. — Лучше вшей куда-нибудь в одежду.

— Это как? — не поняла она.

— Одежду же носишь? — усмехнулся он. — Нашей в ней кармашки, с подкладом, а в них положи монеты. И зашей. Когда надо будет — распорешь и вытащишь. Зато можно будет носить деньги без опаски. Украсть можно только вместе с одеждой, но это знать надо. Да и на твою одежду, без обид, никто не позарится.

Марфа впала в задумчивость.

— Десять рублей — это достаточные деньги, чтобы спокойно прожить тут хоть месяц, — продолжил Аркадий. — А за месяц можно многое сделать.

Вдова продолжила размышлять.

— А что я буду делать в городе? — спросила она.

— Можно устроиться на приработку — сиделкой там, может, горничной к кому-нибудь, — пожал плечами Аркадий. — А можно просто дома сидеть — когда у меня получится наладить дело, ты сможешь себе это позволить.

Она нужна ему, чтобы получить доступ в город. Староста дал принципиальное согласие и нужно просто сходить к нему за видом на жительство.

Срок действия вида на жительство — полгода, а потом надо будет вернуться в Фёдоровку.

За избой следить Аркадий попросил Ванечкина, который мало того, что неплохо устроился в селе, так ещё и умудрился взять в жёны молодую вдову с ребёнком. Следить он будет до их возвращения через полгода.

Осталось только убедить Марфу…

— Как это — «просто дома сидеть»? — не поняла она.

— Ну, как городские, — пожал плечами Аркадий. — На рынок ходить, еду покупать, шитьём заниматься в своё удовольствие. Может, если хорошо дело пойдёт, магазин откроем — торговать будешь.

Идея сидеть дома и ничего не делать требовала обдумывания, поэтому Марфа снова задумалась.

— А дело надёжное? — спросила она после минуты раздумий.

— Вообще-то, да, надёжное, — кивнул Аркадий. — Я не собираюсь с голой задницей в город рваться — у меня есть план.

План у него, действительно, был. Но его следовало детализировать на местности.

Астрахань встретила их моросящим дождём.

Снег сошёл полностью, но дороги были размякшие, поэтому пару раз им пришлось помогать вознице, Тимофею Васильевичу Иванову, вытаскивать телегу из особо заковыристых луж.

Но вот они на месте.

Они ехали вдоль реки Кутум, пока не оказались в пригороде.

Пригород был полностью деревянным, но избы и дома тут были не чета фёдоровкинским. Тут у большинства домов каменные фундаменты, но встречаются и ветхие избы на земле — таких меньшинство. Сразу понятно, что в городе уровень жизни кратно выше, чем даже в преуспевавшем, до недавнего времени, селе.

Тимофей Васильевич, пожилой крестьянин, имеющий частые контакты с городом, посоветовал им остановиться в одной ночлежке, которую держит его бывший односельчанин. Там цена для простого крестьянина приемлема, ну и кормят недорого.

Сам возница поехал на рынок, передавать оговорённый между старостой и каким-то торговцем товар, а Аркадий с Марфой спешились и пошли искать Вторую Бакалдинскую улицу, где и располагалась эта ночлежка.

К северу от них находится канал имени Варвация, отделяющий приличные места, располагающиеся на острове, от неприличных, располагающихся на материковой части города.

Аркадий видел на улицах лица кавказской внешности, что лишь подтвердило сведения о том, что ночлежка находится в Армянской слободе.

Нужная ночлежка обнаружилась во дворах, между ветхими избами.

Кажущаяся депрессивность района была, судя по всему, ложной — по пути сюда Аркадий видел несколько десятков строящихся домов.

— Здравствуй, — вошёл он в ночлежку. — Меня Алексеем зовут.

Грузный мужик в городской одежде встал со стула и прищурился, чтобы лучше рассмотреть его.

— Чего хотел, малец? — спросил он.

— Комнату снять хочу, — ответил Аркадий.

— Отдельную комнату? — уточнил мужик. — Десять копеек — ночь.

Аркадий вытащил из кармана нужную сумму и передал её владельцу.

Рассказывать, что они земляки и всё такое, он не стал — незачем.

Ещё первая половина дня, они выехали на рассвете, поэтому есть много времени до заката, чтобы походить по городу и по рынку.

Денег-то у них, по городским меркам, почти нет, а нужна городская одежда, чтобы чуть меньше выделяться, ну и кое-что, чтобы начать реализацию одного из способов сравнительно честного отъёма денег у городского населения…

— Сиди здесь, — сказал Аркадий Марфе, когда они сложили свои очень скромные вещи в комнате. — Вернусь с едой и одеждой.

Он направился в Большие Исады, крупнейший рынок Астрахани, чтобы выбрать готовую одежду себе и Марфе, пусть даже поношенную или вообще с покойников — главное, чтобы выглядело прилично.

На рынке воняло рыбой, икрой, хлебом, дублёной кожей и человеческим потом. Нос Аркадия впал от этого амбре в прострацию и отказывался регистрировать что-либо ещё, но спустя пару минут притерпелся.

Людей тут прилично, Немиров даже ненадолго предался ностальгии по былым временам. Он уже давно не видел столько людей в одном месте. Примечательно, что наибольшее оживление царило в районе рыбы.

Продовольственные ряды его не интересовали, ведь еду он купит в ночлежке, поэтому он пропустил их и добрался до рядов чего-то вроде барахольщиков.

— Почём штаны? — спросил он у продавца, торгующего одеждой не первой свежести.

Некоторые вещи были заляпаны, какие-то изобиловали заплатками, но попадались сравнительно целые и чистые.

— Рубль двадцать копеек, — ответил торговец, судя по внешности, татарин.

— За рубль возьму, — сказал Немиров.

— Бери, — пожал плечами татарин.

— Рубаха за сколько? — указал Аркадий на заинтересовавший товар.

Залатанная в трёх местах застиранная белая рубаха лежала среди кипы других рубах, которые выглядели гораздо хуже.

— Рубль, — ответил торговец.

— Восемьдесят копеек.

— Ярый.

«Ярый», как знал Немиров из личного опыта, с татарского переводится как «ладно» или «пойдёт».

— Буген сауда ничек бара? — поинтересовался Аркадий.

Татарским он не владел, но знал пару обиходных фраз. Учиться в Казани и не овладеть некоторыми фразами на татарском — это надо специально уклоняться…

Торговец кивнул ему, как бы говоря, что сегодня торговля идёт неплохо.

— Обувь надо? — спросил он. — Три рубля — такая обувь.

Он вытащил потрёпанные сапоги, которые выглядели так себе, но с перспективой ремонта.

— Два с половиной? — предположил Аркадий.

— Два семьдесят, — произнёс татарин.

— Беру, — кивнул мальчик.

Сапоги ему великоваты, но нет таких проблем с обувью, которые нельзя решить с помощью достаточного количества портянок…

Татарин свернул купленную одежду и перевязал её бечёвкой, после чего принял серебряные монеты и дал на сдачу пятьдесят копеек.

Немиров опасался, что потратит гораздо больше, но вышло всего четыре с половиной рубля.

— На женщину есть что-то? — спросил он. — Платье, портки и обувь.

— Туда иди, — указал татарин на ларёк, стоящий в десяти метрах вправо.

Марфе он купил приличного вида ситцевое платье за пять рублей, поддевку за сорок копеек, а также женские сапоги за четыре рубля. Всё ношенное, не первой свежести, но зато выглядящее на порядки лучше того, что они носят сейчас.

Суммарно он потратил тринадцать рублей и девяносто копеек, поэтому у него сейчас есть только десять рублей и десять копеек — очень мало.

Он прогулялся по барахолке и нашёл, что искал.

Торговец-армянин торговал подержанными предметами обихода, среди которых были и ножи.

Аркадия интересовал обычный кухонный нож, пусть даже из крестьянской кузни, а также точильный камень.

За двадцать копеек он купил паршивого состояния нож, а точильный камень пришлось поискать по рядам. В итоге он купил чуть надломленный камень за четыре копейки.

Один из этапов плана был выполнен.

По пути в ночлежку он запоминал город и мысленно отмечал интересные места.

Кабаков встречалось много, причём в «приличной» части города они выглядели презентабельно, даже с претензией на какой-то уровень, а вот в Армянской слободе их качество и количество резко сокращались.

Нужен стартовый капитал для его очень маленького бизнеса. План, как его получить, у него был, но он сопряжён с определённым риском.

Он не мог сказать, что в прошлой жизни начинать бизнес было гораздо легче.

Тогда у него были только небольшие сбережения, а также жена, которая продолжала работать в оборонке.

Разбирая старые батареи, он добывал из них кобальт, сдавал его приёмщикам и копил деньги на оборудование.

Привычно для себя, он предварительно разработал очень детализированный план, в котором было учтено почти всё, кроме того, что у него постепенно испортится здоровье — первоначальный способ извлечения кобальта из батарей не отличался безопасностью.

Стоило только накопить достаточно денег для реализации второй фазы плана, как всё заработало, словно часы. Началось увеличение объёмов, расширение локаций добычи батарей, выкуп мусорок, а также наращивание штата копателей и переработчиков.

У него завелись деньги, но он почти всё своё время тратил на бизнес, а это не совсем жизнь.

Здесь чуть сложнее, потому что никто не захочет иметь серьёзных дел с подростком, а ещё, он знает далеко не всё.

Но его очень маленький бизнес будет тем и замечателен, что не надо будет иметь ни с кем никаких дел, а просто делать сравнительно честный бизнес.

Это почти так же, как с допотопными литий-ионными батареями, извлекаемыми из захороненных тачек 20-х и 30-х годов — официально таким заниматься запрещено, нарушение условий утилизации отходов и прочие законодательные преграды, но всем было плевать, потому что всем нужны были кобальт и никель. Пусть выхлоп был, в масштабах государства, чисто символическим, но Немиров построил на этом выхлопе свой бизнес.

И здесь тоже можно сделать краткосрочный бизнес, который позволит заработать нужную для реализации его планов сумму.

Но надо как-то заработать на начало этого бизнеса. И времени нет. Кончатся десять рублей — ему крышка.

Ныне покойный муж Марфы жил в ночлежке качеством сильно похуже, в общем зале, поэтому платил за место всего три копейки, а им в общий зал никак нельзя.

У них есть деньги, поэтому спать нужно будет вполглаза, а это сильно снизит продуктивность Аркадия, что никак нельзя допускать.

Кончатся оставшиеся деньги, выделенные на операцию, придётся возвращаться в Фёдоровку и куковать там до самой революции, после чего всеми правдами и неправдами рваться в Петроград — это очень плохой сценарий развития событий. Или же придётся предпринимать более рискованные шаги, чтобы заработать деньги.

Аркадий неподвижно стоял в тени переулка и пристально смотрел на улицу.

Ночь выдалась безлунная, поэтому они точно выйдут сегодня. Лунный свет вредит разбойничьему промыслу, поэтому в такие ночи грабители стараются отсиживаться на своей «малине».

Трое суток ненавязчивой слежки и Немиров знает, где обитают эти ребята, практически не скрывающиеся от правосудия. Полицию не волнует Селение, район, где обитают работяги с местных предприятий, портовые рабочие, проститутки, преступники и бездомные.

В Белый город преступники предусмотрительно не суются, поэтому полицмейстер считает, что «благочиние, добронравие и порядок» соблюдаются неукоснительно. Благодаря этому основные его приказы, вычитанные Аркадием из несвежих «Астраханских ведомостей», касаются благоустройства дворов, соблюдения правил дорожного движения, запрета купания в Волге лошадей, а также выгона на городские улицы свиней и коз.

Немирову было интересно узнать, кто и зачем решил показать своим свиньям и козам городские пейзажи.

Тем не менее, ситуация с местной полицией понятна. Если не совершаются убийства и не задеваются «приличные» люди, то в Селение полиция и приставы не заходят.

Плохо только то, что из-за убийств в городе некоторое время будет шумно…

Аркадий ждал, пока господа разбойники соберут свой ночной улов, которого хватит на весёлую и интересную жизнь.

Они грабят пьяниц, припозднившихся работяг, иногда вскрывают дома, если есть наводка, а если ни с чем из этого не везёт, то могут зайти и в чуть более «приличные» районы. Не в совсем «приличные», чтобы потом были проблемы, а в слегка «приличные», граничащие с «неприличными».

И Немиров терпеливо ожидал их. Он сейчас недалеко от бандитской «малины», поэтому не пропустит группу пытающихся не шуметь лихих людей.

А в «малину» к ним часто захаживают заказные проститутки, приезжают посыльные с какими-то грузами, а один раз там останавливался настоящий автомобиль. Возможно, это был «Рено» или «Форд», но Аркадий не ручался — он никогда не копал в своих литературных изысканиях настолько далеко. Вот автомобили 1930-х годов он бы опознал легко, но вот всё, что было до… Разве что Модель «Т» легко отличит и автомобили братьев Доблей.

Автомобиль сейчас, в 1911 году — это предмет роскоши, непосильный даже для зажиточных купцов, поэтому все астраханские машины можно пересчитать по пальцам.

Шли драгоценные часы тьмы. Лихие люди «зарабатывали» деньги, а Аркадий ждал.

Наконец, когда надежда начала потихоньку таять, примерно ближе к трём часам ночи, он услышал шаги минимум троих. Уходило трое, возвращаются тоже трое.

Три человека — это оптимальное число для столь специфического рода деятельности. Один-два — мало, четыре — много. Три — это золотая середина, более мобильная и достаточно сильная, чтобы навалять даже небольшой группе гуляк. Важно знать, что на случай особо жарких потасовок у них есть кастеты и ножи, поэтому они могут залупаться и на более крупные цели…

Время действовать.

Немиров исчез в тёмном переулке и быстро пошёл на обгон спокойно идущих грабителей через дворы.

Через две с половиной минуты он уже был на хорошей позиции за штакетником, который он предварительно испортил, после чего воткнул в глинистую землю — со стороны не особо заметно, что с ним что-то не так.

Приготовив бывший кухонный нож, сейчас де-факто являющийся узким стилетом, он ждал прибытия грабителей.

Точило он покупал именно для этого — ему нужно было приготовить орудие убийства. Именно убийства, ведь нелетальные повреждения он себе сегодня позволить не мог. Грабители сильнее, чем он, поэтому расчёт строился на эффекте неожиданности.

Наконец, «клиенты» прибыли.

Они подошли ко вратам во двор «малины», а Аркадий аккуратно снял штакетину, пролез через забор и пошёл убивать.

Трое — это много, но если действовать быстро…

Последний метр он пролетел в рывке и в конечной точке вонзил самодельный стилет под левую лопатку жертвы.

Грабитель в недешёвом сером пальто начал падать, а Немиров уже подлетел ко второму и вбил ему окровавленный стилет точно туда же — под левую лопатку.

Третий начал реагировать и рефлекторно схватился за пах. Аркадий выбирал приоритетные цели не просто так, а с учётом наличного вооружения. У тех двоих были кастеты и ножи, а у этого — то ли револьвер, то ли пистолет. На улице он его не доставал, но видно было, что из-под бордового двубортного пальто топорщится какой-то пистолет.

Аркадий подскочил к нему и нанёс укол в грудь, но выставленная в защиту левая рука сбила прицел и стилет вошёл в живот. Такое ранение не уложит никого, даже ребёнка, поэтому Аркадий продолжил наносить уколы, куда повезёт.

Пытавшийся вытащить пистолет грабитель орал и пятился, но его кишки были проколоты в девяти местах, а потом Аркадий попал в солнечное сплетение. Удар любым достаточно длинным колющим предметом убивает человека наповал. Немиров туда и метил, но попал только с десятого укола.

Жертва осела в грязь, а Аркадий, у которого от содеянного в душе не колыхнулось почти ничего, начал очень быстро обыскивать тела.

В кармане первого убитого нашлась горсть монет разного калибра — в суму, нашёлся серебряный портсигар, позолоченные карманные часы, а также кастет и нож.

Карманы второго убитого обогатили Аркадия весомым кошельком для монет, парой кастет-нож, а также тряпичным свёртком с украшениями.

Третий грабитель «дал» ему короткоствольный револьвер, горсть монет, посеребрённые часы, а также восемь патронов.

Вскрытие «малины» в его план не входило, поэтому он исчез в заборе и воткнул за собой штакетину.

Через приусадебный участок он удалился на три сотни метров, после чего укрылся среди кустов и поудобнее разместил награбленное добро…

«Можно ли отнести это к экспроприации?» — спросил он себя, тихо двигаясь дворами в сторону Армянской слободы, огибая Белый город. — «Так или иначе, но сегодняшняя акция идёт на пользу Революции… Или я просто бездушный подонок, исподтишка зарезавший троих невинных людей?»

Только вот попытайся он напасть как-то иначе, его бы уже забили насмерть кастетами…

«Хм, как же прилично нынче одеваются бандиты…» — подумалось ему.

В такой одежде можно сойти за достопочтенного горожанина, если бы не бандитская рожа, которая напрочь портит весь образ.

Пропустив несколько полицейских патрулей, шествующих вдоль канала имени Варвация, Немиров добрался до ночлежки.

В основном зале воняло немытыми телами и свежим потом, а ещё он весь был заставлен досками, на которые были постелены пропитанные потом соломенные матрасы. На матрасах, естественно, лежали представители низших слоёв общества — работяги, безработные и им подобные.

Аркадий тихо прошёл к отдельным комнатам и отпер дверь ключом.

— А-а? — проснулась чутко спящая Марфа, услышавшая необычное копошение.

— Утром, — ответил Аркадий и начал раздеваться. — Спи.

Сто тридцать три рубля, семьдесят семь копеек, браунинговский револьвер «Бульдог» калибра.320, два кастета, два ножа и неопределённой ценности предметы, которые некому сбыть.

Портсигар, позолоченные часы, посеребрённые часы — видно, что они стоят каких-то неплохих денег, но уж больно приметные вещицы, чтобы просто продавать кому-то в этом городе. Аркадий решил придержать их до лучших или худших времён.

Марфа побоялась спрашивать, откуда деньги, хоть и видно было, что очень хотелось.

— Тридцать рублей твои, — подвинул Аркадий тридцать монет. — Никому ни слова.

Существуют империалы, ходящее по рукам доказательство полной несостоятельности императора Николая II как правителя, имеющие номиналы пять, семь с половиной, десять и пятнадцать рублей. Позже, когда настанет подходящее время, можно будет разменять серебро на золотые монеты, которые легче и компактнее.

— Я поняла тебя, — кивнула Марфа.

— Я уже подыскал приличное жильё, — сообщил ей Аркадий. — Сегодня переезжаем в Татарскую слободу, там одна женщина сдаёт комнату.

Каменный дом, где Аркадий договорился о комнате, стоял на набережной канала. Из окна комнаты был хороший вид на Белый город, а ещё недалеко был Татарский мост, через который можно пройти в совсем «приличную» часть города.

Вдовая старушка, сдающая комнату, удивилась, когда увидела его снова. Вероятно, подумала, что его справка о наличии комнаты была детским приколом.

Аркадий отсчитал ей пятнадцать рублей — ровно на месяц аренды комнаты. И это здесь считается «сравнительно недорого». Были места, где его даже на порог не пускали, хотя в газетном объявлении было написано, что можно приходить договариваться с утра до вечера, а были места, куда он сам не пошёл. Пятьдесят рублей в месяц за двухкомнатные апартаменты с санузлом — это какое-то безумие.

— Располагайся, — сказал он Марфе. — Я приду с едой сразу же, как закончу все дела. Хозяйка сказала, что кухней пользоваться можно, но готовить только свои продукты. Питание в счёт не входит.

— Откуда ты так много знаешь о городской жизни? — спросила Марфа.

Вопрос её беспокоил уже очень давно, впрочем, как и общая странность Аркадия. Это даже временных односельчан начинало беспокоить, с подачи Марфы, конечно же…

— Ты из деревни никуда не ездил — я бы знала, — продолжила она. — Откуда ты всё это знаешь?

— Сейчас не время для этого разговора, — покачал головой Аркадий. — За ужином поговорим.

Она уже давно должна была начать задавать вопросы, но то ли боялась, то ли не решалась…

— Ах, да, пошли покажу кое-что, пока не забыл, — сказал он и направился к санузлу. — Вот эта штука — унитаз. Впервые видишь, да?

Марфа, озадаченным взглядом рассмотревшая фаянсовый унитаз, коротко кивнула.

Аркадий слегка удивился, что тут унитазы почти такие же, как в его времена. Видимо, единожды выработанный удачный дизайн в значительных переработках не нуждался.

— Вот нужда большая или малая появилась у тебя, — заговорил Аркадий, — заходишь сюда, портки снимаешь, садишься вот так, после чего делаешь своё дело. Справила нужду — вот слева на гвозде газеты — ими надо вытирать причинные места. Ты не смущайся, это дело природное, нечего стыдиться. Сделала дело — вот за эту бечёвку тяни.

Аркадий потянул за верёвку и произвёл спуск воды. Марфа испуганно отпрянула.

— Не боись, — улыбнулся ей Немиров. — Привыкнешь, постепенно. Пока сидишь, не вздумай дёргать за бечёвку! А не то гузно водой зальёт. И хорошо, если только водой… Не надо так делать. Сделала дело, встала, причинные места вытерла, портки натянула, после чего дёргай. Попробуй дёрнуть. Не боись, не укусит!

Марфа с опаской подошла к унитазу и неуверенно взялась за верёвку, после чего дёрнула.

— Знай, что тут в бочонок вода сама набирается, поэтому если не хватило — просто подожди, пока наберётся, — предупредил он её. — Бояться не надо, люди сделали для людей. А теперь выходи.

Он закрыл за ней дверь, после чего справил малую нужду.

— Как же я скучал… — произнёс он.

Марфа уже села на свою кровать и прислушивалась к ощущениям. Перина была для неё непривычна и чужда.

«Глядишь, постепенно привыкнет к цивилизованной жизни», — подумал Аркадий, направившийся к выходу. — «Вот кровососы — большую часть населения в полукаменном веке держат…»

Вспомнив, как лихо соседи вынесли всё металлическое из его избы, он подумал, что «полукаменный век» — это не риторическая гипербола.

«Зато было любопытно высекать из кремня наконечники для копий…» — подумал он. — «Новый опыт — ценный опыт».

Заперев дверь комнаты на ключ, Аркадий учтиво кивнул проходящей по коридору домовладелице, Евстафии Ивановне, после чего пошёл на Татарский рынок.

Рынок этот назывался татарским весьма условно. Просто раньше тут торговали преимущественно татары, что и дало название рынку, но эти времена уже давно позади. Сейчас тут и армяне торгуют, и русские, и татары.

Рядом с рынком находилась аптека, где он может спросить о ключевом ингредиенте, без которого его затея утратит часть лоска и эксклюзивности.

«И как честно строить бизнес бедному крестьянину?» — спросил себя Аркадий. — «Где бы я такие деньги нашёл?»

Хотя ещё ничего не было ясно наверняка, но Аркадий предчувствовал, что его идея «стрельнёт», если он сделает правильную рекламу и приложит все свои усилия для качественной реализации этого этапа плана.

— Доброго дня, — вошёл он в аптеку.

— Здравствуй, юноша, — доброжелательно улыбнулся ему пожилой аптекарь. — С чем пожаловал?

— Маменька послала справиться о баллонах с углекислым газом, — сделал Аркадий запрос.

— Есть у меня такие, — кивнул аптекарь. — Сердечное заболевание? Ревматизм? Или врачом назначено кровоснабжение улучшать?

— Третье, — ответил Аркадий. — А сколько стоит один баллон и какого он объёма?

— Баллон на пятнадцать литров стоит три рубля двадцать копеек, — назвал цену аптекарь.

Немиров сделал вид, будто вспоминает инструкции от маменьки.

— Один дайте, пожалуйста, — решил он.

Аптекарь сходил на склад и вынес очень неказистого вида баллон, видно, что не отечественный — на шильдике написано что-то на немецком.

На эксперименты должно хватить, а потом он заглянет сюда ещё раз. И ещё раз. И ещё.

Нужно подсчитать примерную рентабельность, а потом выработать оптимальную рецептуру. Если получится, то он заработает достаточную сумму, чтобы переходить к следующему этапу.