Наши уже не придут

Глава двадцать четвертая Личная протекция

— Разобрать, — приказал Аркадий. — Вообще никуда не годится.

Солдаты тяжело вздохнули и начали разбирать макет пулемётной огневой точки.

«Немец — он не тупой», — подумал Немиров. — «На такую халтуру не купится».

Его идея по усилению защиты фортификаций — ложные цели.

— Следующую точку стройте так, чтобы можно было настоящий пулемёт поставить, — приказал Аркадий. — Чтобы снаружи никто не увидел никакой разницы.

Вдоль ответственной зоны будут размещены многочисленные обманки, на которые противник будет вынужден реагировать.

— И маскировку обязательно, — добавил капитан Немиров.

— А зачем, ваше высокоблагородие? — недоуменно почесал затылок один из солдат, рядовой Иван Балыков.

— Немцы не дураки, — вздохнул Аркадий. — Если маскировки не будет — сразу поймут, что дело тут нечисто. Надо, чтобы эти огневые точки ничем не отличались от остальных.

Он приказал батальонным умельцам как-то извернуться и изготовить достоверные макеты пулемётов, а также выделил форму и материалы для создания достоверных манекенов, которые будут вечно бдеть на посту.

Понятное дело, можно и запомнить расположение огневых точек в ходе разведки, но есть одна особенность войны, препятствующая подобному — артиллерия. Дистанционный ландшафтный дизайн тут настолько радикальный, что и сам не сразу разберёшься, где и что находится. К тому же, сапёры регулярно «обновляют» колючую проволоку, растягивая её замысловатыми узорами, и латают, как могут, траншеи. И когда всё это вновь смешивается с землёй…

«Эх, как тяжело работать с лётчиками…» — подумал Аркадий. — «Крылатая знать от армии…»

У лётчиков своё командование, несмотря на то, что они подчинены корпусу, поэтому летают они по настроению, а на все вопросы отсылают к подполковнику Львову.

Немирову нужно получать самые актуальные снимки вражеских позиций, а у летунов техническое обслуживание и они поехали в тыл, на своих Фордах «Т», поэтому до завтра лучше не ждать.

Подполковник Львов же лишь разводит руками — техника сложная, надо тщательно обслуживать, никак не можем помочь.

И не волнует их, что от этих данных зависят жизни солдат: не барское это дело — обслуживать интересы какой-то там солдатни…

Ещё один элемент, который надо будет радикально пресечь в будущей Красной Армии.

«Никаких элитных войск… кроме танковых, хе-хе…» — подумал Аркадий с усмешкой. — «Нет, любые виды „элитных войск“ — это порочная практика».

Покинув вторую линию, он пошёл к офицерским блиндажам.

Снимки двухнедельной давности уже не совсем актуальны, потому что наблюдатели сообщают об активной стройке на вражеских позициях — видимо, вносят какую-то инновацию, открытую кровавой ценой…

У них ведь есть «преимущество» — Западный фронт. Там против них воюет армия посовременнее, поэтому инновации случаются чаще.

Штурмовые группы — это ведь тоже нечто, разработанное в ответ на окончательный позиционный тупик, именно на Западном фронте.

Восточный же фронт сохраняет определённую степень манёвренности войны, но тоже постепенно скатывается к позиционному тупику. Причём 1-я армия, благодаря влиянию 3-го армейского корпуса, начала «скатывать» ситуацию к позиционному тупику гораздо раньше, чем остальные императорские армии…

Постепенно, после потери и оставления ряда крепостей, которые оказались неспособны серьёзно воспрепятствовать продвижению противника, военная мысль в головах генералитета сместилась к траншеям и их «неожиданной» эффективности.

Именно поэтому генерал-майор Алексеев внезапно стал очень ценным и нужным для великого князя Сергея Михайловича. Великий князь вовремя понял, куда ветер дует. Он близкий друг императора, поэтому ему надо стать не только близким, но ещё и полезным — среди великих князей своя конкуренция во внутренней иерархии.

Никто, естественно, не вспомнил о докладе никому не известного юнкера Немирова, но Аркадию это и не надо. Уже понятно, что он очень слабо повлиял на развитие событий — траншеи начали воспринимать всерьёз примерно тогда же, когда это произошло в истории его прошлой жизни.

«Но, очень хорошо, что не в императора и не в великого князя», — подумал он, размышляя об обстоятельствах своего возвращения к жизни. — «Тут уже давно нечего спасать. И не нужно. А любые попытки остановить этот естественный процесс, лишь отсрочат неизбежное и только усугубят последствия».

Можно сказать, что ему очень повезло. Крестьянское происхождение уже влияет — Ленин расположен к нему весьма положительно и считает самородком от крестьянства.

Сталин и Свердлов тоже, после наведения справок, начали относиться к нему куда теплее.

Происхождение влияет очень сильно и очень по-разному — это факт. В XXI веке границы между классами слегка стёрлись, но никуда не делись, поэтому легко можно представить, как мультимиллиардер спокойно беседует с обычным рабочим, но нельзя представить, какие у них могут быть общие дела.

«Будь я каким-нибудь кронпринцем, Ленин бы со мной и срать рядом не сел», — подумал Немиров, заходя в свой блиндаж. — «Да и как вообще возможна такая встреча?»

А так, у них завязался конструктивный спор по поводу аграрной реформы. Ленин считает, что надо отрывать присохший бинт разом, чтобы не тратить драгоценное время, а Аркадий пытался предметно объяснить, почему этого делать нельзя. Вот не нравится Ленину идея, что придётся терпеть «буржуазные пережитки» на селе.

И другого рода деятельности артели, на которые Аркадий возлагал большие надежды, ему тоже чем-то не нравились.

Период незадолго до и ненадолго после Великой Отечественной Немиров знал довольно-таки неплохо, ведь невольно начинаешь разбираться, когда пишешь что-то художественное по теме. И натыкался он на материал, в котором расписывались различные артели сталинского периода.

Это совсем не те артели, которые подразумеваются под этим словом сейчас — это нечто контролируемое государством, со строгим регламентом деятельности и строго определяемыми задачами.

Вот нечто подобное, без чрезмерного перекоса в сторону строгого контроля, Аркадий и видел идеальным решением. И это он пытался донести до Ленина, ну и до Сталина со Свердловым.

Возможно, важнее было, чтобы правильные мысли дошли до последних двоих.

«Подстрелят ли Ленина в этот раз — непонятно», — подумал Аркадий. — «А вот то, что Свердлов точно не кончится глупо — это уже почти факт».

Когда состоится Февральская революция, Аркадий сразу же позовёт Сталина и Свердлова в свой корпус, в качестве журналистов или ещё кого-то — генерал-майор возбуждаться не начнёт, совсем не до того ему будет. А вот уж Аркадий-то проследит, чтобы с этими двоими точно ничего не случилось…

«Февраль» уже точно будет проходить несколько иначе, нежели в его прошлой жизни. Состояние войск будет немножко другим, позиция Ленина будет другой, кто-то не умер, а кто-то наоборот, умер.

«Посмотрим», — Аркадий встал со стула и подошёл к буфету, где хранил еду и напитки.

Проблема с боеприпасами к миномётам, как и ожидал Немиров, не решилась.

Привезли сто семь мин, четыре из которых оказались повреждёнными в ходе транспортировки или уже с завода «шли» такими, но остальные были исправны.

Времени, чтобы массажировать мозги интендантов, не было, впрочем, как и смысла — они не олимпийские боги и не могут «родить» то, чего физически нет на складах. «Потерять» — это другое, это они умеют отлично…

«А наступление уже вот-вот», — подумал Аркадий, поднимая к глазам бинокль.

На позициях немцев соправительствуют тишина и спокойствие, но это очень обманчивое явление. Если начать наступление, они быстро наводнят свои траншеи нужным количеством солдат и дадут ожесточённый бой.

Поэтому атаковать они будут сегодня ночью.

Ударные батальоны уже готовы и сейчас старательно делают вид, что ничего не намечается. Более того — ближе к полудню, когда нагрянул немецкий самолёт-разведчик, стрелковые полки начали имитировать сборы и отправку сил на север.

Немец летал долго, поэтому некоторые полки ушли на приличное расстояние. А потом, после того, как разведчик улетел, всем составом ушли в лес, где уже был оборудован временный лагерь, невидимый сверху.

Генерал-майор Алексеев договорился с «соседями» из 10-й армии, что они начнут имитацию подготовки наступления на северном направлении, причём очень достоверно, с подвозом большого количества боеприпасов. Правда, эти боеприпасы нужны не на сегодня, на послезавтра — 10-я армия предпримет наступление, если окажется, что Алексеев потерпел провал.

Реально атаковать сегодня ночью будет только 9-й ударный корпус, а если у него получится пробить брешь в обороне противника, то дальше сапёры наладят гать и в тыл к противнику ворвётся кавалерия. А дальше всё будет зависеть от скорости и решительности кавалеристов.

— Ваше высокоблагородие, — подошёл вестовой из штаба. — Разрешите обратиться?

— Разрешаю, — кивнул Аркадий.

— Вас к телефону его превосходительство, — сообщил вестовой.

Немиров пошёл вслед за ним и они быстро дошли до пункта связи, размещённого в углубленном блиндаже.

— Капитан Немиров у аппарата, ваше превосходительство, — взял он трубку.

— Немиров? — спросил генерал-майор Алексеев. — Слушай, я договорился с генералом от кавалерии Литвиновым — нам дадут всю доступную артиллерию. Поступил приказ от Верховного главнокомандования — отложить наступление на двое суток и дождаться готовности 10-й армии. Как раз, за это время, привезут всю артиллерию.

— Ваше превосходительство, но это сведёт на нет все наши усилия по маскировке, — ответил на это Аркадий.

Царю всё равно — он решил, что будет удачной идеей провести одновременное наступление с применением сразу двух стратегий штурма. Вероятно, хочет сравнить их результативность или…

«… или у него с головой что-то не в порядке», — предположил Аркадий.

— Приказы обсуждать не желаю, — вздохнул Николай Николаевич. — Мы должны, а значит — будем исполнять.

Немиров относился к такому философски. Может ли он спасти тысячи жизней, которые скоро будут погублены совершенно безрезультатно? Нет. Стоит ли корить и винить себя за это? Нет.

— Сколько у нас времени до начала отправки артиллерии? — уточнил он.

— Часов двенадцать, — ответил Алексеев.

— Возможно ли задержать отправку ещё на пять-шесть часов? — задал Аркадий следующий вопрос.

— Это не проблема, — ответил генерал-майор. — Хочешь попытаться успеть оборудовать маскировку?

— Так точно, ваше превосходительство, — подтвердил Немиров.

— Тогда приступай немедленно, — приказал Алексеев.

Столь стремительного взлёта из подполковников в генерал-майоры ему никто не забудет и не простит, поэтому единственная верная тактика — оставаться результативным.

Теперь за результатами будет следить лично Николай II со всеми своими генералами. От исхода зависит положение при дворе великого князя Сергея Михайловича — возможно, это он насоветовал царю сравнить две стратегии.

Аркадий хорошо помнил последствия действий некоторых великих князей. Великий князь Николай Николаевич был назначен Верховным главнокомандующим 20 июля 1914 года, а 23 августа 1915 года его сняли — он показал настолько выдающуюся некомпетентность, за которую любого генерала бы отправили на каторгу. А великий князь отделался отстранением.

Зато его политический противник, генерал от кавалерии Владимир Александрович Сухомлинов, стал самым крайним в разбирательстве по теме снарядного голода. Впрочем, из-за высоты чина и заседания в Государственном совете, дело пытались замять, но общественность, в кои-то веки, разбушевалась, поэтому началось следствие.

Сейчас следствие ещё ведётся, но газетчики пишут, что осталось недолго. У Немирова есть неофициальные сведения от генерал-майора Алексеева, что дело до сих пор пытаются замять и смягчить, в том числе это пытается сделать сам император — ему, в условиях не очень хорошо проходящей войны, не нужны лишние скандалы.

«Подумаешь — воровство, подлоги, превышение власти и, по сути, государственная измена», — Аркадий вышел из блиндажа связи и последовал в расположение батальона. — «Главное — чтобы не подрывались устои».

Грызня группировок во власти, происходящая в самый разгар мировой войны, не помогала стабильности государства и служила дополнительным фактором, предопределяющим скорое падение.

Сейчас, в июле 1916 года, уже видны признаки того, что что-то идёт не так. Да, организуются наступления, но снарядов не хватает, а трофейные винтовки начали отнимать и отправлять в центральные склады. Ну и Аркадий уже получал в свой батальон винтовки системы Арисаки.

Приоритетное снабжение ударных корпусов позволяет смягчить ситуацию, но даже если им иногда выдают покупное оружие — это же что-то значит?

Аркадий решал проблему с оружием так же, как и все. Специальные отряды, в самые безлунные ночи, выбираются на «ничью землю» и ищут там оружие.

Сломанные винтовки тоже забирают, так как их почти всегда можно использовать для ремонта уже имеющихся или попыток сбора новых.

Попытки сбора новых винтовок почти всегда получаются с Мосинками, потому что в Туле и Ижевске достигли очень высокого производственного уровня, поэтому взаимозаменяемость деталей почти полная. Иногда надо подбирать личинку затвора, но это вообще ерунда — в ЗИП есть наборы личинок разной длины.

Немецкие Маузеры тоже показывают себя отлично по взаимозаменяемости, но вот японские Арисаки и австрийские Манлихеры…

У Аркадия сложилось впечатление, что японцы доводят винтовки до работоспособности напильниками, а у австрийцев производством занимаются противоборствующие фирмы, у которых какие-то свои технологии производства. Даже если удаётся собрать из разных деталей работоспособную винтовку, то не факт, что она будет стрелять, а если и будет, то не факт, что точно.

«Возможно, у нас просто нет точного понимания, как их правильно подгонять…» — пришла ему в голову мысль.

Так или иначе, но проблему с винтовками они решали. Это плохо, что держава до сих пор не может насытить свои войска винтовками, несмотря на все прилагаемые усилия. Немиров предполагал, что всё дело либо в коррупции, либо в неправильном планировании. Либо выделяемые на расширение мощностей заводов средства разворовываются, либо всё очень плохо запланировано.

«И не исключено, что тут всё сразу», — подумал Аркадий, разворачивая на столе самую актуальную схему траншей.

Теперь ему нужно было спланировать размещение дополнительной артиллерии — маскировочные сети производятся в тылу, имеющегося запаса достаточно, чтобы замаскировать хоть сотню пушек, но с этим всё не так просто.

Нужно спланировать размещение орудий с артиллеристами, а также надеяться, что у немцев не запланирована авиаразведка в ближайшее время.

Артиллерийские позиции и так плотно обтянуты маскировочной сетью, но теперь пушек станет сильно больше — работы предстоит много…

— Да как же они задолбали… — тихо пробурчал Аркадий.

Видимо, вражеское командование сделало какие-то выводы из перемещения стрелковых полков с позиций 9-го ударного. Они же не поняли, что всё это было обманным манёвром, предназначенным для усыпления бдительности, поэтому подумали, что наступление 10-й армии будет всерьёз. А оно и стало всерьёз, после решения императора.

«НАТОвские эксперты и командиры неоднократно называли нас, российских командиров, мастерами обмана», — подумал Немиров, глядя на то, как вражеские войска разворачиваются в стрелковые цепи. — «Но тут мы перехитрили сами себя».

«Ослабление» фронта на целых шесть полков было сочтено немцами как стратегический просчёт и приглашение к атаке. И если бы штурм начался в ту ночь, как они и запланировали, немцы бы просто не успели отреагировать на это «приглашение», но вот, на второй день, они подготовились и решились.

— Подтащите миномёты! — приказал Аркадий. — Распределите пулемёты по огневым точкам! Поскорее!

Сидящие в лесу полки уже оповещены и выдвинулись к оборонительным позициям. Время ещё есть, ведь немцам ещё предстоит правильно выстроить своих солдат в специализированные цепи, чтобы вся эта система потом работала в соответствии с задумкой создателей.

Но одна беда — это не сработает и просто не может сработать. Даже если всё пройдёт хорошо и будут пробиты первые три линии траншей, то дальше будет промежуточная линия, а за ней ещё три линии, расположенные в трёх-четырёх километрах.

Генерал-майор Алексеев прислушивается к идеям Аркадия, поэтому вся их линия обороны состоит из двух тройных линий траншей, делающих классический штурм неэффективным.

Как только противник пробьёт первый эшелон, в ход пустится кавалерия, которая быстро уничтожит прорвавшегося противника в «зоне смерти», как был назван промежуток между эшелонами.

Использовать кавалерию Немиров считал избыточным, но это идея Алексеева, которая понравилась ему самому настолько, что он не желал и слушать никаких контраргументов. И Аркадий его понимал — у кавалерии слишком мало дел в позиционной фазе войны, поэтому пусть хотя бы в обороне поучаствуют. Так генерал-майор получал расположение кавалерийских командиров, которые жаждали боя, но получали его слишком редко.

Противник начал движение, поэтому Аркадий занял оперативный штаб и начал держать руку на пульсе обороны.

Переднюю линию, естественно, начали ожесточённо «удобрять» тяжёлой артиллерией, что наносило потери стрелкам, спрятавшимся в противоснарядные щели и блиндажи. Немиров до сих пор не знал, что можно сделать для снижения процента потерь от артобстрела.

Наверное, единственный способ — защита дистанцией. Это когда силы отводятся из зоны досягаемости вражеской артиллерией, но тогда не совсем понятно, как защищать траншеи…

Поэтому они сейчас просто терпят потери.

Заработала союзная артиллерия, получающая данные от корректировщиков. Стрельба велась по давно уже пристрелянным квадратам, поэтому снаряды падали очень близко к наступающей пехоте, нанося какие-то потери. Остановить атаку исключительно артиллерией нельзя, но сбавить её скорость — вполне.

Образцовые стрелковые цепи шагом двигались через «ничью землю», терпели ущерб от артиллерии и пулемётов, а при приближении к траншеям, начали терпеть ещё и винтовочный огонь.

Снайперы, которых сейчас целых пятьдесят семь на весь ударный корпус, отрабатывали по пулемётчикам и командирам, что совсем не помогало сохранению боевого порядка противника, но немцы показывали высокую дисциплинированность и держались строя до последнего.

А вот когда они достигли отметки в сто метров до траншеи, то уже сорвались в бег, чтобы быстрее проскочить зону максимально действенного огня и создать максимальное численное превосходство в траншеях.

Ударный батальон Немирова стоял в резерве, на случай прорыва противника на вторую линию траншей. Если такое сегодня случится, а это возможно, то ударные отряды встретят противника и обеспечат тотальное превосходство в огневой мощи.

Масштаб наступления предполагал охват всей линии фронта 9-го ударного корпуса, который, по их мнению, сильно ослаб из-за переброски сил на север, поэтому бой сейчас идёт на ширине примерно пяти километров. И по всей этой площади сейчас почти непрерывно умирают люди — в очень больших количествах.

Артиллерия работала на стирание нарезов, пулемёты раскаляли стволы, а тысячи людей гибли от жестоких ранений.

Раньше Аркадий не очень-то понимал, почему все упорно держатся за стрелковые цепи, которые неэффективны против развитых траншей, но потом всё осознал.

«А какие ещё варианты?» — мысленно задал он себе вопрос. — «Штурмовые группы? До этого надо дорасти. Это надо вымучить».

Альтернатив стрелковым цепям просто не было, поэтому генералитет Российской империи с радостью уцепился за что-то новое и результативное. Все всё прекрасно понимают. Все прекрасно осознают губительность и нерациональность стрелковых цепей. И как только появился малейший шанс…

«Разом учредить девять ударных корпусов — это не шутки».

Остальные ударные корпуса возглавили люди из тех, которые кого надо люди, а вот девятый, с барского плеча, позволили сформировать и возглавить автору идеи. И немалую роль в этом сыграл великий князь Сергей Михайлович. Без протекции человека с самого верха, максимум, что получил бы Алексеев — место в генштабе, чтобы делиться идеями с «более компетентными» людьми.

А теперь именно его ударный корпус должен был показать, насколько эффективна эта стратегия.

«И если бы не откровенный идиотизм верховного главнокомандующего, который сорвал уже подготовленное наступление, все бы получили полноценный и развёрнутый ответ», — с досадой подумал Немиров. — «Как можно быть настолько тупым?»

Он никогда не сомневался в лёгкой умственной отсталости Николая II, потому что всегда чувствовал её последствия прямо на себе.

Например, у французов и англичан каски начали внедрять ещё с 1915 года, у немцев с этого года, а Русская императорская армия до сих пор носит фуражки, что очень плохо сказывается на выживаемости солдат.

Аркадий был бы и рад начать обеспечивать своё подразделение импортными касками, но это нарушение формы одежды — за такое его неизбежно покарают. Генерал-майор тоже побоялся связываться с этим, потому что его протектор не всесилен и не может идти против однозначной позиции царя. А император Николай II считал, что русскому воину каска не к лицу…

«Если сумеем перейти в контрнаступление ударным батальоном, то можно будет попробовать подать прошение на имя царя», — подумал Немиров. — «И подкрепить это трофейными немецкими касками».

Ему не хотелось верить, что страной управляет совсем уж клинический идиот, поэтому он собирался пробовать добиться разрешения.

У немцев уже массово производятся их знаменитые штальхельмы, поэтому войска постепенно насыщаются противоосколочными шлемами, что уже становится очень заметно на фронте.

Время шло, а натиск волнами только нарастал, по причине неизбежного уничтожения части пулемётных точек. Немцы прорвали первую линию траншей и очистили их от всего живого, поэтому настала пора задействовать ударный батальон…

Роты вооружённых специфическим оружием солдат были построены на стартовых позициях, Аркадий покинул блиндаж и извлёк георгиевскую шашку из ножен. Скоро тут начнётся мясорубка.

Людская волна в серых кителях теряла людей под пулемётным огнём и миномётными разрывами, но упорно шла в атаку.

Шестисотметровый промежуток между линиями был ровен, как стол, причём это было неслучайно — солдаты занимались ландшафтным дизайном с полной самоотдачей, так как понимали, что на ровной местности гораздо легче и быстрее расстреливать наступающих противников, а ещё намного легче и быстрее отступать с оставленной линии.

Ружейно-пулемётный шквал встретил и без того очень потрёпанных первой линией немцев, не оставив им и шанса, но за ними шли следующие волны.

До ближнего боя, в итоге, так и не дошло…

Когда наступление захлебнулось, стрелковые полки пошли в контратаку. Немцы уже успели наладить какую-то оборону в захваченных траншеях, но их почти сразу начала «массажировать» артиллерия, которая имела инструкции как раз на такой случай.

Помятые и побегавшие подразделения противника были изгнаны из траншей, после чего начался отстрел идущей по «ничьей земле» немецкой пехоты.

Немцам сразу стало понятно, что что-то не получилось, что где-то был допущен просчёт и пора отступать, чтобы не губить солдат зазря.

Артиллерия «преследовала» отступающего противника до середины «ничьей земли», а вражеская артиллерия ещё несколько раз постреляла по траншеям, словно в отместку за провал, после чего смолкла.

«Никто ничего не достиг, но люди умерли», — подумал Аркадий, глядя на усеивающие промежуточное пространство тела в кителях цвета фельдграу и хаки. — «Как и всегда».