На золотом крыльце — 3

Глава 21 Возвращение

Мы ехали домой — в Пеллу. На тех же самых автобусах, которые привезли нас на турнир. Подумать только — эти самые отборочные бои казались нам чуть ли не самым важным событием осени, и это — каких-то три дня назад! Я мечтал о том, что нашу фанатскую движуху и красочный перфоманс расшарят по Сети, и потом все это масштабируется как снежный ком, и свои сектора появятся у каждого уважающего себя магучебного заведения, а то и просто — спортивного клуба. А получилось то, что получилось. Хтоническая дичь!

Конечно, я понимал: если бы не мои новые знакомцы — оркский князь и полесский дракон — картина за окном автобуса была бы гораздо хуже. Страшно представить, как развивались бы события, если б Пепеляев не узнал про тех детишек — айнов, которых японцы хотели использовать для призыва кодзю. Это ведь дракон нарушил ход ритуала! Без вмешательства интеллигентного чудовища может и померли бы мы все там, на «Цесаревич-Арене»… Все-таки слишком близко от береговой линии она располагалась. Пожалуй, в этой истории с Прорывом главным героем был именно он — Георгий Серафимович.

Да и если б Орда не пришла — волна тварей докатилась бы гораздо, гораздо дальше. Бабай Сархан со своим гастрофестом и мобилизацией лично преданных ему окраинных снага спас тысячи и тысячи жизней! Ингрия серьезно пострадала только в прибрежной и островной ее части, занятой в основном опричными и сервитутными территориями, с вкраплениями юридик. Прямо скажем — тамошние жители в общем и целом были подготовлены к локальному постапокалипсису. А огромная земщина, которая окружала исторический центр, жила эти дни практически обычной жизнью, разве что — без связи. Да, теперь на перекрестках можно было увидеть патрули земских войск, а на парковках у магазинов — танки, но в этом ничего удивительного не было: махать кулаками после драки — это такая национальная традиция. Зато крепкое земское плечо землякам подставят: без временной крыши над головой и куска хлеба никто не останется!

Уверен — после всей это матерой дичи у нас массово начнут проводить учения теробороны, аварийных и коммунальных служб. Ну и, как говорил наместник Великого княжества Белорусского, «ператрахивать и ушчэмлять органы». Что-что, а ущемлять органы Грозные умели. Три цесаревича вместе выступили по телевидению, и публично объявили, что в связи с временной недееспособностью Государя берут власть в свои руки, и объявляют Триумвират Регентов, решения в котором будут приниматься большинством голосов, коллегиально, и поклялись, что принятые решения будут исполнять неукоснительно, и требовать того же от каждого, кто считает себя верноподданным Государя и Династии!

И первым решением стали чистки. Очень в духе Грозных! Но, подумать только, чистки начались не среди чиновников среднего звена, тыловиков, аристократов и журналистов. Но — среди Рюриковичей! Страна пребывала в шоке: аресты государевых кузенов — ближних и дальних — шли пачками. Что там говорить — главу Сыскного приказа сняли, а вместо него назначили некого Риковича И. И., который внезапно для всех стал самым настоящим И. О.! Вместо Рюриковича — Риковича! Фантастика. Клан менталистов — носителей монаршьей крови — трещал по швам, а вот Династия — она показала свою непоколебимость.

В один и тот же день прошло три знаковых мероприятия. Цесаревич Дмитрий провел в Александровской Слободе совещание высшего военного руководства Государства Российского, в котором приняли участие командующие всеми четырьмя флотами, военно-космическими силами, опричными, земскими и вспомогательными войсками. И да, учений назначили просто какое-то невероятное количество. В основном — на Дальнем Востоке и в Закавказье.

Связано ли это было с тем, что именно туристы, торговцы и дипломаты из Японии, Персии и Высокой Порты были массово замечены каждом из внезапно возникших очагов Хтони — этого не сообщалось.

В это же время Василий председательствовал на заседании Госсовета, где представители всех аристократических кланов единогласно проголосовали за предоставление Триумвирату Цесаревичей чрезвычайных полномочий в деле расследования заговора, фактически подписав приговор мятежным Рюриковичам. Да и вообще, кажется аристократы пребывали в прострации, оценивая новую реальность, в которой впервые за сотни две лет цесаревичи не конкурировали или враждовали, а сотрудничали! Да и тактика «бей своих чтоб чужие боялись», похоже, сработала: если уж Рюриковичей, родную кровь, Грозные душат нещадно, то что же будет с теми, кто хотя бы глянет в сторону возможной фронды? Тут что угодно подпишешь, потому как а вдруг один из царственных братьев на огонек заглянет, пальцем щелкнет — и собственная же верная-преданная охрана растерзает своего господина. Страшно!

А Федор Иванович — шеф нашего колледжа и самый большой специалист по нещадному удушению — в это же самое время проводил мероприятие несколько другого коленкора: в его весьма скромном, почти стерильном кабинете присутствовали главы приказа Тайных Дел, Сыскного приказа, Чародейского приказа (он же — Министерство Магии), а также руководители муниципальной сервитутной полиции, вооруженной земской милиции, Особой Егерской службы и еще каких-то ведомств, мне неизвестных. И там им младший цесаревич задачи нарезал. Какие? «Тащить и не пущать», конечно.

Это все по радио рассказывали, пока мы ехали. Водитель-гном оказался очень уж политизированным, и переключал с одной волны на другую, слушая новости и аналитику под разными соусами. Кхазады — они вообще такой народ: если руками не работают, о политике трепаться очень любят. Каждый — эксперт, их послушай, так если б в каждом приказе одни кхазады сидели, то «все жили бы богато и свободно от забот и даже самый последний ремесленник имел бы не менее трех рабов». Или как там у гномских философов древности говорится?

Но, если признаться честно, мне и самому было интересно радио послушать: например, того же великого князя Владимира, который на чайке летал, тоже среди заговорщиков называли. Такие дела! Говнюк он оказался, недаром игумен Аристарх с ним так строго обращался. И в церкви, выходит, туристов запретил пускать не просто так… А вот прибежище для тех, кто спасался от хтони, многочисленные ингрийские храмы как раз дали: та же Альпийская церковь на Ваське чего стоит.

— Миха! — подсел ко мне Юревич. — А как думаешь — что чемпионат?

— Думаю, — кивнул я. — Вроде как по сравнению с Прорывом — и пофиг на него, а с другой стороны — жизнь продолжается. Подлечить пострадавших ребят, на похороны сходить к погибшим… А потом — готовиться.

Мы помолчали. Погибшие были, все — из земских, цивильных. Восемь парней. Барабан — наш снага, пеллинский, тоже оказался среди них. И один кхазад, мне лично незнакомый. Остальные — люди, обычные рабочие пацаны. Грустно, конечно. И виноватым я себя чувствовал: все-таки если б я сектор не организовал — они бы с нами не поехали, и живы бы остались! Наверное.

А раненых и поломанных и вовсе среди нашей банды — каждый третий. Но тут колледж гарантировал: магмедицинскую помощь всем и каждому окажем, но — не сразу, в течение нескольких дней. Тяжелых-то сразу подлатали целители, и алхимии влили немеряно, а вот тем, чьи травмы жизни не угрожали приходилось подождать. Они так и праздновали — в гипсах и бинтах, но с хорошим настроением.

И материально — скинемся, средства для пострадавших найдем. То, что для опричнины — мелочь, для земщины — огромные деньжищи, семьям лишним не будет. А я еще решил, что на следующих спортивных мероприятиях сделаем баннеры с портретами погибших, и будем каждый раз вывешивать. Потому что — память!

— А продолжится он? — встревоженно поинтересовался Матвей. — Ну, чемпионат?

— А чего ему не быть? Мы ж второе место взяли в группе? Взяли! — я пожал плечами. — Видеофиксация есть? Есть! Не одна же Ингрия на свете! Закончатся отборочные туры в других группах, а потом уже турнирную таблицу определят, и регулярка начнется… В конце концов — по отношению к пацанам это будет честно.

— Ты ж в теме? — уточнил он. — Драться будешь?

— А чего мне не в теме быть? — удивился я.

— Я думал — ты из колледжа теперь уйдешь и будешь деньги лопатой грести, — выдал Юревич.

Я уставился на него и некоторое время молчал, пытаясь понять, что он имеет в виду. А потом до меня дошло и я спросил:

— А ты чего не ушел после второй инициации? Ну — ты же хотел в армию?‥

— Я ж говорил — девчонки! С ними в армии не особенно, — вздохнул Матвей, которому, несмотря на внешность и успешность не очень-то везло в отношениях. — Успею еще, с Голицыным я договорился: к нему и пойду. А тебе что? Телекинетик — спецификация востребованная и редкая. Можешь работать раз в неделю и как сыр в масле кататься!

Вообще-то солидное число магов — тех, что не в кланах, и не на действительной службе — именно так и пыталась вести дела. Брали огромные деньги за свою работу, а между редкими заказами вели праздный и порочный образ жизни. Ну, например, аэромант тучи пригонял или там обеспечивал ясное небо на массовых мероприятиях, водный маг — выводил жилу с артезианской водой для какого-нибудь поместья, или очищал реку от вредных выбросов, а тот же природный маг — выращивал целый парк культуры имени Отдыха. Востребованные спецификации, как сказал Юревич.

Таким как он тоже всегда можно было найти место — в охране, дружине, полиции. Или — в армии и других силовых структурах. Но там не забалуешь! Точно так же, как боевые маги, пироманты, и темные в основном имели дело с силовым блоком. Нередко — особенно это касалось пустоцветов — маги работали на обычной работе: скажем, суперзвезда Первого Черноморского телеканала Марго Рошаль — ведущая, актриса, модель и певица — как раз и являлась пустоцветом электрического толка. Жили себе и горя не знали волшебники-парикмахеры, бармены, инженеры, геологи, даже — оленеводы и капитаны дальнего плавания. И вовсе не обязательно, чтобы геологом был маг земли, а капитаном — аквамант.

Но при случае, конечно, все брали ноги в руки и себя — за шкирку и шли заниматься тем, что в народе называют «слово и дело Государево». Потому что аристократ и маг — это про это. А не про один раз заработать и месяц тусить красиво.

А я вот хотел свой книжный открыть. И пофиг, что перед этим придется подъемным краном поработать. Как говорил дед Костя — «Нет стыдной работы, есть стыдное безделье!» И вообще — начинал я с подсобника, продолжил рабочим сцены, поднялся до курьера, а теперь вот — дослужился до цельного подъемного крана! Ого-го какой карьерный рост! Но ответил-то я Юревичу другое:

— А у меня тоже — девчонка, вообще-то! Как я Элю брошу?

— Это да, — такой аргумент Матвею был понятен. — У вас, типа, любовь?

Прозвучало это скомканно. Он немножко завидовал, точно. Не в том смысле, что сам хотел именно с Элей встречаться, а вообще.

— Типа, — сказал я. — По крайней мере мне нафиг другие девчонки не нужны, если она со мной. Да и вообще — учиться интересно. Один телекинез — скучно. А начерталка? А артефакторика? А бытовая магия? Вон как ты тогда, под эстакадой, твари башку пробил, а потом спрыгнул, и кровища из тебя во все стороны — пш-ш-ш-ш! Как аэрозоль!

— Классно, да? — обрадовался Юревич.

Хорошо, что у меня получилось его подбодрить, и я нарезал еще:

— Конечно, классно! Я тоже так хочу, научишь?

— О, да, это обычная «стиралка», просто я еще «выжималку» добавил и доработал… — начал объяснять Матвей, и я был рад, что мы повернули этот разговор в другое русло.

По крайней мере, мне про свою «великость» рассуждать было как-то туповато. В конце концов, Юревич вон в боевого мага второго порядка инициировался еще в Бельдягино, и ничего! И Розен! И Вяземский. Хотя Вяземский — это отдельная песня.

— Смотрите, а нас встречают, — удивленно проговорил Тинголов, который сидел на переднем сидении.

Его иногда укачивало в транспорте. Ну, то есть на плечах тролля с дудкой в руках и тварями со всех сторон — не укачивало. А в электробусе — укачивало!

Мы ринулись к окнам, и увидели толпы людей, которые встречали нас на Якорной площади. Кто-то из них держал в руках цветы, другие — бело-синие флаги. Радости особенной не наблюдалось — оно и понятно. Раненые, погибшие… Какая уж тут радость? И местный городской глава, и Ян Амосович с нашими преподами, которые на турнир не поехали, тоже тут были. Они нас прямо у дверей автобусов встречали.

Полуэктов вдруг сказал зычным голосом, таким, что его услышали все на площади:

— Спасибо, ребята! — и захлопал в ладоши.

И все зааплодировали. Всерьез, так, будто и вправду благодарили. Я сразу и не понял, в чем дело, а потом врубился: похоже, в СМИ и в сети про нас раструбили как положено. «Гоблин Пикчерз» — страшная сила! И, наверное, это было хорошо. В конце концов, ребята из земщины действительно — настоящие герои. Без амулетов, без магических сил, с пиками из арматуры в руках они встали грудью против Хтони! Настоящие мужики.

Это магом быть хорошо: сверхспособности, доступ к артефактам, эликсирам, специальным практикам и техникам. Еще, наверное, хорошо быть черным уруком — все равно нифига не страшно, и дури как в реактивном бульдозере. Да и троллем горным — неплохо. Такая туша из любой переделки выберется! Эльдары, говорят, тоже — сверх-что-то-там. А обычный человек, снага, кхазад? Руки, ноги, голова. Я сам таким был, знаю…

В общем, гробы мы несли в церковь под несмолкаемые мерные аплодисменты. И ни одна зараза не посмела и слова сказать, что снага-Барабан и гном-Айзенхут рядом с людьми в последний путь отправляются. Тягостно все это было, тягостно и трудно. Но даже раненые — те, что могли ходить сами — к церкви пошли, чтобы пацанов проводить. Ну а как? Вместе же против тварей стояли!

В колледж по лесной дороге мы всей толпой брели молча, задумчиво. Как-то одновременно на всех оно накатило — оно и понятно. Такое пережили! Одно дело — хтоническая практика. Там за себя отвечаешь, ну и за товарищей. Но рядом — опытные бойцы-опричники, да и за спинами — вторая линия, из земских, тертых жизнью солдат. А в Ингрии никакой второй линии не было. Вот город, вот твари, вот Хтонь. Делай, как знаешь.

Мы и сделали.

На столе стоял поднос, в подносе — тарелка, в тарелке лежали две золотистые котлеты, горка картофельного пюре с укропчиком и салат — из свежей капусты и морковки. А рядом — компот в стакане и кусок батона с сыром и сливочным маслом.

Я смотрел на это великолепие и моргал глазами. За два безумных дня в Ингрии я съел четыре гематогенки из аптеки, пачку крекеров и консерву с детским питанием, гогель-могель в «Роб Рое», шаурму и кофе в фудтраке Бабая, и потом, ночью, еще сосиски с булками, и мармелад, который на вкус был как эпоксидная смола.

И да, однажды я пробовал эпоксидную смолу, в детстве. Но это давно случилось, так что не считается.

А тут — котлетки с пюрешкой. Как будто и не было ничего! Мне даже есть такое великолепие стало жалко. Сидел — нюхал, а потом желудок издал вопль раненого кита, и я уже больше не медлил — ухватил вилку и стал наяривать, закусывая бутербродом.

— Я присяду? — спросил подкравшийся из-за спины Вяземский и присел.

Еще бы он дожидался разрешения! Глянув на него, я ожидал каверзы, но нет — он тоже посмотрел на ужин, который приготовили заботливые работники столовой, и принялся орудовать вилкой. Вообще-то и Афанасий, и его свита проявили себя просто молодцами. Они некисло так повоевали на Приморской стороне, а потом, со всем нашим сектором, двинулись к Благовещенскому мосту, и готовы были там стоять всерьез, но прилетел вдруг волшебник в голубом вертолете…

Вот на этой мысли я и замер — потому что никакого волшебника там не прилетало. То есть прилетал, но цесаревич, и не на вертолете, а на драконе. Да и строчки эти были не из моей памяти.

— Афанасий, — сказал я. — У меня неожиданный вопрос.

— Давай, Михаил, задавай, — он отправил в рот еще кусок котлеты и закатил глаза от удовольствия.

— Не помнишь такую песню: «Прилетит вдруг волшебник, в голубом вертолете…» — напел я.

— Подожди, подожди, — он пощелкал пальцами. — Было! Точно — было. Тиль Бернес пел ее на какой-то передаче, там кого-то с днем рожденья поздравляли… «Я играю на гармошке всем прохожим на беду…» Или не так? Ну, в общем там что-то, кажется, про Ингрию. " И неясно прохожим в этот день непогожий…" А что?

— Заело, — пожал плечами я. — На языке вертится, а что, откуда… Так, говоришь. Тиль Бернес пел?

— Точно — он, — кивнул Вяземский. — Кстати — поздравляю. Ты в высшей лиге. Для голодранца, который полгода назад ключи сантехнику подавал — отличный результат.

Оно всегда так — если что-то хочется сказать не кстати, то говоришь слово «кстати» — и как будто так и надо.

— Он не сантехник, — на моем лице появилась досадливая гримаса. — Он столяр. Ты поэтому ко мне сел?

— Поэтому, — снова кивнул Афанасий. — Я хочу чтоб ты знал — наш клан готов принять тебя на очень выгодных условиях. Тебе понравится. Что ты там хотел — квартиру в Ингрии? Вообще без проблем, организуем тебе дом на Крестовском острове.

— Не-а, — откликнулся я, быстро дожевал, допил компот и проговорил: — Приятного аппетита. Предложение лестное, правда, и против вашего клана я ничего не имею. Просто — я сам по себе.

— Предложение в силе до конца учебы, — взмахнул вилкой Вяземский. — Моей учебы. Учти — такой шанс один раз в жизни выпадает.

— Ага, — кивнул я и пошел относить грязную посуду.

Что-то мне подсказывало — про «один раз в жизни» он здорово покривил душой.