На золотом крыльце — 3

Глава 14 Отборочный тур

— Пришла пора фанатских выездов!

Знакомые мы рожи видим сно-о-о-ова!!! — автобусы просто разрывались на части от радостного рева фанатов: наша банда ехала на выезд

Водители беспомощно ежились, сутулились в своих креслах и мотали головами: таких компаний им еще возить не приходилось. Бойцы, болельщики, тренер, медики и даже учителя с преподами — дикая вольница из Пеллы собралась навести шороху в Ингрии, и не было никаких вариантов, что этого не случится. Не имелось на Тверди культуры боления, ни на Востоке, ни на Западе, ни за океаном, и сейчас мы это стремительно исправляли, прививая новую моду.

Насмотревшись нашего перфоманса в Пелле, приезжавшие к нам команды и их шефы всерьез задумывались. Сектор — это не только поддержка игроков и бойцов на поле вкупе с культивацией патриотизма родного магучебного заведения. Это еще и красивая картинка в медиа, то есть — репутация, пиар, реклама! Это как минимум. Так что отгремит чемпионат и мы точно увидим масштабирование фанатского движения сначала на Северо-Западе Государства Российского, а потом — и по всей стране. Дурной пример заразителен!

Мы выставили в окна флаги и катили по Ингрии, и орали, и вся культурная столица дивилась такому небывалому зрелищу. Свадьба сумасшедших нуворишей? Пришествие филиала Орды в земские районы? Явление инопланетян? Светопреставление? Да нет, «Пелла» на выезд приехала.

Нас высадили в земском Приморском районе — почти на самом берегу Финского залива. Отсюда виднелись сверкающие на солнце башни опричной Лахты из стекла и бетона, и там уже опричнина была не мягкая, с явным привкусом культурной столицы, как на Адмиралтейском острове, а настоящая, махровая, футуристическая, от которой веяло страшным стерильным кибер-будущим. Мы построились в колонну в парке 500-летия Ингрии, и местная милиция смотрела на море бело-синих флагов и наши рожи с явной растерянностью.

— Но… Говорили ведь о команде с группой поддержки! — наконец спохватился капитан, который постоянно снимал фуражку и протирал лысину тряпочкой.

Ему было жарко, несмотря на ноябрьские плюс десять градусов по Цельсию. Видимо, очень сильно нервничал.

— И что вас смущает? — вперед вышел Мих-Мих. Он выглядел представительно: в пальто, белой рубашке, красном строгом галстуке и с бэйджиком. Не левый мужик, а настоящий спортивный функционер! — Это команда Пеллинского экспериментального колледжа прикладной магии по русской стенке и ее группа поддержки.

Он по очереди показал сначала на нас с пацанами, которые стояли в первых рядах, а потом — на всех остальных. Людей, гномов, снага. Даже на нескольких эльфов. Девчонок, кстати, почти не было — только танцовщицы-черлидерши и пара совсем уж безбашенных дам типа Фаечки Розенбом.

— Ять, ну не тысяча же душ! — умоляющим тоном проговорил милиционер. — Ну, как я это объяснять буду? Незарегистрированное шествие, даже — митинг получается! Знамена у вас, какие-то лозунги…

— Конечно — и знамена, и лозунги. Посмотрите: тут половина Пеллы собралась, независимо от расы, народности или возраста. Да что там — у нас одарённые и цивильные под одними флагами стоят, и все как один поддерживают развитие отечественного спорта, особенно — русской стенки! Вы что — против? Или боитесь, что на стадионе места не хватит? — наш тренер кивнул в сторону громадной «Цесаревич-Арены», которая довлела над всем пейзажем. — Или есть какие-то законодательные запреты?

— Да вроде нет… — милиционер пытался понять, как ему действовать, а матерый Мих-Мих продолжал напирать:

— Вот и здесь собралась вроде не тысяча душ, а шестьсот двадцать семь! — отрезал он. — Давайте, не задерживайте нас, господин капитан, бои начнутся через час, нужно еще контроль пройти.

— Вы там не балуйте, — тон милиционера снова стал умоляющим. — Крестовский остров — это…

— Арена и парк — сервитутные, остальное — юридики, — кивнул Мих-Мих. — Но, насколько я знаю, покой наш будет беречь сервитутная муниципальная полиция. У них не забалуешь, верно? Не переживайте вы так, все будет в порядке. Ведите нас уже к этому вашему Яхтенному мосту и передавайте с рук на руки смежникам.

— В порядке будет? — он снова вытер лысину. — Ну, пойдемте.

Переглянулся с коллегами и пошел вперед. А мы за его спиной завели:

— МЫ ПРИ-Е-ХАЛИ, ЧТОБЫ БИТЬ ЛЮДЕЙ!

ЧТОБЫ БИТЬ ЛЮДЕЙ!

ЧТОБЫ БИТЬ ЛЮДЕЙ!

Что характерно, остальных участников привезли к самой Арене, даже таких же, как мы — провинциальных ревельцев и выборжцев. На всех хватало парковочных мест с огромным запасом! Не знаю уж, чем мы насолили организаторам чемпионата по кулачке, но по итогу они сыграли только нам на руку.

Вот представьте: выгружаетесь вы из автобуса, готовитесь пойти в раздевалки, посылаете воздушные поцелуи немногочисленным девчонкам (если вы из провинции) или многочисленным болельщикам (если вы из Ингрии), и вдруг со стороны Яхтенного моста раздается топот множества ног, потом — появляются бело-синие знамена, а после этого мост перехлестывает огромная толпа людей, которые несут перед собой растяг «Только Пелла и только Победа!» — бело-синего цвета, с золотым безантом, так похожим на солнце, посередине.

Бьет барабан — и многие сотни рук, не занятых флагами, вздымаются вверх. Еще удар — и раздаются слитные хлопки, а потом хриплый голос молодого кхазада орет в мегафон:

— Пошумим, ять!!!

— А-А-А-А-А-А-А!!! — рев идет по нарастающей и взрывается единогласным. — ПЕЛ-ЛА!!! ПЕЛ-ЛА!!! ПЕЛ-ЛА!!!

Если это не эгрегор — то я не знаю, что вообще тогда. Наши сегодняшние соперники офигели — это точно… Но стоит смотреть правде в глаза: болельщиков из Ингрии было больше, много больше. Три, пять, семь тысяч. В конце концов, в культурной столице размещались и Академия Сыскного приказа, и Колледж Геомантии имени государыни Ирины Второй, и Ингрийский Государев Колледж Аэромантии, Левитации и Артефакторики… А это — многие и многие сотни и даже тысячи студентов, их семьи, знакомые, преподаватели, технички, охранники и работники столовой. И множество из них пришли посмотреть на друзей и знакомых, поболеть за своих. Однако конкуренция между магучебными заведениями Ингрии была очень сильна, так что ни о какой городской солидарности и речи не шло: болельщики трех местных команд и не думали объединяться, и организацией там даже и не пахло.

Другие же — выборжцы, псковичи, ревельцы — имели группы поддержки сравнительно скромные. На команду по электробусу! Приехали сюда, как мы в Ревель: бойцы, тренер, целитель. Вот и вся делегация.

Ревельские кадеты, надо сказать, очень этим нас огорчили. Мы-то надеялись, что с ними приедет хотя бы человек двести, и можно будет классно их пооскорблять и побесить, а потом, может быть, даже и… Нет, конечно, нет, мы же цивилизованные люди, никто не собирался подкарауливать их у автобусов!

Так что промаршировали наши стройные ряды мимо конкурентов-соперников красиво, пусть кое-кто и корчил рожи и показывал неприличны жесты… Ну да, да, со снагами поведешься — чего только не наберешься, а у нас с сотню зелёных клыкастых рож точно присутствовало. Кепочки, штаны спортивные, с лампасами, дутые жилетки прилагаются. И «розы»— то есть клубные шарфики, куда без них! Орки в компании такой толпы магов сразу терялись, а потом как-то освоились, поняли, что мы тут не клыкастые и остроухие, или там зеленые-серые-черные, а все одного цвета, а точнее — двух, белого и синего.

Авигдор, Руари и Кузевич повели ребят на сектор, а мы двинули в раздевалку. По жеребьевке наша команда выходила в третьей паре. Правила отборочного тура предполагали бой, из трех сшибок, кто забирает два очка, тот и победил.

— Не вижу причин, почему вам не делать то, что задумали, — сказал Мих-Мих, когда мы переоделись.

По осеннему времени под стандартной формой на нас было ещё и термобелье, а в остальном от многочисленных тренировок, товарищеских встреч и поездки в Ревель нынешняя ситуация особенно не отличалась. Капа, перчатки, лёгкий холодок в груди от волнения, ощущения пустоты внутри из-за работающего негатора под ареной…

— Значит, так, пацаны, — мы переглянулись с Кириллом и с Юревичем. — Турнирная таблица определена, у нас первый противник — геоманты из Ирининского колледжа. Выходим и лупим их, ага? Потому что самый сильный…

— БЕЛО-СИНИЙ! — гаркнули пацаны, и мы пошли на выход.

«Цесаревич-Арена» была гигантской, что твой Колизей. Мы и чувствовали себя гладиаторами. Да и наш сектор, и девчата-черлидерши, которые молча наблюдали за первыми поединками, проходившими без нашего участия, при нашем выходе как с ума сошли: орали, хлопали, флагами размахивали, аж журналисты сбежались на такое диво дивное смотреть, как будто мы все тут через одного — знаменитый певец Тиль Бернес или там Марго Рошаль, звезда Первого Черноморского телеканала.

Мы тоже не сплоховали — капы вынули и давай улыбаться и салютовать, с как можно более лихим видом.

— Нужно побеждать, — сквозь зубы процедил Юревич. — Или на всю жизнь понторезами останемся. Давайте их втопчем!

Я много смотрел видосов с боями ирининцев и в общем-то не боялся. Вот сыскари, ревельцы и выборжцы — те да, свирепые. А эти…

— А-а-а-а-а!!! — мы ринулись вперёд по знаку судьи, заранее распределив противников по весовой категории и комплекции.

Я налетел на горбоносого смуглого парня и, не мудрствуя лукаво, стал лупить его короткими сериями: руками работал по верхнем ярусу, ногами — по нижнему. Справа-слева-в голень! Слева-слева-под коленку! И этот пацан умудрялся ещё блоки ставить и уклоняться! Но в какой-то момент я сотворил минимальное западло: наступил ему на ногу, поменял стойку, сблизился — и, пользуясь отсутствием у него возможности поменять дистанцию, прописал ему джеб в подбородок, а потом, когда он схватил грогги и потерял ориентацию — прямой удар ногой, в грудь.

— А-а-ах! — горбоносый улетел спиной вперёд и рухнул на газон, а я оглянулся — и тут же кинулся на помощь к своим.

В целом мы давили, но давить нужно было быстро! Поэтому — я влупил под коленку противнику Кирилла, и он тут же потерялся, поймал пару ударов от нашего капитана, и запрыгал на одной ноге, отступая.

— Ложись! Ложись, ять, а то уработаем! — заорал Кирилл.

И ирининцы сдались! Трое оставшихся на ногах парней-геомантов опустились на одно колено! Нет, ну это было разумно, у нас-то в строю все оставались, запинали бы противника мы очень больно.

— Первая сшибка — за Пеллой! — провозгласил комментатор.

А на трибунах бесновались наши.

— Вперед, бело-синие! Впере-о-о-од бело-синие!!!

Да что там говорить, даже те, кто пришёл болеть за другие команды, волей-неволей заражались энтузиазмом нашего сектора. Оно ведь как — когда на поле борются два соперника, ты по Бог знает каким признакам выбираешь своего фаворита. Вот и эти, на трибунах, выбирали. Конечно, приятнее болеть за победителей

Конечно, мы взяли и вторую сшибку, несмотря на то, что ирининцы поменяли почти всю команду, а мы — никого. Я форсанул — зашёл с ноги вертушкой, на дурачка (в голову-то по правилам бить ногами нельзя, влупил в плечо) — и все получилось, он потерял равновесие — тут уж не дремали и мои соратники, встретили его и приветили, и на землю уложили, они-то, в отличие от меня, головы не теряли, и не только за своим противником смотрели. Короче — первый тур был за нами, мы проходили дальше — к выборжцам.

В раздевалке нас ждали целители во главе с Розеном, и тренер.

— Все красуешься? — покачал головой Мих-Мих. — Прилетит тебе за это, Миха! Аккуратнее надо работать. Без понтов!

— Без понтов было бы, если б ногами в голову не запрещали, — хмыкнул я, вытирая лицо полотенцем. — Я б его достал и всё, аллес капут! Победили же, чего вы?

— У тебя ещё сколько боев впереди, артист? — погрозил пальцем тренер. — Смотри у меня!

— Смотрю, — ответил я.

Плохо смотрел, как выяснилось.

Озарение, как оно в моей жизни в последнее время часто бывает, пришло ко мне одновременно с битием по морде. Наваляли нам ребята-сыскари, и наваляли за дело — мы зарвались. Прав был Мих-Мих. Вот на пятом бою, во второй сшибке, мы и огребли — и притом все. Легли, как доминошки, один за другим. Я — с трясомозгением, то есть — с мозготрясением, или как оно там называется? Вылетел в полную несознанку и, пребывая телом в состоянии овоща, разумом опять кино от Королева смотрю.

Там какие-то азиаты в пиджаках другим азиатам орден вручали, и говорилось о некоем политической убийстве. Похоже, это был новостной выпуск, мол, «Орденом Восходящего Солнца» награжден посмертно премьер-министр Японии. И орден — крупным планом, Восьмиконечная звезда!

— Хакко итиу, — сказал я, осознавая себя в своей Библиотеке. — Восемь углов мира под одной крышей. Дебил, ять. Придурок. Пялился в карту, как баран на новые ворота. Нафига вообще книжки читать, если параллелей не проводить? Менталист недоделанный. Подсказок же ещё накидали, а я сидел, смотрел…

Я почти моментально собрал на столе все необходимое: со стеллажей прилетела и развернулась карта Ингрии — с островами, потом — в виде газетных вырезок вокруг разместились новости из Сети про бесчинства японцев. Материалы касались восемнадцати происшествий: самоубийств, взаимоубийств или якобы несчастных случаев с участием островитян. Мне ничего не стоило снова отметить эти места на карте, а потом взять в руки линейку и красный маркер (это же МОЯ Библиотека, тут все есть, что мне для работы нужно!) и провести линии — так, чтобы получилась восьмиконечная звезда, которую вполне можно вписать в окружность. Кое-какие недостающие сначала точки внезапно обнаружились аж на острове Котлин, а центр октаграммы — в Маркизовой луже.

Я был уверен — там японцы тоже что-нибудь отчебучили, просто мне об этом было неизвестно.

— Ну, и дичь, — озадаченно проговорил я. — Не, ну… И как теперь узнать, что они там такое мутят?

Самый очевидный ответ — хтонический Прорыв. Если ритуальные убийства — то первым делом всегда эту версию проверяют. Второй вариант — масштабное проклятье какое-нибудь, эдакая порча на весь город. Третья — массовый телепорт. Ага, Страна Восходящего Солнца перенесёт сюда танковую армаду, на дно залива, и они покатят на штурм Грибанала. Или свои авианосцы — они же матки дронов. Под удары береговых батарей Котлинских фортов. Значит — всё-таки Хтонь? Но в море… Почему в море? Что это вообще может быть?

Я читал что-то такое, смутно знакомое, но где? Где-где… На букву «Г»! В два прыжка я оказался у того самого, заветного томика Большой Энциклопедии Государства Российского зашелестел страницами.

— О! Итак… Годзира — гигантский монстр-мутант, дайкайдзю, хтонический доисторический гигантский ящер-самец, проснувшийся из анабиоза после испытаний водородной бомбы и вследствие этого мутировавший. Очень хорошо плавает… — я захлопнул книгу и сказал — Сука. Дайкадзю. Пошлятина какая. Совсем они без фантазии.

А потом вышел из библиотеки

И сел на кушетке:

— Ох!

— Миха! Очнулся, — обрадовался Розен.

— Мы Отборочный прошли? В чемпионат выбились?

— Выбились, — странно посмотрел на меня он. — Сыскарям проиграли, но выбились. Как раз вы и они. Остальные дальше не идут.

— Что — и ревельцы? — удивил я.

— А ревельцы и вам, и им проиграли, — пожал плечами целитель. — Это вправду единственное, что тебя сейчас интересует?

— Еще бы куратору позвонить, я тут понял кое-что важное, и…

— Нескоро ты кому-то позвонишь, я это тебе гарантирую, — досадливо проговорил он. — У нас тут воздушная и хтоническая тревога по всей Ингрии одновременно.

— Это как? — удивился я, осознавая, что нахожусь не в раздевалке и не в медпункте, а в каком-то помещении без окон с бетонными стенами.

— А вот так! Дракон над городом, и одновременно угроза нового Прорыва и классического ингрийского инцидента! А мы — в бомбоубежище, под стадионом! Тут оно большое, на весь Крестовский остров рассчитанное, — развёл руками Денис.

— А дракон — это что ты имеешь в виду? — не мог не поинтересоваться я.

— Ну, как я успел рассмотреть — большой, зеленый, огнедышащий. Летел куда-то в сторону острова Котлин, а потом сирены загудели, и нас всех стали под землю спускать. Так что сидим вот, друг на друга глядим!

— Похоже, я опоздал со своими откровениями, — мрачно констатировал я. — Давай, я хоть тебе скажу, хочешь?

— Ну, давай, выкладывай… Подожди, сейчас я тебе реакции проверю, всё-таки после сотрясения мозга всякое может быть… — он начал светить мне в глаза фонариком.

— Короче, Дэн, японцы во всем виноваты. Они по всей Ингрии убивались, и если отметить на карте все точки с этой дичью и соединить линиями — то получится восьмиконечная звезда! Хакко итиу — восемь углов под одной крышей, господство Японии, короче, понимаешь? А центр всего этого получается где-то в середине Невской губы!

— Куда дракон как раз полетел, — кивнул невозмутимо Розен. — Понятно.

— И что делать? Мы же должны кому-то это сообщить! — я горел жаждой действия.

— Ничего не делать. Ждать, когда выйти разрешат, — сказал Денис. — Ты думаешь, что один такой умный?

— Ну да, — я тяжко вздохнул. — Не один. Как минимум — ещё дракон в курсе событий, похоже, был.

— Действительно, — кивнул Розен.

Сверху что-то грохнуло, земля затряслась, с потолка посыпалось, где-то раздались возбужденные голоса.

— Пошли к своим, — предложил Денис. — Ты последний в себя пришел, остальные там перекусывают.

Хтонь, драконы, инцидент… Дурак я, что ли, от перекуса отказываться?