Адовы 2: Мрачново (*60 иллюстраций)

Глава 35 Долой рога, даешь врага!

Смеркалось.

Насыщенный день вроде только перевалил за обед, и вечер был ещё далеко, но налетевшие тучи вдруг полностью скрыли небо и сделали день белым, потом серым, а затем тёмным, особо-мрачновским.

Любой местный поэт или прозаик, вздумай такой появиться в Мрачново, мог уверенно написать первое слово — смеркалось, а затем забабахать целую поэму или роман на этот счёт. Но люди спрятались по домам и не могли оценить всю эту мрачноту, а монстры, склонные к поэзии, все как один на Монстровидение подались.

А вот Фёдору Андреевичу было не до поэзии и красот природы. Он никак не мог смириться со своими рогами. Ясно, что отпилить не получится. Уж больно чувствительные. Таблеток никаких не выпить, чтобы сами отвалились.

Но хуже всего — чувствительные, будто и не костяные вовсе, а тончайшей кожицей покрыты с нервными окончаниями. Ну, очень нервными. Просто истерическими. Всё чувствуют от прикосновения до удара.

Куда тут пилить? А ещё как антенны какую-то радиостанцию улавливают. И теперь в голове всегда звучит музыка. Всецело рок. С подозрительно знакомыми голосами. Где-то он их определённо слышал, кроме баса рычащего. Это что-то новенькое.

Хоть Блоди и пыталась убедить, что рога Фёдору очень даже к лицу, тот всё равно стеснялся. И теперь хотел если не избавиться от массивных наростов, то хотя бы как-то замаскировать. Например, шапочкой. Вот только ни одна шапка на рога налезать не хотела, включая кепку или кепи.

Как он только ни пытался навязать чалму, закутаться в шарф, покрасить рога в тон лицу, но обилие тряпок и новых красок на голове не помогли. В шарфе было жарко, как в бане. Рога вдобавок ко всему ещё и потели. Любая попытка сделать чалму всё равно приводила к тому, что получалось кутание в шарф, а краску смыло первым же дождём. А когда нанёс второй слой, тот начал шелушиться, потому что рога — дышали!

Максимум, атрибуты головного убора налезали на один рог.

Можно, конечно, было надеть две штуки разом — каждому рогу выдать по шапке, но такой вид привлекал ещё больше внимания, чем обыкновенные рога. Как и попытка закутать рога в плёнку, укрыть целлофаном или замаскировать под милитари, нанеся полоски и пятна цвета хаки.

— Нужно чуточку побольше, — пытался донести до супруги свою мысль Фёдор. — Больше хаки. Или больше шапок. Есть же в мире головастые люди. Рэперы, например.

— Рэперы? — удивилась Блоди. — Головастые? Я думала они просто музыкальные.

— В том и соль. На этих музыкальных головах и попытках петь ртом у них бывают большие причёски, чтобы от стараний голова не лопнула, — припомнил афрокосички и укладку шаром бывший директор.

— Не бывает таких шапок в продаже в сельских магазинах, — со знанием дела заявила Дарья Сергеевна. — Просто потому, что ни у кого не бывает таких голов в деревне.

— Это у людей не бывает, — ответила Блоди. — А у монстров голова может быть любой. Или вообще не быть. Что тоже нормально. Безголовые сейчас в моде. Но зачем тебе скрывать рога? Это твой новый стиль. Прими его и носи с гордостью!

— А шевой надо-то? — высунулся из палатки чердачный. — Новую голову? Старая болит? Сейшас посмотрю пилу! Или топор.

— Нет-нет, Топот, — окликнула его Блоди. — Не надо голову. И отрывать никому тоже не надо. Убор головной нужен.

— Убрать голову? — чердачный провёл ребром ладони по шее. — Так мы это мигом. Бензина бы только бензопиле. Может, он поделится? — кивнул Топот на грузовичок.

Майки отрицательно помотал корпусом, а заодно и поскрипел капотом, показывая, что делиться он не очень-то хочет. Да и бензина у него нет. Он же не бензиновый и даже не дизельный, а автомобиль всеядный. Уникальная модель.

Это бензопила — привереда, ей только бензин и подавай.

— Да нет же, шапка нужна, — объяснил Фёдор. — Для рогов. Но не рогатая шапка. Наоборот совсем. Чтоб рогов видно не было.

— А, понял я, — кивнул чердачный. — Шехол.

— Шехол? — переспросил директор. — Это что-то новомодное или, наоборот, давно забытое? Импортное, наверное? Дорогое?

— Это чехол, — объяснила Блоди. — Просто у Топота, — она перевела взгляд на чердачного. — Особенность такая. Логопедическая. Да он и сам как бы не совсем обычный домовой. Те только молоко пьют из тарелок и кошек пугают, а этот… строительством занимается. Он в семье за сантехника, маляра, штукатура, электрика и разнорабочего по дому отрабатывает. Но при случае и портным может побыть.

— Шас-шас, — чердачный выбрался из палатки. — В этом вашем шалаше даже шердака нормального нет! Как жить? — причитал он, топая к останкам дома. — Как жить в новой халупе? Может, старую пошиним до верного?

Пока Топот говорил, директор услышал лишь «кошка сдохла, хвост облез» у себя в голове по радио.

— Вы слышали? — повертел головой обеспокоенный судьбой кошки Фёдор. — Или это на помехи для всех рогатых? Ох, как эту музыку выключить?

И он стал ощупывать голову в поисках выключателя, но комбинаций из рогов было слишком много.

Следом выскочил Топот с мешком наготове.

— Нашёл шехол! — радостно выкрикнул чердачный, подпрыгнул и одним махом надел мешок на голову Фёдора. — Вот! От мебели осталась!

Импровизированная шапка оказалась великовата. И скрыла не только рога, но и голову директора, включая всего его самого.

— Кто выключил свет? — замотал он головой. — Включите свет! Задыхаюсь. Дышать темно!

На помощь ему первой бросилась Дарья, но её руки беспрепятственно прошли сквозь край мешка.

Но тот вдруг сам пополз вверх, а затем раздался в стороны и затрещал.

— О, спасибо, — улыбнулся Фёдор, вновь увидев белый свет. Который, на самом деле, был довольно мрачным.

Типичная мрачновская погода, знаете ли.

— А кто меня спас? — спросил он, не в силах отыскать помощника или помощницу, так как Блоди осталась в стороне, где-то рядом бегал Пукс, а Леонида и след простыл.

Кот-сосед оттянул авангард овощей на себя и, видимо, разбирался с ними где-то на окраине леса. Гусязавр же если и поможет, то вместе с головой. Да и Майки не справился бы — у него колёсики. А это даже серьёзней, чем лапки.

Директор тогда ещё не знал, что рога начали расти. Им требовалась свобода и свежий воздух.

Любой ценой. Вот и сейчас мешок разорвало в клочья, а на голове теперь красовались ветвистые оленьи рога. И, судя по размеру, из того периода времени, когда всё было огромное на земле. И, как минимум, обитали динозавры.

В этот же момент, стоило директору открыть рот, как музыка зазвучала уже из его головы, резонируя как от динамиков. Оттуда пели «про любовь колобка к колбасе».

— Что за радиопомехи? — не поняла Блоди, расслышав знакомый голос.

— Это не радиопомехи, это радиостанция! — произнесла Дарья Сергеевна и взглядом указала на лес.

Приближалось нечто. Большое, шипящее, жужжащее и что-то там пискляво выкрикивающее.

Фёдор, закрыв рот и перестав транслировать музыку, подслеповато щурясь, решил подойти поближе, но тут же получил по рогам. Причём на орехи.

— В атаку! — выкрикнул кто-то настолько мелкий, что терялся в высокой траве. Но зато самый громкий, так как обладал званием, которым сам же себя и наградил, пока остальные думали, как быть.

Полетели шишки да орехи. Блоди ойкнула и рванула к палатке, что должна была защитить её от града. Всё-таки муж поставил!

— Кажется, град начинается, — пробормотал Фёдор и стал отбиваться от снарядов при помощи рогов. Достаточно было лишь водить головой из стороны в сторону. — Неважно тут у вас с погодой!

Дарья Сергеевна быстро увеличивалась в размерах. Орехи и шишки свободно проходили сквозь её призрачное тело, так что ей ничего не стоило пробраться к врагу и напугать его как следует.

Но животных она не увидела. Напротив, атаковали сплошь овощи, фрукты, ягоды, грибы и прочие растения. А снаряды были, скорее, у тех самых грызунов и животных в лесу заблаговременно разграблены.

Вражеский отряд, в жилах которого струился сок вместо крови, решил проявить героизм. И вместо шишек стал стрелять в Дарью своими же солдатам. Помидоры сами запрыгивали в рогатки, упирались ногами, растягивали резинку и летели вперёд, раскинув лапки в стороны. Будто белками-летягами себя возомнили. А вишня так и вовсе лезла в трубочки, и её пулял ртом, поливая как из пулемёта, огромный кабачок. Попадёт в глаз — будет и синяк, и окрас вишнёвым соком. В общем, ничего хорошего не будет. Лучше бы вишней в рот попадать и без косточек.

Но так как крыльев у снарядов не было, далеко они не залетали. Из палатки высунулась Блоди. В руке она сжимала уже проверенное оружие — сковородку. Но поздно. Шишко-ореховый артобстрел быстро прекратился.

Хотя бы потому, что с северо-восточного направления показались грызуны. И их предводитель на голубе поднял лапку и отважно заявил:

— Хватай трофеи! Бестолковые овощи добро долго распространять не будут!

Войско лесное тут же успешно десантировалось на участок, собирая те самые щедро разбросанные орехи и семена.

Суслик попутно попытался утащить кирпич, но голубь его в лоб клюнул:

— Ты что делаешь? — заявил сверху Оспа. — Баню решил из кирпича в лесу сделать? Это ты, брат, брось. Этим в мирное время займёшься. А сейчас — припасу пополняй, дурень!

Суета сусликов с кирпичами не осталась незамеченной вампирэссой.

— Нет-нет, — выкрикнула Блоди. — Не надо нам помогать со стройкой. Грузчики из вас всё равно не очень. Да и раствора у нас нет. Только картофельный. Но мы им успешно пообедали.

Но зверьё не слушало, только орехи таскало. Да время от времени пыхтело: «Трофеи! Хватай-хватай».

Оспа пытался навести порядок, убедить их хватать нужное, полезное, а не то, что потяжелее. Хотя бы потому, грузоподъемность грызунов ограничена. Но предводителю не получалось направить сусликовые силы в правильное русло. Что им шишки с орехами, когда можно попытаться завладеть кирпичом и ещё каким-нибудь особо опасным строительным мусором? Но даже сдвинуть с места кирпич многим оказалось не под силу. Но суслики не унывали. Упирались мохнатыми спинками в камень и натужно пыхтели, пока крысёныш разорялся:

— Да что же вы делаете? Кипричи с орехами перепутать как можно? Одни тяжёлые, красные и невкусные. Другие хватайте, круглые, лёгкие и на зиму хрум-хрум полезные.

Но грызуны словно перестали замечать предводителя, едва попали в область ретранслятора. Рога на голове бывшего директора сбивали их с толку, перенаправляя музыкальные волны в коллективно-деструктивные. Теперь грызуны слышали команды вовсе не своего предводителя, а вообще непонятно кто. Их тонкий слух улавливал совсем иного рода волны, ни людям, ни монстрам недоступные. И потому никто и не догадался, что из этих странных сигналов уловили суслики и зачем им кирпичи? Может, овощи приказ такой дали, а с овощей что взять-то? Мозгов у них отродясь не было. А вот собственный разум в пылу битвы сусликам почему-то отказал.

— Какие милые хомячки, — улыбнулся Фёдор, ещё не зная не только о своей роли ретранслятора, но и о том, что нанёс мохнатым смертельное оскорбление. Так как хомячки среди них долго не выживали и считались обречёнными изгоями человеческого мира.

Один из сусликов оторвался от подбирания трофеев, надвинул на брови каску и двинулся на директора.

— Ты кого тут хомяком обозвал, рогатый? — в руках воитель сжимал мини-копье и грозно шёл на Фёдора.

Тот даже отступил на полшага, и пролепетал:

— Это не то, что вы подумали. Просто избыток кальция.

Уж столько решительности в ярко-красных глазах. В следующее мгновение директор уже сам надел на себя чехол, притворившись предметом обихода. И — о чудо! — ретранслятор роговой-обыкновенный тут же перестал действовать.

Грызуны оглянулись, пытаясь понять, что происходит.

Из леса вылетел голубь и стал кружить над участком, а затем опустился на крышу палатки. С голубя спрыгнул крысёныш, поправил кепку со слоем фольги под ней и надел маленькие очёчки. Для солидности.

— Оспа? И ты с ними? — удивилась Блоди и даже сковородку опустила. — Мы же семья! А эти нас грабят! — она посмотрела на пыжащихся сусликов. — Ну, пытаются грабить. Им и один кирпич то не под силу унести. Но если тебе кирпич вдруг понадобился для тренировок или на монумент, мог бы просто попросить, я бы сама принесла!

Оспа приложил лапки ко рту, тем самым показывая, что вампирэссе лучше помолчать. И показал знак «ОК», дескать, всё под контролем, доверься мне. А затем отстегнул от голубя громкоговоритель.

— Товарищи суслики! — заговорил крысёныш. — Боевые мои товарищи! Великие воины леса! Вы поверили вражеской пропаганде, поддавшись волне направленной панике! Но я оставался в сознании. Ибо всегда думаю наперёд. Теперь же ответственно заявляю, вас использовали коварно в этой войне. Это не ваши битвы. Красные трофеи не были завоёваны в честном бою. Да и не нужны вам эти кирпичи, мы не собираемся возводить монументов в лесу. Нам бы орехи и сыру, чтобы зиму пережить и себя немного побаловать. Внемлите же мне, грызуны! Внемлите и одумайтесь!

Пыхтение смолкло, часть глаз перестала гореть красным, будто лампочки погасли. И теперь многие зверушки глядели на Оспу. Тот продолжал говорить:

— Овощи ввели нас в заблуждение! Разведка доложила мне, что вы здесь лишь отвлекаете внимание, пока их полки перегруппировываются за забором. Вы тянете, так сказать время, чтоб подтянулись основные фруктовощные силы. Но вам не нужны ни битвы, ни кирпичи. Вам незачем гибнуть в этой войне ради того, чтоб принести победу помидоркам и огурчикам. Но враг застал нас врасплох. И если раньше я хотел сказать вам, мол, возвращайтесь домой, суслики. Да, и белки тоже. А ёжики, вы навсегда в моём сердце, то сейчас скажу другое — обернитесь и атакуйте тех, кто привёл вас на убой! Ёжики, раздать всем пики и алебарды. Суслики, белки, к бою готовсь! Натянем врага на шпажки! Нашинкуем на салат! И пожрём хоть!

Из леса как раз выдвинулась армия фруктовощей, вооружённая до зубов. Вторая волна атаки выглядела мощнее и слаженнее. Ровные ряды картошки и свеклы в авангарде катили перед собой бамбуковые пушки, потому что бамбук волей Ядвиги решил, что может расти и на севере. Его можно было теперь даже продавать под маркой «особый, импортный».

Картофелины были уже не те, что обманом в мешке проникли на территорию, притворившись цементом. Все крупные, как на подбор, стройные, под кожурой будто мышцы картофельные бугрились. Сразу видно — элитные войска. Абы каких клубней в такие не берут. И свекла им под стать.

Оспа не знал, откуда зелёная армия берёт оружие, но по его собственным наблюдениям, их атаки выглядели с каждым разом всё изобретательнее и коварнее. А всё потому что зелёноармейцы одновременно могли выполнять роль и бойцов, и снарядов. Вот такие универсальные. И всё же не сами ведь они организовались. Чужда овощам военная наука. Ведь мозгов у них по-прежнему не наблюдалось.

Как крысёныш, которому вовсе не чужда политика, Оспа понимал, за этим стоят серьёзные люди. Всегда есть двуногие, которые дёргают за ниточки, но сами остаются за ширмой. Ведь ещё ни одну войну не начали те же грызуны и кабачки, к примеру. Только люди.

Науськивая сусликов выступить против фруктовощей, Оспа и сам бы предпочёл в тени остаться. И потому спрыгнул с палатки прямо в руки Блоди.

— Дипломатия — сила, — произнёс он. — Что бы вы без меня делали? Уж я-то ни наши кирпичи, ни блоки никому не отдам. Из чего новый подвал для сыра-то строить?

— А разве не ты их военному искусству обучал? — припомнила Блоди.

— Ну, есть немного, — ответил Оспа. — Но потом как-то оно само. Сначала это казалось забавным, но потом овощи повылезли, грибы подтянулись. Определённо, за всем этим кто-то стоит. И этот кто-то — не я.

— Это какие-то овощи-переростки! — в ужасе воскликнул Фёдор Андреевич, робко выглядывая из-под чехла. — Здесь есть овощеубежище? Или фруто-бункер?

Следом за свекольно-картофельным отрядом шли баклажаны и кабачки. Но ростом почти вдвое больше. Элита! Накачанные баклажанища и кабачища.

— Геномодифицированные, наверное, — буркнул Оспа. — Или на стероидах. Росли, вон, сразу в касках. Овощеморды злые, хмурые. С этими не договоришься, эти пришли взять силой то, что им не принадлежит. Так что мой заградотряд долго не продержится. Эвакуироваться нам надо. Где там медведь с мальчиком и девочкой? И этот, который как мячик?

Бамбуковые пушки дали залп. Вот только снаряды у них оказались не шишечными или ореховыми, а живыми. Сначала они летели, а потом поползли. В качестве оружия овощи применили муравьёв. Зона поражения была непредсказуема — куда муравей поползёт, там и зона поражения.

Сами мураши оказались зубастыми. Правда, кусались они жвалами, но больно кусались… если доползали до цели. А если не доползали, начинали рыть окопы или продвигаться к противнику под землей… только это занимало довольно много времени. Ведь продвигались они муравьиными шагами.

В первую очередь досталось сусликам. От острых муравьиных жвал не спасала ни густая шерсть, ни бронештаны. Зверушки разбегались с поля боя, теряя каски, взвизгивая от укусов и потирая пушистые бока.

А следом за муравьями выехала танконожковая дивизия. На живых гусеницах. Сами танки на расстоянии казались полосатыми, сложенными рядами зелёных и красных овощей, фруктов и ягод. На самом верху расположились горошины. Они же выполняли роль снарядов, разделив эту участь с вишней, черешней и крупнокалиберной сливой.

А затем из лесу показалась авиация — рой пчёл летел клином над войском.

Была в строю и другая растительность: яблоки, скачущие как мячики, клубника, стреляющая семенами, бешеные огурцы-берсеркеры, что замариновали себя заживо до стадии, когда ничего вокруг уже не имело значения, кроме боя, капуста-тяжеловес тоже заквасилась, а реактивная установка залпового огня «Виноград» обещала полный разгром врагу. Пшеница и другие злаковые, уже раскинувшие сплетённые из колосков сети для ловли военнопленных, приготовились к ловле.

Командовал всем этим убермубергерлейтенант-майор Тыквин, назначенный на пост доном Капустино, чтобы самому не воевать на передовой, а отлёживаться на грядке в тылу. Но сам Тыквин тоже от фронта предпочитал держаться подальше, и отсиживался в арьергарде. Потому что там безопаснее. А воюют пусть те, кто себе звания постарше не назначил, пока время было.

— Сдавайтесь! — выкрикнул Тыквин. — Вам некуда отступать. Мрачново будет наше! А затем и весь мир склонится перед мощью Зелёной армады! — и в подтверждение своих серьёзных намерений плюнул семечком, из которой тут же, едва та коснулась земли, вылупилась маленькая тыковка. И побежала прочь.

— Так если весь мир будет ваш, то отступать нам некуда, — согласилась Блоди. — Значит, будем драться, — и она покрепче стиснула сковородку.

— Да! — подпрыгнул на месте Фёдор. — Мы будем драться! — и начал пританцовывать, скинув чехол.

Потому что радио, которое улавливали рога, начало передавать весёлую песенку.

— В атаку! — выкрикнула Дарья Сергеевна и полетела прямо на войско. Но случайно проскочила сквозь него.

— Огонь! — скомандовали в ответ фрутовощи, и всевозможные снаряды из растений и насекомых заполонили воздух.

— В контратаку! — завопил Оспа.

— Отстоим Мрачново! — добавила вампирэсса. — Я тут всё-таки ставку тренера взяла. Правда, фитнес трекер?

Гаджет в ответ выдал надпись: «устройство больше не поддерживается на территории Мрачново. Сражайтесь со своими калориями сами»

Пчёлы атаковали сверху, пытаясь первым ужалить предводителей. Но в ответ выступили свои пчёлы из местных уликов, где королева-матка уже вырастила правильных пчёл, «которые маму не покидали».

Блоди побежала со сковородкой наперевес.

— Эх, Михаэля на вас нет! — с досадой выкрикнула она. — Он бы вас живо домой загнал. На перевоспитание.

Самостоятельно загонять пчёл Блоди не умела. И потому лишь открыла улик и обратилась к сидящей там матке.

— Послушайте, — обратилась она к пчеле. — Вы с ними хоть поговорите. Не чужие же пчёлы, с вашего улика. Полетали и хватит.

— А зачем они мне? — ответила матка. — Я уже новых вырастила. А те бестолковые. Сами без мамы пропадут. А мои все со мной… Правда, дети?

В ответ из уликов вылетел новый рой пчёл, жужжа:

— Правда!

Они вступили в схватку с теми, кто уже однажды покинул улик, предал свою королеву после соприкосновения с какой-то жижей. Выбрали служение каким-то овощам, у которых даже крылышек не было. Битва с такими будет жёсткой и беспощадной.

— Ничего, — махнула лапкой глядящая на всё это безобразие матка, — новых выращу.

Фёдору летящие овощные снаряды мешали сосредоточиться так же, как и орехи. И вообще, выводили из себя похлеще пятиклашек. А так хотелось музыку послушать через рога, расслабиться. И, может быть, даже поспать. Но война есть война. Не время расслабляться.

Теперь директор и не представлял, как без рогов-то жил раньше? Он даже научился силой мысли радиостанции переключать. И так не вовремя нагрянули эти вражеские войска, ведь только музыку по душе поймал.

Съесть бы их всех, да и только. Но куда столько салатов и десертов за раз?

Сам он был не настолько голоден, а войско всё же было многочисленно. Зато Фёдор точно знал, кто всегда голоден настолько, чтоб сожрать целую армию.

Гусязавр!

— Цып-цып-цып! Гусязавр! — позвал питомца, вымахавшего до небывалых размеров. — Дорогой, выходи! Время пастись!

От тяжёлой поступи содрогнулась земля. Гусязавр прибежал с дороги, перестав тереться спиной с шипами о бесполезный ныне столб светопровода. Он сразу понял, что зовут его не просто так, а покушать. Не обращая внимания на летящие снаряды, он рванул к рогатому хозяину. Снаряды были ему что об стенку горох. И по большей части это и был горох. А вот папу-наставника кто-то, похоже, обижал. И это разозлило.

Замахав крыльями бывший пернатый, а ныне чешуйчатый, прыгнул прямо на надвигающееся войско. Смял стройные ряды фруктовощей. В прямом смысле сделал из них фреш. Потому что наступил. А потом проглотили немало танконожковой дивизии. Вместе с гусеницами. Мощный клюв подкидывал самых крупных зелёноармейцев к небу, а потом ловил налету, часто насаживая на острый язык с шипами.

Главнокомандующий Тыквин попытался сбежать, откатиться назад, спрятаться и прикинуться несъедобным, но не прокатило.

Гусязавр в два счёта и его проглотил. И тем самым уронил боевой дух фруктовощей ниже уровня городской канализации. Тогда как ополчение грызунов воспряло духом и рвануло следом освобождать лес. А заодно доедать то, что от овощей осталось. И припасы делать.

Канонада почти смолкла, раздавались лишь редкие выстрелы, но Гусязавр быстро расправлялся с врагом-артиллеристом, не страшась несварения.

Когда казалось, что победитель уже определён, и это точно были не фруктовощи, из лесу показалась третья волна атаки… Грибы.

Эти не были вооружены. Только размерами раз в пять превосходили обыкновенные грибы. И поначалу ни гусязавр, ни нелюди не поняли, в чём подвох. Более того, боровички выглядели добродушно и воевать с ними не хотелось.

Но тут в их руках появились мухоморы и поганки.

— Отомстим любителям тихой охоты! — прошипел самый большой гриб. — Пришло время охоты громкой. Охоты на людей!

— Мы не люди, мы монстры! — ответила Блоди.

Но грибы её уже не слушали. Уши им отрастить в комплектацию забыли.

Последовал залп. Ядовитый.

Там, где яд капал на землю, образовывались чёрные дымящиеся дырки.

— Химическое оружие! — вскрикнул Фёдор. — Оно запрещено конвенцией! Гусязавр, назад!

Но гусязавр отступать не привык. И вместо того, чтоб бежать, раздавил один гриб по самую шляпку… И тут же взвыл от боли. Даже покрытую чешуёй кожу больно жгло от грибного яда. Мухоморы тоже времени зря не теряли, а накопили ядов по самую шляпку. И теперь отравляли даже на расстоянии. Выстрелами.

Грибы же принялись палить по гусязавру, наметив основную мишень.

Услышав огорчённый вой гусязавра — а его услышали во всём Мрачново — из палатки выскочил Пукс, проспавший почти всю битву. Он сразу же начал лаять на грибной отряд с запрещённым оружием, но тут и ему досталось.

— Выпей яду, блохастый! — заявил ближайший боровик, потому что ртом его как раз-таки снабдили.

Этого Пукс простить никак не мог. Он весь стал красным от злости, а затем ожидаемо стал раздуваться.

— Ложись! — успела крикнуть Блоди Фёдору за секунду до того, как Пукс взорвался в самой гуще грибов.

В один миг грибную волну разметало по всей площади леса. Местами и на деревьях шляпки повисли.

Сам же Пукс был уже цел и невредим. И даже контрольный взрыв делать не стал.

— Кажется, это всё, — выдохнула Блоди.

— Вы разве не слышите? — в сторону леса указал Дарья. — Что-то идёт сюда.

Лес трещал так, будто деревья с корнем вырывало. Или же они сами себя из земли выдирали? Кто знает. Но вряд ли они шли с благими намерениями.

Все как один повернулись к гуще леса, предчувствуя развязку.

Смеркалось.