Адовы 2: Мрачново (*60 иллюстраций)

Глава 20 Прибытие

По чёрному-чёрному небу кружил чёрный-чёрный самолёт, собираясь сделать посадку в аэропорту Бабкино. Безбилетных пассажиров высаживать не стали. И вовсе не потому, что у них парашютов не оказалось. Просто вытолкнуть Лотту — задача не из простых.

Она стояла намертво у выхода, собой же выход и загораживая. И даже если бы кому-нибудь удалось сдвинуть её с места, то протолкнуть через дверь её всё равно бы не вышло. Лотта попросту бы застряла. И едва ли сумела похудеть до посадки. Так что экипажу пришлось смириться с «зайцами» на борту. Других вариантов им никто не предоставил.

Когда шасси коснулись взлётно-посадочной полосы, Лотта отбросила в сторону кресло, и лёгким движением руки распахнула дверцу. И вышла из самолёта.

Сам летательный аппарат продолжил движение, а трап даже и не думал его начинать. Но Лотта, увидев в иллюминатор землю, посчитала, что можно выходить.

— Куда? — только и услышала она удаляющийся крик за спиной.

Но едва ноги коснулись пустоты, сработал древний инстинкт, и дальше падала уже не пухлая вампирэсса, а маленькая летучая мышка с растопыренными крылышками. Однако падала заметно медленнее, что уже можно считать достижением. Порыв ветра создал недолгую иллюзию полёта и обеспечил мягкую посадку. На чью-то голову. Голова отчего-то кричала, а рядом мельтешили руки. Чтобы очередным порывом ветра Лотту не снесло с головы, она вцепилась своими маленькими лапками в волосы.

Голова закричала ещё громче. И побежала. Точнее, её побежали, то есть понесли ноги куда-то прочь.

— Что вы орёте? — не выдержала Шар-Лотта. — Несите уже меня куда-нибудь!

Голова послушалась, понесла ещё быстрее. Мир перед глазами Лотты прыгал как сумасшедший, даже глаза пришлось закрыть. А стоило сомкнуть веки, так сразу начало клонить в сон. Бессонная ночь в самолёте сказывалась, а тут ещё и растрясло.

С мыслью, что транспорт в Мрачново оказался так себе, она стала проваливаться в небытие. Но вдруг провалилась вместе с головой куда-то в бездну. Очень резко провалилась. Отчего даже проснулась.

Лотта обнаружила себя в зарослях высокой травы под кустом, а голову, служившую ей транспортом, лежащей рядом. Впрочем, голова всё ещё крепилась к телу и потирала себя руками.

Оставаться в образе летучей мышки более не было смысла. Лотта вернул свой привычный облик. Кусты не выдержали резко увеличившуюся в размерах вампирэссу, затрещали и разметали в стороны ветки и листья.

Человек в форме рабочего аэропорта тем временем поднялся, опираясь на все четыре конечности, но не успел отскочить. Ветки, будто стрелы, метнулись во все стороны. Рабочий только и успел прикрыть, и ветки утыкали его спину. Не глубоко, только форму пробили, в ней же и застряв. И теперь работник аэропорта стал походить на ежа-переростка.

— Мсье дикобраз, — обратилась к нему вампирэсса, забыв, как по-русски будет слово «ёж», — отнесите меня к моей подруге Блоди. Она живёт где-то поблизости.

Вообще-то, она хотела сказать «проводите», но немного перепутала. В конце концов, подумаешь, одно маленькое слово сказала. Главное, что все остальные слова те, что нужно.

Но служащий аэропорта «Бабкин блин» так не думал. Он окинул взглядом массивную фигуру Лотты, резко развернулся и дал стрекоча, так и оставаясь на четвереньках. А бедная вампирэсса осталась совсем одна посреди мрачного и зловещего леса.

В это время самолёт уже прекратил ползать по взлётно-посадочной полосе и остановился. Вот только выйти из него пассажирам не представилось никакой возможности. Потому что рабочий, который должен был подогнать трап, бросил всё и убежал в лес, атакованный Лоттой.

Иветта стояла у выхода, крепко вцепившись в поручень.

— Придётся прыгать, — вздохнула выглядывающая из-за плеча вампирэссы Маша.

Ей был прекрасно виден одинокий трап, который так и не добрался до самолёта.

— Ни за что! — категорично ответила Иветта. — Это у вас крылья, лапы, хвосты. Повышенная прыгучесть и склонность к полётам. А у меня всего две ноги. И обе мне очень дороги. Если хоть одна из них сломается…

Она замолчала, подняла одну ногу, затем другу. Внимательно посмотрела на обе ноги и ещё раз убедилась, что ни одной из них жертвовать не готова.

Маша посмотрела туда, где находился так и не добравшийся до них трап, и вдруг заметила, как из темноты выскочило нечто. Огни аэропорта осветили это нечто. Передвигалось оно зигзагообразными скачками, опираясь сразу на четыре конечности. Спину существа покрывали шипы, и неслось оно прямо к трапу.

— Это что?.. — Иветта в ужасе отпрянула от двери.

— Оборотень, — уверенно заявила Маша.

— А Лотта? Он её съел?

— Если бы он съел Лотту, его бы уже разорвало.

— А если понадкусал?

Ответа не последовало. Маша и сама не знала, мог ли оборотень понадкусать Лотту? Всё-таки в Мрачново все нелюди жили в мире, и друг другом не питались. По крайней мере, именно так ей говорили. И всё-таки этот нелюдь выглядел как-то странно.

Существо вдруг запрыгнула в кабину управления трапа, и конструкция покатилась к самолёту.

Пока Иветта и Маша выглядывали то и дело на улицу, остальные пассажиры не решались даже встать с места. Только теперь Маша разглядела, что в самолёте были люди. Ни у кого из них даже глаза красноватым блеском не отдавали, не торчала шерсть, не виднелись когти и клыки. Люди же, сразу видно! То-то же они сидели такие притихшие. В руках одного из пассажиров девушка-оборотень заметила глянцевую брошюру, на которой можно было прочесть слово «экскурсия».

Члены экипажа тоже не показывались. Наверное, они тоже оказались людьми, подумала Маша.

Тем временем, трап всё-таки подъехал к самолёту, и теперь можно было покинуть транспортное средство без вреда для здоровья. Маша и Иветта первыми спустились на землю, а люди ещё долго не решались выходить.

Асфальт закончился вместе со светом фонарей, теперь ноги ступали по хрустящей траве, но вскоре и та закончилась. Без предупреждения начался густой лес. Кроны деревьев заслонили ночное небо, и теперь ни луна, ни звёзды не могли освещать путь. А ночное зрение за годы сидения перед телевизором у вампирэссы стало падать. Да и дневное тоже было ненамного лучше. Поэтому, как только Иветта оказалась в лесу, сразу почувствовала, что заблуждается и вот-вот окончательно заблудится. Это в Европе в лесу у каждого дерева подсветка, указатель и платный туалет. А здесь… здесь тоже мог быть туалет. Только бесплатный и под каждым кустом. Но это было совсем не то, что нужно сейчас.

— Лотта! Где ты, Лотта? — на ходу кричала Иветта, но никто не отзывался.

Она остановилась, прижалась спиной к стволу дерева и почувствовала что-то такое, о чём давно успела забыть. Страх. Не конкретный страх, а какой-то древний всепоглощающий ужас. Но разве ж монстры могут бояться? Всё ведь должно быть с точностью до наоборот.

— Она не могла уйти далеко, — попыталась успокоить трясущуюся Иветту Маша.

— А если на неё напали?

— Да кто? Тут же никого нет.

Иветта озиралась по сторонам, а затем шёпотом произнесла:

— Никто…

Прозвучалоэто по-настоящему жутко. Даже Машу передёрнуло, когда она вообразила себе этого «никто». И всё же оборотиня взяла себя в руки, которые пока ещё оставались руками, а не лапами, и произнесла:

— Надо разделиться.

— Я не хочу делиться! — взвизгнула Иветта. — Я личность цельная!

Но Маша стояла на своём.

— Смотри, здесь развилка. Лотта могла пойти туда, — она повела рукой вправо, — или туда, — оборотнэсса указала влево. — Нужно просто пройти по тропинке, а потом вернуться назад. Это просто. Ты справишься.

Маша перекинулась в рысь и оставила Иветту в гордом одиночестве. Никакой тропинки вампирэсса так и не увидела. Но оставаться на месте было ещё страшнее, чем идти. Поэтому она куда-то пошла. А потом побежала. Потому что бежать — это даже лучше, чем идти, особенно когда представляешь, что за тобой гонится… никто.

Ей начало казаться, что за ней наблюдает весь лес и даже тихонько подхихикивает. От этого вдруг стало не только страшно, но и обидно. А тут ведь даже зеркальца нет, чтоб посмотреть, не растрепалась ли причёска, не слишком ли её лицо перекошено, а может, и того хуже — косметика размазалась! Иветта даже забыла, что косметикой не пользуется. Это Лотта всегда была красивой, особенно по меркам эпохи Возрождения. А Иветта — умной. Но сейчас она не на шутку обиделась, что лес и этот никто над ней смеются.

Не сбавляя ходу, она даже погрозила округе кулаком. И тут же во что-то врезалась. Большое и мягкое.

Большое и мягкое громко ойкнуло.

— Лотта! — радостно выдохнула Иветта. — Живая и даже не понадкусанная!

— Да кто б посмел, — рассмеялась Шар-Лотта. — А этот, с иголками, не захотел отнести меня в Мрачново.

— Ты, наверное, хотела сказать отвести?

— Я сказала то, что хотела. А он убежал. Вот тебе и сервис.

Лес вдруг ожил, загудел, зашумел и захихикал. Теперь уже совершенно не таясь.

На ветку совсем рядом с вампирэссами откуда-то спрыгнула белка.

— Это вторжение! Чужаки в Мрачновском лесу!

Но у вампирэсс оказался не такой тонкий слух, чтобы различить писк белки. Они лишь видели, как зверёк забавно размахивает лапками.

— Смотри, какая смешная белочка, — Лотта ткнула в неё пальцем.

— Где? — Иветта закрутила головой по сторонам.

Шар-Лотта достала телефон из кармана и решила сфотографировать местную фауну.

— В атаку! — заверещала белка, когда её ослепило вспышкой.

Зверёк покачнулся на ветке, балансируя на одной задней лапке, и свалился.

Иветта, наконец, догадалась, что проблему с темнотой можно решить телефоном. Она вытащила гаджет и включила фонарик.

Белка лежала на земле без чувств.

— Ой, померла белочка, — вымолвила она, прикрыв рот рукой, затем наклонилась к зверьку, чтобы лучше рассмотреть. — Смотри, у неё на голове ореховая скорлупка. Будто касочка маленькая. Давай её с собой возьмём?

— Ты чего? Она ж мёртвая! — воззвала к разуму сестры Лотта.

— И что? У нас даже куклы ожили, и белочка оживёт. Никуда не денется.

Белка и не думала куда-то деваться. Стоило Иветте тронуть её пальцем, как зверёныш тут же пришёл в себя и вцепился в руку вампирэссы. Иветта взвизгнула, замахала руками, но белка держалась крепко.

— Она меня съесть хочет!

— Гляди-ка, вправду, ожила… — растеряно пробормотала Лотта.

И тут со всех сторон начался артобстрел шишками.

Прикрывая головы, обе вампирэссы рванули прочь, уже не разбирая тропы. Они перепрыгивали через кусты. Лотта даже пыталась взлететь, но забыла перекинуться в летучую мышь, так что выходило не очень.

Белка держалась намертво. Она ни за что не собиралась отпускать свою добычу. Но сусликам никак не удавалось окружить чужестранных вампирэсс. Почему-то окружение всегда оставалось позади бегущих. Артобстрел постепенно тоже иссяк. А сёстры всё продолжали бежать.

Лес закончился столь же внезапно, как и начался. Его окончание ознаменовали аккуратно подстриженные кусты, в которые влетела Шар-Лотта. И кусты эти оказались такие плотные, что пухлая вампирэсса едва не превратилась в блин. А затем в неё же врезалась Иветта с белкой.

Сусликовое войско к тому времени уже потеряло интерес к добыче. И только белка не собиралась сдаваться.

— Я держу её! Держу! — радостно прыгала она у Иветта на предплечье. — Держу…

Пыл зверушки иссяк, едва она поняла, что осталась одна. Лотта осторожно взяла её за шкирку и оторвала от Иветты.

— Мышь! — взвизгнула тощая вампирэсса.

— Где? — теперь Лотта завертела головой.

Иветта вся затряслась, зажмурилась и указала дрожащим пальцем на зверька, которого её сестра всё ещё держала за шкирку.

— Ты что, это же белочка. Только касочку свою она потеряла.

— Да? — с сомнением пригляделась к зверушке Иветта. — А так на мышь похожа.

— Ты же хотела её домой забрать.

— Нет! Давай её отпустим. Больно на мышь похожа.

Воинственная белка совсем не хотела, чтобы её отпускали. Потому что сама она отпускать никого не собиралась. Она махала лапками, пытаясь вырваться и одновременно снова вцепиться в чью-нибудь руку.

— Я никуда вас не отпущу! — возмущалась белка.

— И пищит как мышь. Может, она бешеная? — предположила Иветта.

— Тогда ты тоже уже бешеная. Она ж тебя покусала.

Иветта задумчиво нахмурилась, прислушиваясь к внутренним ощущениям.

— Нет, — наконец, выдала она. — Я точно не бешеная.

И в подтверждение своим словам добавила:

— Вампиры бешенством вообще не болеют… нам и так досталось.

— А, тогда ладно, — согласно кивнула Лотта и перекинула белочку через кусты, в которые они только что впечатались.

Не знала вампирэсса, что за этой живой изгородью уже созревает самое настоящее зло. И очень прожорливое зло.