Моя выдуманная жизнь

Глава 8. Орёл или решка — одна монета

Телевизор бубнил, рассказывая новости, а я смотрел в него, но ничего не видел. Мысли были далеко.

Мне вспомнилась история группы людей, которые провели всю свою жизнь в тёмной подземной пещере. Их знания были ограничены лишь тем, что они могли видеть и слышать в ней. Не более. Однако однажды их выпустили наружу, давая посмотреть на мир за пределами их прежней реальности. Тогда они увидели солнце, свет, деревья и птиц. Люди поняли, что ранее не знали практически ничего. Что они — словно дети, впервые появившиеся на свет.

Да-а… им предстояло многому научиться.

Всё это я веду к тому, что, с какой-то стороны, каждый из нас — это именно такой человек из пещеры. Мы смотрим на тёмное звёздное небо и задаёмся вопросом: а что находится там? В космосе? За пределами нашего взгляда, за миллионами световых лет.

Сумеем ли мы хоть когда-нибудь постичь это? А когда постигнем, то не окажемся ли в ситуации людей из истории, которые попросту изучили чуть бо́льшую пещеру, не подозревая, что за ней имеется выход?

Что будет, когда мы изучим нашу Вселенную и обнаружим, что она лишь песчинка в океане бесчисленного множества других вселенных?

И это лишь физические константы! Что говорить об иных? Существуют ли бог и дьявол? Что произойдёт с нами, когда мы умрём? Правда ли, что нашу жизнь будут судить? А что будет после суда? Что будет после рая или ада? Что будет потом и сколько ещё этих «потом» случится за нашу жизнь?

Даже если мы узнаем и осмыслим всё, что я перечислил, то нам по-прежнему придётся смириться с фактом, что это лишь крупица реальных знаний. Неважно, как много будет изучено, ведь неизведанным будет ещё больше. Я могу уверенно заявить, что мы никогда не узнаем всего.

Более того, я считаю, что объём знаний попросту не имеет границ, его банально нельзя с чем-то сравнивать или измерять привычными нам способами.

Скажем… м-м… например, один человек знает, что масса объекта играет роль в том, насколько сильным будет его гравитационное притяжение, а другой человек не знает этого. Кажется, между ними есть очень чёткая разница, но так ли это? По-хорошему, каждому из них нужно знать так много, что независимо от того, знает ли первый человек больше второго, они оба в равной степени неразумны. Если посмотреть на всё глобально, конечно же.

Вот почему мудрый человек скажет вам, что он дурак.

Как-то я слышал теорию, что каждая крупица, клетка или… назовём это «ячейка». В общем, каждая отдельная ячейка может являться вселенной в миниатюре. Вселенная же, которая имеется в нашем понимании, — точно такая же ячейка для ещё большей по размеру вселенной.

Для упрощения можно сравнить её с человеческим организмом. Тело состоит из клеток, которые формируются в органы. Органы объединяются в систему, например репродуктивную или дыхательную. В свою очередь разные системы поддерживают жизнь во всём организме.

Схожим образом работает Вселенная. Есть планеты, которые можно назвать клетками. Есть звёзды, обладающие до́лжным гравитационным притяжением, чтобы заставить планеты вращаться вокруг себя, образуя систему типа Солнечной. Это можно назвать органом. Объединение систем формирует галактику, галактики — вселенную… Все выходит из одного, постепенно усложняясь и создавая некий полноценный организм. Причём на «Вселенной» космическое пространство не заканчивается! Уже вселенные образуют собой нечто невообразимо огромное, всё больше и больше наслаиваясь друг на друга, масштабируясь.

Иногда я представляю это, погружаясь в состояние некого незримого мыслителя-наблюдателя. Размышляю, сколь ничтожны мы перед лицом настоящего мира. Что, если даже мельчайшая пылинка, пролетающая перед глазами, это целая микровселенная, размер которой при приближении будет сравним со всем миром? И на ней также проживают живые разумные?

Кто-то скажет, что это невозможно, объяснит про нейтроны, протоны и прочие вещи, изученные учёными. Но разве они сумели докопаться до правды? Что, если эти нейтроны — лишь оболочка, под которой скрывается истина, попросту ещё недоступная нам? Разве это невозможно? Разве мы знаем, как на самом деле работает эта система?

Нет. Не знаем.

Что, если бы мы уменьшили себя до состояния этой пылинки? До состояния миллиардной части протона? Каким бы мы увидели этот мир? Как бы он выглядел для нас? И ведь, скорее всего, каждая эта «пылинка» совершенно разная, что можно будет узнать, лишь рассмотрев её «изнутри».

Ха-ха, даже если мы встретим гиганта, который в миллион раз больше нас, то в масштабах вселенной это ничего не значит, ведь найдётся другой гигант, который в миллиард раз больше ранее встреченного — и для него мы оба одинаково маленькие и ничтожные. Вот только и на него найдётся тот, кто уже в триллион раз больше…

Это будет продолжаться снова и снова.

— Бред, — едва слышно прошептал я, словно опасаясь, что своими мыслями и словами привлеку внимание чего-то… кого-то… кто несоизмеримо больше, сильнее и могущественнее.

И всё же, даже если это полнейшая глупость, то и в ней можно выделить какие-то ростки истины. Я не могу ошибаться вообще во всём. Даже случайный набор букв рано или поздно сложится в слова и предложения. А значит, нельзя ошибаться постоянно. Когда-нибудь будет произнесена истина, которая размоется в потоке лжи и бреда.

Я мечтаю о том, чтобы вырваться из этой петли, просто оставить свои размышления и жить как обычный человек. Завести семью, детей, копить им на колледж… Но зачастую наши мечты не сбываются. Мы можем оказаться в шторме, никогда не узнав — почему. Можем припарковаться возле какого-нибудь дома, но разминуться с человеком, с которым прожили бы счастливую жизнь до самой смерти.

Мир — череда случайностей, потерь, боли и гнева. Я осознаю, что, скорее всего, умру в одиночестве и о моей смерти никто не узнает до последнего. Пока труп не начнёт разлагаться и вонять так сильно, что кто-то вызовет полицию.

Давным-давно мне снился сон, где меня держали в тюрьме. Я сидел в одиночной камере, в холодном тёмном углу, на маленьком кусочке вселенной, и должен был провести там целую вечность. Я должен был исправиться и покаяться.

Шло время, заставляя меня страдать всё сильнее и больше. Иногда мимо проходил охранник, и тогда я бросался на решётку, рассматривая его и провожая взглядом. Изредка спрашивал, почему я нахожусь здесь, на что он отвечал: «Некоторым из нас предназначено страдать. Это наказание за то, что ты сделал».

За то, что я сделал… Но разве, ха-ха, за это не полагается страдать всему человечеству? Каждому из его представителей!

— Как я могу всё исправить? — спросил я его.

— Добиться прощения у тех, кому ты причинил зло, — охранник пожал плечами и покинул моё общество.

Вот только я так и не узнал, что же я совершил. Какое преступление привело меня в эту клетку?!

В моей жизни меня всегда восхищали такие вещи, как война и тюрьма. Они казались мне квинтэссенцией людского коллективизма, но одновременно с этим — разделения. Инакомыслия.

Если посмотреть на всё это со стороны, то как вам идея послать одну группу людей убивать другую группу людей? Или изолировать от общества часть людей, поставив на их охрану другую часть? Всё в соответствии с несколькими листами бумаги, где записаны некие «правила», которые ранее были придуманы уже третьей группой людей?

Мы выдумали ограничения сами для себя! И у каждой страны эти ограничения свои. Каждая может похвастаться собственной придурью, но на страже этих «правил» стоит очередная группа людей, которые принуждают других к их исполнению.

В ином случае имеется риск попасть в тюрьму или даже развязать войну.

Да-а… можно вести войну с несколькими странами, несколькими людьми или даже с самим собой. Ментальная борьба — что может быть лучше?

Или вот ещё один «хороший» пример войны: гражданская. Нация, не поделив «правила на листке бумаги», начинает сражаться между собой. Проигравшие отправляются в тюрьмы.

Кстати, забавное умозаключение: пока заключённый находится в тюрьме, гибкая человеческая психика (а до наших дней дожили только такие, обыграв других в гонке эволюции) заставляет его привыкнуть к новым условиям жизни. К определённым правилам. Позднее он выходит из тюрьмы, но фактически оказывается в новой! Да, в ней больше места, но тоже есть правила, которым необходимо следовать, иначе из «большой пещеры» тебя переведут в «маленькую».

А как по мне, то точно так же, как летящий в космосе кусок скалы, заключённый иногда хочет оставаться заключённым, а потому зачастую уже отсидевшие люди по итогу возвращаются в тюрьму.

— Что? — внезапно «включился» мой мозг, ведь телевизор озвучил нечто знакомое для меня. Можно сказать, важное.

Я прислушался к идущим новостям и даже сделал погромче. Там говорилось, что полиция поймала человека, который убил мужчину возле моего дома. Ведущий сообщил, что убийца и жертва были наркоторговцами, у которых возник конфликт на почве распространения своего товара.

— Преступник надолго окажется за решёткой, — улыбнулся ведущий, — теперь наши улицы стали безопаснее.

Из этого же репортажа я узнал, что жертва в момент своей смерти находилась в состоянии алкогольного опьянения. А убийца, когда ему предъявили улики от судмедэкспертов и криминалистов, был вынужден сознаться, начиная сотрудничество со следствием. Он начал предоставлять подробную информацию о заказчиках, покупателях, членах своей банды и прочем в попытках смягчить приговор и уменьшить тюремный срок.

«Уменьшить срок», — мысленно хмыкнул я. Зачем? Какая разница, в какой тюрьме находиться?

Впрочем, я понимаю: люди всегда будут хотеть большего. Даже когда наши тарелки полны, мы жаждем наполнения новых. Говорим сами себе, что мечтаем заполучить именно эту, лучшую работу, что будем счастливы, когда туда устроимся. Потом точно так же говорим себе, что для счастья нужно найти подходящую вторую половинку и заключить брак. Потом желаем собственный дом. Далее — детей… Всё дело в том, что нам никогда не бывает достаточно. И никогда не будет достаточно.

***

Открыв подъездную дверь, я вышел во двор нашего дома. Сегодня было прохладно, хоть солнце и светило очень ярко, заставляя прикрыть глаза. Сложилось ощущение, что я годами не выходил на улицу, проживая в темноте.

Пф-ф, бывает и так… Я про яркий свет, который слепит аж до слёз, а не годовое проживание в темноте.

По привычке подошёл к клумбам с цветами. Растения подросли и выглядели достаточно хорошо. Надеюсь, у них и дальше всё будет в полном порядке.

Забавно, что, несмотря на крайне яркий солнечный свет, сторона, где мы с Элис посадили лилии, всё равно оставалась в тени. Видимо, цинниям и правда не слишком радостно здесь жилось. Быть может, в этом и было всё дело? Признаться, я считал, что Элис просто забывает их поливать в связи со своей жизненной ситуацией…

Вдалеке я заметил Хэлен, которая как раз вышла из припаркованной машины. Чужой машины, а не своей. Интересно… В её руках был большой букет ярко-красных роз. Скорее всего, она начала с кем-то отношения, но отчего-то я вспомнил о сегодняшнем празднике — Дне матери. Хотя… представить Хэлен матерью мне очень трудно. Фактически невозможно.

Нет уж, розы точно не имеют никакого отношения к празднику!

Хэлен привычным быстрым шагом прошла мимо меня. На ней была меховая жилетка, которая, вероятно, стоила жизни какому-то животному. Выглядела слишком дорогой, чтобы оказаться подделкой.

Я не был представителем экоактивистов, которые с пеной у рта бастовали возле мест строек, чтобы «сохранить живую природу», не был и сторонником тех, кто обливал краской людей в натуральной коже или с настоящим, а не искусственным мехом. Однако я считал, что наша цивилизация развилась достаточно, чтобы исчезла нужда в убийстве животных ради того, чтобы снять с них шкуру. У нас есть полноценная замена, которая будет греть не хуже, если не лучше! Значит, нужды в убийстве зверей, которых и так стало достаточно мало, попросту нет.

Честно сказать, мне хотелось думать, что животных убивают прежде всего из-за питательной ценности, а не потому, что кому-то хочется носить на себе кусочек их мёртвого тела. Это создаёт ощущение какой-то дикости, которая, по-хорошему, должна понемногу исчезнуть в людях, уступив место прогрессу и культуре.

Впрочем, когда Хэлен прошла мимо, я уловил отчётливый запах алкоголя, который смешивался с её привычными духа́ми. Видимо, в этом и была причина того, что она не села за руль сама.

Мало того, женщина находилась в таком состоянии, что даже не слышала криков водителя, который звал её по имени, утверждая, что она что-то забыла в его машине. В конечном итоге мне пришлось помочь ей в этом, догнав и обратив её внимание на мужчину в авто.

Можно сказать, спас ситуацию!

Хах, во время посадки цветов Элис рассказала, что красные розы символизируют любовь и романтику. Чем-то они напомнили мне Мелиссу. Наши отношения были не так уж и плохи. Мы работали в одном месте, часто заканчивали в одно и то же время. Я всегда ходил на работу пешком, а Мелисса обычно ездила на машине, оттого частенько подбрасывала меня туда или отвозила обратно.

Помню, как однажды, уйдя раньше обычного, попал под дождь. Мелисса сумела высмотреть меня на улице и подобрать на половине пути, не давая окончательно вымокнуть.

Что это, как не романтика?

Мы были вместе два года. Достаточно приличный срок, если подумать. Почему-то вспомнилось, что вскоре после расставания мне приснился весьма характерный сон:

Я спускался по лестнице и заметил девушку, сидящую внизу, на ступеньках. Она плакала.

— Что случилось? — подошёл я ближе.

Девушка посмотрела на меня большими глазами, наполненными слезами, но ничего не ответила. Вместе с тем сцена внезапно поменялась. Сны любят так делать, поэтому в следующий момент мы оказались внутри моей квартиры, где почему-то ярко горели свечи, создавая ту самую — романтическую — обстановку. В их свете я рассмотрел на руке девушки татуировку, которой сразу заинтересовался.

— Что это? — спросил у неё.

В этот раз девушка не стала игнорировать вопрос, а ответила:

— Бабочка в форме сердца, — серьёзно произнесла она.

— И что это означает? — удивился я.

— Благоволение судьбы, с помощью которой мы находим свою вторую половинку, — её голос дрогнул, надломившись посреди фразы.

В то время я ещё не начал записывать сны, ведь дошёл до подобного немного позже, однако я хорошо запомнил происходящее. Оно отложилось в моей памяти, как детский стишок, который мы учим в начальной школе.

Невольно вспомнил такой термин, как «эффект бабочки». В нём утверждалось, что любое событие, вне зависимости от того, сколь велико оно или мало, может повлиять на будущее. Чаще всего это сравнивают с тем, что взмах крыльев бабочки на одном конце света может вызвать ураган в другом.

Как мне кажется, суть татуировки у встреченной мною девушки означала, что, независимо от того, сколь случайными или бессмысленными могут казаться некоторые вещи, совпадения не имеют ничего общего с тем, что рано или поздно мы находим свою единственную настоящую любовь. Вторую половинку.

Нет, случайность здесь ни при чём. Мы находим тех, с кем суждено прожить остаток жизни, благодаря судьбе, а не из-за какой-то случайности. Или я ошибаюсь? Ведь встречаются люди, всю жизнь живущие одни. Причем иногда ими являются достаточно хорошие и порядочные люди! Неужели им суждено жить одним? На этот счёт у меня есть небольшая теория, которая гласит, что для получения результата нужно прилагать усилия. Если ты мечтаешь о второй половинке, но не делаешь вообще ничего, то даже судьба не сможет изменить этот факт. В то же время, если усилия становятся больше нуля, можно достичь искомого результата.

В следующей сцене мы с той девушкой уже лежали вместе в одной постели. Мы предавались любви, забыв обо всём на свете. Она была страстной, отдаваясь как в последний раз. Но внезапно раздавшийся стук прервал нас.

— Не останавливайся, — шепнул ей, ведь девушка с татуировкой была сверху, доводя меня до исступления, однако она всё равно слезла и пошлёпала босыми ногами в сторону двери, даже ничего не накинув поверх голого тела.

«Бэтти» — прозвучало её имя в моей голове.

Она открыла дверь, за которой стояла Мелисса.

Спустя несколько месяцев (я уже начал записывать сны) этот сон снова приснился мне, но сюжет немного изменился. Бэтти опять встретилась мне на лестнице, но мы уже не занимались сексом в моей квартире. Я сказал ей, что она не привлекает меня, что не соответствует моему вкусу, отчего девушка впала в ярость.

А ещё татуировка бабочки находилась на другой её руке…

Потом, перечитывая сны, я всегда мучился вопросом, это ли изменение сподвигло смену сюжета сна? Тот самый «эффект бабочки»? Если в одном сне у неё татуировка на левой руке и я с ней сплю, а в другом — на правой, отчего у нас ничего не выходит?

Одно маленькое изменение…

Свободная воля — вот что выделяет человека. Из-за неё иногда кажется, что мы сами пишем свою судьбу, сами определяем будущее. Но так ли это? Не лучше ли следовать готовому сценарию?

Если человек расставит костяшки домино, чтобы они падали в определённом порядке, а потом аккуратно подтолкнёт первую, то они начнут падать так, как ему хочется — выстраивать идеальную, чётко срежиссированную фигуру. Но… в следующий раз он даст одной из них свободу воли. Право встать так, как ей захочется. Отчего всё идёт крахом.

Очередь доходит до нужной костяшки, но она не падает или падает криво. План порушен, последовательность испорчена, ничего не случилось! И всё из-за одной-единственной костяшки. Одного поступка того, кто обладает своей волей.

Теперь мы понимаем, что если оставляем план на кого-то со свободной волей, то всё может пойти крахом в любую секунду.

Мотнув головой, я сосредоточился на улице, ведь уже дошёл до нужного мне места. Вот он, дом моих родителей — красивый, современный, ухоженный и новый. Он стоял всего в пяти километрах от основного шоссе.

Я посещаю этот дом раз в несколько месяцев, и каждый раз на меня накатывает ностальгия. Я вспоминаю детство, которое провёл в нём. Впрочем, наверное, такое свойственно каждому взрослому: тосковать по своему детству.

Неподалёку, всего в двух кварталах, находится церковь, в которую мы ходили всей семьёй: мать, отец, я и брат. Тогда я ещё не знал, что отец не верил в бога. Или дьявола, если уж на то пошло. Большинство людей, кстати говоря, если не верят в кого-то одного из них, то не верят и во второго… Кажется, бог и дьявол неотделимы друг от друга.

Так вот, отец. Он никогда не говорил мне, что ни во что не верит, но я знал, что это так. Он посещал церковь лишь потому, что это было единственным, о чём просила мать. Отец был хорошим лжецом, он мастерски дурачил всех, кого хотел. У него было несколько разных «масок», которые он менял дома, на работе, на улице… Казалось, что отец играл свою роль, будто в театре, ловко меняя собственное поведение.

После того, как мать покончила с собой, мы перестали ходить в церковь. Я имею в виду моего отца и меня. Брата больше не было рядом. Я даже не уверен, что люди, посещающие церковь вместе с нами, хотели бы, чтобы мы продолжали приходить на службы, учитывая то, что говорится в библии: самоубийство — это грех.

Позднее у отца развился рак, что по итогу его и убило. Хотя, возможно, основная причина смерти была не в болезни. Всё-таки некоторые умудряются годами и десятилетиями сдерживать рак. Возможно, основной причиной являлась его злость, которая не позволила продолжить намеченную дорогу жизни.

Интересно, если бы он знал, к чему всё приведёт, то поступил бы иначе? Изменил бы собственую жизнь? Может, уделял матери и нам больше времени? Перестал носить «маски»?

В конце концов, знания — это палка о двух концах. Конечно, само по себе обладание каким-то знанием не может быть плохой или хорошей вещью, но то, что эта информация нам несёт… Знание может спасти нас или уничтожить. Знание, что ты умрёшь от, например, автомобиля, может вызвать в человеке фобию всего транспорта, а может, наоборот, попытку его понять. Стать столь близким к машинам, разбираться в них столь досконально, что не ощущать никакого страха, лишь желание продолжить постигать их дальше.

Кто-то однажды сказал мне, что получение знаний либо приближает нас к обществу, либо приводит к изоляции от них. Всё так и есть!

Проверив родительский дом, я направился обратно, к себе. Зайдя в подъезд собственного многоквартирного дома, наткнулся на Элис, которая проверяла почту. Она посмотрела на меня и улыбнулась.

— Привет, — махнул ей рукой, а потом поравнялся с женщиной и тоже порылся в своём почтовом ящике, после чего мы вместе направились по лестнице вверх.

— Мне опять пришла всякая реклама и бессмысленные брошюрки, — хмыкнула Элис, — смотри!

Взяв протянутые конверты, я мгновенно обратил внимание на то, кому они должны быть доставлены: «Элис Маршалл». Похоже, она не взяла фамилию Себастьяна.

— У меня таким постоянно ящик набивают, — улыбнулся я, отдавая почту обратно.

— Кстати, к тебе стучала какая-то пожилая женщина, — сообщила мне Элис. — Она просила сказать тебе, чтобы ты заглянул к ней, и оставила адрес. — Порывшись в кармане, моя собеседница вытащила мятый лист, заполненный от руки.

Кивнув, я коротко на него посмотрел, с трудом подавив вздох. Похоже, Джим не хочет меня отпускать — а ведь я только-только настроился на то, что с ним покончено. Нет, серьёзно! Я, как и планировал, выбросил бумажку с контактами и адресом Мишель и более не собирался навещать своего соседа в больнице. Однако… его мать сама навестила меня. И, кажется, мне будет проще ответить ей, а не притворяться, что ничего не получил. Потому что в таком случае она наверняка придёт ко мне снова.

Надо было дать другой адрес! Хотя… ладно, что сделано — то сделано.

Оказавшись дома, я положил бумажку, полученную от Элис, на комод, а сам уселся на диван, собираясь немного отдохнуть, попутно обдумывая, чего же хотела Мишель. И тут зазвонил телефон! Проклятый звенящий звук!

— Незнакомый номер, — поморщился я, но, секунду поразмыслив, принял вызов.

Лучше бы не принимал. Это была Мишель, которая решила лично позвонить мне. Пришлось сказать ей, что потерял её контакты и очень рад, что она сама решила позвонить. Мишель рассказала мне о состоянии Джима и о том, что врачи сомневаются, что он в должной степени перенесёт кому.

— Даже если очнётся, — расстроенно говорила Мишель, — не факт, что его мозг не пострадает от долгого пребывания «не в себе». К тому же они не до конца уверены, что автомобильная авария обошлась без последствий. Всё-таки он не мог ничего поведать им о собственных ощущениях, а без них можно определить далеко не всё.

В конечном итоге она уговорила меня навестить её в ближайшую среду, хоть и живёт на другом конце города.

— И вновь я иду у кого-то на поводу, — проворчал я, заканчивая звонок.

Мысли свернули в сторону Джима и врачей. Неужели личность так просто изменить? Мой сосед очнётся новым человеком (если вообще очнётся)?

Если он получил какие-то травмы, то изменило ли это то, кем Джим является на самом деле? Я видел жертв инсульта, видел тех, кто страдал от повреждений мозга. Эти люди полностью меняются. Они безучастно смотрят на нас, не узнают близких, с которыми были знакомы всю жизнь, не могут делать то, что без проблем делали раньше.

Их жизнь в каком-то роде закончена. Они более не могут продолжать поиск знаний, потому что становятся недееспособными.

Если Джим очнётся, но что-то в его голове навсегда изменится, то останется ли он прежним человеком или наденет «маску», под которой его уже никто не узнает?

***

«Наша судьба часто встречается на тех самых путях, которые мы выбираем, чтобы избежать её» — цитата, которая кажется мне весьма верной. Я знаю целую кучу подобных историй! Сколько раз сын проклинает отца и клянётся, что никогда не пойдёт по его стопам, а потом отказывается от своего слова и на самом деле идёт стопами отца?

Он следует чужим отпечаткам на земле не потому, что такова его судьба, а потому, что с опытом жизни начинает понимать, почему его отец поступал именно так. Зачастую подобное заставляет сына простить старшего родича даже спустя много лет с момента его смерти.

Прошлой ночью мне приснилось, что я нахожусь на месте какого-то преступления, пытаясь найти ключи к головоломке, которой, казалось, на самом деле даже не существовало. Я вижу очерченный мелом контур тела, которое лежало здесь раньше, но уже давно убрано. Хотел бы я знать имя жертвы, чтобы мне не пришлось называть тело «телом».

Я был не один. Вскоре ко мне подошла женщина в полицейской форме, сообщив, что это уже шестое тело, которое они нашли за месяц и которое было убито одним и тем же способом. Похоже, мы столкнулись с серийным убийцей. Лишь у них имеются подобные пристрастия.

Далее сон сменился, и вот я уже нахожусь в очереди продуктового магазина, размышляя о том, как один человек может убить другого. Что нужно для того, чтобы стать убийцей? Очевидно, что мозг убийц работает немного не так, как у остальных людей. Что-то в нём отличается. Но почему? Может, проблема в окружении?

Мне вспомнилось, как учитель в средней школе рассказывал об одном эксперименте:

Учёные отгородили территорию и поселили на неё крыс. Там имелись все необходимые условия, чтобы они спокойно жили и понемногу плодились. Изначально они были крайне доброжелательны друг к другу и даже помогали сородичам, но когда их число выросло — всё изменилось. Со временем же и вовсе крысы начали убивать друг друга.

Подобное заставляет меня задуматься о том, что случится, когда планета будет окончательно перенаселена людьми. Уже сейчас мы находимся на грани!

И всё же вскоре мысли снова сосредоточились на основном вопросе: маньяк, которого мне надо отыскать.

Охота на убийцу и становление убийцей — разные вещи, но в каком-то роде они похожи. Первый шаг — осознать, что ты и сам являешься убийцей. Может, не в прямом смысле, но определённо в переносном.

Легко можно носить «маску» полицейского, а потом пройти «за кулисы» и заменить её на «маску» убийцы. Зрители ничего не поймут, не заметят подмены. Самое страшное, что даже вы сами можете не заметить никакой разницы.

Итак, получается, что если вы хотите иметь возможность поймать убийцу, было бы неплохо знать, как работает их разум. Хотя бы одного из них. Проблема этого метода в том, что человек, преследующий убийцу, может случайно переступить грань. Столь сильно вжиться в шкуру преступника, что сам им станет. Недаром работа под прикрытием столь опасна и тяжела. Как я слышал, после неё фэбээровец или коп долгое время проходит реабилитацию и посещает психолога.

Нельзя забывать, кем ты являешься, всегда разделяя себя и навязанный образ. Видеть хорошее и плохое, отличать одно от другого и не идти на компромиссы с самим собой. Икар подлетел слишком близко к солнцу, и последствия оказались не слишком хороши. Успех не придёт, если вы просто поставите идею во главу углу и станете на неё молиться.

Рассчитавшись за продукты, я вышел из магазина. Оказавшись на улице, обнаружил, что купленный мною хлеб испачкан молоком. Чёртов пакетик протекает! Поморщившись, решаю заменить товары, но стоило лишь оглянуться на продуктовый, как пакет молока исчез из моих рук.

В этот момент сон опять переключился, словно вырезая кусок сюжета. Я осознал, что слежу за кем-то. За каким-то случайным мужчиной, на котором я «отрабатывал» навыки серийного убийцы. Для тренировки, само собой.

Мы двигались в потоке других людей: он впереди, я немного сзади, отставая.

Мысли изменились, я начал думать о маньяке, которого необходимо поймать. Очерченный мелом контур — вот всё, что крутилось в моей голове на данный момент. Снова тяжёлые размышления о том, как человек может убить другого человека.

— И ведь это сошло ему с рук, — едва слышно проговорил я. — Шесть раз подряд!

Я шёл за неизвестным мужчиной, маневрируя в толпе, и смотрел точно на его затылок. У меня возник вопрос, сумел бы я сам убить шестерых, а потом выйти сухим из воды? Невольно я представил его — «убийцу» которого ищу, а потом попытался поставить себя на его место. Что происходит у маньяка в голове? Вопрос, на который пытались ответить сотни и тысячи раз!

И всё же кое в чём сходятся почти все. Он наверняка подвержен нарциссизму. Раз убийца верит, что может лишать других жизни, то определённо обязан считать себя выше остальных. С другой стороны, у каждого человека на земле есть та или иная форма нарциссизма. Большая или малая, поверхностная или закопанная глубоко в подсознании. Должна быть причина, почему люди древности верили, что Солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот. Вероятнее всего, они считали, что крайне важны для нашего мира.

В этот момент я останавливаюсь и наблюдаю за тем, как человек, которого я преследую, просто уходит от меня. Всё дальше и дальше, пока полностью не растворится в толпе. Я понял, что не могу убить его — не могу убить случайного мужчину, в первый раз встреченного на улице!

Но почему? Мне нужно выяснить причину. Очевидно ведь, что если я хочу поймать маньяка, то должен понять ход его мыслей. Начать с малого: примерить на себя личность убийцы, чтобы понять его.

Что нужно сделать для этого? Очевидно, кого-то убить. Может, не человека, а кого-нибудь поменьше: муравей, кошка, коза или слон. Когда-то я ведь уже делал это? Начинал с животных…

— Клянусь, — поднимаю руки к небу, — я никогда не зайду так далеко, чтобы убить человека!

Проснувшись, я задумался о том, как два человека, которые научились что-то делать совершенно одинаковым способом, в конечном итоге стали заниматься своим ремеслом столь по-разному.

Бросьте кости — и посмотрите на результат. Одно и то же действие, но всегда разный итог.

Сон заставил меня поверить, что ничто в жизни не является чистым добром или чистым злом. Всё зависит от собственного восприятия.

Я едва успел записать сон, как в дверь постучали. Моим гостем оказался Диего. Мужчина, которого я не видел уже более полугода.

Наше знакомство произошло ещё в те времена, когда я жил с Мелиссой. Одно время она желала, чтобы я с кем-то обсудил свою проблему, свою одержимость. В принципе я последовал её совету, начав ходить к психологу. Но это не длилось долго. Он начал пытаться пичкать меня таблетками, так что я завязал. Мелисса посчитала это ударом по самой себе, последней соломинкой, сломавшей спину верблюду, отчего мы и расстались. Вот только сеансы психолога не прошли для меня совсем уж даром.

Психология вызвала у меня интерес, ведь в каком-то смысле она пересекалась с моими снами, которые явно были результатом работы подсознания. Это заставило меня копать в сторону самой разной терапии, что в конечном итоге привело в группу занятий анонимных наркоманов. Сам я никогда не принимал наркотики, хоть и подозревал, что они могут сделать мои сны по-настоящему уникальными. Но мне всегда казалось, что подобное — лишь подделка. Искусственная имитация моего внутреннего мира и других «жизней», которые я проживаю.

Впрочем, речь не об этом. На терапию я попал за тем, что возжелал узнать, как другие люди сталкивались со своей одержимостью и как они её побороли. Я считал, что мне пригодится это знание, что я сумею понять способ их мышления и не исказить его в процессе. Пропустить через свой «рыбий глаз», но сохранить суть, которую можно будет применить на другую форму одержимости. Возможно, даже более разрушительную.

Обычно зависимости становятся навязчивыми идеями, но в моём случае навязчивая идея переросла в зависимость. Мне нужно было видеть других страдающих людей, чтобы я мог больше узнать о существовании такой же сильной одержимости, как моя.

Кажется, моё стремление познать себя может перерасти в очередную зависимость, которая заставляет бросаться в любые авантюры и тратить на них всё своё свободное время.

На сеансе обсуждения наркомании и способов борьбы с ней я познакомился с Диего, которого сюда заставили ходить друзья и семья. Впрочем, было видно, что группа анонимных наркоманов ему не помогает. Диего оставался по-прежнему привязан к своему образу жизни и не стремился меняться сам. Кажется, у него даже развилась какая-то паранойя, будто бы каждый его друг или родственник пытается навязать свои взгляды, не интересные ему самому.

Логично. Некоторые предпочитают оставаться в аду. Их устраивает крушение собственной жизни и даже, в каком-то смысле, приносит покой.

Однажды мы с Диего оказались в одном автобусе, когда завершили очередную терапию. На этом и началась история нашего знакомства.

Сейчас я смотрел на своего внезапно всплывшего знакомого и гадал, что он здесь забыл.

— Прости, что свалился без предупреждения как снег на голову, — усмехнулся он, когда мы пожали руки. — Но у меня сложилась такая ситуация, что… — Диего замялся. — В общем, прости за это, но можешь на некоторое время приютить меня? Понимаю, что мы не столь близкие друзья, так что ты имеешь полное право послать меня подальше, однако… у меня просто никого уже не осталось. Все… — махнул он рукой, — по той или иной причине отказались. К кому-то не могу пойти уже я.

— Ты ведь наркоман, Диего, — спокойно ответил я. — Как я могу быть уверенным, что ты просто не обнесёшь меня одной ночью или днём?

— В завязке уже пять месяцев, — показал он свои руки. Следов иглы действительно не видно. — И я не пробуду у тебя долго. День, максимум два.

— Зачем это тебе? — приподнял я бровь, скрестив руки на груди. — И зачем это мне?

— Возникли… — Диего чешет затылок, — кое-какие проблемы с некоторыми людьми. У тебя же меня никто искать не станет. Мы ведь, хе-хе, практически и не общались никогда!

— То есть, если я тебя пущу, у меня ещё и проблемы могут образоваться, — улыбнулся я. — Какая замечательная перспектива!

Я хотел послать его. Просто закрыть дверь и более не вспоминать о Диего до конца своих дней. Вот только отчего-то я посмотрел на него и подумал, что ему никогда не давали даже шанса на то, чтобы проявить свои положительные качества. Ни там, где он вырос, ни те, с кем он вырос. И вот снова. Он оказался в переплёте, в какой-то крайне дерьмовой ситуации, после чего пришёл просить о помощи.

В этот момент мне показалось правильным оказать помощь.

— Только со мной будет мой брат, Рауль. Он нормальный парень, не создаст никаких проблем! — дополнил Диего.

И… я разрешил. Не знаю, к добру или худу, не знаю, сколько проблем по итогу получу — ни малейшего представления! Вот только отчего-то мне показалось, что я поступаю правильно. Надеюсь, это действительно так, потому что я снова следую зову сердца, а не разума, хоть и всегда считал себя умным человеком, который не берёт на себя чужие проблемы.

— Можете разместиться в той комнате, — указал я на место, где стоял шкаф с моими дневниками. Потому что кроме гостиной, спальни и кухни это было единственное условно свободное помещение в моей квартире.

Диего кивал, осматривая предоставленную жилплощадь. В комнате был небольшой диван, который можно было разложить, так что проблем со спальным местом не было.

— Но не вздумай трогать ни один из этих… — я на мгновение запнулся, — ни одну из этих книг. Они все расставлены в определённом порядке, — распорядился я.

— Без проблем, друг! — довольно улыбнулся он. — Только погоди, я сейчас Рауля приведу, он тут, на улице стоит, возле подъезда!

Таким образом я повесил на шею двух иждивенцев… или нет?

Вздохнул и почесал затылок.

Впрочем, проблем они не доставили. Вели себя тихо, почти весь вечер торчали в комнате, стараясь мне не мешать. На ужин, впрочем, их пригласил. Диего даже расщедрился на заказ пиццы. Как я понял, деньги у него имелись, а значит, причиной вынужденного «переезда» не являлось финансовое положение.

Утром, когда я зашёл посмотреть, как у них дела, то увидел, что Диего ещё спал, а его брат, Рауль, уже бодрствовал и читал один из моих дневников. Я даже не удивился. Подсознательно был готов к тому, что столь любопытный человек, как Рауль (успел немного узнать его за прошедшее время), не сможет устоять перед искушением покопаться в книгах.

С того момента, как я увидел Рауля — крайне молодого юношу, то понял, что он не из тех людей, которые привыкли проводить время на улице. Парень крайне слабо походил на своего старшего брата, хоть и проводил в его компании (и компании его друзей) бо́льшую часть времени.

Наверное, в отличие от Диего, он осознал, что жизнь — это гораздо больше, чем кажется. Однако, судя по всему, ему, как и его брату, никогда не давали шанса всё изменить.