Мортена: Перерождение

Глава 19

Поиски айше продолжались весь следующий день. Аэры кружили над горной грядой, но следов Рогнеды нигде не было. С одной стороны, это вселяло надежду, что она не разбилась, а с другой — увеличивало её вероятность стать пищей для птеров.

Вечер ознаменовался двумя новостями. На первую Муар даже не обратила бы внимания, если бы её не сообщил мастер Элу. Пропал личный скут айше Рогнеды. Амори отмахнулась от сообщения как от несущественного, следить надо было лучше за своим хозяйством. Но мастер настаивал, что Реда смогла установить связь со скутом, дала тому имя и заслужила полнейшее доверие. И если до этого животное не подавало признаков беспокойства, то с вечера прошлого дня просто сходило с ума. Выломав дыру в вольере, взбесившийся скут умчался в неизвестном направлении.

Вторую новость принесли уставшие аэры. На берегу маленького затерянного среди скал озера нашлись вещи айше. Муар узнала собственную куртку, несколько дней назад отданную внучке для полёта. Рядом лежала многослойная юбка — собственное творение Рогнеды. Вещи были целыми, но полностью покрытыми бурыми засохшими пятнами крови. Если бы айше убили хищники, одежда пришла бы в негодность.

Амори сделала глубокий вдох и с удивлением поняла, что Реда умудрилась с головы до пят искупаться в крови птера. Мысли заметались с бешеной скоростью. Вещи нашли в крови на берегу озера. Если внучка выжила, то, скорее всего, она попыталась отмыться в озере и сняла одежду, чтобы не привлекать внимание хищников. А значит, либо она будет пытаться вернуться в свои земли, либо сделает всё, чтобы её нашли.

Муар воспряла духом. Что бы не случилось, но Рогнеда — не дура, она умела мыслить логически, пусть иногда и удивляя ходом своих мыслей всех окружающих. А значит, поиски продолжатся, не смотря ни на что. Сообщение мастера Элу амори тоже не сбросила со счетов, приказав в случае обнаружения скута в горах проследить за его маршрутом. Возможно, животное сможет вывести к своей хозяйке.

Они эти горы по камешку разберут, но найдут маленькую айше.

Второй день пути подходил к концу. Беримир точно помнил, что где-то рядом расположено небольшое озеро, уютно спрятавшееся между скальными отрогами. Хищники туда попасть не могли, а птеры не любили тесные пространства, посещая озеро только ради воды.

Закат уже окрасил небо оранжевыми сполохами, а озера всё не было видно. Беспокойства доставляло и изменившееся направление ветра. Теперь ветер всегда был встречным, что усложняло путь для Орма. Тот старался не подавать виду, но ирбису достаточно было считать его фоновое эмоциональное состояние, чтобы принять решение разбить лагерь.

В конце концов, Беримир обязан был заботиться о нанимателе, даже если для этого придётся провести двое суток без сна. Отоспится у ягуаров. Там же и подлечится. Доступ к тотему он сможет себе оплатить. Ни одна женщина в этом мире не откажется от слезы льда, огранённой лучшими ювелирами снежных барсов. Кроме того, отец настоятельно советовал присмотреться к южным кошкам. Сильные, быстрые, с активным родовым даром они подходили на роль временных или даже постоянных партнёрш. А то, что Беримир прибудет как проводник, позволит оценить кошек без явных намёков на династические связи.

Сумерки сгущались, небо впереди затягивало низкими сизыми тучами.

В воздухе серебряной взвесью искрился пепел. В носу засвербело, и ирбис чихнул, возвращаясь к реальности. Задумавшись, Беримир перестал визуально контролировать территорию, сканируя её ментальными волнами. А между тем, последние полчаса они пролетали над серыми безжизненными пустошами, на поверхности которых ветер закручивал пепельные смерчи.

Менталист выругался, коря себя за невнимательность. Вокруг действительно не ощущалось ни единого живого существа, кроме них с Ормом, а скалы и озеро, усыпанные пеплом, сливались с высоты полёта со степями пустошей.

Беримир передал аэру мысль о привале между скал и ощутил в ответ волну облегчения и благодарности.

Вот только стоило им зайти на посадку, как воздушная воронка закрутила их в вихре и швырнула вниз.

Удара о воду не последовало, ведь озера там не оказалось. Вместо него между скал была натянута огромная паутина, которая только теперь стала видна. От удара с её сегментов слетели хлопья пепла, до того прекрасно маскировавшие ловушку арахнида. Ничего не понимающий Орм попытался взлететь, но только ещё сильнее запутался в прочной клейкой сети.

— Не шевелись! — мысленно рявкнул ирбис. — Каждое движение указывает арахниду о размере и местоположении жертвы.

Орёл замер, следуя наставлениям товарища. Сам же Беримир старательно сканировал провал, но то ли он был чрезвычайно глубок, то ли арахнид спрятался далеко под землёй, но дар не находил ни единого отклика. Дожидаться гостеприимного хозяина не было никакого желания, а потому ирбис давал мысленные наставления аэру:

— Сейчас тебе нужно изменить ипостась, но не коснуться круговых нитей, идущих по спирали от центра, они в клею, — менталист осторожно слез с орла, подавая пример и вставая ногами на продольные нити паутины, расходящиеся от центра к скалам. — Выберемся на камни, снова обернёшься. Отлетим подальше. Заночуем хоть в степи, лишь бы не у арахнида под боком.

Аэр внимательно смотрел, как Беримир балансирует на выбранной паучьей нити, словно на канате. Усложняло задачу ещё и то, что террианец шёл практически вслепую. Зрачки его хаотично двигались под закрытыми веками в попытках обнаружить присутствие арахнида.

Ветер завывал и хлёстко бил порывами из провала, где когда-то находилось озеро, а ныне расположилось паучье логово.

Орм сменил ипостась на человеческую и чуть не рухнул в ячейку между нитями паутины. Раскорячившись не хуже самки скута в период спаривания, аэр удержался от падения. Осторожно повторяя за проводником, Орм продвигался следом, выбрав нить параллельную Беримировой. Это и спасло ирбиса от смерти. Аэр успел подхватить завалившегося навзничь менталиста.

Они прошли лишь треть расстояния, когда из-под земли стали ощущаться огоньки сознаний во главе с предводителем, сравнимым по силе с мощно горящим факелом. Стараясь контролировать и замедлить продвижение главаря, Беримир не успевал расщеплять сознание на такое количество связей. Его словно атаковал рой медоносов, защищавших свою праматерь и жалящих острыми болезненными жалами.

Их были даже не десятки, а сотни. Ирбис отчаянно дробил сознание на мельчайшие осколки, стараясь захватить и подчинить своей воле непослушные искры, не забывая контролировать арахнида. А выводок всё прибывал. Сдерживая их внизу провала, Беримир уже не был в состоянии связаться с Ормом. Всё, на что его хватило, это из последних ил раскинуть ловчую сеть на хоть какую-то тварь, чтобы предложить равноценную жертву вместо себя.

Мир перестал существовать, время замерло, пульсируя сотнями сознаний, подчинённых дару ирбиса. Беримир исчез, рассыпаясь пеплом погребального костра, и только воля, незыблемая воля вела издали к паучьей ловушке раненного птера.

Несколько часов назад птер вывел на охоту свой выводок и даже захватил законную добычу, но та оказалась ему не по зубам. Мелкая тварь умудрилась ранить охотника и смогла исчезнуть.

Сейчас израненный птицеящер с усилиями держался в воздухе, летя в место, где ему будет хорошо, он будет в безопасности и сможет восстановиться для новой охоты. Там есть много еды и вода. Идеальное место.

Приземляясь между скальных отрогов, птер уже видел отблески волн в лучах заходящего солнца, слышал крики мелких птиц и рёв откормленных и готовых к спариванию скутов. Дальше мир померк.

Израненный окровавленный птер рухнул в центр паутины практически одновременно с тем, как Орм выбрался на скальный выступ с перекинутым через плечо Беримиром.

Прорвав паутину своими острыми, как лезвия, челюстями, птер с размахом крыльев даже большим, чем у самого Орма, проскользнул в провал. Раздался стрёкот сотен, а то и тысяч жвал, цокот хитиновых лапок по камню и омерзительные чавкающие звуки, усиленные эхом.

Аэра передёрнуло от отвращения. Нужно было поскорее убираться отсюда. Вдруг арахнидам покажется мало одного птера.

Выпив остатки энергетика, Орм перебрал их вещи и выкинул всё лишнее. Предстояли ещё сутки в небе без отдыха, и следовало максимально снизить вес.

Дёрнули же его горги за язык лететь через центр пустошей. Теперь не хватало ещё, чтобы Беримир издох, вытаскивая их из передряг. Орлам сейчас только войны со снежными барсами не хватало. О размере компенсаций за смерть главного наследника Орм боялся даже подумать.

Такими нехитрыми мыслями аэр отвлекал своё внимание от главного. Только что он стал свидетелем проявления родовой силы такого уровня, о которой никому и никогда не следовало знать. О, услуги Беримира стоили гораздо дороже трёх орлиц с зачатками дара. Гораздо. За такие тайны убивали, не глядя на положение и родственные узы, поэтому Орм сделает вид, что ничего не понял. Ему не впервой создавать видимость простачка.

Аэр осмотрелся с вершины скалы. Необходимо было определить направление полёта. Чавканье становилось всё тише, того и гляди, хозяева могли пожаловать за добавкой.

Сизые тучи на горизонте намекали, что где-то там разгневанные горы сравнивали с землёй его родной дом, а значит, к ягуарам надо брать левее. В крайнем случае, попадут к пустынницам, но это не критично. Мать Ора, амори Эфа, конечно, ещё та змеюка, но вот с одной из её дочерей, Эфисе, у него сложились вполне дружеские отношения.

Сменив ипостась, орёл осторожно взял в лапы Беримира, всё еще находящегося в бессознательном состоянии. Лицо его напоминало восковую маску, будто из него разом выкачали всю кровь, что было недалеко от истины, ведь её тонкие струйки стекали из уголка рта, носа, ушей и даже из глазниц ирбиса.

Оставалось надеяться, что раз уж у наследника снежных барсов хватило силы на контроль над несколькими сотнями живых существ, то должно хватить и воли заново собрать свои разум и сознание в единое целое.

Я пришла в себя в месте, напоминающем больничную палату. Рядом со мной тихо беседовали две женщины. Они были чем-то похожи, только одна значительно старше и худая, как тростинка, а вторая — молодая и фигуристая, в самом соку. Такие очень нравились мужчинам.

Стараясь не выдать себя раньше времени, рассматривала их из-под опущенных ресниц. Обе имели бирюзовый оттенок кожи и синие волосы, собранные в косы вокруг головы. Подумалось, что это, наверное, игра освещения, не может же у людей быть такого цвета кожа. Они же не смурфики. Их светлые холщовые халаты очень напоминали больничную униформу. Только шапочек не хватало.

Сама я лежала на металлической кушетке, которая поскрипывала при малейших движениях. Благо, на матрас не поскупились. Сверху меня стыдливо прикрыли простынкой. Что-то подобный дресс-код начинал меня напрягать, а вернее, периодичность его появления в моей жизни.

Ощущения были терпимые, ныли мышцы, и чуть саднило горло.

— Критические повреждения отсутствуют, — тут же отчиталась ЯГУ, — оператор имеет незначительное растяжение мышц, гипоксию и нарушение энергетического баланса вследствие частичной трансформации.

Как же хорошо иметь собственного диагноста, всегда точно буду знать, от чего чуть не сдохла в очередной раз. Однако, как бы ядро не было полезно, вопросы к нему у меня остались. С этой заумностью нужно было что-то делать. В обычной жизни пространственные научные трактовки ЯГУ мне не мешали, но вот в критических ситуациях я пару раз помереть могла успеть, пока дослушивала рекомендации по спасению. Хотелось получать их проще и лаконичней.

Устраиваясь поудобнее, я уже хотела продолжить мысленную беседу, но скрип кушетки меня выдал. Разговор на фоне прервался, и одна из женщин, которая постарше, спросила:

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, насколько это возможно в текущих обстоятельствах, — не стала лукавить, во все глаза рассматривая действительно бирюзового оттенка кожу. — А где я?

Мне показалось, что женщина замялась, прежде чем ответить:

— Ты в лекарской. Тебя вчера выловили рыбаки у водопада. Из какого клана изгнали? — взгляд у медсестры был внимательный и участливый, словно она разговаривала с душевнобольной.

— Ягуаров… — пробормотала я, знатно так впав в ступор. Почему сразу изгнали-то?

— Так вот, изгнание — это не повод сбрасываться со скалы! — назидательно читали мне нотацию для несостоявшихся самоубийц. — Тем более, что вторая ипостась у тебя всë-таки есть. Предвосхищая следующий вопрос, поясню, обратно тебя в клан не примут. Уже были такие, кто пытался. Для них ты умерла, а умершие не восстают из пепла. Вариантов у тебя два: либо ты останешься с нами и будешь осваивать своё животное воплощение, либо мы можем провести тебя наружу, но там твои шансы выжить минимальны.

Я взирала на синеволосую и становилась всё мрачнее. Ведь для всех я ребёнок, несмышлёныш, которого отвергла своя семья, вычеркнул из мира живых клан и которому «повезло» найти себе убежище и вновь обрести надежду. «Добрая» женщина, ничего не скажешь. Сидит и в наглую пользуется смятением подавленного дитяти. Так всё хорошо объяснила. И выбор-то какой дала, загляденье, либо с ними, либо смерть. Просто профессиональная вербовщица.

Я растерянно скользнула взглядом по второй девушке, но та хмурилась, бросая неприязненные взгляды на мою синевласку. Хм, не согласна с методами или?.. Ладно, время ещё есть. Можно пока поиграть по их правилам пару дней, а потом надо выбираться отсюда.

— Спасибо, что спасли меня, — тут я не кривила душой, пошире распахнув глаза и добавив во взгляд наивности. — У меня, правда, есть вторая ипостась? А какая она? — добавила восторженности, и глазками так хлоп-хлоп. — Вы, правда, не выставите меня отсюда? Я не окажусь снова совсем одна посреди джунглей?

Я разыгрывала ту роль, которую от меня ожидали, мысленно давая указания ЯГУ составлять план местности. Будем партизанить. Диверсии, конечно, не по нашей части, но и становиться куклой в чужих руках я не планировала.

Тем временем беседующая со мной мальвина мигом приобрела вид добродушной матушки, но почему-то меня не покидало ощущение, что она скорее паук, заарканивший новую жертву, чем благородная матрона. Что ж всем так хочется попользоваться бедным ребёнком в собственных целях?

— Как тебя зовут, дитя? — голос её лучился радушием.

— Реда, — робко проблеяла я, тушуясь.

— А я — октера Кеана. Рада, что ты сделала верный выбор. Ни о чём не беспокойся, тебе у нас будет хорошо, — она чуть сжала мою руку в приветственном жесте. — А это моя дочь, октера Ана, она поможет тебе освоиться и всё покажет.

Ана подошла к матери и сдержанно кивнула. На вид ей было около двадцати циклов, а сколько на самом деле, одни духи ведают.

Я кивнула в ответ на приветствие и задала вполне естественный для моей ситуации вопрос:

— Прошу прощения, а где мои вещи?

Невинный, казалось бы, вопрос, вызвал на лице Кеаны чуть ли не звериный оскал.

— Входя в нашу общину, мы отпускаем собственное прошлое, расстаёмся со всем, что нас связывало. Можем даже принимать новые имена.

«Ну, точно секта», — мелькнула мысль и исчезла, а я продолжала гнуть собственную линию:

— Так я поэтому и спрашиваю. При мне был пояс с оружием. Я специально прихватила его с собой, чтобы навсегда запомнить тех, кто меня предал и отринул кровные узы. Мне всё равно на вещи, но оружие я прошу вернуть.

Мой взгляд пылал безумным огнём, словно у фанатки, преданно заглядывающей в рот кумиру. Кеана задумчиво взирала на меня, явно прикидывая, где может пригодиться такая фанатичность.

— Вот на посвящении и верну!

Кажется, я влипла. Снова.