Мортена: Перерождение

Глава 9

— Что⁈ — обескуражено переспросила я у Орласа, совсем не по-аристократически уронив челюсть.

С мрачной обречённостью Ора повторил:

— Я прошу временного убежища для клана орлов.

В голове хаотично метались мысли. Во имя всего святого, я не могла принимать такие решения. Я же самозванка. Где-то здесь был дедушка Рогнеды, и даже если он при смерти, я добьюсь от него ответа на это предложение. А пока следовало собрать информацию.

— С чем связано такое беспрецедентное в своём роде прошение?

Я взяла себя в руки, стараясь говорить, как подобает настоящей айше. Такая перемена в моём состоянии не прошла незамеченной и, кажется, немного приободрила аэра.

— Как вы знаете, родовые земли Орласов находятся высоко в горах на востоке. Последнее время горы гневаются, содрогаясь под нашими домами. Небо всё чаще вторит им громовыми раскатами. Участились обвалы и лавины. Старейшины предполагают, что вскоре горы должны очнуться от сна. Как только они выплеснут весь свой гнев, мы вернёмся домой.

Я судорожно переводила его иносказательные речи на понятный язык. И мне очень не нравился результат. Кажется, Орласы поселились на склонах спящего вулкана, который решил проснуться. Если я права, то времени у них не так много, как им кажется.

— Скажите, горы уже выдыхали столбы пепла в небо?

— Нет, айше Рогнеда. Пока они лишь разомкнули смеженные веки.

«А! А понятней никак нельзя изъясняться⁈» — я начинала закипать. Велеречивые метафоры неуместны, когда целый клан стоял на пороге гибели.

— Сколько вас?

— Чуть больше пяти тысяч.

Я мысленно присвистнула. Это же где разместить такую прорву народа, как прокормить и чем занять во избежание конфликтов. А они обязательно возникнут, я даже не сомневалась. Это вначале гости ведут себя как гости, а потом чувствуют себя как дома.

— Сколько детей?

— Чуть больше полутора тысяч, — Ора хмурился, рассматривая моё озабоченное лицо. — Вы не подумайте, я не имею ввиду весь клан. Я прошу хотя бы за детей.

Я выругалась, цветасто и совершенно неподобающе для айше и, судя по изумленному лицу Орласа, на явно незнакомом языке.

— Вы там совсем о свои скалы головами ударенные? Дети, старики, кормящие и беременные — это минимум.

На лице Орласа отразился ничем не замутнённый восторг.

— Мы о таком и не смели просить, — он склонился в поклоне.

Ах ты ж… Я это вслух сказала. А он воспринял как согласие.

— Сколько подходит под перечисленные категории?

— Порядка двух тысяч.

— Я вас услышала, — решительно встала с трона. Медлить нельзя, нужно идти к дедушке. — Мне нужно подумать. Через два часа вы получите свой ответ.

Мы раскланялись, молча, но в глазах Орласа пылал такой фанатичный огонь, что мне стало не по себе. Я уже практически вышла из тронного зала, когда услышала в спину:

— Айше Рогнеда, мы согласны на любые условия и надеемся на ваше сострадание.

Останавливаться я не стала, лишь махнула рукой, давая понять, что его слова услышаны.

К дедушке Рогнеды меня провели по первому требованию, оставив возле монументальных каменных дверей, покрытых искусной резьбой. На одной половине дверей прекрасная дева вращалась в вихре боевого танца с саблями, разя врагов без разбора, а на второй половине пятнистый леопард когтями и клыками рвал своих врагов. Венчала оба барельефа единая корона, разделённая ровно посередине дверными створками.

Я собралась с духом и толкнула каменную громаду. Та неслышно отворилась, впуская меня в царство сумрака и благовоний.

Осторожно ступая, я ждала, пока перестроится зрение.

Перед моими глазами предстали огромные апартаменты, чем-то напомнившие мои. Только здесь всё умещалось на одном ярусе. В дальнем углу виднелось пространство для тренировок, отделённое резными деревянными ширмами. Справа от входа располагался рабочий кабинет с макетом материка в миниатюре. Я остановилась возле инсталляции, не в силах сдвинуться с места. Материк условно был разделён на две неравные части. Большая часть была необитаемой, судя по отсутствию каких-либо отметок, границ или статуэток. А вот меньшая была разделена на четырнадцать участков, в центре которых стояли искусно вырезанные из чёрного и белого камня фигурки зверей, птиц и пресмыкающихся. Ещё семь участков были выделены в прибрежной зоне со стороны океана и обозначались голубыми фигурками обитателей морских глубин.

Карта была выполнена с таким старанием, что можно было рассмотреть горы и равнины, речные русла и даже водопады. На дне океана просматривались впадины и коралловые рифы. Я поражённо качала головой. Мне бы такое наглядное пособие для учёбы. Последний раз скользнув взглядом по макету, я с сожалением отвернулась.

Слева ветер едва ласкал тяжёлые занавески, закрывающие выход на балкон. А прямо напротив стояла монументальная кровать из светлых пород дерева с резными столбиками и балдахинами из белой непрозрачной ткани. Хозяина апартаментов нигде не было видно.

Повсюду стоял приторный запах эфирных масел, он забивал дыхание, вынуждая дышать короткими неглубокими вдохами.

Я несмело подошла к кровати. В голове вертелся ураган мыслей.

Здесь не принята жалость. Здесь ценят только силу. А вдруг дедушка Рогнеды откажет? Как я тогда буду смотреть в глаза Ора, объявляя вердикт ягуаров? Как я смогу спать спокойно, зная, что где-то в горах оставила на верную смерть детей, стариков, беременных…

Неуверенно касаясь пальцами балдахина, я не решалась отвести тканевый полог. Во мне боролись два совершенно противоположных чувства. Одна я хотела переложить всю тяжесть принятия решения на настоящего амори, правителя, ответственного за свой народ. А другая я твердила про себя удивительно знакомую фразу: «Делай, что должно, и будь, что будет». Эта сумасбродная личность сейчас собиралась убеждать амори принять беженцев, несмотря ни на какие сложности, а в случае отказа всё равно пойти наперекор. Честно говоря, этакое раздвоение меня пугало до чёртиков, но отступать было некуда.

— Не бойся, дитя! — проскрипел тихий старческий голос, отчего я вздрогнула.

Решительно откинув полог, я каменным истуканом замерла на месте. На широкой постели лежала самая настоящая говорящая мумия. Очень старый даже по человеческим меркам мужчина с длинной седой косой возлежал на ворохе цветных подушек. Всё его тело покрывали тканевые повязки, пропитанные ароматическими маслами. Кожа на лице покрылась сеткой трещин. Часть из них сочилась сукровицей.

Я сглотнула подкатившую к горлу тошноту. Чем нужно было заболеть, чтобы с этим не справилась ни регенерация оборотней, ни восстановление под тотемом? Рогнеду он с того света выдернул, а здесь не справляется?

Амори Марук молчал, давая время привыкнуть к собственному облику.

А я ещё раз внимательно всмотрелась в фигуру амори. Особое внимание привлекла бурая клякса на груди. Она расплывалась, захватывая всё новые участки, как нефтяное пятно на воде. Сперва я подумала, что это след ароматических масел на повязках, но цвет отличался. Более того, очень отдалённо пятно напоминало кошачий след. Сделав себе зарубку в памяти, я всё же нарушила тишину:

— Приветствую амори Марука Миролюбивого, да продлят духи отцов прародителей ваши жизненные циклы, во имя неба, земли и морских глубин! Как ваше самочувствие? — проявила я вежливость, склонив голову в поклоне.

— Как видишь, — амори Марук улыбнулся по-отечески, похлопывая рукой по краю постели. — Присаживайся. Нечего стоять истуканом.

Я осторожно присела на край постели, представляя, чего стоила дедушке Рогнеды одна только эта фраза. Вся моя решимость воевать за чужой клан отошла на второй план. Кроме того, пришло осознание, что говорить нужно чётко и по существу, чтобы не нагружать амори больше необходимого. Словно в ответ на мои мысли Марук произнёс:

— Я, к сожалению, не способен вести длительные беседы, но предполагаю, что ты пришла не о погоде поговорить. Поэтому делись своими печалями, моя маленькая айше. Что так растревожило твоё сердце, что ты решила прийти к своему старику?

Чёрт, похоже, Рогнеда была настолько нелюдима, что не жаловала своим вниманием даже больного дедушку. Он, несмотря ни на что, относился к ней с любовью и терпением. Это было настолько непривычно по сравнению с отношением, демонстрируемым всеми окружающими, что меня проняло. Я решила ответить тем же.

— Дедушка… — я сделала паузу, пытаясь прочесть его реакцию на столь фамильярное обращение. Марук лишь ободряюще улыбнулся в ответ, терпеливо ожидая, когда я продолжу. Это придало немного уверенности. — … я пришла за советом. К нам прибыл Ора Орлас с прошением о временном убежище для детей их клана. У них вскоре проснутся горы, а ты знаешь, чем это может грозить.

Амори внимательно меня слушал. Живой ум не покинул полуразрушенное тело. По его глазам я видела, как он просчитывает всё возможные варианты развития событий.

Пауза затянулась на несколько минут.

— А сама ты что думаешь по этому поводу? — неожиданно спросил амори. — Пока ты высказала лишь проблему, но не вариант её решения.

Ох-ох-ох! Подловил меня дедушка, ещё как подловил. У него явно был заготовлен вариант решения проблемы, но Марук не давил авторитетом, а интересовался мнением внучки. Пришлось признаться честно:

— Первое. Я не понимаю, почему они обратились с просьбой именно к нам. Нет, мы, конечно, состояли в достаточно дружественных отношениях, но наш клан далеко не самый близкий к ним и даже не относится к аэрам. Мы — террианцы. Орласы согласны на любые условия. Это же какой простор для манипуляций в будущем⁈

Амори заинтересованно вздёрнул бровь.

— Продолжай, пожалуйста.

У Марука было такое выражение лица, будто он получил шанс переиграть уже заведомо проигрышную шахматную партию. Крайне сосредоточенно, мужчина неосознанно выводил на постели какие-то знаки.

— Могу зафиксировать и попробовать расшифровать, — отозвалась ЯГУ.

— А ты и такое умеешь? — мимолётом удивилась возможностям тайной помощницы. Та в ответ только тяжело вздохнула, оставив комментарии при себе. Я же продолжила излагать собственные мысли дедушке.

— Второе. Количественный вопрос. У Орласов детей полторы тысячи душ, и ещё пять сотен стариков, беременных и кормящих. Даже разместить такую прорву гостей проблемно, тем более прокормить, да ещё и на неопределённый срок. Но я бы забрала всех при соблюдении некоторых условий.

— Поясни.

— Дети, старики, беременные и кормящие — это слабое место клана в случае несчастья. Родители никогда не бросят на произвол своих детей, а мужья беременных жён. Если их забрать, то взрослые сильные орлы смогут покинуть место бедствия в любой момент. Так Орласы могут выйти из этого испытания почти без потерь. Почти, не отменяет разного рода случайности. Дураков везде хватает.

Что же касается нашего вклада, то, скорее всего, придётся договариваться с деревщиками, чтобы они в сжатые сроки сотворили подобие временного безопасного селения для Орласов. Ещё орлов обязательно нужно вовлечь в процесс обеспечения себя пропитанием, возможно, сделать смешанные с ягуарами отряды. Но охотиться они должны за пределами наших земель, чтобы не опустошить их. Нам не нужно, чтобы гости оставили после себя безжизненную пустыню. Ещё нужно привести всех к клятве перед нашим тотемом. Никакого вреда и злых умыслов в отношении ягуаров, кроме права на самозащиту. В политические перспективы я не лезу, там вы сами как-нибудь разберётесь, что ягуары смогут с этого поиметь.

Я выдохнула, завершая свой затянувшийся монолог.

Марук даже приподнялся на подушках, рассматривая меня, как диковинного зверька. Мне стало немного неуютно от такого пристального внимания. Похоже, я своим выступлением полностью развеяла прошлый образ Рогнеды. Нужно было срочно сгладить ситуацию.

— Исходя из этого, я понимаю, что моё видение ситуации ничтожно мало по сравнению с реальным объёмом проблем, которые нас ожидают. Поэтому я пришла к тебе. На твоей стороне опыт, а мои размышления — лишь опыт ребёнка, основанный на краткой выжимке информации из зала памяти.

— Ты даже не представляешь, как сейчас похожа на свою бабушку, — Амори улыбался, глядя на меня. Голос его потеплел при воспоминаниях о супруге. — Она так же безрассудно бросалась спасать всех слабых, утверждая, что сила нам дана для защиты, а не для нападения.

Теперь пришла моя очередь удивляться. Неужели в обществе, где выживает сильнейший, могли рождаться гуманисты и пацифисты? Сомнительно, но, видимо, бабушка Рогнеды была именно такой. А Марук между тем продолжал. Голос его был тихим, но уверенным.

— Орласы обратились к нам, потому что однажды подобная ситуация уже случалась. Было это очень давно. Мы не отказали в помощи тогда, не откажем и сейчас. Земля всегда рада детям неба и воды, если те пришли с добрыми намерениями. Что же касается принимаемых мер, ты права. Опыт играет на моей стороне. Поэтому для начала, мы отправим с Ора говорящих с камнем. Возможно, им удастся усыпить горы без риска для Орласов. Если же нет, то будем принимать гостей.

Я обдумывала, сказанное амори. Он снял камень страха и ответственности, который давил мне на плечи всю дорогу сюда. Всё-таки решение прийти к дедушке Рогнеды было верным. Он действительно оказался Мирным, как назвал его Сурам. Опытный правитель, не лишённый милосердия. Что-то мне подсказывало, что это милосердие скрывает большую внутреннюю силу, стержень, который до сих пор не даёт ему оставить свой клан и уйти к предкам.

Я осторожно протянула свою ладонь к его и сжала через тканевые повязки.

— Спасибо. Я боялась, что ты им откажешь, — честно прошептала, не поднимая на него глаз.

— И разбить сердце моей маленькой айше? — теперь уже Марук гладил мою ладонь в успокаивающем жесте. — Ни за что!

Я понимала, что он лукавил. И он понимал, что я всё понимаю. Но было чертовски приятно это слышать, словно я — маленькая девочка, разбившая коленки и прибежавшая плакаться на руки к дедушке.

— Я рад, что в твоём сердце есть не только милосердие к другим, но и трезвый прагматизм. Твои рассуждения утолили жажду моей иссохшей за долгие циклы жизни души. Тебе пока не хватает опыта, но это временный недостаток. Возьми, — мне в ладонь опустилась каменная пирамидка с величиной граней размером как мой мизинец. Чёрный гладкий камень был удивительно тёплым наощупь. — Отдай это Ора. Это наши условия помощи.

Марук мучительно закашлялся. Мне тяжело было смотреть, как его тело содрогалось от болезненных спазмов. Сжав его ладонь напоследок, вышла из покоев правителя ягуаров с мыслью, что нашла здесь ещё одного небезразличного к судьбе Рогнеды человека. Очень жаль, что ему отмерено не так много времени.

— Завершена расшифровка символов, выводимых экспериментальным образцом Маруком Ягером в процессе разговора с Оператором, — отозвалась ЯГУ, прерывая поток моих сожалений.

— Что там? Покажи!

— Портрет экспериментального образца женского пола.

Перед внутренним взором предстала девушка с алыми волосами, шикарной фигурой и миловидным, почти кукольным лицом. Губки бантиком, большие раскосые глаза цвета насыщенного тёмного янтаря. Но, кроме внешности, внимание приковывала голубая змеиная чешуя, частично покрывающая предплечья и бёдра красавицы. Чешуя оттеняла кожу с красивым равномерным загаром. Если это бабушка Рогнеды, то неудивительно, что амори Марук до сих пор с нежностью вспоминает свою супругу.

Хвала духам отцов прародителей Сурам не опоздал к выезду. Его десятка, собранная на боевое дежурство, ожидала командира на берегу реки. Добраться к месту встречи с аспидами можно было двумя способами: верхом на скутах через лес это заняло бы четыре дня, вплавь по отрогу реки — два дня. Был ещё вариант отправиться во второй ипостаси, но тогда на месте нельзя было бы разбить лагерь, привести себя в порядок. Неизвестно на сколько затянется этот рейд. Сурам отдал приказ сплавляться по реке, лишь ближе к концу возвращаясь в лес для проверки живой черты. Необходимо было тщательно обследовать живой заслон клана и отметить на схеме проблемные точки, чтобы деревщики смогли вернуться после зачистки и обновить защитную черту.

Обычно зачистки занимали порядка двух недель, чтобы местная живность скорректировала свой ареал обитания с учётом жизненных потребностей двуипостасных и покинула на время приграничье. Предки завещали жить в мире с природой, и двуипостасные свято чтили этот закон. Так уж повелось, что приграничье патрулируют представители соседних террианских кланов. Аэры и океаниды сами отвоевывают у небесных и водных обитателей жизненное пространство. Народы земли им в этом не помощники.

Хотя Сурам еще помнил детские истории, рассказанные бабушкой, о едином союзе неба, земли и воды, отразившем великий захват. Кем были завоеватели неизвестно, ведь в зале памяти отсутствовала любая информация по этому поводу. А союз, если он и существовал когда-то, давно в прошлом. Нынешние кланы и в Триаре не всегда могут договориться, не говоря уже о совместных действиях.

К границе добрались в середине третьего дня. Патрулирование вызывало всё больше вопросов. Сурам с тревогой оглядывался вокруг и не узнавал приграничье. Дело было даже не в том, что пустыня отвоёвывала землю у джунглей. Нет. Опасения вызывало само состояние. Словно здесь прошлось стадо гигантских скутов, переломав стволы могучих деревьев и сорвав с них гирлянды лиан. Песок начал встречаться ещё задолго до того места, где он был бы уместен. Скуты спокойно шагали по нему, благодаря широким лапам, не увязая. А вот двуипостасным приходилось сложнее. Кое-где наносы достигали высоты колена, мешая передвигаться. В тишине слышны были лишь дыхание ветра и шелест песка. Пение птиц практически не различалось. Их попросту не осталось посреди бурелома. Защитной черты больше не существовало.

Здесь не требовались таланты деревщиков, чтобы уяснить невозможность восстановления защитного контура на том же месте. Опорные деревья росли сотнями циклов, а то и больше. Теперь черту придётся переносить вглубь собственной территории. Сурам с досадой осматривал разгром некогда неприступной защиты, возведённой тысячи лет назад предками ягуаров. Скуты нервничали, их волнение передалось Сураму. До места встречи с аспидами оставалось всего ничего, когда чуткий слух ягуаров уловил отголоски битвы. Оставив скутов под присмотром одного из воинов, Сурам дал команду обернуться. С кем бы ни воевали аспиды, но четырёхметровая кошка явно более предпочтительный союзник, чем человек.

На место схватки ягуары подоспели вовремя. Горги успели взять в кольцо аспид и теснили их к бурелому, постепенно сужая пространство для манёвра. Хищные саблезубые твари, отведав крови, становились идеальными убийцами. Горги привыкли разделять своих жертв и раздирать на части. Аспиды же, зная их стиль охоты, намеренно держались вместе. Две пустынницы обернулись кобрами и создали колодец из змеиных колец, в котором прятались их израненные боевые подруги.

Горги вгрызались мощными челюстями в змеиные тела и с азартным визгом вырывали из них куски мяса, тут же пожирая.

Ситуация сложилась патовая. Один на один аспида с лёгкостью убила бы горга, но против стаи в полсотни голов даже десяток змей был бессилен.

Девушки продавали свои жизни дорого. Вокруг них земля пропиталась кровью, валялись задушенные и располосованные саблями туши горгов. Сурам даже успел заметить несколько трупов с пеной на мордах, отравленных ядом аспид. Но стая попалась крупная и матёрая, почти без молодняка.

Врываясь в схватку, ягуары действовали слаженно. При одинаковых размерах, кошки имели преимущество в скорости и гибкости. Они нападали на горгов парами и тройками, ослепляли и перегрызали горло.

С противоположной стороны воспряли духом аспиды, увидев неожиданное подкрепление. Они тоже поделились на тройки, где аспида во второй ипостаси опутывала горга кольцами, а две другие в человеческом обличьи перерезали глотку твари и прикрывали подругу от посягательств других хищников. Битва вышла кровавой и грязной, стаю вырезали под корень.

Не обошлось без серьёзных ран. Аспидам досталось больше всего. Оттираясь от своей и чужой крови Сурам с содроганием смотрел, как тяжело раненые аспиды, почти на треть обожранные стаей, заглатывают по несколько горгов для быстрого восстановления. Их боевые подруги абсолютно голые разделывали туши хищников для употребления. Зрелище было отвратительно завораживающее, ведь аспиды буквально купались в крови.

У пустынниц было особое отношение к влаге, будь то вода или ещё что-то. Они с маниакальным пристрастием совершали омовения. Ещё не застывшая кровь стекала по совершенным женским телам. Раздвоенные язычки то и дело выныривали, пробуя воздух на вкус. Каждый мужчина, вкусивший любви аспиды, на всю жизнь запомнит искусную ласку, подаренную этим язычком. Сурам тряхнул головой, отгоняя неуместные мысли.

Закатное солнце подсвечивало маслянистую корку на подсыхающей земле. Девушки с улыбками переговаривались, отделяя зубы с когтями «на бусики» и вскрывая черепа с деликатесными мозгами на ужин, «порадовать мальчиков».

Но мальчиков сегодня порадовали не только этим. Вечером, обустроив совместные лагерь, пришедшие в себя после битвы аспиды отблагодарили ягуаров весьма необычным способом.

Сурам в это время стоял в дежурстве, что никак не помешало ему слышать полные страсти и удовольствия стоны и ритмичные шлепки обнажённых тел. Покачав головой, он вынужден был признать, что в чём-то даже завидует своим людям.

Ночь в приграничье была тиха, её раскрашивали звуками лишь тихий шелест песка от едва заметного ветерка, треск поленьев в костре и стрёкот насекомых. Над головой раскинулось бесконечное звёздное небо, служившее их предкам домом много циклов назад.

Мысли вяло бродили вокруг сегодняшней схватки. Вроде бы всё как обычно. Приграничье, зачистка. Но стая оказалась слишком крупной. Горги по своей природе одиночки, они объединялись в пары для продолжения рода либо в моменты опасности. Сезон спаривания у них ещё впереди. Причин для нападения на аспид не было, если только пустынницы сами не спровоцировали нападение и не дали хищникам почувствовать вкус крови.

В полночь Сурама сменили. Глаза воинов лучились удовлетворением. Попивая энергетик, они заступали на дежурство, мечтательно и с лёгким превосходством поглядывая на командира.

Лагерь к тому времени притих. Тихое сопение доносилось отовсюду. Костёр давным-давно прогорел. Запах крови после схватки исчез. Пустынницы договорились с песками, и те скрыли следы недавнего побоища. Как это делали аспиды, оставалось секретом, но факт оставался фактом, о схватке напоминала лишь горстка зубов да когтей горгов, оставленные на память.

Вытягиваясь на плетёной подстилке, Сурам уже почти провалился в сон, когда его руки коснулась тёплая ладонь с бархатной кожей. На рефлексах воин зафиксировал чужое запястье, рывком подминая под себя нарушительницу спокойствия. Вторая рука уже держала кинжал у горла пустынницы.

Янтарные глаза аспиды сияли ярче звёзд, но на лице не было и тени страха. Эфисе, командир десятка аспид, улыбалась, облизывая раздвоенным язычком губы.

Сурам втянул носом воздух. От женщины пахло дымом, пряностями и возбуждением. Кинжал вернулся в ножны также стремительно, как и покинул их.

— Было бы неплохо, чтобы и свой кинжал ты расчехлил с такой же скоростью, — промурлыкала ему в губы аспида, чуть царапая удлинившимися клыками нежную кожу.

— Не терплю спешки и женских приказов, — хрипотца в голосе с лихвой выдавала его истинные желания. Сурам нахально запустил руки под платье пустынницы, проверяя границы дозволенного. Прохладная и гладкая как шёлк кожа покрывалась мурашками от его настойчивых ласк. Одного движения хватило, чтобы оголить небольшие упругие груди, идеально помещающиеся в ладонь.

— И тем не менее, подчиняешься женщине, — со сладким вздохом выгибаясь под руками любовника, ужалила словами аспида.

Сурам заткнул рот нахалке огрубевшей от оружия ладонью, одновременно накрывая губами сосок. Нежные поцелуи сменялись лёгким укусами, отзываясь приглушёнными стонами.

Резким движением он перевернул девушку на живот, наваливаясь сверху. Пустынница нахально дразнилась, оттопыривая зад и прогибаясь в пояснице.

— Твоя судьба всегда быть позади женщины, — ушей Сурама достиг едва слышный стон, стоило ему погрузился до упора во влажные и податливые глубины этой несносной змеюки. Схватив её за горло, он ритмично двигался, доставляя наслаждение себе и ей заодно.

— Твоя судьба стонать и извиваться под своим мужчиной, принимая в лоно его семя и продолжая его род, — толчки становились всё сильнее и глубже, заставляя пустынницу распластаться на подстилке и подаваться ему навстречу. — Вы, аспиды, — ошибка природы, возомнившая себя равной мужчинам. — Он намотал на руку медную косу пустынницы, задирая её голову к себе и прошипел, — но я докажу тебе, что ты не больше чем просто женщина.

С последними словами он до упора погрузился в Эфисе, чувствуя, как содрогается её тело в оргазме, и наполнил пустынницу своим семенем до отказа.

— Правы были подруги. Когда злитесь, вы стараетесь гораздо лучше, — потянувшись всем телом, словно разнежившаяся на солнышке кошка, промурлыкала пустынница. Казалось ещё секунду назад она лежала, распластавшись под Сурамом, и вот стоит в шаге от него, поправляя полы платья и переплетая косу. Текучие и плавные движения напомнили танец кобры. Рядом с аспидами кошки казались неуклюжими котятами. Сурам тряхнул головой, отгоняя наваждение.

— Ах, да. Забыла сказать. Спасибо. Вы славно сегодня постарались, — пустынница ушла к своим, покачивая бёдрами, а Сурам остался лежать, раздумывая, что имела ввиду эта змеюка: схватку с горгами или ночные утехи.