Молот Солнца: Ветка Нируби

Глава 28

Свадебный кортеж представлял собой три фургона, неторопливо плетущихся в самом хвосте торгового каравана, идущего куда-то в Дальнюю Пустошь. Озерная Ойкумена находилась на пути их следования, где-то в конце его первой трети. Заворачивать в Верхний Барт караван не планировал, и дядя Джоун рассчитывал провести последнюю совместную с ним ночь в Ительских пещерах, а к исходу следующего дня добраться до Верхнего Барта самостоятельно.

Первый из свадебных фургонов занимали маменька с папенькой. Они почти никогда не выходили наружу — только по нужде — и чувствовали себя отвратительно. Маменька даже жаловалась, что наверняка не перенесет дорогу и помрет на полпути, так и не увидев свою дочь сеньорой.

Но все прекрасно понимали, что это нытье — всего лишь способ привлечь к себе внимание. Маменькиному здоровью могли бы позавидовать даже стражники из университета Гванталы Горной.

Во втором фургоне — украшенном ветками оливы и успевшими пожухнуть цветами — ехали Лауна Альва с Аларисой. Впрочем, внутри они находились ничтожную часть времени, лишь для сна, предпочитая передвигаться верхом.

Самый последний фургон, с аркбаллистой на крыше, принадлежал дяде Джоуну. Рабы же аргасы передвигались на козлах фургонов, управляя ими и успевая между делом исполнять приказы своих хозяев.

Вслед за последним фургоном плелись лошади и орнитомимусы, составляющие основную часть наследства Лауны Альвы…

— Если нас не сожрут в Ительских скалах, то скоро мы будем на месте, дорогая племянница, — сказал дядя Джоун, привстав на стременах, чтобы внимательно осмотреть горизонт.

— Нас не сожрали на равнине — не сожрут и в скалах, — ответила ему Лауна Альва. — И это очень печально, дядя Джоун.

Устав трястись в душном фургоне, они ехали верхом, в десятке шагов от каравана. Алариса плелась чуть позади на своем вороном, порой засыпая прямо в седле. Дядя Джоун взглянул на племянницу с недоумением:

— И ты туда же? Печалишься оттого, что тебя до сих пор не сожрали? — Брови его приподнялись. — Знаешь, милая Лальва, меня не покидает ощущение, что я здесь единственный, кому нужна эта свадьба! Твоя маменька уже несколько дней к ряду собирается помирать, папеньку не оторвать от бутылки «вилуски», а сама невеста только и мечтает, чтобы ее сожрал какой-нибудь монстр!

— Она печалится оттого, что ей придется расстаться с домом, — сонно отозвалась из-за спины Алариса.

— Ну надо же! — воскликнул Джоун с ехидством. — А дома она печалилась оттого, что ее никто не зовет замуж!

Алариса немного помолчала, обдумывая ответ. Потом сказала с философской интонацией:

— Женщины!..

Джоун фыркнул.

— А вы знаете, женщины, сколько тэйлов мне пришлось потратить, что организовать эту свадьбу?

— Не знаю, — честно призналась Лауна Альва. — Наверное, много, дядя Джоун?

— Только за твой портрет я выложил три тысячи! — О том, что одну тысячу ему в итоге вернули он упоминать не стал. — А поездка в Цас? — О том, что был он там в первую очередь по делам университета, он тоже предпочел умолчать. — А свадебные наряды? А взнос за присоединение к каравану? А сборы в дорогу?

— Дядя Джоун, я так рада, что ты у нас есть! — воскликнула Лауна Альва. — Кто бы еще обо мне так заботился, если бы не ты⁈ Мы столько тебе должны!

Джоун сразу расслабился и довольно заулыбался.

— Да ладно, дела семейные, — сказал он. — Какие уж тут счеты…

— Такой заботливый — и до сих пор холостой, — заметила из-за спины Алариса. — Я, между прочим, тоже пока не замужем. Мы с Лальвой всегда мечтали породниться…

Джоун сделал вид, что погружен в собственные мысли и не расслышал этих слов, но тем не менее тайком кинул на Аларису заинтересованный взгляд.

— Честно говоря, мне даже немного жаль, что я не смогу задержаться в Верхнем Барте и остаться на свадьбу, — произнес он немного погодя.

Лауна Альва так и натянула поводья, заставив лошадь остановиться и развернуться в сторону Джоуна.

— Ты не сможешь остаться на свадьбу? — переспросила она удивленно. — После всего, что ты ради этого сделал? Но почему⁈

Немного наклонившись, Джоун похлопал ее лошадь по шее, и та снова направилась вперед неторопливым шагом.

— Дела политические зовут меня в дорогу, милая Лальва, — с загадочным видом сообщил Джоун. — Я и без того сильно задержался, сопровождая вас в Верхний Барт. А между тем, метентар Лу уже в пути и будет ждать меня в «парящем» поселении Приджа, что на половине дороги в Уис-Порт.

— Приджа… — как зачарованная повторила Лауна Альва. — Уис-Порт…

Она читала в газетах и журналах об этих знаменитых местах, но они являлись для нее в какой-то степени мифическими, некими выдумками, предназначенными для того, чтобы будоражить воображение молоденьких девиц. Да и не очень молоденьких тоже… И дядя Джоун там побывает? А может быть, он уже там бывал? Он всегда так мало рассказывает о своей службе…

— Для чего тебе в Уис-Порт, дядя Джоун? — спросила она.

— Не приставай к мэтру Джоуни, Лальва! — сказала Алариса с наигранной строгостью, нарочно назвав Джоуна уменьшительным именем. — Возможно, он хранит государственные секреты!

Джоун снова вскользь глянул на нее через плечо, но в этот раз их взгляды на мгновение встретились. Джоун сразу же отвернулся и приосанился.

— Да уж какие там секреты… — отмахнулся он. — Раскрыть пару заговоров, спасти пару ойкумен…

— А разве метентары не ищут магические камни? — удивилась Лауна Альва такому ответу, понимая, впрочем, что причиной его могли быть эти переглядывания дядюшки с бессовестной Аларисой.

— У метентаров много забот, — пространно ответил Джоун. — В этот раз, например, рэй Астарис желает предотвратить переворот, который зреет в Совете Ректоров. Ректор Брай уверяет, что Молот Солнца возвращается на Землю и через несколько месяцев уничтожит здесь все живое…

— Какой ужас! — воскликнула Алариса. — И нас тоже⁈

Джоун рассмеялся.

— Вам не стоит беспокоиться, сеньорита! Рэй Астарис уверен, что ректор Брай нарочно это выдумал, чтобы захватить власть в Совете. И он направил нас с мэтром Лу, чтобы это предотвратить. И уж поверьте мне, мы сделаем это, даже если для этого придется пролить кровь!

Он как бы невзначай прикоснулся к рукояти тилора у себя на поясе.

— Я восхищена вами! — объявила Алариса.

Лауна Альва, нахмурившись, покосилась на нее исподлобья.

— Чем ты там восхищена? — поинтересовалась она недовольно. — Тем, что дяде Джоуну придется кого-то зарезать, чтобы ректор Астарис мог не беспокоиться о перевороте?

— Она восхищена тем, что кто-то решает подобные вопросы, когда другие спокойно спят, — пояснил Джоун.

— А если ректор Астарис ошибается, и Молот Солнца действительно упадет на Землю? Что, если прав ректор Брай?

Некоторое время все молчали, слышно было только как монотонно скрипят колеса фургонов, да фыркают порой лошади, тряся головами, чтобы отогнать от себя надоедливых насекомых. Наконец Джоун ответил:

— Если прав ректор Брай, то наши души соединятся с Единым Разумом. Он все это затеял — ему и решать, как обойтись со своими детьми. Дела небесные должны твориться на небесах, силою и волею Единого Разума. А дела земные он оставляет нам, и решать их должны мы сами…

Они снова замолчали. Лауна Альва в задумчивости осматривала горизонт, Джоун и Алариса то и дело обменивались короткими взглядами, которые были красноречивее самых громких слов.

— А ведь ты прав, дядя Джоун! — сказал вдруг Лауна Альва. — Что бы там не решили за нас на небесах, свои земные дела мы должны решать сами…

Джоун непонимающе потряс головой.

— Ты о чем сейчас?

Лауна Альва громко рассмеялась.

— Просто так, дядя Джоун! Просто так… А давай, кто первый до головного фургона⁈

И дважды звонко хлопнув икрами по бокам лошади, она рванула вперед. Джоун оглушительно засвистел и тоже пустил свого скакуна в галоп.

— Постойте! Я с вами, я с вами! — закричала Алариса, барабаня пятками по своей лошади. — Подождите меня!

Да где уж там… Лауна Альва неслась вперед, как арбалетная стрела. Она стояла в стременах, и ноги ее были слегка согнуты, но спина была совершенно прямой и неподвижной, Лауна Альва лишь слегка покачивалась, удерживая равновесие при каждом скачке лошади. Рыжие волосы развевались, как языки пламени в бурю. Одета Лауна Альва была в походный костюм, и он как нельзя более подходил для этой бешенной скачки.

Чувство невероятной свободы и ослепительных перспектив захлестнули ее. Вокруг нее были простор и свобода, свобода и простор. Мир был огромен, и он принадлежал ей!..

К головному фургону Джоун прискакал первым — смог обогнать Лауну Альву на последних ярдах. Остановил скакуна, со смехом развернулся. Лауна Альва тоже рассмеялась. Вдвоем они дождались, когда Алариса их наконец догонит, отплевываясь от собственных волос, набившихся ей в рот.

— Да ну вас к звездам… — выругалась она. — Никто не знает, зачем я за вами гналась?

Лауна Альва и Джоун опять засмеялись.

— Я есть хочу! — капризным тоном объявила Алариса. — Кто-нибудь может мне сказать, когда мы будем обедать?

Стреляя в нее глазами, Джоун пообещал скоро разобраться с этим вопросом и ускакал в обратном направлении, к свадебному кортежу. А Лауна Альва и Алариса направились туда же неторопливым шагом.

— Вечером мы расстанемся с караваном, — сказала Лауна Альва. — Ночь проведем в Ительских пещерах, но ты спать не ложись, лучше выспись заранее. И будь наготове.

— Зачем? — удивилась Алариса.

— Сегодня ночью мы сбежим…

Уис-Порт встретил его дождем. Не проливным, но очень густым и затянувшимся, казалось, навечно. В город въехали уже поздним вечером, и Гнут Лимос сразу сообщил, распахнув дверцу фургона:

— Добрались, мастер. Остановиться можно в этой таверне, я знаком с хозяином…

Он поднялся с лавки и соскочил из фургона на мостовую, покрутил плечами, разминаясь. Неторопливо осмотрелся. Дождь так и летел в лицо, неприятный и колючий — словно мокрый песок сыпался из туч. За спиной заскрипели рессоры фургона — это грил шагнул на подножку и остановился. Сита сразу подтолкнула его в спину, а когда грил сошел на мостовую, то, жмурясь, прочитала вывеску над таверной:

— «Твоя кокотка»…

Мгновение помолчала. Потом спросила:

— А кто такая «кокотка»?

— Это плохая тетенька, — пояснил он, подходя к широкому крыльцу. — Очень плохая тетенька.

— Нет, ну почему же… — ухмыльнулся Гнут Лимос. — Здесь есть и хорошие тетеньки. Очень хорошие тетеньки…

— Слушайте мой приказ! — сказал он, внимательно осматривая пустую улицу. — Ты… — его палец указал на Гнута Лимоса. — Распрягай лошадей и спрячь их от дождя. Прикажи, чтобы их накормили. Грил, проследи за ним, чтобы не натворил глупостей.

— Как вы можете мне не доверять, мастер! — воскликнул Гнут Лимос. — Мы же с вами столько часов вместе!

— Теперь детеныш… — невозмутимо продолжил он. — Ты пойдешь со мной. Тебя тоже пора кормить. Кстати, ты на удивление много ешь для такого запердыша. Ты уж как-нибудь контролируй свой аппетит. Договорились?

— Нет, — сказала Сита.

— Да что б тебя…

Всю дорогу девчонка с ними спорила. По любому поводу, по любому вопросу. Казалось, ей доставляет удовольствие вступать в пререкания, но не потому, что она имела на все свое мнение, а просто из чувства противоречия. Будь она постарше и будь она мужчиной — вероятно, ее бы уже побили. Так он ей и сказал. На что Сита ответила:

— Будь я постарше, и будь я мужчиной — я бы сама тебя побила.

В общем, спорить с ней было невозможно.

Пока Гнут Лимос с грилом занимались фургоном и лошадьми, он вошел в таверну и сразу остановился, осматриваясь. За столами здесь сидела очень пестрая публика, но никто не обращал на него внимание. В этом была общая черта крупных городов: здесь всем на тебя плевать. Весьма удобная черта, кстати…

К нему сразу же подскочил юркий хозяин в сером фартуке, покрытом желтыми пятнами.

— Мастер желает девочку или отужинать? Или и то и другое?

— Ужин и комнату, — ответил он коротко.

— А это?.. — хозяин кивнул на Ситу.

— Она со мной.

— Ваша дочь?

— Сестра…

Хозяин так и вперился в Ситу хитрым взглядом маленьких глазок.

— Ты правда сестра этого господина? — поинтересовался хозяин у нее.

— Да, — ответила Сита. И зачем-то добавила: — Только он мне не брат.

— Какие-то странные у вас родственные связи…

Продолжая осматривать помещение, он взял хозяина за грудки и притянул к себе.

— Мне нужна комната и ужин, — повторил он. — Возможно, я говорю не совсем понятно…

— Нет-нет, вы очень доходчиво все объясняете! — торопливо заверил его хозяин. — Я провожу вас к вашему столу…

Уже скоро они все четверо сидели за столом и потягивали джипс, в ожидании ужина. Сита, которой джипса не дали, пила грушевый сок и без умолку болтала. Он старался ее не слушать — неторопливо изучал публику в таверне, глядя поверх кружки.

Большинство присутствующих были неандерами и людьми; грилов, впрочем, тоже хватало. На некоторых была морская форма, но основная масса все же отличалась пестротой в одежде. Видимо, в массе своей это были приезжие торговцы и простые горожане. Разбойники, вероятно, тоже среди них были, но предпочитали, чтобы в глаза это не бросалось.

У дальней стены сидели даже два кэтра и без видимого аппетита, какими-то рваными короткими движениями поглощали свой ужин. Об этих сапиенсах он знал лишь по рассказам, но лично их никогда не встречал.

За круглым столом в углу сидела странного вида старуха, обвешанная бусами из разноцветных камней. На каждом пальце у нее было по перстню, они были такие крупные, что мешали пальцам прижаться друг к другу, отчего те казались хищно растопыренными. За стол к старухе время от времени кто-нибудь подсаживался, но после недолгой беседы тихо уходил…

— Ты что — меня не слушаешь⁈ — Сита возмущенно и очень чувствительно пихнула ему своим костлявым кулачком под ребра.

— А может быть ты заткнешься?

— А может быть ты сам заткнешься⁈

Перепалка могла бы перерасти в ссору, если бы не принесли ужин. Мясо дымилось и благоухало, овощи блестели от ароматного соуса, и некоторое время все молчали, старательно уничтожая содержимое своих блюд.

Когда первый голод был утолен, он допил свой джипс и подал знак хозяину принести еще. Тот немедленно принес еще три кружки. Белоснежная пена так и перекатывалась через край, было слышно, как стрекочут, лопаясь, мелкие пузырьки.

— А что, уважаемый, кэтры к вам регулярно заходят? — спросил он, поймав хозяина за рукав, когда тот собрался уходить.

Хозяин глянул на дальний столик.

— Случается, хотя гости они не частые. Господин отчего-то не любит кэтров? Извините, но я не могу просить их уйти, они честно заплатили за свой ужин.

— Нет-нет, что вы, я ничего не имею против! А эта старуха… — он кивнул на круглый стол. — Кто она?

Хозяин проследил за его взглядом.

— Это пифия Гура, мастер. К ней приходят с вопросами.

— С какими вопросами?

— С любыми, мастер. Но нужно будет заплатить. Причем ту цену, которую пифия сама назовет. И порой это бывает очень дорого.

— Да ну… Прямо-таки очень-очень?

— Многие просто уходят, потому что не в состоянии расплатиться.

Сказав это, хозяин освободил свой рукав от его пальцев и удалился. Тогда он поднялся со скамьи и подошел к пифии.

— Доброго здравия, сударыня. Хозяин этой таверны сказал мне, что вас зовут Гура, и вы пифия…

Старуха подняла на него рыбьи глаза, радужки которых, некогда видимо голубые, теперь почти утратили весь пигмент и стали какими-то желтыми.

— А что еще сказал тебе хозяин? — скрипучим голосом поинтересовалась она.

— Еще он сказал, что к вам приходят с вопросами…

— С вопросами приходят, с вопросами и уходят. Чтобы уйти с ответом нужны деньги. Я отвечаю только тем, кто готов расстаться со своим кошельком ради ответа…

И старуха покосилась на кошель, висящий у него на поясе. В нем было больше трехсот тэйлов, и он без лишних слов отцепил кошель и кинул его на стол перед старухой. Положив кошель на ладонь, она довольно кивнула и вновь бросила на него взгляд желтых глаз.

— Садись, — приказала она.

Он сел на стул напротив пифии.

— Назови свое имя и скажи, что ты хочешь.

И тогда он ответил:

— Меня зовут Крас Пиин, по прозвищу Дикарь. Я ищу девушку по имени Лата Дисан…

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ