Молот Солнца: Ветка Нируби

Глава 26

Декурия Фэла вернулась под вечер, вместе со своим декурионом и пастухом ящеров во главе. Весь вид Кэндера Фогга говорил о том, что он чувствует себя героем. Всадники тянули за собой на веревках пятерых буфозавров, которые время от времени упирались и повизгивали, но тем не менее продолжали идти за своими пленителями.

Фогг лично конвоировал одного буфозавра и улыбался при этом столь широко, что рот его казался некой бездной, из которой извергается волна света и радости.

— Ничего сложного в этом нет, — говорил он декуриону Фэлу во весь голос, так, чтобы это могли слышать и остальные. — Требуется лишь опыт и отвага. А уж этого добра у нас вами — хоть ковшом черпай!

В этом месте он захохотал, да так оглушительно, что буфозавр, которого он за собой тащил, вновь принялся упираться и пытаться сорвать с шеи петлю. Пастуху вторили и другие солдаты. Настроение у всех было превосходным — они свято верили, что пойманные ящеры помогут им в изматывающей борьбе с арахнусами, и отныне ход этой борьбы переломится в их сторону.

К их возвращению за стенами форта, недалеко от ворот, уже был сооружен загон. Высотой выше роста самого рослого из солдат, доски толстые, крепкие — проломить такие жабо-ящерам не под силу.

— Они весьма неприхотливые, эти буфозавры, — объяснял пастух кентуриону Грооту, когда они уже въехали в форт. — Навес от дождя им не нужен, они любят мокнуть под дождичком. В неволе размножаются легко. Честно говоря, им вообще все равно где размножаться. Бесстыжие твари… Пройдет пару месяцев, и у вас вместо пяти будет уже с десяток жабоящеров, и их детеныши уже будут привязаны к вам, как к родной матери…

— Это очень интересно, пастух, — согласился Гроот. — Если брать их с собой в дозор, то арахнусов нам больше нечего опасаться.

— Все верно, — Крас наблюдал за бегающими по загону ящерами. — С арахнусами вопрос будет закрыт. Жаль только, что на равнине полно других тварей, которых эти жабы могут только приманить… Будьте осторожны, кентурион, и не дайте этой нечаянной радости лишить себя осмотрительности.

Гроот понимающе покивал.

— Я буду вспоминать ваши слова, мэтр, каждый раз, отправляя своих солдат в очередной дозор…

Ужин прошел прямо во дворе таверны, где были накрыты длинные столы. Пастух сидел во главе центрального стола рядом с кентурионом, и довольная улыбка не сходила с его лица. Первый тост был поднят, разумеется, в его честь. Гроот сказал короткую речь, откровенно превознося главного ловчего форта Ли-Сони, коим Кэндер Фогг отныне был назначен на веки вечные. Все понимали, что это не значит ровным счетом ничего — с таким же успехом кентурион Гроот мог бы назначить его контр-адмиралом или даже генералиссимусом. Но самого пастуха свое почетное звание вполне устраивало, поскольку не требовало от него более никаких телодвижений, но отныне он с чистой совестью при знакомстве с кем-то мог представляться главным ловчим форта Ли-Сони.

Тост за тостом, пастух постепенно напился. Местный джипс был весьма среднего качества, но зато достаточно крепок, и в какой-то момент кентуриону пришлось поднимать опьяневшего пастуха с земли, когда тот сел мимо скамьи.

— Похоже, приятель, тебе пора в постель! — Гроот поставил его на ноги и с хохотом хлопнул по спине. — Чернушка Зизи тебя проводит. А если будешь хорошо себя вести, то и задержится у тебя на часок!

Чернушка Зизи — прислуживающая за столом неандерша лет тридцати, стыдливо зарделась, но тем не менее сразу взяла пастуха под руку.

— Не беспокойтесь, сударыня! — Фогг пьяно покрутил пальцами перед лицом. — Не беспокойтесь… Мне хватит и трех минут…

Под хохот подвыпивших солдат Чернушка Зизи потянула новоявленного ловчего в таверну, а тот и не думал сопротивляться. Правда, при этом он шел слишком уж высоко задирая колени и не производил впечатление человека, собравшегося предаться любовным утехам.

— Простите меня, мэтр, что я испортил вам оруженосца, — со смехом сказал Гроот, когда Кэндер Фогг с Чернушкой Зизи исчезли из вида. — Однако вы должны признать: Ли-Сони перед ним действительно в неоплатном долгу. Пожалуй, мне придется завтра выдать ему с собой в дорогу бутылку джипса, чтобы путь до Уис-Порта не казался таким уж мрачным.

— Этот мальчишка молод и здоров, кентурион, — ответил Крас, разрывая на части запеченного кулика. — Сегодня он мертвецки пьян, но уже утром снова будет бодрее, чем мы с вами сейчас…

— Что верно, то верно, — согласился Гроот. Перед ним дымился длинный кусок равнинной гадюки под мятно-брусничным соусом. — Знаете, мэтр, мне крайне нравится вся ваша компания! Вы, ваш странный оруженосец с мертвяком, ваши девушки… Я мало кому это предлагаю, но завтра я отправлю сопровождать вас свою лучшую декурию, чтобы по дороге до Уис-Порта с вами не случилось никаких неприятностей…

Крас запил кусок кулика джипсом и утер губы кулаком.

— Хотел бы я сказать вам, что в этом нет никакой необходимости, но вряд ли это было бы правдой, кентурион… — сказал он.

— Даже в этом случае я бы настаивал, — заметил Гроот. — В вашей подорожной говорится о некой важной миссии, выполнению которой обязаны способствовать все службы без исключения… Конечно, не в моих правилах совать нос в чужие дела, но все же позвольте задать этот вопрос: каких червей понадобились метентару в Уис-Порте? Да, это славный веселый город! Всяким разбойникам, контрабандистам и просто искателям приключений он покажется настоящим раем, но для метентара он вряд ли будет интересен. Россыпей метеоритов в наших местах не обнаружено, ближайшая ветка находится далеко на юго-востоке… Или же ваша цель вовсе не Уис-Порт, мэтр?

Крас бросил кости на тарелку и принялся тщательно вытирать пальцы длинной салфеткой. Глотнул еще джипса, чувствуя, как этот напиток начинает наконец пьянить его. Да и усталость, накопленная в течении этого длинного дня, давала о себе знать. К тому же перед этим он не спал всю ночь…

— Вы очень проницательны, кентурион… Цель моей экспедиции находится далеко не в Уис-Порте. Откровенно говоря, я и сам пока не знаю, где именно она находится, и просто следую маршруту метентара Далана, который посещал ваш форт около двух лет тому назад. Именно отсюда пришло его последнее донесение…

Кентурион Гроот удивленно поднял голову.

— Я прекрасно помню метентара Далана, — проговорил он медленно. — Довольно странный человек, он свято верил в Ветку Нируби и собирался искать ее где-то далеко на севере…

Крас заинтересованно встрепенулся:

— Вы говорили с ним на эту тему?

— Говорили? — с усмешкой переспросил Гроот. — О, не-е-ет! Все это время говорил только он сам! Он поведал мне массу историй о Ветке Нируби, а также убеждал меня насколько это важно — найти ее… Знаете, мэтр, я обычный солдат, я весьма далек от всей этой вашей магии, и меч с арбалетом для меня представляют гораздо большую ценность, чем небесные камни… Но мэтр Далан сумел меня заинтересовать! Очень умелый рассказчик, особенно за бутылкой «вилуски», которой он меня угощал… Между прочим, он собирался на Плоский Остров, даже показывал мне место на карте, которое считал необходимым посетить в первую очередь…

— Вы видели его карту? — быстро спросил Крас.

— Видел. Строго говоря, это была не совсем карта… Мэтр просто зарисовал в своем блокноте предполагаемый маршрут следования…

— Минуту, дорогой Гроот! — прервал его Крас. — Я вас перебью… — Он повернулся к Ру, которая сидела рядом и внимательно прислушивалась к их беседе. — Ру, будь добра, сходи в мою комнату и найди в сумке карту, которую я у тебя купил.

Ру немедленно кинулась исполнять его просьбу и спустя несколько минут уже вернулась с картой в руках.

— По-моему, Чернушка Зизи убила нашего пастуха, — сообщила она, вручив Красу карту.

— Почему ты так решила? — удивился он.

— Я не уверена, но через двери я слышала ее слова…

— И что именно она говорила?

— Что-то вроде: «Нет, он мертвый… Он совсем мертвый, даже не шевелится…»

Гроот гоготнул.

— Не беспокойся, милая, — успокоил он Ру с кривой ухмылкой, — наш ловчий жив. Но этой ночью ему не суждено расстаться с невинностью…

Ру задумалась на мгновение, а потом прыснула в ладошку. Крас между тем развернул карту и положил ее перед кентурионом.

— Вам это о чем-нибудь говорит, мастер?

Нахмурив брови, Гроот некоторое время рассматривал карту, подом поднял глаза на Краса.

— Где вы это взяли, мэтр⁈ Это тот самый рисунок, который сделал метентар Далан. Только он не полный — его не очень аккуратно вырвали из блокнота…

— Вероятно, так оно и было… Около полугода тому назад мэтр Далан весьма примечательным образом объявился в Снау-Лиссе, а потом снова исчез, оставив после себя только вот этот обрывок рисунка… Не могли бы припомнить, дорогой мой Гроот, что находилось на том обрывке, который здесь отсутствует? Вы сказали, что мэтр Далан собирался наведаться на Плоский Остров. Вы же знаете, что те земли называются островом лишь условно, на самом деле там находятся огромные неисследованные территории, и искать там следы пропавшего человека не проще, чем песчинку в океане…

Гроот взял карту в руки, еще раз внимательно ее изучил и вернул на стол.

— Вы же сами сказали, что метентар Далан вернулся в Прибрежную Ойкумену полгода назад… Какой смысл искать его сейчас на Плоском Острове? Или вы ищите вовсе не его?

— Я ищу то, что искал и, возможно, нашел метентар Далан.

— Вот как? Ветку Нируби?

Крас не ответил, пристально глядя на Гроота. Тот откашлялся в кулак.

— Понимаю, это не мое дело… Я мало чем могу вам помочь, но в памяти у меня все же осталось одно название… Мэтр Далан несколько раз упомянул некое Лающее Залесье, что находится по ту сторону Холодного Канала, на Плоском Острове. Мне не доводилось бывать в тех местах, и добавить что-либо к этому я не смогу…

— Тем не менее, спасибо, мастер — это гораздо лучше, чем ничего. Я очень вам признателен.

Крас сложил карту и убрал ее в карман.

— Однако, могу дать вам совет, — продолжил Гроот. — В Уис-Порте есть резиденция Верховного Магистратуса, они регулярно направляют своих миссионеров на все северные земли, в том числе и на Плоский Остров — проповедовать идеи Единого Разума. Наверняка у них имеется какая-то информация о Лающем Залесье и тех местах, которые метентар Далан мог посчитать интересными в рамках своих поисков.

— Да, возможно вы правы, — метентар задумчиво почесал щетину на щеке. — Но сейчас разрешите покинуть вас, дорогой мой Гроот. Я просто валюсь с ног, а завтра нам снова предстоит дорога…

Похлопав кентуриона по плечу, Крас поднялся со скамьи и тяжело направился к таверне. Невероятная усталость, а также выпитый джипс не позволяли ему сосредоточиться, мысли в голове просто рассыпались клочками. Необходимо было уснуть, и организм изо всех сил требовал этого.

Поднимаясь в свою комнату, он повстречал на лестнице Чернушку Зизи, которая, увидев его, смутно улыбнулась и развела руками.

— Ваш оруженосец спит, как медведь зимой, — сообщила она.

— Я тоже сейчас буду спать, как медведь зимой, — сказал Крас, на ходу закрывая глаза. — Голубушка, распорядись, чтобы мне в комнату принесли кувшин с водой, сам я уже не в силах…

— Хорошо, мэтр… — Чернушка Зизи изобразила книксен и убежала вниз.

Минуту спустя Крас уже спал, уткнувшись лицом в подушку. Его кинжал лежал на столе, рядом с брошенной в беспорядке курткой, а камень в его рукояти вдруг начал светиться ровным желтым светом. Затем погас, вспыхнул снова и опять погас. Уже окончательно…

В тот день декан факультета Магии Поля Орди-Карли задержался в лаборатории дольше обычного. Именно сегодня ему начало казаться, что работа, которую он вел на протяжении последних нескольких месяцев подходит к концу, что он смог-таки добиться желаемого, но… нет. Видимо, все же не сегодня.

Проблема купольного щита вновь стала казаться неразрешимой. Тот осколок метеорита, который декан использовал в своих опытах, сегодня превратился в самый обычный кусок камня, без малейшего намека на магию. Многочисленные опыты исчерпали его возможности полностью, не оставив в нем и капли былой силы, а поле так и не удалось искривить. Его отклонение от стандартной прямой составляло ничтожные ноль целых и одну десятитысячную градуса, что находилось в пределах обычной погрешности измерений…

Как создавать обычные силовые щиты декан Орди-Карли уже знал досконально — ночью его разбуди, и он отчеканит тебе весь технологический процесс, начиная от огранки камня и нагрева его до нужных температур, и заканчивая воздействием на него серией заклинаний «густого пространства». Максимально возможный размер таких щитов ему был хорошо известен — двадцать пять тысяч ярдов. Камень для этого требовался солидный, размером с яйцо орнитомимуса, а также нужна была его ежемесячная подпитка, для которой требовалось поместить камень в «поле Брая» не менее, чем на сутки. А возможность сделать это была только в лаборатории Юнивор-Крос.

Но искривление щита… Воздействие на камень белой плазмой позволило добиться отклонения от стандартной прямой на пять градусов, и это можно было бы считать победой, если бы данное искривление не сохранялось лишь на лабораторном образце, с радиусом щита не более трех условных митерций, а это, на минуточку — не больше мизинца. При увеличении радиуса кривизна щита падала в геометрической прогрессии и быстро становилась ничтожной даже в пределах лаборатории.

Сегодня декан Орди-Карли решился на авантюру. Лишив энергии все соседние лаборатории, он поднял температуру белой плазмы до максимальных значений и погрузил в нее опытный образец камня почти на четверть часа. Отклонение от стандартной прямой достигло десяти градусов и продержалось рекордные двадцать восемь секунд, и в глубине души у декана уже негромко, но вполне различимо зазвучали победные фанфары, как вдруг… Все закончилось.

Что-то в воздухе отчетливо щелкнуло, и поле моментально исчезло, а камень покрылся густым серым налетом. Любое дальнейшее воздействие на него не давало никаких результатов — метеорит исчерпал свои магические свойства. Как и десятки других камней до этого.

Декан Орди-Карли был сильно раздосадован. Прогнав бестолковых лаборантов, которые лишь путались под ногами и мешали ему в полной мере излить свое негодование, декан распахнул окно, зажмурился и некоторое время с наслаждением долбил себе кулаком в лоб, приговаривая: «Думай, думай, думай! Думай же, дурацкая твоя башка!» Потом открыл глаза и посмотрел вниз с огромной высоты университета.

Дымка облаков проплывала, казалось, прямо перед глазами — к ним можно было прикоснуться рукой. А под ним, внизу, раскинулся весь огромный город, проживая свой очередной день в загадочных волнообразных движениях, которые казались хаотичными и на первый взгляд никак не связанными между собой. Но декан Орди-Карли знал: если наблюдать долго и терпеливо, то можно увидеть тонкую гармонию во всем этом хаосе. Долго и терпеливо — в этом и был секрет всего…

Как бы то ни было, а для продолжения опытов требовалось отпились новый опытный образец от того весьма крупного метеорита, добытого метентаром Мууном пять лет назад где-то на границе Ойкумены Снежных земель…

Глубоко вдохнув несколько раз подряд холодного и очень влажного воздуха, декан захлопнул окно и подошел к большому сейфу, в котором хранился тот самый метеорит. За пять лет, прошедших с момента его находки, он значительно уменьшился в размерах. Если когда-то это был неподъемный булыжник высотой в полтора локтя, шириной у основания в два с половиной локтя, то теперь от него остался весьма небольшой огрызок размером с кошку. Четыре крупных куска от него пошли на создание силовых щитов, которые в Крос-Боде принято было называть «заставами», и располагались они со всех четырех сторон света от города, прикрывая наиболее вероятные пути вторжения ящеров с равнины. Все остальное ушло в основном на опытные образцы для всевозможных экспериментов. Экспериментов, которые пока не дали никаких результатов…

Декан Орди-Карли открыл тяжелую дверцу сейфа, взял метеорит, лежащий на круглой деревянной подставке, и перенес его на лабораторный стол, где находился алмазный резак. И вдруг замер в недоумении.

Что-то изменилось, что-то было не так…

Весь метеорит был покрыт густым серым налетом. Точно таким же, каким покрылся опытный образец некоторое время назад. И декан Орди-Карли точно знал, что еще утром никакого налета на нем не было, поскольку перед началом сегодняшнего эксперимента лично открывал сейф, чтобы достать из него опытный образец.

Впрочем, безголовые лаборанты легко могли просыпать в лаборатории какой-нибудь порошок. Хотя, что это мог быть за порошок, где лаборанты могли его взять и, главное, как он мог проникнуть за закрытую дверцу сейфа — этого декан Орди-Карли объяснить не мог. Но вовсе не это занимало сейчас все его мысли…

Взяв в руки щетку, декан тщательно смел с него весь налет, настроил алмазный резак и очень аккуратно — чтобы не расколоть остатки драгоценного метеорита — отрезал небольшой кусок на еще один опытный образец. Делал он все это, думая о чем-то отвлеченном, на чистом автоматизме, поскольку проделывал эту процедуру уже много раз. Его руки сами знали, что следует делать, когда надавить сильнее, когда отпустить.

Потом он погладил гладкий срез, сдул остатки стружки и поместил камень на лабораторный стенд. Но он знал, что сегодня ничего уже делать не будет. Скоро начнет темнеть, а работать при свете масляных ламп очень неудобно. Да и какой в этом смысл? Только в самоуспокоении? Чтобы убедить себя: ты сделал сегодня все, что мог? Сделал все, что было в твоих силах?

Но декан Орди-Карли и без того это знал, как знали и все, кто был хоть как-то причастен к эксперименту.

Тогда он достал из ящика стола свою старую трубку, которую выточил ему один старый мастер в Зюйден-Лиссе из клыка тираннозавра, неторопливо набил ее ароматным южноморским табаком и раскурил от длинной спички. Зажег от нее же масляную лампу и устроился в своем любимом кресле поудобнее. Некоторое время молча и с удовольствием курил, выпуская дым в сторону, чтобы не маячил перед глазами. На гладком срезе опытного образца отражался неподвижный огонек лампы, словно в мутном зеркале, а он пытался представить себе завтрашний разговор с ректором — с каким лицом он будет говорить рэю Браю о том, что его длительный и дорогостоящий эксперимент вновь не дал никаких результатов…

А потом он кинул беглый взгляд в сторону метеорита, от которого был отпилен опытный образец, и обратил внимание, что на его спиле тоже отражается пламя лампы, хотя он был отгорожен от нее защитной шторкой. Впрочем, это мог быть просто какой-то зеркальный эффект.

Декан Орди-Карли машинально накрыл опытный образец ладонью, закрыв его от прямого света лампы. Свечение на спиле метеорита тоже моментально исчезло. Декан поднял ладонь — свечение вновь появилось на обоих камнях, и на метеорите, и на опытном образце.

Тогда декан осмотрелся, пытаясь найти зеркало, от которого мог бы отражаться свет. Но ничего подобного в лаборатории не было. Подумав немного, декан взял опытный образец, лампу и зашел за ширму, где обычно находились во время эксперимента его лаборанты. Оба камня продолжали светиться. Декан накрыл опытный образец ковшом, в котором лаборанты смешивали препараты — оба камня погасли. Поднял ковш — оба камня вновь засветились.

— Бред какой-то… — пробормотал декан Орди-Карли. — Ничего не понимаю… От окон отражается, что ли?

Но внутреннее чутье подсказывало ему, что никакие окна тут ни при чем. В позвоночнике у него засвербело — так обычно бывало, когда он начинал чувствовать близость нового открытия. Пока еще он не знал точно, что это будет за открытие, но оно уже витало где-то вокруг, совсем рядом. Руку протяни — и оно у тебя…

Но торопиться не следовало. Спешка могла только все испортить. Конечно, разговор с ректором Браем должен был состояться уже завтра, но только вечером. А это значит, что в запасе у него будет почти весь день. И еще вся ночь — чтобы привести в порядок свои мысли.

Ночь прошла в раздумьях. Декан Орди-Карли то и дело вскакивал с постели и бросался к столу, чтобы сделать какие-то записи в своем блокноте. Это была большая толстая тетрадь с кожаной обложкой, на которой золотилась эмблема университета, и декан писал, писал, писал… Иногда он вдруг раздражался, вырывал станицу с корнем, мял ее и бросал на пол. Ходил туда-сюда по комнате, почесывая свой тяжелый гриловский подбородок, потом садился за стол и снова начинал писать.

В общем, продолжались эти метания до середины ночи, пока Хлода-ди-Карли, дражайшая супруга декана, не отобрала у него блокнот и не заперла в ящике стола. А ключ сунула себе под подушку.

— Спать! — приказала она.

Это в университете на своем факультете декан был всевластным хозяином, а в доме всем и вся заправляла его супруга, и спорить с ней было себе дороже.

Утром Орди-Карли осторожно вытащил ключ из-под подушки супруги, достал из ящика блокнот и сломя голову бросился в университет. Никто из лаборантов еще не явился, и потому первый опыт он провел самостоятельно. Задвинул на окнах в лаборантской шторы, зажег лампу и подсветил опытный образец. Слабое желтое свечение появилось на обоих камнях — на образце и на метеорите, от которого он был отпилен. Именно такого эффекта декан и ждал, и со смутной улыбкой покивал каким-то своим мыслям.

Потом он перешел в соседнюю лабораторию и оставил там на столе опытный образец с включенной лампой. Вернулся в свою лабораторию — метеорит светился слабым желтым светом. Довольный, декан сделал пометку в блокноте, затем вернулся в соседнюю лабораторию, сделал свет лампы ярче, а прозрачный плафон сменил на синий.

Сразу кинулся в свою лабораторию и даже в ладоши хлопнул от радости — метеорит теперь светился мягким синим светом.

Когда явились лаборанты, Орди-Карли не стал им ничего особо объяснять, просто отрезал от метеорита еще один небольшой кусок и вручил им по опытному образцу.

— Слушайте меня, бестолочи! — провозгласил он. — Сейчас каждый из вас отправится в разные концы города. Ты, Святти, поедешь в ратушу, а ты, Орлута, пойдешь к западным воротам. Ваша задача: наблюдать каждому за своим камнем и записывать все, что с ними будет происходить. Каждый из вас получит по хронометру — в своих заметках вы будете ставить время, когда произойдет то или иное событие. А спустя три часа вы вернетесь в лабораторию. Вы меня поняли?

Вряд ли можно было объяснить понятнее, чем это сделал декан Орди-Карли. Но все же лаборант Святти поинтересовался:

— Мэтр, а какого плана события должны произойти? Чего именно нам ждать?

— Любые изменения, которые будут происходить с опытными образцами. Если они вдруг начнут светиться, нагреваться, двигаться — что угодно! — вы должны будете это немедленно зафиксировать и проставить точное время события. Наши хронометры будут точно синхронизированы… Все, собирайтесь в дорогу!

Когда лаборанты разошлись, и прошел час после их отбытия, декан Орди-Карли поставил перед метеоритом масляную лампу и зажег ее. Сразу сделал запись в блокноте: «9–37, желтый свет, 2 минуты».

Две минуты спустя он погасил лампу, сменил плафон на синий и снова зажег. Сделал запись: «9–40, синий свет, 1 минута».

Потом он немного уменьшил яркость лампы, снова прибавил. Снова уменьшил, снова прибавил. Уменьшил-прибавил, уменьшил-прибавил. Погасил совсем. Зажег на полную мощность. Сменил плафон на красный. Сменил на синий. Сменил на прозрачный. И каждое свое действие он старательно записывал…

В общем в тот день он произвел великое множество различных манипуляций, которые со всеми подробностями были зафиксированы в его блокноте. Он менял цвет плафонов, менял мощность лампы, ослеплял метеорит магниевыми вспышками, нагревал его газовой горелкой.

И когда, уже ближе к обеду, лаборанты вернулись в лабораторию, он немедленно сверил все записи. Они оказались практически идентичными. Время, цвет и продолжительность свечения совпадали, лишь нагрев не был зафиксирован, но это могло быть результатом того, что лаборанты могли просто вовремя не проверить свои образцы на изменение температуры, а остыть те могли моментально. Но все остальное…

Декан Орди-Карли лихорадочно перебирал в голове возможности использования этих новых свойств метеорита. Конечно, к созданию купольного щита все это не имело ровным счетом никакого отношения, но ведь не одного щита ради непрерывно и столь настойчиво изучаются свойства небесных камней во всей Объединенной Ойкумене!

Вечером, в назначенный час декан Орди-Карли отправился с докладом к ректору Браю, прихватив с собой два опытных образца и лабораторную зажигалку. Без лишних слов он продемонстрировал ректору суть своего нового открытия. Ректор Брай внимательно наблюдал за опытом, а потом взглянул на Орди-Карли очень заинтересовано.

— Вы уже выяснили насколько далеко распространяется действие этого эффекта? — спросил он.

­– Пока только в пределах городских стен, — был ему ответ. — Но завтра я планирую отправить одного лаборанта к южной заставе, а второго на вершину Бода-Рурка, в обсерваторию Вида-Стир — заодно выясним, как влияет на эффект плотность атмосферы и высота над уровнем моря. Однако уже сейчас я уверен, что результат будет тем же самым. Если так оно и случится, то затем можно будет отправить человека в Сталси, чтобы проверить действие эффекта на более значительных расстояниях.

Ректор Брай поднялся с кресла и прошелся по кабинету вдоль длинного стола.

— Вот что мы с вами сделаем, дорогой мой декан Орди-Карли… — сказал ректор Брай после пары минут раздумий. — Пусть завтра ваши люди отправляются к южной заставе и в обсерваторию, это нам не помешает. Но в Сталси вы никого посылать не будете, это уже лишнее… Если ваше новое открытие действительно работает на глобальных расстояниях, мы сможем использовать его в качестве средства моментальной связи. Следует лишь разработать систему кодов, но я займусь этим лично… Вы свободны, мэтр. Явитесь ко мне на доклад завтра в это же время…

Когда декан Орди-Карли покинул кабинет, ректор Брай еще несколько минут сидел в полной тишине, размышляя. Затем приказал вызвать к себе Джофина Айта. Спустя три четверти часа тот явился. Шпоры звякнули, когда он вытянулся перед ректором по стойке смирно.

— Ай, прекратите, мастер, присаживайтесь! — позволил ему ректор Брай и тоже сел в свое кресло. — Как ваше настроение?

— Я не позволяю своему настроению влиять на мою службу, рэй Брай! — ответил Джофин Айт.

Этот ответ можно было расценить двояко. Например, как: «Настроение у меня отвратительное, но на службе это никак не отражается». Или же так: «Не важно какое настроение у солдата, важно, чтобы он службу нес справно…»

Ректор Брай с усмешкой откинулся в кресле.

— Да ладно вам, Айт, не будьте мальчишкой! Я же вижу, что вы все еще дуетесь на меня за то, что я не позволил вам присоединиться к экспедиции метентара Мууна.

— Это не так, рэй…

— Это так, Айт! Это так… А знаете, почему я отказал вам?

— Вероятно потому, что вы сочли меня более полезным здесь, в Крос-Боде, нежели в походе с мэтром Мууном.

Брус Брай покачал головой.

— Этот фактор, безусловно, тоже имел место, но все же причина была в другом… Та неандерская девушка, которая вызвалась сопровождать мэтра… как ее? Ру Лии, кажется? Так вот, у меня сложилось впечатление, что вы решили присоединиться в экспедиции не ради достижения общей цели, а для того, чтобы быть рядом с этой девицей и произвести на нее впечатление. Учитывая ваш возраст, у этом нет ничего удивительного или предосудительного…

— Но я мог бы оказаться полезным для экспедиции! — воскликнул Джофин Айт.

Ректор Брай сразу поднял раскрытые ладони.

— Охотно вам верю, дорогой Айт! Потому я вас и пригласил сегодня в свой кабинет…

Джофин Айт сразу замер, лицо его окаменело. Казалось, он приготовился услышать что-то неприятное в свой адрес.

— Ну что вы снова напряглись, Айт, как будто я вам враг и строю козни на вашем пути к возлюбленной! Расслабьтесь уже! Я вижу, в каком состоянии вы находитесь, и потому решил пойти вам навстречу… В скором времени вам предстоит присоединиться к мэтру Мууну и передать ему послание от меня, а заодно кусок метеорита. Но для этого вам придется нагнать экспедицию. По моим расчетам, он скоро должен прибыть в славный город Уис-Порт, там вам его и надлежит найти. Если к тому времени он уже покинет город, вам придется идти по его следам, поскольку следующий пункт назначения мне неизвестен. Вы поедете в одиночку, возможно вам придется скакать и по ночам, несмотря на то, что это небезопасно…

Джофин Айт рывком поднялся со стула, шпоры его снова звякнули.

— Я готов выполнить ваш приказ, рэй Брай!

Слова его так и лязгали, словно подтверждая его готовность немедленно пуститься в дорогу.

— Ух! — усмехнулся ректор, покачав сжатым кулаком. — Похоже я не ошибся в выборе… Хорошо, я подготовлю для вас подорожную, по которой вы сможете беспрепятственно менять лошадей, а также получать необходимое оружие и продовольствие… А теперь идите собираться, Айт! Завтра у вас на это будет целый день, но потом вам предстоит отправиться в путь…

Коротко кивнув, Джофин Айт развернулся и быстро проследовал к выходу. Уже в дверях Брус Брай его окликнул:

— Айт! Послушайте, что я вам скажу… Я понимаю, что сейчас вам кажется, что не бывает чувства светлее, чем любовь. Однако поверьте моему опыту: все может измениться за мгновение. Вы даже не поймете, как это произойдет, но это самое светлое и нежное чувство в одну секунду может обернуться чем-то совершенно противоположным. Но это никак не должно повлиять на ход экспедиции… Надеюсь, вы услышали меня, Айт?

— Я вас услышал, ректор, — ответил тот.

Джофин Айт стремительно покинул кабинет, и некоторое время стук его чеканных шагов еще доносился из коридоров. Когда же они окончательно стихли, Брус Брай вышел из-за стола, потянулся до хруста в суставах и проследовал в дальний угол кабинета, где за стеллажом с книгами находилась приземистая дверь. Она была очень неприметной, и ее наличие можно было определить лишь по тонкой щели, идущей по всему периметру.

Ректор Брай надавил на край двери, послышался легкий щелчок, и она тут же слегка приоткрылась. Войдя в нее, он оказался в небольшом сумрачном коридорчике, стены которого были обиты темно-красной тканью.

Пройдя по этому коридорчику, Брай свернул вправо, и сразу оказался в такой же темно-красной, но очень просторной комнате, посреди которой стояла невероятных размеров кровать. На красных шелковых простынях лежала совершенно обнаженная женщина, лишь на бедрах слегка прикрытая уголком одеяла.

Ей было чуть меньше сорока, но была она все еще достаточно свежа, тело ее было упруго и слегка искрилось в свете нескольких ламп, висящих на стенах. Кожа была чистая, бархатная и очень загорелая, какая бывает лишь у коренных жителей южных земель.

— Вы не устали меня ждать, рэя Халдана? — спросил Брус Брай, скинув с себя мантию прямо на пол. Игриво подергал грудными мышцами, отчего ректор Юнивор-Цас Муа Халдана рассмеялась и откинулась на подушки.

— Еще немного, и я начала бы без вас, рэй Брай! — со смехом заявила она.

— Что ж, тогда пока начинайте, — ответил Брус Брай, улыбнувшись.

Он взял стоящий на столике у кровати графин с вином и наполнил два бокала. Ловко запрыгнул на постель, умудрившись не пролить ни капли. Они сделали по глотку, а потом долго со вкусом целовались.

— У вас сладкое вино, рэй Брай, — сказала Муа, когда наконец смогла освободить свои губы от затяжного поцелуя.

— Не слаще вас, рэя Халдана, — ответил ректор Брай.