Молот Солнца: Ветка Нируби

Глава 20

Соскочив с лошади, Крас осторожно подхватил Лату за талию и легко поставил ее на ноги. Вдруг прижавшись к нему всем телом, она смотрела на него широко распахнутыми глазами. Отведя взгляд, метентар осторожно отстранил ее от себя.

— Крас… — позвала его девушка. — Почему ты не смотришь на меня? Ведь это же я, твоя Лата. Ты что — совсем не помнишь меня?

Крас глубоко вздохнул.

— Сударыня, — сказал он проникновенно. — Конечно, я вас помню… Точнее, помню то, что никогда прежде вас не встречал. Несомненно, вы очень похожи на одну женщину, которую я знал когда-то давно, но вам тогда было слишком мало лет…

— На какую женщину? — тут же спросила Лата. — Как ее звали?

— Это не важно… Ее звали Лата — так же, как вас…

— И чем я на нее похожа?

— Я не знаю… Глаза, волосы… Я не знаю! Да и какая разница⁈

— Выходит, ее звали так же, как меня. У нее были такие же глаза, такие же волосы…

— Выходит так. Но вы — это не она!

— Конечно! Потому что я — это я, Крас! А ты — это ты!

Она схватила его за плечи и попробовала встряхнуть, но вместо этого сама колыхнулась всем телом.

— Единый разум… — проговорил Крас. — Ну хорошо, посмотрите на меня внимательно, сударыня… Вы говорили, что ваш жених был всего на несколько лет старше вас. Значит, ему было не больше двадцати пяти. Скажите, я похож двадцатипятилетнего юнца?

Лата долго всматривалась в его лицо. Провела пальцами ему по щекам, по шее.

— Нам слишком много пришлось перенести, Крас, после того, как мир раскололся, — сказала она наконец. — Я теперь тоже не похожа на ту девчонку, какой была раньше. Но я все так же люблю тебя! А ты… Почему ты разлюбил меня, Крас? Тебе кто-то велел забыть меня? Это из-за того, что они меня признали ведьмой?

— Вот же черви земные!.. — не сдержался метентар. — Сударыня, вы поймите: ваш Крас остался в другом мире. Там, где течет чистая речка Вета, где о ящерах знают лишь понаслышке, а девушек сажают на кол по обвинению в колдовстве… Но даже если он, так же как и вы, попал в наш мир, то он остался собой, а я — собой. Может быть я и похож на вашего жениха, но я — не он. Это все, что я могу вам сказать.

С этими словами он снял с пояса ремень с ножнами и кинул его у костра, который уже начинал весело потрескивать сучьями, наломанными пастухом с дерева неподалеку. Присел прямо на траву, глядя как пляшут языки пламени. К нему тут же подсел Кэндер Фогг.

— А я бы согласился… — кивая головой сообщил он. — Какая разница как она меня будет называть — Крас или Кэндер? Главное, что я ей нравлюсь! — Тут он печально сдвинул брови. — Я еще никогда не нравился девушкам. Ни разу… А так хочется…

Он вздохнул.

— Да, грустно, что тебе ничего не светит ни с одной девушкой в мире… — согласилась с ним Ру, усевшись напротив. — Нет, не так — ни с одной девушкой во всех мирах! — поправилась она и принялась потрошить сумки.

Очень скоро на траве был расстелена скатерть, которую запасливый Кэндер Фогг умыкнул с постоялого двора вместе с ужином, а на нее выставлены все яства, поданные хозяином Йоном накануне вечером. Ровно как и то, что прихватили с собой из Сталси. Открыли пару бутылок джипса и начался самый настоящий пир.

Кэндер Фогг первое время пытался рассказывать какой-то древний рецепт приготовления шеи орнитохейруса под острым соусом «снау-лисс пипр», но быстро замолчал, громко чавкая и булькая джипсом. Доев и допив все, что у него было, пастух громко рыгнул, рухнул в траву и сразу уснул. Лата смотрел на него искоса, сдвинув брови и брезгливо наморщившись.

— Он не умер? — спросила она некоторое время спустя.

Обгрызая аппетитную косточку, Крас помотал головой.

— К сожалению, нет.

— А пахнет так, как будто умер… Кто он?

— Сложно сказать… — метентар неопределенно дернул плечами. — Уверяет, что мой оруженосец.

— Вот как? А на самом деле?

— А на самом деле оруженосца у меня нет.

— Ясно…

Насытившись, они легли спать, уговорившись дежурить по очереди не больше часа. Первым бодрствовать вызвался Крас, остальные же сразу заснули. Кроме Латы. Она осталась сидеть рядом с Красом, обняв себя за колени. С рассветом посвежело, и Крас укутал Лату в свой плащ, а сам, подкинув в костер веток, неспешно прошелся вокруг лагеря. Лата шла за ним, сонно спотыкаясь.

Было спокойно и тихо, только костер едва слышно потрескивал. Немного в стороне, шагах в двадцати от костра, в траве что-то темнело — объемное, бесформенное и неподвижное. На всякий случай обнажив свой кинжал, Крас двинулся на разведку, а, подойдя, замер в недоумении.

Перед ним лежала туша явно какого-то животного, но какого именно — определить было сложно. Сказать точно можно было только одно: оно было мертво. Причем, погибло оно не так давно, иначе его уже давно растащили по кусочкам местные твари.

Это не был ящер, и уж точно не млекопитающее — скорее оно напоминало огромного паука. У него было восемь лап, покрытых чешуей, из-под которых прорастала короткая черная шерсть. Тело его было округлой формы, лишь слегка приплюснуто сверху, а голова к нему крепилась на тоненькой узловатой шее. Так же как и лапы, оно было покрыто чешуей, но шерсть, которая из-под нее росла, была более густой. А вот вместо челюстей на щетинистой морде торчали громоздкие иззубренные жвалы, способные запросто перекусить лошадиную ногу. Именно увидев эти жвалы, Крас понял, что знает эту тварь.

Она лежала, завалившись на бок, но даже в этом положении достигала Красу почти до пояса. Лоснящееся брюхо ее было вспорото и раскрыто настежь, в траву из него капала грязно-желтая густая жидкость, образовав прямо под тушей приличных размеров отвратительную лужу.

— Что это⁈ — услышал Крас у себя за спиной и обернулся.

Рядом стояла Лата, укутанная в его плащ, и смотрела на тварь глазами, полными ужаса. Крас пихнул тушу ногой, и одна из мохнатых лап тут же приподнялась, резко согнувшись в суставах. Венчал лапу огромный острый коготь, размером лишь немногим меньше, чем кинжал Краса. Лата с коротким вскриком отшатнулась.

— А это плохие новости, сударыня, — отозвался метентар. — На землях Прибрежной Ойкумены эти твари встречаются крайне редко, в основном они обитают на нескольких крупных островах Северного Архипелага. Там их называют «арудо-муто», но на шэндийском их называют «арахнусы».

— Арудо-муто… — тихо повторила Лата, поежившись. — Арахнусы… Они опасны?

— «Арудо-муто» на языке Северного Архипелага означает «смертельный шепот». Вряд ли доброго и ласкового зверька станут так называть… Обычно они передвигаются большими стаями, уничтожая все на своем пути. Для них нет других понятий, кроме пищи. У них нет страха, нет сомнений и сожалений — нет ничего, кроме постоянного голода. Если они не могут сожрать добычу сразу, то обволакивают ее своей густой слюной и оставляют впрок, чтобы позже вернуться и дожрать. В процессе поедания своей добычи они издают негромкие звуки, похожие на невнятный шепот, за который и получили свое название на северных островах…

Не отводя глаз от дохлого арахнуса, Лата взяла Краса за руку и поглубже укуталась в плащ.

— У нас никогда не было таких чудовищ, — сказала она.

— Значит, вам очень повезло.

— Но я уверена, что даже они не стали бы сажать на кол невинного человека…

Крас посмотрел на свою руку, которую Лата все еще крепко сжимала, а затем медленно обвел взглядом горизонт.

— Арахнусы никогда не передвигаются поодиночке, — сообщил он. — Думаю, этот экземпляр отбился от стаи, и его сожрал какой-то ящер. Нужно выяснить, куда направились остальные, чтобы не повстречаться с ними. Магии моего камня не хватит, чтобы отбиться от всей стаи…

Лата выпустила его руку и выпрямилась.

— Ты владеешь магией? — спросила она удивленно. — Ты… колдун?

— Владеть магией и быть колдуном — не одно и то же. Вся магия нашего мира заключена в метеоритах, упавших на Землю много миллионов лет назад. Никакой другой магии у нас не существуют, чтобы там не утверждали всякие шарлатаны… И вся моя магия заключена вот в этом камне…

Крас поднял кинжал и показал девушке черный камень, венчающий рукоять.

— Это кусок метеорита, найденного мной в горах на границе Ойкумены Снежных земель… Очень крупный был экземпляр, он славно послужил университету Крос-Бода. Но даже этот его крошечный осколок позволяет мне управлять магическим полем большой энергии…

— Я ничего не понимаю, — качая головой, сказала Лата с восхищением в голосе. — Но я все равно верю тебе, Крас!

— Вот и прекрасно… Зря ты не легла спать с остальными — через час я всех разбужу, и мы отправимся дальше. По моим расчетам до форта Ли-Сони не больше пяти часов езды, и задерживаться в пути опасно… Если арахнусы где-то рядом, то нам придется уносить ноги очень быстро. Бегают они, конечно, медленнее наших лошадей, но зато гораздо выносливее.

Он взялся за торчащую кверху лапу арахнуса и одним ударом кинжала отсек от нее длинный коготь. Протянул его Лате.

— Вот, держи… У тебя нет оружия, а такой коготь может заменить охотничий нож. Он в состоянии вспороть брюхо любого ящера. Удерживай его вот так… — Крас показал, как следует правильно держать коготь арахнуса. — А удар наноси вот так… — Он показал, как следует наносить удар. — Если будешь делать все правильно, то, возможно, останешься в живых. Но это не точно…

Лата взяла коготь, поводила им по воздуху, взмахнула пару раз. Вопросительно взглянула на метентара.

— А если я сделаю что-то не так?

— Тогда твое тело соединится с землей, а душа — с Единым Разумом.

Лата набычилась, сдвинув брови.

— Что это означает?

Крас вздохнул.

— Это означает, что ты умрешь…

В официальной религии Объединенных Ойкумен считалось, что вся Вселенная представляет собой некий глобальный Единый Разум, воле которого подчиняется все сущее. Все живые существа на Земле — будь то люди или ящеры, неандеры или волкогоны, грилы или тигропумы, кэтры или любое другое создание — были соединены с этим разумом посредством тончайших энергетических каналов. Единый Разум не находился где-то далеко в космосе — он и был этим космосом, являясь самой сутью всего окружающего мира. Он был повсюду, в каждом атоме этого мира, все живое находилось внутри этого разума.

А после того, как живое существо настигала смерть, вся информация, находящаяся в его мозгу, сохранялась в Едином Разуме навечно. Основным догматом религии Единого Разума являлось то, что никакая информация во Вселенной не может исчезнуть бесследно. Все мысли, чувства, переживания, воспоминания — все это сохранялось в необъятной памяти Единого Разума уже вне сочетания с индивидуумом, а точнее — сам индивидуум отныне становился частью Единого Разума.

Какой-то общей церкви, которая собирала бы все религиозные учения Единого Разума воедино, устанавливала бы ритуалы и следила за их соблюдением, не существовало. Точнее, ее заменяли, как правило, специальные факультеты в университетах, которые со временем вышли за их пределы, установили между собой достаточно тесные связи и получили общее название — Верховный Магистратус. Особого влияния на политическую жизнь Объединенных Ойкумен эта организация не имела, но по всем вопросам, касающихся ритуалов и соблюдения традиций, обращаться рекомендовалось именно туда.

Кроме основной религии существовало еще несколько иных, но сторонников у них было немногим более пяти процентов от общего числа жителей Объединенных Ойкумен. Как правило, это были языческие верования, и распространены они были среди самых отсталых народов.

Поговаривали, что где-то за восточными пределами Объединенных Ойкумен проживает многочисленный народ, который верит в существование единого бога — некое сверхъестественное существо, которое управляем всеми событиями на Земле. Якобы к нему можно обращаться с просьбами посредством специальных заклинаний, и, если он будет милостив, то просьба эта обязательно будет исполнена.

Но в землях тех Красу пока побывать не довелось…

— Мне даже некуда спрятать этот коготь, — проговорила Лата, растерянно осматривая свое платье.

Они вернулись к костру, подкинули еще веток, и Крас достал из своей сумки моток веревки. Отрезал от нее кусок и обвязал Лату вокруг талии. Получился своего рода пояс. Крас сунул под него коготь.

— Пока так, — сообщил он. — Когда доберемся до форта, попробую достать тебе другую одежду. Путешествовать по равнине в платье — так себе идея.

— Ты будешь смеяться, но в клетке выбор одежды у меня был не так велик!

— Извини… Я не хотел задеть тебя, честно… Ты уверена, что не хочешь спать? Уже скоро я начну всех будить.

— Не беспокойся. Через несколько часов меня должны были посадить на кол, и я все равно вряд ли смогла бы заснуть этой ночью…

Лицо у нее вдруг окаменело, только тени от языков пламени метались на нем.

— Они собирались натереть кол салом… — вдруг сказала она. — А потом сорвали бы с меня платье, подняли за руки, а палач раздвинул бы мне ноги и усадил верхом на кол… Они отпустили бы мне руки, и я под собственным весом стала бы сама насаживаться на этот кол. Я не очень тяжелая, и поэтому кол еще бы долго входил в меня, а все на это смотрели бы и показывали на меня пальцами…

В неподвижных глазах ее мелькали искорки костра, и казалось, что это сам ужас полыхает в них. Потом она перевела взгляд на Краса.

— Это все мне рассказали мои стражники… — прошептала она. — Мне было очень страшно, Крас! Я мечтала сойти с ума до того, как они начнут насаживать меня на кол!..

Она вздрогнула раз, затем другой, а потом плечи ее затряслись уже без остановки. Из глаз потекли крупные слезы.

— Но я так и не смогла сойти с ума! И все это время я умирала от ужаса! Иногда я представляла себе, что ты скоро придешь в Гатлу с очередным караваном, узнаешь, что меня хотят казнить и захочешь меня спасти… Ночью ты тайком проберешься к моей клетке, оглушишь стражника ударом тяжелой дубины и одним ударом сломаешь замок… И ты пришел за мной, Крас! Ты пришел…

Теперь она уже откровенно рыдала. Шагнув к Красу, она уткнулась лицом в его грудь, и ему ничего не оставалось, как осторожно приобнять ее, погладить по вздрагивающей спине.

— Ну все, все… — сказал он немного погодя. — Все самое страшное уже закончилось… Если нас не сожрут арахнусы, конечно…

Лата перестала вздрагивать и подняла на него лицо.

— Ты специально это говоришь? Чтобы рассмешить меня?

— Пусть будет так. Но я ума не приложу, что смешного ты в этом нашла…

Четверть часа спустя они разбудили остальных, принялись собирать вещи и седлать лошадей. Кэндер Фогг громко зевнул, с хрустом потянулся и тут же принялся мочиться в костер. Ру смотрела на него с возмущением.

— Эй, придурок, ты бы хоть отвернулся, что ли! Спрячь уже свою пипирку!.. Крас, он пипирку не прячет! Еще и трясет ею!

Крас был занят тем, что навешивал на своего скакуна поклажу.

— Ну так отрежь ее к червям, все равно она ему никогда не пригодится.

Ру со злорадной улыбкой подняла с травы свою саблю, и пастух тут же отбежал в сторону, торопливо подтягивая штаны.

— Но-но, я просто хотел затушить костер! Не тратить же на это воду.

— А пастух дело говорит, — согласился Крас. — Ладно, пусть пока ходит с пипиркой…

Хозяин Йон затягивал подпруги у своей лошади и смотрел на них, ухмыляясь. Когда все были готовы, метентар, ведя коня в поводу, подвел их к трупу арахнуса и потыкал в тушу носком сапога.

— Видите эту тварь? Это арахнус. Раньше на равнину они не забредали, но теперь вообще все стало иначе… Где-то неподалеку прямо сейчас бродит целая толпа точно таких же, как правило их бывает не меньше полусотни экземпляров в стае… Если нам сегодня не повезет с ними встретиться — спасет только бегство. И тогда уже каждый отвечает за самого себя и скачет изо всех сил, пока не доберется до форта. До него несколько часов пути, азимут следует держать на пять градусов восточнее вулкана… Есть вопросы?

— У меня есть! — поднял руку Кэндер Фогг. — А нам следует опасаться только этих тварей, или еще и тех, кто сожрал этого?

— Всех, — коротко ответил Крас и вскочил в седло.

Подхватил Лату и усадил ее перед собой.

— Выдвигаемся, — приказал он.