Жертва
Река Лада. Агрия. День четвёртый
Ночь. Тишина. Большой город спит. Задолго до рассвета, почти что в кромешной тьме, разгоняемой лишь тусклым светом пары фонарей, торговец Морт перегружал бочонки с элем и вином, зерно, да крупы с повозок в небольшую ладью. В город он прибыл поздно вечером, припрятал повозки с товаром, договорился с командиром ночной стражи.Платить подать советнику торговец посчитал глупостью. Гораздо выгоднее втихаря отчалить с помощью ночной стражи. Молодой командир, брат главы городской стражи Рос да Летар согласился на малое. Морт едва скрывал радость от неожиданной прибавки и очень спешил.
— Отчаливай побыстрее, пока нас не заметили, — торопил его и Рос. — Если брат узнает… А магистр… Не отвертимся.
Круглый с виду, среднего роста, глуповат и простоват даже для должности командира ночной стражи. Только благодаря брату получил повышение, и только благодаря союзу того с дочерью магистра имел все шансы на успешную карьеру в будущем. Уже пожалел о совершаемом преступлении, дёргался и неустанно пялился в сторону городских ворот. Прятавший в ночной тьме презрительную ухмылку Морт уверенно стоял на пристани, широко расставив короткие, полные ноги и выпятив вперёд свой животик.
— Осторожнее Кирш, уронишь и вовек не расплатишься. Не прохлаждайся, Золе, бездельник. Тащи уже, время дорого! Чем быстрее доберёмся до Акра, тем лучше, — командовал он.
Наёмник Дирк всем своим видом источал беспокойство. Не по поводу их скрытного отплытия, нет, но из-за опасности предстоящего похода.
— Грести ещё ладно, осилим, а вот… Всё же маловато нас для охраны такой ладьи. В таверне поговаривали о шайке какого-то кровожадного Гута, что нападает на караваны прямо на реке. У него не менее полсотни злодеев и против них у нас четверых без шансов, — наконец пробурчал стоявший рядом с торговцем командир наёмников.
— О боги, Дирк, не будь таким трусом! Ведь не сидят они целыми днями у реки. Им нужно время, чтобы заниматься награбленным, да и отдохнуть прислужники Вира любители, — скептически замахал руками перед лицом воина торговец. — Монк не допустит, чтобы я подвергся нападению каких-то грязных злодеев, мне слишком нужны сейчас эти монеты!
— И всё же мы с товарищами решили без подкрепления не соваться на реку. Выплати нам за дорогу до Эшта и разойдёмся, — вдруг выпалил Дирк.
— По монете каждому сверх оплаты и не проси больше, иначе мне точно придётся искать другую охрану, — насупился Морт.
— Спрошу своих людей, — удивлённо хмыкнул тот.
Не в силах скрыть радости, с довольной улыбкой, наёмник отошёл к стоящим неподалёку воинам. Они посовещались и решили, что выдавить из хитрого торговца больше вряд ли получится и стоит рискнуть.
— Согласны, — донеслось вскоре до Морта.
— Ещё бы, вировы дети! — взвизгнул он. — Надеюсь вас не убьют по дороге! Умрите позже, когда придёт срок оплаты вашей службы, — зло пробурчал он уже себе под нос.
Весь товар благополучно погружен. Расселись по местам, а гребцы взялись за вёсла. На носу ладьи рицане вывесили те самые два фонаря и так отчалили. Издёргавшийся от волнения Рос облегчённо вздохнул, выругался и поспешил к воротам. Торговец был за рулевого и смотрового. Морту не привыкать, ведь за свою жизнь он уже не раз ходил по реке с товаром. Другие торговцы часто нанимали команду гребцов и рулевого, но наш хитрец, стараясь выжать из торгового предприятия побольше прибыли, постоянно экономил. Зная, что в портах и на рынках погрузка товара может обойтись ему намного дороже, он и работяг брал с собой на весь путь. Медленно, но верно ладья отдалялась от берега. Затем повернула в сторону Акра. Никто не заметил последовавшей за ними небольшой лодчонки.
Светало. Горе-гребцы выдохлись и отдыхали, подняв вёсла, а ладья некоторое время двигалась против течения. Промедление злило уже подсчитывавшего в уме солидную прибыль со сделки торговца. Его мысли изрядно опередили реальность, а потому следовало ускориться.
— Гребите, лентяи! — заорал на гребцов торговец, как только течение начало медленно, но верно, тянуть лодку назад к Эшту. — Дирк, продолжай счёт! Устроим привал позже, там и отдохнёте. На вёсла, любители монеты и эля!
Морт вглядывался в заросли обоих берегов, мысленно молясь Монку оградить их от внимания злодеев. Остальные молились не меньше и, если работяги ещё имели шанс стать рабами, а торговец выкупить свою жизнь, воинов, ещё и не оказавших сопротивление, обычно ждала смерть. Можно конечно ещё до схватки, в обмен на сохранение жизни, сдаться на милость врага. Однако остальные выжившие непременно разнесут по всем городам весть о трусах. Наёмниками им уж точно тогда не быть. И всё же в сердце Дирка закрался страх. Несмотря на хорошую оплату и бремя позора, он готов был в случае опасности предать товарищей. Наёмники с работягами вновь налегли на вёсла, а утреннее солнце, постепенно поднимаясь всё выше, уже светило им прямо в глаза. Оттого гребцы опустили головы и лишь слушали размеренный счёт командира. Торговец, щурясь и прикрывая глаза ладонью, правил судно так, чтобы идти подальше от берега, полагая что основная опасность именно там. Ладья приближалась к узкому месту реки, где раскидистые ивы свесили свои ветви прямо в воду. Боялся ли торговец Морт? Определённо нет. Просто в поворотный момент своей жизни он понял, что страх мешает жить, тем более побеждать, и перестал бояться. Ну или почти перестал, ведь полностью управлять своим страхом не может никто. Он изменился тогда, раз и навсегда.
Морт вспоминал, когда это произошло. Момент чётко запечатлелся в его памяти. Он вернулся из Эшта, провернув очередное выгодное дело. Вернулся на день раньше обычного, тогда как обычно наоборот задерживался. Сразу же направился домой к своей любимой жене и сыну. Застал её с мастером, у которого та недавно заказала себе платье, а раньше покупала ещё много чего и для себя, и для Морта. Грешники как раз совокуплялись, так страстно, что даже не слышали, как он вошёл. За одно мгновенье весь мир для него перевернулся. Предательство любимой женщины, что может быть больнее?! Стоял там и смотрел сквозь них, ничего не видя, не слыша, не понимая. Пелена скорби заволокла разум. Морт не чувствовал ни рук, ни ног. Вскоре они заметили его и, после некоторого замешательства, стали объяснять почему и зачем. Жена даже стала обвинять его самого. Он, как оказалось, виноват в том, что она перестала любить и теперь полюбила другого. Мастер заверял его, что они поженятся, как только этот, уже никому ненужный союз, будет разорван пред богами и людьми. Морт молчал. Его молчание ещё больше распалило жену, девушку которую он ещё совсем недавно боготворил и казалось любил всем сердцем, женщину бывшую ему такой родной. Она стала кричать, что по его вине у них долго не было детей, а сын вовсе не его, а мастера. Сын, который обнимал его своими крохотными ручонками и был для него божьим благословением, теперь для него чужой! Это откровение было похуже измены. Они собрали её вещи и ушли. Увели с собой не его сына, а он продолжал стоять на одном месте, так и не проронив ни слова. Внутрь торговца вползла ледяная пустота и на время лишила его всех чувств.
Это изменило его. Именно этот момент, словно ключ, открыл в нём тёмные стороны. Он не сломался, но стал сильнее. После того дня стал бесстрашным, жёстким и пристрастился к игре в кости. Морт, благодаря своей смелости и безрассудному напору, теперь имел больший навар, чем любой из торговцев Рица. Однако частые проигрыши в игре сводили на нет всю его успешность. Долгое время вынашивал планы мести, но нужный момент не наступал. Купил себе меч и тренировался с одним из стражников за щедрую плату. Воином он не стал, но защитить себя уже был способен вполне. Часто размышлял о переезде. Всё в Рице напоминало о боли предательства: и его дом, ставший вдруг таким пустым, и случайные встречи с женой, и тем более с оказавшимся чужим сыном, и даже сам город, который он так любил раннее. Всё раздражало теперь в Рице. Оба его брата пытались отвлечь Морта от мрачных мыслей и поддерживали всё это время, а он до сих пор не вернул им долг. На этот раз, думал торговец, он уж не подведёт их и вообще никогда не возьмёт в руки проклятые кости.
Ладья, стремительно рассекая водную гладь, приближалась к узкому месту. Гребцы старались, надеясь на скорый отдых. Солнечные лучи исчезли за большим, лохматым облаком. Уставшие щуриться глаза торговца впились в обрывистые берега. Река, бывшая до того не меньше сотни, а часто и более, садий вширь, стала сужаться до каких-то сорока. Поросший кустарником берег даже по весне способен укрыть немалый отряд.
— Опасное место. Для засады само… — стрела, попавшая прямо в правый глаз сидевшего в первом ряду вёсел наёмника, оборвала его на полуслове и подтвердила их опасения.
Не успели ещё остальные осознать, что произошло, как сразу несколько стрел прилетели за первой. Одна из них вонзилась в шею второго наёмника, также сидевшего в первом ряду. Другая пробила грудь работяги Кирша. Ещё одна попала в плечо Золе. Стрела, явно предназначенная для вмиг пригнувшегося Дирка, лишь ударила того по шлему и оцарапала руку Морта. Немало стрел пролетели мимо, но, учитывая столь опустошительный урон по движущейся ладье, враги явно мастерски владели луками. Наёмник, сидевший рядом с Дирком, внезапно вскочил, намереваясь то ли прыгнуть за борт, то ли достать атакующих прямо с ладьи выхваченным из ножен мечом. Глупец получил аж две стрелы в лицо и третью в горло. Он так и упал за борт, во всеоружии, захлёбываясь собственной кровью. Наёмник, исчезая в водных объятиях Агра, продолжал сжимать мертвеющей рукой направленный в сторону врагов меч. Кирш, хрипя завалился на бок, схватившись за торчащую в груди стрелу. Ещё две впились в бок бедолаге, прекратив его страданья. Враги знали своё дело, намеренно убивая охранников и никому не нужных работяг, чтобы добраться до торговца и груза.
Так внезапно начавшийся обстрел продолжался. Несколько стрел просвистели мимо или вонзились в само судно, другие ударили в щит Дирка. То, что ни одна из стрел не задела торговца было понятно, тот был ценным трофеем в качестве заложника на выкуп. Та, что срикошетила от шлема наёмника, явно была случайностью. За несколько мгновений Морт остался без охраны, растерянный и одинокий. Ладья по инерции летела вперёд, но стала замедлять ход, не в силах сопротивляться течению. Оно уже начало тянуть её назад, когда несколько небольших лодок, выскочивших из-под ивовых ветвей, с лёгкостью нагнали добычу. Дирк, прикрывшись утыканным стрелами щитом, пригнулся ко дну ладьи. Скорее инстинктивно, по привычке, держал свой верный меч наготове. Пара мгновений и то, чего так боялся наёмник, уже случилось. Теперь все его мысли крутились вокруг жизни и смерти. Морт сидел на корме, отрешённо наблюдая за корчившимися в конвульсиях воинами. Золе стонал от боли, завалившись на бок в попытке вытянуть обломок стрелы из плеча. Получилось, и он распластался на дне ладьи, зажав рану залитыми кровью ладонями.
Над водой прошелестели ловко брошенные злодеями крючья. Те впились в борта ладьи, натянув привязанные к ним верёвки. Лодки с разбойниками подтянули вплотную и несколько злодеев запрыгнули в ладью торговца. Всего же их было больше десятка, да ещё лучники на берегу — немалая шайка.
— Господин торговец, наш вожак Гут приглашает тебя к себе в гости. Но, судя по тому, что ты вооружён, ты можешь и отказаться, предпочтя смерть. Выбор за тобой, — издевательским тоном заговорил с Мортом один из разбойников, в то время как двое других наставили на него мечи. — Наёмник также может сложить оружие и выбрать жизнь, или же сразиться и умереть.
Ещё трое злодеев окружили Дирка. Морт выхватил свой меч и, на мгновенье всем показалось, что он отчаянно бросится на злодеев, предпочтя славную смерть плену. Однако, слегка помявшись, торговец бросил оружие им под ноги и лишь выругался. Дирк, оставшись в одиночестве и также не желавший себе геройской смерти, тут же сдался вслед за торговцем. Раненных воинов безжалостно закололи, обобрали и тут же сбросили за борт, вслед за мёртвым Киршем. Работягу из-за его стонов тоже хотели добить, но за беднягу, как ни странно, вступился сам Морт, и того пощадили. Золе так хотел жить, что от боли и страха он впился зубами в воротник своей накидки. Они с Дирком перевязали раненному плечо и тот отчаянно старался уже ни единым звуком не привлекать к себе внимания злодеев. Разбойники препроводили пленников на берег. Там отобрали всё ценное, с лёгкостью обнаружив и спрятанные в сапог монеты наёмника. Затем заковали троицу в предусмотрительно подготовленные кандалы и повели в свой лагерь в горах. Опечаленный произошедшим торговец уж не знал какому богу молиться, чтобы выпутаться из такой передряги, а наёмник и вовсе проклинал и самого торговца за его жадность. Пожалуй, лишь работяга был уверен, что заслужит у злодеев не только жизнь, но и свободу, своим полым ничтожеством.