Мир Мрака 2027

– Чёрт, чёрт, Макс, сукин сын, держись! Ты какого хрена помирать собрался!? – орал во всю глотку Гоша, пытаясь остановить кровотечение.

Но всё было бесполезно. И все это понимали, и я, и Антон, и Пётр, и Гоша, и сам Макс.

– Хаха, ты ведь прекрасно понимаешь, что если ты будешь тупо ругаться и пытаться закрыть рану ладонью – от этого ничего не изменится, – улыбаясь, произнёс Максим.

С краешков его рта полились кровавые струйки, он сглотнул. Упёршись головой в кабину автомобиля, он лежал в кузове, там же находился Георгий, мы с парнями стояли вокруг. От злопамятного Ивье мы отъехали всего на километр, фон здесь был в норме, так что стоять снаружи было не боязно. Единственное, чего я боялся, было преследование. А о смерти Максима мы уже поняли все.

– Тогда, сейчас… парни дайте аптечку! – сначала засуетился, а потом рявкнул Гоша. Пётр спохватился, но сразу же воротился.

– Мужик, может, хватит ломать комедию… Мы отлично понимаем… кхе-кхе… что бывает если человека пули из “калаша” насквозь прошьют, – Макс снова закашлялся. – Блин, ахренеть, а ведь такое путешествие намечалось. Ну что ж, видать, не суждено. А ведь мне было так приятно, что ты меня позвал… кхе-кхе, кхе-кхе-кхе… аааа… гордость так и заиграла. Сам Ты меня зовёшь, обычно на подобное ты кого другого берёшь, меня так давно не нанимал… Вот, на беловержца, например, Санька взял, хотя да, он охотник, ему платить меньше надо, – он вновь улыбнулся. – А ведь я так хотел семью завести, детей вырости. Думал, увидеть, как мы обратно цивилизацию воротим… Хотя, что за бред, на её отстройку лет 300 понадобится, минимум. Эх, я так и не перестал быть мечтателем. Хаха.. кхе-кхе-кхе… куха-куха!.. ээээм, – он оглядел нас уже почти остекленевшими глазами и всё с той же улыбкой спросил: – А чего все такие грустные? А? Что поуныли? Нечему тут унывать, куда бы я ни попал – хоть Рай, хоть Ад – там по-любому лучше, чем здесь будет.

Все молчали. Вроде бы и плакать хотелось, да вот только не получалось. Получалось только слышать его медленный, тихий, низкий голос. С каждой секундой всё угасающий и угасающий…

– Мужики, я только об одном прошу: похороните по-человечески. Не слишком хочется гнить у дороги. И, это, ещё.. кхе-кхе-кхе.. куха-куха-куха-куухммг… хотя бы вы, доберитесь до Минска. Меня с вами уже не будет, но чтоб память была… ээх… – он с трудом окрыл верхний карман на кустарном бронежилете, засунул туда руку, там что-то зашуршало, он взял это нечто в кулак и высунул кисть, - вот, возьмите ириски, обожаю эти конфеты, с ними мне везде… кха… лучше было. – Макс, продолжаю улыбаться, протянул руку Гоше и разжал её. Георгий пару секунд постоял, глупо смотря на его ладонь, но затем всё же сгрёб содержимое и зажал в кулаке. Умирающий довольно кивнул, из его груди вновь вырвался приступ кашля, в некоторые моменты казалось, что сейчас вместе с воздухом изо рта выйдут и лёгкие. Однако оттуда вырывалась только кровь. Когда всё прекратилось, он посмотрел на ночное небо и произнёс: – И, спасибо вам, за всё…

Его глаза ещё некоторое время живились неким огоньком, а потом резко потускнели. Всё, человеческая душа, носимая в этом теле, потухла…

Мы отъехали ещё на пару сотен метров. Все молчали, в глазах Гоши можно было заметить влажный блеск. Труп Максима лежал в кузове. Мы не решились хоронить его там же по понятной причине: все опасались преследования.

Когда машина остановилась, все четверо вышли. Антон остался стоять у автомобиля, на случай чего, а мы с парнями отнесли завёрнутое в брезент тело к пригорку. Гоша ещё в “Форде” прихватил сапёрную лопатку и теперь ловко орудовал ей. Быстрыми рывками он откапывал яму, подходящую по размеру усопшему. Некоторое время это никак не выходило: земля от сырости стала напоминать клей. Однако вскоре всё было готово. Мы с Петром положили Макса в его усыпальницу, после сгребли землю обратно на место, похоронив под ней брезент с человеком внутри.

Мы постояли у “могилы” ещё некоторое время. Георгий что-то пробурчал под нос, наверное, молитву, Петя просто покрестился, я последовал его примеру: ни единой молитвы я всё равно не знал. Затем Гоша резко воткнул лопатку в землю, достал один леденец, положил его в рот и так же резко устремил взор в небо, преждевременно устремив к нему лицо.

– Чую, дождь будет, – промолвил он, и с тяжким вздохом провёл ладонями по голове. – Ладно, идёмте, здесь смотреть больше не на что.

Он взял лопатку и ушёл. Мы с Петром ещё немного постояли, после чего развернулись и пошли. Когда уходили, мне даже показалось, что Петя на прощание махнул рукой, но точно я это утверждать не могу.

Как только мы подошли к машине, Антон встретил нас прямым и твёрдым вопросом:

– Где ночевать будем? – казалось, будто ему вообще сейчас не до чего не было дела, но и мне сейчас до него тоже никакого дела не было.

Я просто прошёл мимо.

– Чё первой найдём, там и заночуем, – глухо ответил Пётр.

Антона, видимо, это вполне устраивало. Как же он бесил в такие моменты… но сейчас я был слишком опустошённый и уставший чтобы злиться.

Мы ехали. Оружие Макса мы оставили, как и его разгрузку со всей амуницией – вещи как-никак нужные, хоть и с остатками крови, которая может привлечь недругов. Однако на этом участке полоса была зелёной. Так что двигались смело. А до следующей опасности.. надеюсь руки дотянуться отчистить.

Все молчали, ни у кого не было желания заговорить. Да и не было о чём разговаривать. Все до сих пор переваривали недавно случившиеся события. А ведь как странно, вроде только недавно выехали, а уже столько произошло. Только что как бы было десять часов утра и пятеро людей в одной машине, а уже полночь, и четыре уставших, пораженных внешним миром человека сидят в том же автомобиле.

Наконец показались дома. Это был некий небольшой посёлок, названия при въезде мы не увидели. Но нас это и не интересовало.

Съехав с пригорка, мы проехали до конца села, туда, где были лучше всех сохранившиеся хаты.

Полная тьма и мягко флюоресцирующий туман создавали неясную, неведомую и невиданную мне ранее атмосферу. Некая загадочность и красота парила в ней, однако и мягкий привкус тревоги и предостережения тоже чувствовался.

Мы вышли из машины. Действительно, шёл дождь, да и причём очень даже неслабый. Хм, странно, а внутри я как-то и не заметил.

Гоша вытащил пледы откуда-то из-под заднего сиденья, закрыл авто и мы отправились в дом.

Это была обычная деревенская постройка: четыре деревянных, черных от сырости, стены, внутри них печь и нехитрая мебель. Всё как я и ожидал. Гоша прошёлся с дозиметром рядом с мебелью, но это было так, скорее, для галочки. Сейчас на небольшой фон нам было наплевать, мы слишком устали. Пару уколов “антирада” – и всё в норме. Мебель, кстати, стояла целая, до неё, видимо, никто с войны и не притрагивался… Хотя кому здесь притрагиваться? А интересно, кстати, где здесь люди, вроде место ничего такое, почему никого нет. А ведь о чём это я, за четыре года много чего случиться могло.

Решили спать на полу, так хотя бы будет меньше радионуклидов от предметов в организм переходить. Георгий взял три походных коврика, следовательно, это означало, что один останется на вахте.

– Я буду, – спокойно отозвался Антон. – Я в машине отдохнул вдоволь.

Не говоря больше ни слова, он пошёл к дверям. По ночам бывает холодно, так что на улицу никто его не выгонял, да и сам он туда не торопился. Внутри лучше.

Гоша лёг у окна, чтобы видеть автомобиль. Мы же с Петром устроились посередине. Легли рядом – так теплее будет. В качестве подушки я использовал свой рюкзак, предварительно пристроив под него бронежилет, хоть какой комфорт.

Я уже закрыл глаза, как со стороны окна услышал:

– А ведь он больше всех жить хотел, – о ком говорил Гоша, спрашивать не пришлось. Всем и так было ясно. – Иногда из-за стремления к жизни даже от заданий некоторых отказывался. Даже за приличные суммы не соглашался, уж слишком жизнь любил. Даже такую, которая сейчас. Пошутить любил, ха, думаю, вы это уже поняли, ну и приврать тоже был горазд. Ха, даже вон, перед смертью не удержался, слукавил всё-таки… чертяка. Сказал, что я вместо него Саню на беловержца отправил, а ведь это он сам не пошёл. Эх, ну даёт, а?

Он замолчал.

– И что же так жизнь любить, если в ней всё равно никакого толка?... – хмуро спросил неведомо у кого Петя.

– А ты за что её любишь? – вопросом на вопрос ответил я.

– А я и не люблю. Просто сам, гхм, убиться – не могу, грех на душу большой, а я верующий. А добровольно под пули лезть не хочу, гордость не позволит.

– Что это гордость не позволяет?

– Не смогу я простить себе того, что заставлю слабака, который эту очередь выпустил, гордиться тем, что меня пристрелил, хотя умер я по своей воле. Ни за что не прощу такого. Лучше пусть знает, кто из нас сильнейший.

– Хаха, нехорошо это, Петр Сергеевич, – сказал Гоша.

– Ничего не могу с собой поделать, – пофигистично ответил тот.

– Если ты такой верующий, чё на могиле молитву не произнёс тогда? – неожиданно даже для себя, задал я вопрос.

– А… Слов никаких в голову не приходило. Я ведь уже почти начал его радостью и стремлением наполняться, а тут такое… Наверное, у него действительно была веская причина жить. На вряд ли у кого-либо из нас такая найдётся. Хотя, стоп, Санёк, у тебя же там, гхм, какая-то мечта есть, а?...

– Откуда ты знаешь? – изумился я.

– Про это многие в Соглашении говорили, просто так парень на опаснейших мутантов кидаться не станет.

– Вот-вот, – вдруг подключился Георгий. – Что за мечта такая? Говори, раз уж тут на откровения потянуло.

Я призадумался. А стоит ли? Ведь всё равно это дело прошлое и уже несбыточное. Да и Гоша вроде знает, да вот только забыл, наверное. Ну раз уж всё равно терять нечего, почему бы и нет:

– Хм, о чём я мечтал? – неохотно начал я. – О семье мечтал. Но сначала хотел комнату купить. Ха, помните, у нас ведь есть такие, большие и свободные, которые ещё с тех времён остались, или те, в которых раньше еда хранилась, а теперь нет ничего, они ведь тоже свободные, и немалые к тому же. Вот я одну из таких купить и хотел. Ту, что под 58-м номером была…

– А чего именно эту? – встрял Петя.

– А она подальше от бара, – все немного усмехнулись. – Вот её и хотел, насколько помню, она, вроде, тридцать миллионов стоила, – со стороны Гоши послышалось: “с половиной”. – Ну во, тридцать с половиной. Сначала её хотел купить, чтобы иметь свою комнату, четырнадцать квадратных метров, там как-нибудь обустроиться, много ведь всякой бытовой фигни с прошлых времён осталось, а после уже и о семье подумать. Думал охоту бросить, зажить, даже в наше время, нормально. Я ведь, не выживать… я жить хочу.

Сказав это, я замолк. Вдруг Пётр сказал:

– О как, значит, гхм, комнату себе уже выбрал, а жену нет. Нет ну так нормально, по-мужски, – я прямо почувствовал, как все улыбнулись, даже я.

– Не, ну так верно же, мало ли, вдруг невесту себе выберет, а приглашать нет куда. Вот поэтому сначала жилище нужно, а то где ещё этим делом заниматься, – все снова улыбнулись.

Петя даже посмеялся, после чего добавил:

– Хаха, да-а, не, ну а если серьёзно, то мечта у тебя хорошая. Только вот, гхм, как в наше время заживёшь? Уже никак.

– Есть и ещё один неисполнимый пункт в этой фантазии, – я был уверен, что это сказал Антон, до сих пор он никак не показывал своего присутствия, а тут вдруг присоединился к разговору. – Со вчерашнего дня, с того момента как ты покинул пределы Спортивного Соглашения, она неосуществима.

Все замолчали. В данный момент он был на все сто процентов прав. Я мог бы ответь и нормально, по-человечески. Но осознание этой правды придало некой злости, что ли, хотя на кого злиться, на себя только. Однако ответил я отнюдь не положительно:

– И без сопливых знаю, – сказал я и отвернулся. Со стороны входа мне прилетел только смешок.

– Эх, Антоха, а что ты всё время придираешься? Сам-то зачем поехал, я ведь только чуть-чуть замолвился. Я твоей реакции вообще не…

– Захотел и поехал, какое дело-то? – вдруг прервал он Гошу. Его голос впервые показался мне взволнованным, теперь в нём действительно присутствовали нотки, выдающие его за человека. – Будем считать, что мне там скучно стало. Такой ответ вас устроит.

И снова он был спокоен.

На этот раз смешок полетел со стороны Гоши.

– Послушайте, Георгий Васильевич, а вы почему так вдруг в Минск сорвались. Вы и не объяснили толком, – неожиданно задал вопрос Пётр.

– Мужики, я же уже говорил, зовите меня просто, Гоша, мы уже далеко не в Бресте. Хоть в это и трудно поверить. Кажется, только один день прошёл, а уже столько произошло. А чего я сам рванул? Ну, я же вроде уже говорил, да и добавить нечего. Власть почти потеряна, а без меня это поселение точно сгинет, как бы самовлюблённо это не звучало. А мне, знайте ли, как-то не улыбается выживать там и смотреть, как гибнет последние оплоты общества. А в Минске я не знаю что есть, по-любому лучше, нежели у нас. Как наш путник сказал, там Жизнь, да и по всей Беларуси она осталась. Следовательно, можно попытаться, почему бы и нет? Вот я и решил, лучше уж в столице помирать. Да и вообще, Саньку помочь хочу…

– Кстати точно! – воскликнул Петя. – Саня, мечту-то ты рассказал, а зачем в Минск намылился никто из нас, кроме Гоши, гхм, не знает.

– Вот у Гоши и спросите, – буркнул я, пытаясь уснуть, хотя отлично понимая, что ничего не выйдет.

– Хаха, ты чего это набычился? Обиделся что ли? Нашёл на что, – прокомментировал Георгий, и в данный момент я был с ним полностью согласен, однако не мог пересилить упёртый организм. – А Саша туда путь держит потому, что ему наш странник сказал, что там его предки выжили. Отец даже кажется некой “шишкой” стал. Он поверил и рвался туда очертя голову, которую собственно чуть и не потерял. А точнее ему её чуть не отгрызли, если бы не мы.

– Хохо, так вот значит как, – деловито вымолвил Пётр.

– Я, конечно, в сказки старого маразматика не очень верю, однако Сашке помочь хочу. И помогу, он ведь мне, как сын… А, Сашка? Что скажешь?

Я ничего не ответил, хотя на душе стало тепло после его слов.

– Ну а ты-то сам. Чего, а? – вдруг задал неординарный вопрос Гоша.

– То есть? – не понял Петя.

– Ну а сам чего поехал, на тебя я меньше всех надеялся.

– Ха, обижаешь, Гоша, обижаешь. Моё, гхм, место в социуме целиком и полностью от тебя и твоей власти зависит. Если бы я там остался, то в ближайшем времени мы бы с тобой вдвоём сидели бы, и куковали, смотря на распад общества. Хотя, что это вдвоём? Нас бы гораздо больше было.

– Было “бы”, а так мы спаслись, – поправил Георгий. – Правильно ты поступил, остальные не согласились.

– Вот теперь и остались там гнить, – добавил Антон. – Хотя. И из нас один уже тоже, гниёт, только под толщей земли. И кажется мне, за всеми остальными черёд не далёк…

Мы вновь замолчали. И где же тогда лучше, здесь или там. Скорее всего, в Спортивном Соглашении ещё переворота не началось, так что люди пока живут как и прежде, храня надежду в сердцах, искра в которых тает с каждым днём… Так, стоп! Что это ты, Саня?! Надо всегда быть готовым расстаться с прошлым, в любой момент, и не жалеть об этом, не вспоминать его. Всё, что не делается – всё к лучшему! Ты сделал свой выбор, и ты следуешь ему, остальное лишь ответвления главной цепи и твои мысли с волнениями. Которых быть не должно! Ты должен думать, но думать хладнокровно и по делу. На то, чтобы ностальгировать – времени нет.

– Глупую тему мы завели, – коротко отозвался я.

– Согласен, – поддержал Гоша. – Что сделано – то сделано. И об этом сожалеть не стоит.

Снова повисла глухая тишина.

– Аха, а ведь интересно, – неожиданно начал Петя, – выжили ли люди где-нибудь ещё. Ведь, гхм, в конце концов, мир большой. Должны остаться ещё оплоты цивилизации.

– Остались, сто процентов даю, – отозвался Гоша. – Если в одной Беларуси вон сколько. То в масштабах всего мира и подумать страшно. В одном я уверен точно, какой миллион людей, но на всей Земле точно выжил.

– Ха, один миллион из семи миллиардов – недурно, – иронично сказал Антон.

– Да чтоб тебя… Как же ты уже задрал со своим пессимизмом! – не выдержал Пётр. – Чего ты всё в мрачном цвете видишь?

– А я глаза на реальность, в отличие от вас, не закрываю.

И снова молчание.

– А я вот байку про Исландию слышал, – неожиданно даже для самого себя, начал я.

– Что ещё за байка? – непонимающе спросил Гоша.

– Ну, о том, что там, типа, жизнь осталась. Она же, это, – я никак не мог собраться с мыслями, поэтому я на секунду остановился, вздохнул, выдохнул, подумал о сигаретах – сейчас бы покурить – и продолжил: – она же самой мирной страной считалась, поэтому её как бы некто не тронул. Вот она и осталась полностью населённой.

– И где же ты это слышал? – Георгий вдруг сел на коврике и достал пачку сигарет, всё это я понял по еле заметным движениям воздуха. – Никто не хочет? – он как будто читал мои мысли, но я почему-то не взял, сам не могу понять почему, нет, не из-за гордости, лень что ли. В общем, откликнулся на предложение только Пётр, Антон, наверное, и вовсе не курил. – Так, где ты это услышал?

Послышался щелчок кресала, потом он же повторился, и во тьме заполыхали два мелких огонька. Я перевернулся обратно, так что снова всё видел.

– В баре, сидел как-то раз и услышал.

– Ну а что, а тема вполне себе вероятна, – сказал Петя. – У них же там, гхм, и запасы энергии здоровые, там же всяких гейзеров и вулканов до хрена. Вот, может, сидят там себе и электричество из земли высасывают. Да и еду явно сами растят, а что, могут же.

– А, всё может быть, да вот только не всё бывает, – скептически отозвался Гоша. – Я нечто похожее об Австралии слыхал. Хотя, конечно, в данной ситуации габариты этих стран странно сравнивать, однако факт остаётся фактом – подобных слухов много. Но верить мы не можем ни единому, ибо прошло всего четыре года. Откуда мы можем уже знать, что в мире творится, а? Мы этого, скорее всего, и через лет двадцать не узнаем…

По выдоху, я понял, что Георгий выпустил струю дыма в воздух и затягивался новой порцией никотина.

– А вот, кстати, об этих четырёх годах, – нежданно начал Антон. – Если так мало времени прошло, то почему же многие животные так деформировались и мутировали? Ведь так же быть не должно, за столь короткий срок.

– Охо, а вот тут, братец, уже бактериологическое оружие роль сыграло, – деловито вымолвил Пётр.

– Насколько я знаю, никакой информации о том. Что на наши земли бактериальные бомбы сбрасывали, нет, – ответил я, посапывая.

– А кто тебе об этом скажет? Оно, на ряду с химическим, гхм, самое опасное оружие на Земле, и, если углубляться дальше, то оно и вовсе запрещено. Однако кого это волнует? Ха, да никого. Во время боевых действий у всех всегда будет крутиться на устах одна хорошая пословица: в войне любые средства хороши… или как-то так…Ну в общем о том, куда его кинуть собираются, никто сообщать не будет, да и некому уже.

Все притихли.

– Может и так, а может и совсем иначе. Так, как нам абсолютно не представляется, – это прозвучало странно, особенно от Гоши.

Но может, даже, скорее всего, в его словах была некая доля правды.

На пол полетел потухающий “бычок”, за ним ещё один. После Гоша, встал, раздавил оба, и сказал:

– Ладно, парни, вы спите, а у меня, если честно, ни в одном глазу, так что я подежурю. Всё Антоха, ты тоже иди спать.

– Поддерживаю, – выдыхая при подъёме с коврика, согласился Петя. – Меня чего-то тоже не прёт, так что я, гхм, лучше с тобой посижу. Парни пусть поспят. В конце концов, вдвоём веселее куковать будет.

Я как будто почувствовал, что Гоша улыбнулся. Антон ничего не сказал. Просто встал, – до этого он сидел у порога, это было ясно, опять же, по игре воздуха в ночи и по его красной безрукавке (странно, что он не надёл никакого бронежилета, а может у него эта полукуртка “бронежилет”.. кто его знает) – и пошёл к ближнему ковру. Им оказался Петин “матрац”. После этого я только услышал, как он улёгся и поёрзал, устраиваясь поудобней и, конечно, потеплее. “Следовало бы лечь рядом” – мелькнуло у меня в голове, только это была не моя мысль, а будто чьи-то слова, я даже чуть голову приподняло, но что я мог обнаружить в почти полной тьме, понятно: ничего… Странно как-то…

Затем из темноты раздалось:

– Слушай, Петька, а не мог бы ты костерок сварганить, дровишки есть, зажигалку дам, – это был Георгий. С его словами я был согласен, тут и вправду было прохладно.

– Да нет проблем, – отчеканил другой и пошёл выламывать доски из пола, при этом подсвечивая себе зажигалкой.

Маленький огонёк, в клубящемся вокруг мраке расслаблял и успокаивал, давал некое мнимое чувство защиты, которое придумывал себе сам я. Всё-таки не зря говорят, что на огонь можно смотреть вечно. Лишь бы сам огонь не потухал вечность. Но это невозможно, ведь ничто не вечно, и мои глаза тоже. Они устали смотреть целый день на этот такой же невечный, как и всё вокруг, мир.

Не знаю, сколько я проспал. Часов восемь, наверное, однако в одном я был уверен точно, этого мне не хватило. Такое чувство преследует меня постоянно, уже как четыре года.

Когда я проснулся у входа уже сидел Антон, Пётр с Гошей посапывали по углам. Только теперь у них матрацы не совпадали с теми, какими были изначально: будто поменялись местами. Видимо сначала спать пошёл Георгий, а так как его место было уже занято, он лёг на коврик Пети. Ну а потом и так понятно.

Я присмотрелся к Антону, глаза его приоткрыты, подрёмывал, а на голове как обычно находился обруч державший наушники. В тишине англоязычная музыка долетала и до меня. Разобрать слов у меня не получалось, но то, как они исполнялись – у меня понять выходило. Слова не пелись под музыку, они читались под бит. Да, точно, сейчас он слушал хип-хоп. А может он всегда его слушает, хотя представителя данного класса умершего общества он не очень напоминает. Да, навряд ли, скорее меломан. Может, узнаю как-нибудь.

Костёр потух, лишь сизый дымок отходил от него. Рядом с прогорелыми брёвнышками лежала пара гильз. Я взглянул на окно рядом, под ним тоже лежали гильзы “калаша”. Видимо, кто-то приходил к нам ночью, да вот только я ничего не слышал. Теперь я посмотрел на автомат нашего листомана, да, действительно, предохранитель сдвинут на стрельбу одиночными. А обратно он его не поставил, лишь бы не пальнул, когда будить будем.

Кстати, насчёт будить, пора и старшим подыматься.

Я чуть приподнялся и сразу заметил движение со стороны двери. Видать, пронесло, и не выстрелил даже, что ж, его чуткость будет меня ещё долго поражать.

– Может, дашь им ещё немного поспать. Если выспался ты, то это ещё не значит, что у всех остальных такая же ситуация, – посоветовал Антон и немного зевнул.

– Ого, а кто тебе сказал, что я выспался, да и вообще, что же вы меня ночью на дежурство не разбудили, как всех? – поинтересовался я, подходя к Петру.

– Решили, что тебя будет лучше на красный участок поставить, – отозвался дозорный.

– Вот оно значит как. Ну что ж, тогда, ради своей же безопасности, я лучше заставлю встать наших основных бойцов,– сказав это, я нагнулся к Пете и принялся трясти его за плечо, – и, пока раннее утро и все вредные зверюшки спят, мы отправимся дальше в путь. А значит, вполне возможно, сможем проскочить наш “красный участок” без каких-либо передряг. Ха, верно я говорю? – после этих слов я протяжно зевнул.

Вскоре солдат стал издавать неясное мычание и глухие утробные звуки – предшественники пробуждения. Я оставил его и направился к Гоше повторять ту же операцию. Антон лишь ухмыльнулся.

Через десять минут все были на ногах. Мы немного занялись личной гигиеной. Даже перекусили маленько: по хлебной дольке с колбасой, почти всё в этом было с “того времени”, кроме хлеба, но он из дрожжей с пресловутого “того времени”. После все сходили по личным делам в угол избы, мало ли когда мы следующий раз остановимся. И ещё через двадцать минут мы все сидели в машине и ехали к Витебску.

Таким образом, на часах у меня начало показывать пол-одиннадцатого.

По пути Гоша рассказывал план дороги, оказалось, ночью он только и занимался, что пытался заучить путь. Все сидели и слушали, кроме меня. Я перекусывал, причём на ходу. Начальная пища не утолила жажду голода, а только разгорячила её. Поэтому сейчас я сидел и запихивал холодную тушёнку себе в рот, пытаясь как можно быстрее жевать, и как можно меньше обращать внимание на вкус. А ведь всё потому, что получилось так, что я единственный, кто не успел к горящему костру ещё ночью и не разогрел свою порцию, так что в конечном итоге выходило: за последние сутки все поели по два раза, и только я один – раз.

А ведь я уже и забыл когда ел последний раз. Вчера… Нет, вроде нет, или да, когда мы выезжали из Бреста все перекусывали. Не, не помню. Не до этого было, вчера слишком много навалилось на наши плечи – так было днём, а вечером… вы сами знаете. Вот пили вчера много, всю десятилитровую канистру из салона вылакали. Пришлось из кузова новую доставать. Позавчера точно ел, когда ещё в Спортивном Соглашении был, даже два раза вроде. Эх, я и так худой, а с таким темпом жизни и перерывами между едой и вовсе исхудаю.

Пока я ел собственный паёк, всё-таки хорошо, что его нагрузил. В конце концов, человек без пищи и воды не может. Кстати о воде: я закончил тушенку, полез в рюкзак под ногами и достал оттуда воду, обычную, сохранившуюся ещё с прошлых дней. Её как только не хранят, лишь бы не испортилась. Пока всё более-менее. Открыв крышку, я сделал несколько жадных глотков и уже собрался засовывать бутылку обратно, как спереди, теперь я сидел на заднем сиденье, Петя протянул требовательно руку.

Этот жест я понял сразу.

Дав питьё Петру, при этом сказав что-то типа “оставьте себе”, хотя так расточительно относиться к этому не надо, но у нас же ещё 20 литров есть, и еда, поэтому пока – живём.

Размышляя об этом, я в тоже время начал слушать Гошу. Сначала он говорил о переезде на М6, вроде мы даже уже это сделали. Потом об Ошмянах и Сморгони, что к ним подъезжать нельзя ни в коем случае, они недалеко от Остравца, а там АЭС, поэтому радиация зашкаливает…

– … тут же и начнётся наша “красная полоса”, понимаешь, о чём я, а, Саня?

– Да понял-понял, – нехотя ответил я Георгию.

– Ну, вот так вот тогда у нас получается. Ладно, скоро уже начнётся, давай-ка уже переодевайся и наружу вылезай. Ты как, поел?

– Если это можно так назвать.

– Вот и молодец, ладно, давай быстрее, – Гоша остановил машину.

Сказать по-честному, непривычно как-то. Вроде и ничего не изменилось, а вид… поменялся как-то. Всё ещё больше посерело, в мрачные краски теперь был выкрашен будто сам воздух… Может это из-за давно не чищеных стёкол ИП-5… Хотя я, вроде, протёр, когда вылезал из автомобиля.

А может так и есть, а это просто атмосфера внутри машины не позволяла мне разглядеть всей не многообразности цветовой палитры природы вокруг…

Я стоял на багажнике и дрожащими руками держался за гашетку пулемета. Так странно оказаться снаружи. Не то что страшно, а… просто непонятные чувства играют внутри. С одной стороны я понимал, что мне пока нечего боятся. На мне был надет ОЗК с полностью изолирующим противогазом как-никак. Но душа всё равно уходила в пятки, когда я смотрел по сторонам, наблюдая за неуловимо, но стремительно меняющейся окружающей природой.

То ли это была лишь игра моего сознания, то ли что… Но мне всё время казались инородные движения рядом с дорогой, я убеждал себя, что это неправда, просто из-за большой скорости мне движущимся казалось то, что просто не может быть живым. Однако мысли о том, что я точно видел движения, никак не выходили из головы.

Так, ладно, надо переменить тему для раздумий.

Чтобы хоть немного отвлечься, я начал вспоминать город, который мы только что проехали: это был Юратишки. Слава Богу, он являлся полностью вымершим, так что проблем не возникло. Рядом с ним мы повернули и теперь направлялись к трассе М7, так как к Воложину приближаться лучше не стоит.

Когда всё это нам разъяснял Гоша, он в то же время указывал путь и на карте. В тот момент я взглянул на неё, и увидел рядом Минск, совсем близко. Казалось, мы можем доехать до него хоть сию секунду. Но не тут-то было: рядом с Заславлем упала ядерная боеголовка, так что всю эту часть города накрыло. Теперь туда входа нет. С М7 мы вскоре должны съехать на Р56, по ней доехать до Молодечно, но сам город объехать стороной и постараться как можно меньше влезать вглубь. Кто его знает, что там? После переехать на Р28, по ней проехать Вилейку, к ней не приблизившись. По этой же дороге доехать до Мяделя, его уже придётся проехать полностью. Дальше уже кончится и “красная черта”.

А там увидим, что будет потом.

Сейчас же для меня было главным наблюдать за округой. Хотя это было нелегко сделать, особенно на скорости 60 километров в час. По крайней мере, именно о таком показании на спидометре я думал при виде быстро уходящей вдаль местности вокруг. До такого значения Гоша разогнал машину только по одной причине, этот участок всем нам хотелось проехать как можно быстрее.

Хотя при наблюдении маневров Георгия между брошенными авто у меня иногда сердце ёкало. Кое-где он и вовсе плевал на все меры предосторожности и просто расталкивал авто снегозаборником – в такие моменты мне приходилось хуже всего: открытая грузовая платформа – не салон, тут свалиться шансов больше. Но мы все ещё в самом начале непроизвольно доверили ему свою жизнь на дороге, так как ещё тогда догадывались, что в этом деле – он асс. Наверное, поэтому он никому, кроме себя, машину и не доверял.

Пару раз я действительно улавливал мимолётные движения сопровождаемые рыком или чем-либо подобным. Но что-то серьёзное из этого выделить так и не сумел: скорость была слишком высока. Я даже был рад данному факту. Хотя мандраж это всё равно не ослабляло.

Тело колотилось, руки тряслись. Меня пугало не ожидание возможного в любой момент нападения, а скорее атмосфера вокруг. Только побывав снаружи, при этом осознавая, что вокруг тебя витает огромная радиационная доза, понимаешь, что означает фраза “нагнетена до предела”. Костюм с противогазом после подобного точно придётся выбросить.

Собственно, тут рассказывать почти нечего. За весь путь в этом “красном участке” я выстрелил только пару раз, и то в, наверное, мнимые цели.

Но всё равно до Мяделя я доехал еле-еле. Нет, усталость в ногах почти не чувствовалось, но вот психическая… Вечные неясные звуки, которых я раньше не слышал. Мне хотелось верить, что их создала большая скорость авто, да вот только на ум приходило абсолютно другое. Плачь, бормотание, молитвы – ко всему этому я уже привык. Но тут было нечто другое, я даже не знаю, как это описать… будто звука и вовсе нет, но в тоже время ты отчётливо слышишь некое эхо, словно в прерванном эфире. И вот когда мы подъехали к Мяделю, оно усилилось.

Причём во стократ. Теперь оно шло со всех сторон, заглушало всё вокруг. Преображало пространство так, будто ничего, кроме него, на этом свете не существовало.

До обеления костяшек пальцев я схватился за пулемёт, лишь для того, чтобы не упасть.

Что это, откуда оно?

Вскоре я получил ответ, но понял, что лучше бы я так и остался в неведении.

Эти существа передвигались странно, слишком странно для тех, кто раньше вполне возможно был человеком. Их коленные и локтевые суставы были и выгнуты, или и вовсе перекручены. От земли до их тела оставалось примерно сантиметров тридцать, так как все они передвигались исключительно на четырёх конечностях. Словно пауки. Цвет у них был, кстати, подобающий: серый.

Лица я не успел разглядеть, но это было только временно.

Данная картина, конечно, испугала меня, но я пришёл в ещё больший ужас, когда обернулся: они гнались за нами. И главное, они не отставали!

Их скорость была просто невообразима. Руки и ноги передвигались в бешеном ритме, настолько быстро, что я успевал замечать только расплывчатые пятна на их местах.

А вот это уже действительно плохо.

Гул в ушах усилился. Мозг отказывался воспринимать окружающий мир только из-за него: слишком большое отвлечение. И главное, чем больше за нами начинало бежать тел, тем громче становился этот звук.

Не-ет, на вторую подобную штуку я не поведусь!

Попытавшись сконцентрироваться, я попробовал продумать план действий. Как мне их уничтожить, они же бегут сзади, а на такой угол пулемёт не развернёшь. Додуматься в тот момент взять автомат и развернуться самому мне не хватило ума.

Я бессмысленно пытался развернуть РПК в сторону наступающих бестий, однако ничего из этого не выходило. Разум снова затуманился звуковым фоном.

Вдруг справа от кузова возникла одна из четырёхконечных фигур. Лица на ней не было, то есть вовсе. Складывалось такое впечатление, словно оно завуалировано ещё один слоем кожи. О Господи, что же произошло с ними. Но на тот момент я не думал о подобном.

Инстинкт сработал сам: как только в зоне обстрела попалась цель, я вдавил гашетку.

Расшвыряв по сторонам пол-лица, крупнокалиберные пули полетели дальше. А обезглавленное тело полетело назад, прямо на своих собратьев.

Тут я почувствовал, что гул на секунду прекратился. Лишь одной секунды мне хватило, чтобы понять, что нужно сделать.

Выхватив гранату, я рывком вырвал чеку и повернулся на 180 градусов.

Ох, как же не вовремя одному из безликих приспичило кинуться на багажник, а точнее, на меня.

Туша весом примерно в пятьдесят кило сбила с ног и повалила на рифлёный металл. Граната, конечно же, выпала из руки и покатилась под запечатанный в целлофан короб с патронами, ну что ж, вроде пять секунд отведено. Навряд ли получится справиться за три. Но надо постараться.

Резко выхватив тесак, слава его я додумался повесить поверх комбинезона, пусть и в другом чехле, я вонзил огромное лезвие мутанту в глотку и приподнял его над собой. Крови не было, ничего не было, лишь непонятная чернота внутри и как будто раскрытый, под кожной вуалью, в истошном крике рот. Но я не слышал ничего, кроме пронзительного писка у меня в голове. Однако теперь моя рука механически потянулось за РГД, и рывком выбросила за борт. Я даже не думал об этом, всё произошло само.

Взрыв раздался сразу.

Это явно отвлекло сидящего на мне монстра и я, воспользовавшись моментом, резко вдавил нож в горло мутанту по самую рукоять, вроде лезвие даже с другой стороны вышло. Он истошно завопил, но звука не было, его вопль вовсю разгуливал у меня в голове. Будто кол всадили в темя, и теперь вся черепная коробка расходилась по швам. От необузданной боли я сам застонал, а после и закричал, при этом поворачивая лезвие вправо.

Получилось так, что тесак вошёл ему в горло как бы под углом, а если точнее: “блином”. И теперь, поворачивая рукоять влево, я разрезал ему горло с правой стороны.

Скоро показался наконечник, а после и малая часть грани. Мы продолжали валяться на рифлёном металле и кричать что есть сил. Он – у меня в голове, я – у себя в противогазе. Скорее всего, ему даже не было никакого дела до моего визга: ни глаз, ни ушей я у него не заметил.

Стёкла запотели, я ничего не видел вокруг. Однако когда мои руки внезапно потянуло в сторону и вниз, а гул в голове чуть приутих. Я понял, что дело сделано.

Я попытался протереть их, но ничего не вышло, хотя и не должно было, ведь надо делать это изнутри… Эх, ну что ж, тогда, придётся подождать, пока воздух в баллоне сделает своё дело. А интересно, сколько его там ещё осталось… А хотя какая разнится…

Спустя минуту я приподнялся на локте. Из туманной дымки больше не вырывались паукообразные существа, стремящиеся в нашу сторону. Всё, нас больше никто не преследовал. Выкидывать из кузова тело с изувеченной шеей мне было лень, поэтому я просто лёг обратно. Мне почему-то казалось, что на ближайший час для нас всё будет хорошо. Такое умиротворение наступило в душе, что я сам удивился. Хотя, кому я вру, я был настолько морально измотан, что для удивления в моих чувствах не хватало места.

Я лёг и прикрыл глаза.

Не знаю, сколько я дремал, наверное, недолго, потому как, когда открыл их вновь, никой разницы между той моей усталостью и теперешней не почувствовал. Разве что нервы успокоились.

Разбудило меня сильное покалывание в правое плечо. Повернув голову в эту же сторону, я увидел далеко стоящее существо, оно держало палку в руке, длинную такую, и ей же кололо меня в руку. При этом существо сильно жестикулировало. Посмотрев на эту сцену ещё пару секунд, за которые ко мне вернулся слух, я понял, что оно ещё и что-то кричит. Так стоп, так это же Гоша. Да, в легком дождевике и противогазе. Ко мне подходить он боялся, и ясно почему, поэтому пользовался палкой. Чуть позже ко мне пришло осмысленнее того, что он пытается сказать: дёргая руками вниз верх и проводя по телу, он явно хотел, чтобы я поскорее снял ОЗК.

Я привстал, сказал что-то типа “сейчас-сейчас”, хотя снаружи это, скорее всего, послышалось как всего лишь нечленораздельное мычание, повернул голову и уставился на труп мутанта. А с ним что делать?... Чёрт, что за глупый вопрос?! Уж точно не мариновать!

Показав Гоше знак о’кей, я привстал на корточки, взялся за мутанта с одной стороны и перевалил его полегчавшую тушу за борт. После чего кинул последний взгляд, – на секунду показалось, что чернота внутри него теперь немного рассеялась, а само тело иссохло, что можно было сказать и по весу – и пошёл перелазить с обратной стороны.

Так, если меня разбудили, значит, мы уже выехали с “красной черты”, ну что ж, значит всё должно пройти более-менее. Быстро сняв с себя всю одежду (что было не очень легко, потому как немного мешал одетый на мне бронежилет) общей защиты, кроме перчаток, и повыбрасывав её в ближайшие кусты, я пошёл обратно к машине, надо было избавить запасы от целлофана. Мне на встречу шёл Гоша со скомканным дождевиком в руках, видать и его выкинуть решил, ну что ж, предосторожность не помешает.

– Ну, как вздремнул? – с улыбкой поинтересовался он, проходя мимо.

– Хреново, – буркнул я.

В ответ раздался только смешок.

Быстро избавив вещи от пакетов, я занёс их к тому же месту куда выкинул и одёжку, там же я оставил и перчатки с временным чехлом для “BOLO”.

Когда воротился назад, у машины уже стояло двое, – из-за туманной завесы я сначала не разглядел второго, узнал, только когда подошёл на метр к авто, – Георгий и Пётр, они из канистр поливали автомобиль какой-то жижей.

– Протирадиационный раствор, – пояснил Петя, заметив мой неординарный взгляд.

Больше я ни о чём не интересовался, ни вслух, ни безмолвно. Усевшись в машину и обнаружив Антона на том же месте где и всегда – у окна с наушниками – я принялся ждать остальных.

Скоро и они появились.

– Так парни, лады, – сказал Гоша, попутно вкалывая себе антирад, – сейчас мы на Р27, по ней доезжаем до села Христово и там, с помощью переезда… ох… – он вытащил иглу, после чего достал две новых ампулы со шприцами и передал мне с Петром, – проезжаем до трассы Р3, а там уже и дальше объясню. Всё, покатили. По дороге, Санёк, расскажешь, чего натерпелся.

Водитель повернул ключ, включив передачу, снял с ручника, медленно снял ногу со сцепления и нажал на газ. Путь продолжился.

Оторванная белая табличка с чёрными буквами оповестила нас о начале села Христово. Она лежала прямо посередине дороги, между двумя легковыми автомобилями, поэтому заметить её в полудённой мгле было не так уж и трудно.

На этот раз почётный пост у пулемёта нёс Антон, хотя это теперь было скорее символикой, чем чем-то необходимым. Полоса вновь была зелёной, и сильной нужды в обороне не ощущалось. Однако на всякий случай стоит предостеречься. Но до сих пор не случилось ничего такого серьёзного, только малые мутанты иногда выползали на дорогу. Конечно же, на таких патроны тратить не стоило, но Антон, наверное, считал по другому. Каждый раз он метким и молниеносным выстрелом сбивал монстра с ног, после чего говорил, когда Гоша через открытое окно отчитывал его за ненужные траты боезапаса, что действует рефлекторно…

Не, этот парень ещё долгое время не перестанет меня поражать.

Всю дорогу от Мядели никто не произнёс ни слова, хотя я не знаю, разговаривали ли они и до городка… Но всё же, сейчас молчание свисало над нами почти физически ощущаемым коконом. Я тоже молчал. Не уверен, думали ли остальные так же, но я всё размышлял о тех странных существах и о всём моём пути по “красной черте”. Что это было, и кто ЭТО были?! Не знаю, откроются ли мне ответы на эти вопросы, скорее всего, нет, однако воспоминания о тех моментах так завораживали. Словно в них я был близок к чему-то важному, но испытывал сильный страх перед этим “чем-то важным” и поэтому боялся до него прикоснуться.

Иногда возникало ощущение, и даже проскальзывали мысли, что мне хочется вернуться туда…

– Так, мужики, что-то мне не нравится эта атмосфера внутри салона. Может хоть кто-нибудь из вас заметил, что мы уже довольно долго передвигаемся по трассе Р3 и подъезжаем к Шарковщине? – вдруг раздался голос Гоши.

Благодаря ему, я очнулся. Так, что это за мысли, что за хрень?! Как мне вообще подобное в голову могло прийти, туда я больше не нагой!

– Вот мне тоже кажется, что уж слишком скучно стало, – подхватил я разговор.

– Вот-вот.

– Кстати, Саня, ты же так и не рассказал что там было… Ну, гхм, когда по “красной” ехали, – вдруг встрепенулся Петя.

– О, а ведь точно, Санёк, а ну-ка выкладывай, а то тут что-то вообще не весело.

– Ой, мужики, долго слишком – пожаловался я.

– Да ладно, нормально. Нам после Шарковщины ещё на Р18 переехать надо, после Миоры проехать, с которых на Р14 перейти, там до Рудни доехать, и рядом с ними по переезду и ещё, вроде бы, стоящему мосту, на Р20 переместиться, а там только до Витебска дорога ляжет, – сообщил Гоша.

– И зачем же ты нам всё это в таких подробностях рассказываешь, ты же уже говорил это раньше? – подозрительно прищурился Пётр.

– А я это и сам себе говорю, время от времени и про себя повторяю, чтобы не забыть, – спокойно отозвался Георгий. После чего сделав вращательное движение кистью руки, как бы при рассказе стиха, сказал. – Как слышишь путь неблизкий, Санька, поэтому начинай.

Больше сопротивляться уговорам не оставалось желания. Мне и самому хотелось поделиться набравшимся, так что я начал своё повествование…

– Охренеть, – высказал своё мнение на мой рассказ Гоша.

– Да, не хило тебе досталось, хотя и нам несладко было, когда эти упыри напали – вставил свой комментарий Пётр.

Я дорассказал всю историю только тогда, когда мы съезжали с моста. Сейчас мы же успели порядочно отъехать от него.

Как и ожидалось, Гоша с Петей были порядком ошеломлены тем, что мне приходилось слышать и видеть снаружи, ведь здесь, внутри, у них ничего особенного не происходило.

– Ну, вот так вот, собственно, – многозначно сказал я, скорее просто для поддержки разговора. – Кстати, мы уже должны быть в Витебске, что-то я его не вижу.

– Вот я тоже об этом думаю… – только это промолвил водитель, как по крыше нам забарабанила чья-то рука.

Снаружи отчётливо послышался крик: “Выходите!”.

Мы посмотрели друг на друга непонимающими глазами, однако спустя полминуты вышли.

– Что не так, Антон? – задал вопрос Петя.

– А ты сюда поднимись, посмотри, что не так, – ответил тот. Кажется, он был чем-то встревожен, что для него не характерно.

Пётр с неохотой, но всё же выполнил просьбу, как только он взглянул вперёд, зрачки его глаз увеличились до невероятных размеров, а тело пошатнулось назад.

– Мать моя женщина, – Петя прикрылся рукой, будто пытаясь защититься от чего-то, но взгляд по-прежнему был направлен именно вперёд.

Не задавая вопросов, Гоша сам резко залез на багажник, а через мгновение чуть не свалился от увиденного.

– Саш, ты тоже посмотри, – сказал Антон, слезая с просевшего кузова.

Я послушался. Забравшись к напарникам, я вперил взгляд вперёд. Мгновение я не мог различить находящихся за преградой мелкого дождя и тумана каких-либо очертаний. Но после понял, в чём дело, и тут же оторопел.

Недалеко, буквально в нескольких десятках метрах от нас, разворачивалась яма огромных размеров. Когда мы ехали, сидя в машине, мы не могли заметить этого, угол нужен был другой, больший, но его у нас не было, однако у Антона он был. Именно благодаря нему мы сейчас не лежали вверх колёсами в низине этого кратера.

Но, откуда он взялся?!

– Место приземления глубоковакуумной бомбы, – сказал Гоша.

Неужели я проговорил это вслух, да, наверное, из-за переизбытка эмоций я на секунду перестал контролировать свой язык.

– Вот такое вот оружие было у нас раньше. Раз, и половины города, вместе жителями, как не бывало, – с некой издёвкой сказал Антон, стоя на земле. – Вы бы хоть поблагодарили, что ли.

– Спасибо Антоха… Блин, офигеть, как такое могло случиться, неужели это действительно возможно, от одной бомбы! – глядя вперёд, рассуждал вслух Пётр, и я мог его понять, сам никак не мог отвести взгляд.

– А пойдёмте взглянем, чтобы полностью удостовериться, – предложил Георгий, слезая с багажника.

За ним двинулся я. Как только ступни коснулись дороги, ноги поскользнулись на мокром асфальте, покрытом гнилью растительности и всяческих отходов, которые уже долгое время мешают Гоше нормально вести машину. Конечно, в этом был виноват отнюдь не моросящий дождь и разлагающаяся масса всего, чего только можно, я просто никак не мог отойти от увиденного. Не много ли потрясений за один день, сначала “красная полоса”, теперь это…

Еле дойдя до воронки и взглянув вниз, я сразу упал на колени. Голова закружилась, к горлу подкатил ком. Я, конечно, мог представить её примерные размеры, но никак не такие. Казалось, дна вообще не было, оно полностью покрывалось чернильной тьмой.

– Ох*еть, – послышался сбоку голос Пети, и я был с этим полностью согласен.

Посмотрев на лица двух других, я нашёл на каждом из них следы немалого удивления, даже Антон сначала чуть отшатнулся от такого зрелища, однако теперь он внимательно рассматривал что снизу.

– Эй, парни, присмотритесь-ка ко дну кратера, вам не кажется оно неким странным, – присев на корточки, сказал он.

Я, приподнявшись с колен, чуть придвинулся к краю и взглянул вниз. А ведь действительно, что-то тут не так, такое ощущение, будто чернота внизу движется, причём движется не полностью, а по частям, с места на место, как будто живёт своей жиз… так, стоп, какого?!

– Чёрт побери, да она же передвигается! – вскочив на ноги, с раскрытыми до максимума глазами, прокричал я.

– Мг, ахат, чёр, оох, действительно, – пятясь назад, не в силах выговорить хоть одно слово, еле отозвался Гоша.

Антон с испуганным видом тоже начал отходить назад, но Пётр всё ещё не двигался с места.

– Пе-пе-петя! Ты чего застрял?! – позвал Георгий, пытаясь приостановиться, но ноги уже не слушали его.

Тут Антон приостановился, немного нагнул голову, скорее чтобы посмотреть на стенку кратера, и тут рывком достал из-за спины автомат и выстрелил в сторону сидящего Пети.

Тут же его голова резко встрепенулась и он будто очнулся. С очумелым видом посмотрев назад, на нас, он произнёс:

– Блин, мужики, простите, я тут залип немного. Прикидываете, оно прям на меня двигалось, чёрное тако…

– Убирайся оттуда придурок! – каким-то по-детски высоким голос прокричал Антон и тут же вновь вскинул АК.

Нависшую на Петей чёрную тучу, я заметил слишком поздно. Когда она успела?!

Антонов Калашников застучал выстрелами, однако все они проходили через тварь, только в местах попадания на секунды появлялись и исчезали белые проплешины. Пётр повернулся, готовясь визжать от ужаса, однако крик сам собой захлебнулся, как только он увидел тёмный сгусток неведомо чего.

Он просидел так, – пялясь широченными глазами на неведомого мутанта, – несколько секунд. После чего тот обволок своей тёмной энергией его правую голень, и спустя мгновение из-под навеса мрака пошёл струящийся дым. Но даже физиологическая боль не произвела на Петю никакого впечатления.

Вся эта сцена развернулась буквально за две секунды, за которые я успел разве что достать автомат. Гоша меня опередил. Он вторым начал стрелять за Антоном.

Громкий выстрел из его винтовки слился с “калашом” и они оба разверзлись над округой.

Главное, странно, я был уверен, что мы не причиним никакого вреда этой бестии, и наши выстрелы её абсолютно не колышут. Но почему-то сам нацеливал АК. Точно так же я думал, когда и Гоша произвёл свой выстрел.

Однако когда тварь резко отнесло назад, при этом пробурив в ней немалую дыру. Я был немного шокирован.

Чёрный сгусток нырнул за край жерла и ненадолго убрался с виду.

Не теряя ни секунды Антон подбежал к Пете и схватил того за подмышки. И как только он это сделал, Пётр сразу закричал. Причём не просто закричал, а буквально завизжал. Подбежав поближе, я увидел, что его правая нога была полностью обожжена, вплоть да голенной кости, которая из-за высокой температуры почернела.

Что произошло, как это случилось? Времени на решение этих вопросов у меня не было.

Схватив раненого, я, вместе с Антоном, потащил его к машине. Мой напарник при этом всё время повторял только одно, обращаясь и ко мне, и к Гоше бегущему рядом:

– Как только появятся – стреляем все: они реагируют на звук.

Я не сильно прислушивался к его словам. Но когда от машины оставалось всего десяток метров, за его спиной я увидел вновь поднявшиеся тёмные бесформенные, о точнее всё время её меняющие, тела. Причём на этот раз их было несколько.

Я даже слова сказать не успел, как Гоша выстрелил. На этот раз его выстрел не произвёл никакого эффекта, наоборот лишь больше раззадорили недругов и те бросились на нас с ещё большей скоростью.

Бросив ноги Петра, Антон резко развернулся и тоже начал стрелять. Патронов у него осталось немного, поэтому теперь он делал это одиночными. Но и это не действовало.

Поэтому спустя мгновение к ним присоединился я.

Отпустив руки раненого, он всё равно сейчас ничего не чувствовал: вырубился. Я взял так и не переброшенный обратно автомат и от бедра начал поливать приближающихся тварей свинцом.

На этот раз всё вышло. На полпути твари сжались, как фольга, и ринулись обратно.

Это вновь дало нам время.

Подхватив Петю, мы донесли его до машины и кинули в салон. Гоша сел за руль, я взгромоздился на переднее сиденье пассажира. Антон же опрометью кинулся в кузов.

Благодаря водительским умениям пилота, уже спустя секунду мы стартанули. Тут же я увидел в боковом зеркале отражение надвигающихся теней, теперь их было ещё больше. И тут же сверху я заметил какой-то летящий к тварям объект. Я не успел разобрать, что это. Однако раздавшийся спустя мгновение взрыв РГО поставил всё на свои места, спугнув при этом незваных гостей.

Хотя, в данной ситуации, может мы являлись незваными гостями?...