Мессия

Эпилог

Двадцать пятого марта 2021 года, приговорённый к двадцати годам трудовой армии, заключённый Антон Соболев очнулся в медицинской капсуле. Антон считал себя борцом за права человека и искренне верил в то, что эти самые права есть высшая ценность, а бороться за них – единственное достойное в жизни занятие. Родился он в семье, относящейся к сословию всадников, поэтому получил неплохое образование, став бакалавром астрофизики, но вместо работы по специальности, выбрал путь борца за народное счастье.

Главной бедой населения Принципата, по его мнению, было тупое равнодушие. Как вообще можно терпеть деление людей на сословия? Сенаторы, патриции, всадники, плебеи – натуральная архаика ещё античных времён, возвращённая в общество во время правления величайшего злодея всех времён, Ричарда Львиное Сердце, который даже сам не отрицал своего злодейства. «Я убил миллион, ради исполнения своих планов» – именно это было написано на гранитном обелиске, установленном перед входом в его склеп. И распорядился так написать он сам, то есть, гордился своим злодейством. Убил миллион! А вместо того, чтобы проклясть величайшего убийцу в истории, человечество считает его Спасителем. Вот ведь тупое быдло. Ими уже девять веков правит сословие сенаторов, в основном, главных сообщников убийцы миллиона людей, но им всё равно. Всех всё устраивало, ведь сословия не являлись закрытыми кастами, как в древней Индии, лифты между ними работали исправно, как вверх, так и вниз, и, теоретически (практически единицы) каждый плебей мог стать сенатором. Мог то, мог, но для этого ему нужно было сотворить что-то действительно выдающееся, даже грандиозное, при том, что мажорам – сынкам сенаторов, хватало всего десяти лет службы в космическом флоте, или службе спасения, для получения необходимого ценза.

Сначала, Антон Соболев занимался просвещением, пытаясь открыть одурманенным людям глаза, на реальное положение вещей, но ничего хорошего из этого не вышло. Сначала он стал парией в университете, потом изгоем среди сослуживцев, во время обязательной для сословия всадников срочной службы (от этой священной обязанности были освобождены только плебеи, которые шли на службу исключительно добровольно), а потом нерукопожатным в Центре изучения дальнего космоса. Тогда-то Антон и понял – чтобы к тебе прислушивались, нужно убить миллион.

Понял и начал действовать. Создать мину, действующую на принципе расщепления атомного ядра, в двадцать первом веке можно было кустарным способом, в любой домашней лаборатории, оснащённой бытовыми приборами – трёхмерным принтером и синтезатором материи, а в семье Соболевых, лаборатория была оснащена не ширпотребом, способным произвести лишь орбитальный челнок для космического туризма, а гораздо более серьёзным оборудованием.

Конечно, «Псы Господни» отслеживали любые странные разработки, поэтому Антону пришлось проявить смекалку, а парень он был действительно очень неглупый. По крайней мере в области технической инженерии, всё-таки целый бакалавр астрофизики. Свой проект он залегендировал как автоматическую лабораторию для изучения межсистемного космического пространства, а начинку мины – как возбудитель волн разной природы в условиях отсутствия тяготения. Вакуум не является пустотой, в нём нет только материи, но полно различных излучений – световых фотонов, квазаров, электромагнитных волн и радиации, а главное, в вакууме тоже есть течение времени. Для изучения феномена времени он и начал собирать свою лабораторию. По легенде, для «Псов Господних». Эти придурки ведь в технике не разбираются, им бы только свободу угнетать.

Целью своей святой миссии, Антон Соболев наметил Иерусалим, а конкретнее, Мавзолей на Храмовой горе. В Иерусалиме постоянно, в любое время года, находится больше миллиона туристов-паломников, самой консервативной части тупого человечества. Убить всех этих мракобесов прямо там – будет настоящим подвигом. Подвигом, который, без сомнения, не приведёт к немедленному изменению сознания людей, но обязательно послужит тем первым камнем, который сорвавшись с горы, вызывает собой лавину.

Недооценил Антон только техническую грамотность «Псов Господних». Как только он начал «печатать» детонатор для мины, за ним пришли два улыбчивых монаха из ненавистного МВД. Структуры, созданной величайшим злодеем, для угнетения людей и подавления их свободы. Структуры, созданной на века, даже на тысячелетия, первое из которых, она разменяет довольно скоро, через каких-то восемьдесят три года. Улыбчивые монахи поинтересовались, для чего нужен такой мощный детонатор, если изделие из кобальта-59 планируется взорвать вне зоны тяготения? Выслушали ответ, вежливо поулыбались и применили парализатор. Псы, они и есть псы, чего от них ещё ожидать?

Суд продлился минут десять. Антона обклеили датчиками, подключенными к квантовому компьютеру, которому и задавали вопросы. Мнением самого Соболева, никто даже не поинтересовался, проклятая техника отвечала за него. Вот вам тирания, вот вам угнетение свободы, вот вам отсутствие прав человека. Их даже не интересовали возвышенные мотивы, приведшие Антона Соболева на этот путь – только его планы и методы их реализации. Сатрапы, сволочи! Через десять минут, бакалавра-астрофизика приговорили к двадцати годам трудовой армии и передали в медицинский центр. Преступников больше не охраняли, им вживляли нейросети, от которых уже никуда не сбежать, даже после отбытия срока исправительных работ. Нейросеть – это уже навсегда.

Вот после операции вживления нейросети, Антон и очнулся в медицинской капсуле. Очнулся с весьма странным ощущением, будто ему в мозг установили не только имплантант, но и подселили другую личность, которая его, борца за народное счастье, искренне ненавидит. Даже не ненавидит, а презирает. Нет, и того хуже, ненавидеть и презирать можно хоть что-то из себя представляющих людей, а подселившееся сознание считало его опарышем. Или глистом-паразитом.

– Очень интересно. – прокомментировал результат теста нейрохирург-имплантолог, ещё одна жертва режима, чтоб они все сдохли – У вас отмечается очевидное раздвоение сознания.

– А у вас отмечается рабский менталитет. – съязвил Антон, которому уже нечего было терять. Двадцать лет трудовой армии, на добыче гафния в поясе астероидов, переживали единицы. Но и они потом доживали свой век с электронным шпионом в голове. Даже не плебеями, а поражёнными в правах.

– Спорить не буду. – усмехнулся имплантолог – Судя по показателям вашей мозговой деятельности – это совершенно бесполезно. Однако, случай очень интересный. Я задержу вас в Центре ещё на сутки, чтобы показать специалисту.

За сутки, брат Доминик, а миру Ричард Львиное Сердце, успел достаточно освоиться в сознании донора, чтобы контролировать его идиотские порывы. Шока у Ричарда не было, не первый ведь случай, его бесил только донор-идиот.

– Здравствуйте, Антон. – произнёс специалист.

– Здравствуйте, доктор. – дружелюбно поприветствовал Ричард человека в комбинезоне салатового цвета – Что вас интересует?

– Очень немногое. – усмехнулся специалист – Доволен ли ты, Ричард?

– Смотря чем. – усмехнулся в ответ Львиное Сердце – Этим телом точно нет. Ты Бог?

– Да как тебе сказать… В какой-то мере Бог, но далеко не Всемогущий. Собственных Вселенных создавать не могу. Скорее, я один из агентов Смитов. Инструмент Высшей Силы. Помнишь «Матрицу»?

– Смутно, но агентов Смитов помню. Нео их забивал тысячами, почти не напрягаясь…

– Сказка, всё это. – снова усмехнулся специалист- Удивительно, что ты её не записал в той жизни. Цифровой апокалипсис, власть искусственного интеллекта.

– Мне никогда не нравилась «Матрица». Её написали содомиты. – лёжа пожал плечами Ричард – Выпасть из жизни, ради гонок по канализациям? Это точно не для меня. Лучше уж я останусь батареечкой в своей капсуле. Говори, зачем пришёл, Смит. Завтра меня и так отправят добывать гафний.

– Ты не хотел бы всё переиграть?

– Вообще всё? Нет. Точно нет. Я тут покопался в памяти донора и пришёл к выводу, что свою жизнь потратил не в пустую. Если меня до сих пор ненавидят такие насекомые, значит я всё делал правильно. Разве что запретил бы запретил Эду испытывать моноплан, а Ле Брюну лезть в высокие широты, но это ведь ничего бы не изменило? В вашей, мать её Матрице. – Ричард хотел смачно сплюнуть, но нейросеть ему этого не позволила – Зачем ты меня перенёс в этого глиста?

– Чтобы поговорить.

– Ну, так говори.

– Жизнь не заканчивается, Ричард.

– Спасибо, капитан очевидность, об этом я уже догадался. Смерть – это только начало. Только жить таким уродом – это далеко не награда. Неужели я так сильно перед вами провинился?

– Да нет, в общем-то. На троечку вытянул, но оценок мы не ставим – только зачёт – незачёт. У тебя зачёт, хоть и с натяжкой, считай, что благодаря симпатии профессора.

– Троечка – не слишком высокая оценка. Что я сделал не так?

– Ты не создал свою религию, объединяющую всё человечество, хоть и знал, что она нужна.

– Знал, что нужна, но не считал, что это возможно. Ведь даже Золотому Тельцу поклонялись не все. Она возможна, Смит?

– Теоретически, Ричард. На практике пока ни у кого не получилось её создать. Но ты старался и мы это учли.

– И за это поместили меня в тело такого ублюдка?

– Я же сказал, что это только чтобы поговорить. Убить ублюдка ты можешь в любой момент, у вас с ним общая нейросеть, а твоё сознание гораздо сильнее.

– Это не будет самоубийством?

– Нет, конечно. Ты же не себя убьёшь, а его. Погоди, не торопись, мы ещё не договорили. – специалист – агент Смит, очевидно, контролировал мозговую деятельность Ричарда.

– Я уже договорил. – Львиное Сердце продолжал искать «кнопку» отключения реципиента – Жить в этой помойной яме я не собираюсь. Каждая секунда, в этом теле, доставляет мне страдание.

– Это тело абсолютно здорово.

– Моральное страдание. Душевное. Тебе этого не понять, Смит.

– У меня к тебе предложение. К тебе в этом теле. Если ты его не примешь, тебя могут отключить надолго, Ричард.

– А я никуда не тороплюсь, Смит. Я устал, мне нужно отдохнуть и многое обдумать. Обдумаю всё, вернусь уже как Нео и набью тебе морду. Это ты блокируешь утилизацию этого дерьма?

– Я. Но блокировку уже снимаю. До встречи, Ричард.

– При встрече я обязательно сломаю тебе челюсть, Смит. Аминьнах. – произнёс Ричард, а заключённый Антон Соболев, дёрнулся в конвульсии и опал безжизненным куском протоплазмы.