Мессия

Глава 31

Семнадцатого июня 1204 года, король Русов, Кеннет I Маккинли, по прозвищу Спящий Леопард, заложил город на правом берегу, в устье реки Ялу, тем завершая почти годичное путешествие по своему, самому большому в мире, королевству.

Город Владивосток, именно так повелел назвать город-порт на Тихом океане Принцепс, был уже шестым, основанным во время этого похода, пять были заложены на реке Чёрного дракона[112]: Аргунск, в месте слияния Шилки и Аргуни; Верный, в месте впадения Зеи; Сильный – Буреи; Уссурийск – Уссури и Грозный – Сунгари.

С названиями новых городов, Спящий Леопард не мудрил, всё равно Ричард их переименует по-своему, такое право у Принцепса было, и он им нередко пользовался, приводя карту мира к привычной ему в другой истории. Не назвал их заранее только потому, что, когда король Руси отправлялся в путь, основания этих городов не планировалось. Некем пока было их строить, некем было заселять, дай Бог осилить хотя-бы постройку Владивостока, на побережье Японского моря. Однако жизнь, как это нередко случается, внесла в эти планы свои коррективы.

Рождество 1203 года Спящий Леопард праздновал в Мирном, где его лично навестил Великий хан Орды. Дела у Яши-Тимуджина в Китае шли не слишком хорошо. На юге вьетнамцы империи Дайвьет захватили Гуанчжоу, одну из самых промышленно развитых провинций, где наладили производство не только пороха и бронзовых пушек, но и благодаря торговле с Корё, ещё и мушкетов. Не таких совершенных, как в Европе, но всё равно, очень смертоносных при правильном применении. А применяли их теперь часто, поэтому иногда правильно, Дайвьет продавал оружие всем желающим, не только империям Корё и Кхмерской, но и любому платёжеспособному покупателю. Теперь, в любой китайской деревне, отряд Орды могли встретить залпами партизаны.

Словом, захватил Чингисхан Китай, ограбил, как и полагается, а теперь сидел на горе золота в положении, мало чем отличимом от осаждённой крепости, разве что только размерами. С запада его постоянно беспокоили набегами тибетцы, с юго-запада – кхмеры, юг терзали вьетнамцы, а восток корейцы. Нормальное производство наладить не получалось из-за действий партизан, а в море не давал выйти союзный вьетнамо-корейский флот, постоянно грабивший побережье. Да и некому было выходить в море, даже если удастся построить флот. Не тот народ достался Якову Кацу, нормальный кочевник не то, что в моряки, даже в пехоту не пойдёт. Все эти монголы, буряты, маньчжуры и уйгуры чувствовали себя пешими, как безногие. Нанять европейцев не удалось. Вернее, удалось, но очень мало, только в качестве наставников и командиров, рангом не ниже сотника-центуриона, но и они, прослужив два года, отказались продлевать контракты, заявив, что из китайцев невозможно сделать нормальных воинов.

Это Яков-Тимуджин и сам знал, но у него, до определённой поры, была надежда на корейцев, которые и воины стойкие, и моряки отличные, однако ворваться в империю Корё, Орде не удалось, а после, император, вернее, Ван Синджон и его преемник Ван Хиджон, отказались не только от союза, но и от мирного договора. Вернее, мирный договор они готовы были обсуждать, но с позиции победителей, то есть с контрибуцией и репарациями, а пойти на такое не мог уже Великий хан. Такой мир стал бы для него политической смертью, следом за которой, очень скоро последует и смерть физическая.

Переоценил свои силы Чингисхан, когда «разводил» малоопытного дипломата Филиппа I Фальконбридж. Недооценил, насколько изменились европейцы, после победы Третьего крестового похода. Ему бы тогда не хитрить, а сразу принять оммаж Принципату, были бы сейчас у него под командой дивизия-другая ветеранов, которым раздавить Корё, составляло не больше труда, чем прихлопнуть комара. Просчитался. Понадеялся, что наёмники и так перейдут под его знамя, стоит только предложить им повышенную оплату. Но увы. Даже те немногие, что соблазнились вначале, уже либо погибли, либо отслужили свой двухлетний срок и вернулись домой.

И Ричард Львиное Сердце, и Спящий Леопард его хитрость, безусловно, просчитали. Из гарнизона в Мирном, теперь переводили в Иркутск всех легионеров, которым оставалось служить год, или меньше. Хорошо хоть пока не сочли его действия враждебными. Шесть дивизий Принципата теперь можно было перебросить в Китай за год. От Омска до Иркутска уже проложили дорогу, паромная переправа через Енисей работала как швейцарские часы из не случившегося будущего, а войско герцога Иртыша, Агафона-Сульдже, то есть мятежное племя Татар, контролировало степи, севернее Великой стены, плотной сетью дозоров.

А главное – Мирный был уже достроен, земли вокруг него распаханы, и Принципат больше не испытывал насущной потребности в торговле. Не отказывались, купцов принимали, но покупали теперь только шёлк и рис, да и то в мизерных объёмах, только для своих нужд – только для самого Мирного, Иркутска и, может быть, Омска. Оно и понятно. Собственная колония Индия снабжала метрополию всем необходимым, а стоимость доставки оттуда была в разы дешевле. Правда, в продаже ограничений не ввели, по-прежнему можно было закупать даже оружие, не говоря уже про меха и другие предметы роскоши, но торговый баланс, с каждым днём, становился всё хуже. Захваченная гора золота таяла. Хоть она и была огромных размеров, но всё равно конечна. Если не предложить Принципату нужные товары, то лет за десять-пятнадцать, золото утечёт полностью.

Чингисхан теперь не исключал даже удара в спину, Великая стена для европейцев преградой не являлась, они имели возможность взломать её в любом, удобном для них месте, но нет, агрессии с их стороны не случилось. Север оставался нейтральным и требовал выполнения заключенных с Филиппом договорённостей – вы, как обещали, покоряете Китай, крестите его, наводите там полный порядок, и только после этого входите в Принципат. Как полноправная провинция, а не колония, возможно даже, с шестью сенаторами. На всей бескрайней Руси сенаторов пока всего четыре, так что цените и старайтесь.

Орду загнали за Великую стену, как в мышеловку. В мышеловке лежал здоровенный кусок сыра, но он понемногу стачивался, а больше туда ничего не подкладывали.

Все претензии по поводу действий герцога Сингапура, Спящий Леопард решительно отверг:

– Разве он лично и его вассалы участвуют в боевых действиях против Орды?

– Нет. Но он продаёт оружие.

– Разве он продаёт вьетнамцам, или корейцам оружие Принципата? Если это так, то представь доказательства. Это будет уже обвинение в контрабанде. За такое у нас даже герцогов в трудовые армии направляют.

– Нет. Он у себя наладил производство.

– Он в своём праве. И что, он отказывается продавать тебе?

– Не отказывается, но ваше лучше, хоть и дороже.

– Тогда я тебя не понимаю, хан. Мы тебе продаём лучшее по качеству оружие, причём без колониального налога. Ты не можешь победить большей армией и лучшим оружием, так чего ты от меня хочешь? Чтобы я вместо тебя воевал? Тогда зачем нам нужен ты? Зачем брал на себя невыполнимые обязательства?

– Корейцев и вьетнамцев обучают европейцы.

– Такое возможно. Но все эти европейцы свободные люди, им этого никто запретить не может, ты ведь и сам таких нанимал, всё знаешь. А некоторые монголы, уйгуры и маньчжуры до сих пор грабят крестьян и купцов в моём королевстве. Я ведь в этом тебя не обвиняю, хан, понимаю, что люди, есть люди, и всех не проконтролируешь.

– Сингапур – ваше вассальное герцогство.

– Сингапур – колония, причём очень далёкая от Принципата, основные доходы ему приносит торговля с Корё, Дайвьетом и Кхмерами, а вовсе не с Метрополией. Оружие, которое мы продаём тебе, гораздо лучше, просто воюешь ты неправильно. Вроде учёный человек, а не понимаешь, что конница своё уже отвоевала. Это стало понятно ещё десять лет назад, ещё до появления ручного огнестрельного оружия. Мы били сарацин терциями, вооружёнными алебардами и арбалетами, а ведь у них была относительно тяжёлая кавалерия, не чета твоим кочевникам.

Великий хан это понимал, но поделать с этим ничего не мог. Расчёт на китайцев в качестве пушечного мяса не оправдался. Набрать их можно было и сто тысяч, но это были только напрасные затраты на подготовку и кормёжку. С поля боя они разбегались, едва завидев врага.

– Однако, Китай я завоевал.

– Скорее, захватил. Благодаря, кстати, тем же вьетнамцам. Это именно их стараниями рухнул северный рубеж обороны. Ты бы там половину своего войска потерял.

Это тоже было правдой, хоть и неприятной.

– Пусть так, Китай я захватил. Теперь хочу присоединиться в Принципату.

– Это пока невозможно. Территории язычников могут стать только колониями, но тебе это самому будет невыгодно. Ты же обещал крестить свою Орду и китайцев, но данного обещания до сих пор так и не выполнил. Любой договор нужно исполнять по порядку, пункт за пунктом. Сейчас тебе выгоднее сохранять статус хана на МОИХ землях, и не напоминать про Китай, пока не наведёшь в тех землях порядок, и не создашь христианскую державу. Колониальный налог тебя разорит, наши товары станут на десятую долю дороже, а с ваших будет взыматься такая-же пошлина.

С принятием христианства Ордой возникли затруднения. Наотрез отказался менять веру отцов второй сын Чагатай, отлично знавший, что такое христианский майорат, который после смерти отца, сделает его вассалом старшего брата Джучи. А Чагатай в китайской кампании проявил себя с самой лучшей стороны. Именно он заметил бреши в обороне, именно он первым ввёл в прорыв свой тумен, именно его, воины Орды теперь считали завоевателем Китая. Джучи всё это время находился в ставке отца, исполняя должность начальника штаба. Дело очень важное и нужное, но совершенно неуважаемое дикарями-кочевниками. Кроме того, поползли слухи, что Великий хан стал стар и ищет в христианстве покоя, что он готов отказаться от дальнейших войн, а из богатуров сделать крестьян. Или надсмотрщиков за крестьянами, что, в принципе, одно и то же.

Ситуацию могла исправить только смерть одного из сыновей, даже Джучи, ведь став законным наследником, Чагатай сразу передумает, но не погибать, не умирать они не собирались. А не окрестив Орду, невозможно было крестить и китайцев.

Статус колонии, мало того, что сделает совсем невыгодной торговлю, ведь от Китая до метрополии Принципата гораздо дороже доставка, чем из Индии, которая производит те же товары, так ещё и воспринято это будет, как оскорбление достоинства, что запросто может привести к междоусобной войне внутри самой Орды. Даже, не может привести, а точно приведёт. В шахматах такое положение называется цугцвангом, то есть любой ход лишь ухудшает позицию, но стоять на месте невозможно.

Орда таяла, как айсберг, попавший в тёплые воды, вроде незаметно, но неотвратимо. Жизненно важно было чем-то заинтересовать Принципат, чтобы выиграть время. Время меняет многое, может и ситуация с сыновьями как-нибудь разрешится без гражданской войны.

Ради выигрыша времени, Чингисхан и предложил Спящему Леопарду основать на Амуре города, а Владивосток с побережья Японского моря перенести на берег Жёлтого, в устье реки Ялу, тем самым не только обеспечивая своих купцов выгодными заказами на годы вперёд, но и отрезая корейцев от Китая. С мечтами о завоевании империи Корё, Чингисхан уже попрощался. Пришла пора думать не о новых землях, а о сохранении уже захваченных, а корейцы были одной из главных угроз. Пусть они сцепятся с Принципатом. Ведь во Владивостоке обязательно построят порт и флот, поэтому и на море порядок обязательно наведут. Тогда снова оживут самые богатые прибрежные провинции, где расположены основные производственные мощности, тогда можно будет все силы бросить на усмирение Китая, затем на покорение Тибета и выходу на границу с Гуридским султанатом[113]. У мусульман дела идут далеко не так хорошо, как у христиан, поэтому есть шанс навербовать там наёмников в пехоту и флот, а уж потом… Нет, Принципат в Корею уже не пропустит, зато Кхмерскую империю и Дайвьет можно будет примерно наказать. В любом случае, план этот долгосрочный, он переведёт айсберг Орды из тёплого течения в холодное, даст возможность купцам зарабатывать и платить налоги, а воинам новых врагов, так, глядишь, и династическая проблема как-нибудь решится, вот тогда уже можно будет вернуться к вопросу принятия христианства, стать частью Принципата и уехать в Рим, в цивилизацию, оставив эту дикость в управление регентам. Безбоязненно оставить. Принципат – это страховой полис, это гарантия соблюдения законов. Случись бунт, и его придут подавлять уже дивизии ветеранов, во главе с каким-нибудь Геноцидом. И плата за всё это счастье – никчёмные северные земли.

Под командованием Спящего Леопарда, до сих пор оставались четыре из шести кадровых дивизий Принципата, поэтому начинать дальнейшую экспансию на восток, ему было с кем. Укомплектованная по полному штатному расписанию дивизия – это двенадцать тысяч бойцов, по шесть в двух легионах (бригадах), по два полка (терции) в легионе, по три батальона (когорты) в полку. Если их будут бесперебойно обеспечивать провиантом и стройматериалами, то через пару лет на месте заложенных городов встанут неприступные крепости, обеспечивая безопасность округи, а в безопасное место постепенно подтянутся и крестьяне. Тем более, что место будет не только безопасное, но и очень богатое. Тайга обеспечит строевым лесом, дровами и дичью, а из реки рыбу можно черпать вёдрами. Пшеница, конечно, не будет так родить, как в бывшем «Диком поле», но рожь неприхотлива, а крестьяне пока не избалованы. К тому-же, новомодный картофель вырастает даже в Новгороде, а здесь тем более вырастет. И дичь – это ведь не только мясо, но и меха, то есть товар на продажу. К тому-же, в каждом третьем ручейке можно было мыть золото, не так много, как в королевстве Южной Африки, но найдутся и на него охотники.

Единственным узким местом в этом плане было прекращение снабжения гарнизонов, но это уже будет настоящий казус белли[114]. Три дивизии (одну, на всякий случай, придётся оставить в Тоболе), если оголодают, отберут весь Китай у кочевников за полгода. Чингисхан это знает, не может не знать и не учитывать. А рассчитываться с его купцами есть чем. Армию начали перевооружать, и все старые, дульнозарядные мушкеты пойдут на продажу. Сорок восемь тысяч… Только за счёт них можно будет построить крепости.

– Что скажете, Генрих? – спросил король Руси.

Генрих Львёнок, старший сын и наследник Ричарда, в свои неполные десять лет уже был ростом с четырнадцатилетнего, и со-временем, обещал догнать статью своего отца. Сейчас он смотрел в бинокль на ожидающий прилива и попутного ветра, чтобы войти в реку, флот из шести винджаммеров.

– Это Луи, Сир. Мой брат Людовик.

– Вы умудрились рассмотреть вымпел, дамуазо?

– Нет, Сир, слишком далеко. Но борта у кораблей блестят на солнце, значит у них стальная обшивка. Другой такой эскадры в Принципате пока нет.

– Может быть уже есть, корабли теперь строят быстро, но в этом случае вы правы. Это эскадра короля Франков. Она нас доставит в Сингапур. Пора нам возвращаться домой.

– А здесь теперь разве не наш дом, Сир?

– Наш, Генрих. Но это пока не дом, а самое начало его строительства. Всё, что могли, мы уже сделали. Пора возвращаться.

– Не хочу возвращаться. Разрешите мне поступить под командование Луи, Сир.

– Это исключено, дамуазо. В армии не бывает хочу-не хочу. Раз вы этого до сих пор не поняли, значит, я вас ещё не доучил. Отправляйтесь готовиться к отплытию и вечернему занятию по тактике.

– А…

– Бегом, марш!