Мессия

Глава 35

Десять лет спустя.

Пятнадцатого марта 1215 года до Рима дошло известие о смерти Чингисхана. Без подробностей – заболел и умер. Так и не успел Яков-Тимуджин подчинить себе весь Китай. После заключения договора от 1204 года между королевством Русь и Ордой, которое вывело из войны империи Корё и Дайвьет, казалось, что особых сложностей с этим не возникнет, тумены Чагатая[118] зачистили предгорья Памира и Тибета и вышли на границу Гуридского султаната, взяв под контроль самый оживлённый торговый путь между северными Индией и Китаем. Чагатай заложил крепость и начал переговоры с султаном Мухаммадом Гури. Жизненной необходимости в торговле не было ни для одной из сторон – и Индия, и Китай производили одни и те же товары, зато у них имелся общий интерес – покорение Индокитая. Но этот интерес был общим не конкретно для Чагатая и султана Мухаммада, а для Орды и мира Ислама, поэтому переговоры шли неторопливо и завершились ничем, в мае 1207 года, когда султан Мухаммад Гури был убит одним из своих охранников. И не он один. Жертвами убийц стали султан Дели, Кутб ад-дин Айбак, Хорезмшах Ала ад-Дин Мухаммед и почти полсотни их родственников, по совместительству высших государственных сановников. Хашашшины вышли на тропу войны и повергли мир Ислама в хаос.

Старший сын Чингисхана, Джучи, тем временем небезуспешно воевал с Кхмерской империей и прекрасно ладил и взаимодействовал с ситуативными союзниками – королём Сингапура Анри I Грасье и императором Дайвьета Ли Као Тонгом. Ещё бы годик-полтора, и Кхмерскую империю разделили бы на три части, но в ноябре 1207 года, в ставку Чингисхана прибыли воспитывавшиеся в Риме младшие сыновья – Угэдэй и Толуй, оба уже христиане. Прибыли не бедными родственниками, а во главе шеститысячного войска наёмников-ветеранов Принципата. Не пожалел Ричард денег на их снаряжение. Да и к чему их было жалеть? В ноябре 1207 года ему уже исполнилось пятьдесят лет от роду, хранилища драгоценный металлов В Ракке заполнялись под крышу едва ли не быстрее, чем их успевали строить, налоговые поступления и доходы от монополий росли минимум на десятую долю каждый год, а с собой ведь не заберёшь ни пенса. В гробу карманов нет.

Словом, прибыли воспитанники Ричарда с двумя полками в Шанхай, который в этой истории Чингисхан построил первым делом и сделал своей столицей, и, эдак ненавязчиво, взяли своего отца под контроль. Очень вежливо и бережно, как знамя воинской части. Ты сиди здесь, отец, и олицетворяй собой, а воевать мы уже будем как-нибудь сами. Кобыле под хвост все эти ваши дикарские кочевые традиции. На дворе уже тринадцатый век!

Ещё, доставивший их флот, привёз станцию беспроводного телеграфа, типографию, сотню казнозарядных стальных полевых орудий и три сотни монахов, для организации управления МВД на месте. Это, не считая всяких мелочей, вроде телефонов и кабеля для них, дальномерных установок, воздушных шаров – корректировщиков огня, и одного начальника штаба, короля Людовика I Блуа, по прозвищу Геноцид. Чингисхану просто не оставили другого выбора, кроме как принять крещение, и официально назначить своим наследником третьего сына, двадцатилетнего Угэдэя. Так кусок Китая стал частью Принципата, а из Владивостока в Шанхай начала перебазироваться Германская дивизия.

Джучи и Чагатай немедленно взбунтовались, но именно этого от них и ожидали. Да, у них под командованием была практически вся Орда, почти семьдесят тысяч бойцов, против восемнадцати в Шанхае, но, чтобы поиметь хотя-бы призрачный шанс на успех, им нужно было объединиться, а они не смогли. Или не успели понять, что происходит на самом деле, и насколько это опасно.

На открытии десятой сессии сената, двадцать шестого декабря 1207 года, Ричард сложил с себя полномочия Принцепса, и выставил на голосование кандидатуру Спящего Леопарда. Его, разумеется, одобрили единогласно. Сир Кеннет I Маккинли, Спящий Леопард, несмотря на не самое высокое положение, при рождении, уже всем всё доказал. Его королевство раскинулось от устьев Одера и Дуная, до устьев Амура и Ялу. Кроме того, именно он воспитывал старшего сына Ричарда – Генриха-львёнка. Очевидно, что себе в преемники, Принцепс готовил его уже давно. Очевидно это было даже непосвящённым, поэтому возражать никто не стал.

Сразу после своей отставки, ничего не комментируя, Ричард отправился в Кум, где граф Абу-Мансур, Старец Горы, готовил свою армию, для наведения порядка в мусульманских владениях. Наводить порядок нужно было быстро, пока индийские войска Чола-младшего, воспользовавшись безвластием и неразберихой, не захватили слишком многого.

Южную часть Делийского султаната, вместе с Дели, отдать им придётся, но это был приемлемый компромисс. Индию, а империя Чола уже два года называлась Индийской империей, без Дели, Ричард представить себе не мог. Дели должен быть индийским, но севернее него пусть будут владения мусульман. Равно, как и правый берег Инда, и левый Ганга. На таких условиях, мир будет заключить вполне реально. Не вечный, конечно, но довольно долгосрочный. Мирного времени должно хватить и индийцам, для наведения порядка на своих территориях, теперь ведь для получения статуса провинции Принципата не требовалось крестить население, нужно было только создать условия для работы МВД; и мусульманам Абу-Мансура, для искоренения суннитской ереси и завоевания северо-западного Китая.

Граф Абу-Мансур, Старец Горы, Хранитель Святынь, был очень уважаемым в мире Ислама человеком. Именно благодаря его стараниям, каждый из мусульман, даже самый бедный, имел возможность совершить Хадж. Абу-Мансур взял пример с христианской церкви, которая организовывала для паломников эконом-туры и устроил нечто подобное. На это он тратил почти все свои доходы, при этом сам жил как аскет. Это не рекламировалось, но знал об этом весь исламский мир. Он не принимал звания Аятоллы[119], и уж тем более Великого Аятоллы, но все шииты считали его именно таким, а сунниты…, они просто видели разницу между собственными правителями – жестокими, наглыми, жадными, служителями не Аллаха, а Мамоны, и, по-настоящему, святым подвижником.

Не удивительно, что как только Абу-Мансур объявил о намерении объединить Ислам, под его знамя начали массово переходить сунниты, произнося шиитскую шахаду[120]. Разумеется, все они догадывались, кто на самом деле стоит за устранением суннитских владетелей, но тех владетелей считали тагутами[121], а «собаке – собачья смерть» – жизненный итог для них вполне справедливый.

В войско Верховного имама[122] даже не пришлось привлекать много наёмников, хотя желающих негров было достаточно для формирования трёх дивизий, сформировали всего одну, но зато это был настоящий спецназ. Негры хоть и приняли Ислам, его изучением не увлекались, а на проповедях в основном дремали. Им уже было обещано по три жены, достойное место в обществе при жизни, и отличный Рай после смерти, к чему ещё забивать себе голову всякими древними конфликтами? Мы шииты, а значит сунниты не правы, их следует либо вразумить, либо убить. Вот и вся мудрость. И ведь не скажешь, что они не правы.

К августу 1208 года, Абу-Мансур взял под контроль все мусульманские владения, течение суннитов было уничтожено, или загнано в глубокое подполье, а война с Индийской империей перешла в стадию позиционной, причём фронт проходил через центр Дели. Противоборствующие стороны попали в позиционный тупик, устроив по три линии обороны из окопов полного профиля, прикрытых артиллерией. Взломать такую оборону можно было только с применением авиации и танков, но ни того, ни другого, в распоряжении сторон не было. Впрочем, танков пока не было и у Ричарда, разве что несколько опытных образцов. Они уже были не так плохи, как английские Марк I, 1916 года выпуска, но всё равно пока не дотягивали даже до Т-34. Статус-кво можно было нарушить массовым применением миномётов, но в том и дело, что нарушать его не хотелось.

Мир на этой границе, Ричарда более чем устраивал, поэтому в сентябре 1208 года начались мирные переговоры. Впервые с использованием телеграфа. Абу-Мансур из Герата общался с Чола-старшим в Мадурае, а арбитром выступал «Гнев Аллаха» и «Воплощение Шивы» из Владивостока, куда он прибыл, чтобы пообщаться со своими сыновьями. И переговоры эти слышал весь мир, даже Ле Брюн в Лос-Анжелесе. Всё передавалось открытым текстом на одной частоте. Пусть все привыкнут к этому, как к само собой разумеющемуся, а потом дело дойдёт и до кодирования, и до частотной модуляции. Сразу выкладывать все козыри, Ричард не собирался даже перед своими «апостолами». Он прекрасно помнил аксиому – «Даже если ты натуральный параноик, это ещё не значит, что на самом деле никто не желает тебе зла».

Мир между индийцами и мусульманами заключили в феврале 1209 года. Абу-Мансур согласился уступить Дели в обмен на поставки продовольствия и сырья, под гарантии Ричарда и рванул на восток. К тому времени, в Китае уже шла настоящая гражданская война, как в России 1918-20-х годов. То есть, не красные, белые и анархисты, но и все оттенки серого (или розового?) самозабвенно грабили и убивали друг друга. Орда таяла, китайцы ложились в землю сотнями тысяч, но это их только раззадоривало. В любой деревне, где сочли, что сборщиков налогов есть шанс перебить, их били. С переменным успехом, но китайцев было много, очень много. Размен даже один к ста был в их пользу, ведь и размножались они как кролики.

Кто-то скажет, что даже сотня кроликов не сможет загрызть одного хищника – и это правда. Но зато они могут выкопать десяток волчьих ям, или заложить несколько фугасов из чёрного пороха, который, к тому времени, уже научились изготавливать в любой китайской деревне. Относительно малые потери нёс только Чингисхан, вернее, командующий его войском Угэдэй, а ещё вернее, начальник штаба Угэдэя – Людовик Геноцид. «Демон войны» сразу сообразил создать сапёрные роты из самих китайцев. Их, конечно, приходилось кормить, но ведь не в Римских ресторанах. Миска риса, кусок рыбы, немного соевого соуса и один пенс жалования в месяц, привлекали в его войско сотни добровольцев ежедневно. А куда ещё податься бедному крестьянину, когда его везде грабят? Только туда, где лучше кормят и больше платят.

В общем, Геноцид сидел в обороне и ждал удобного момента, не теряя основных сил. Перед его назначением, Ричард поставил ему конкретную задачу – в этой войне ни в коем случае не нужно побеждать, нужно сделать так, чтобы она длилась вечно. Чтобы даже наши внуки смогли в ней поучаствовать и сплотиться в боевое братство. Ради этой цели, Шанхайское герцогство признали частью Принципата, а Чингисхана его сюзереном и сенатором, но отбыть в Рим всего лишь герцогом, Яков-Тимуджин не пожелал. Он никак не мог поверить в то, что не получится завладеть даже Китаем. Пил «ливийца» с утра и до вечера, ругался на никому непонятном языке (идиш) и требовал от сыновей наступления.

В июле 1209 года стало известно, что Чагатай принял ислам. Не один, разумеется, а со всем, подчинённым ему, войском: одним «гвардейским» туменом[123] монголов, одним уйгуров и каракитаев, одним маньчжуров и бурятов и полутуменом кипчаков, половцев, туркменов и прочих, изгнанных Спящим Леопардом на восток, кочевников. Тридцать пять тысяч, закалённых в боях ветеранов, пополнили армию Джихада, поступив под командование Верховного имама мусульман, Хранителя Святынь, Абу-Мансура. Чагатаю был пожалован титул эмира Уйгурии и Тибета, с перспективой стать шахом западного Китая и даже султаном всего Китая, если будет на то воля Аллаха. Для этого следовало, всего-навсего, сначала разгромить войско Джучи, захватить китайское царство Дали[124], покончить с язычеством на захваченной территории, установить там шариат, а уже после можно будет двинуться и на восток, на Шанхай. Или продолжить войну с Кхмерской империей. Или даже отбить земли отцов и дедов у Принципата. Но это всё после. Сначала нужно покончить с язычником Джучи и установить шариат на захваченных территориях. Так угодно Аллаху. Аллах Акбар!

Джучи дураком не был. Когда под его бунчук[125] начали собираться воины, не пожелавшие менять веру предков (Геноцид таких не удерживал, и даже распорядился выплатить им жалование и выдать провиант на дорогу), он поспешил заключить с Кмерской империей мир, хотя войско Джайавармана VII[126] уже было разбито, а дозоры Орды уже изучали окрестности Ангкора[127] и даже согласился отступить на довоенную границу, если император соберёт двадцатитысячное войско и в союзе с ним ударит по Чагатаю.

Империю Кхмеров теснили с трёх сторон – с запада Дайвьет, но Ли Као Тонг скорее изображал активность, удовлетворившись захватом южного Вьетнама, он лишь искал лучших условий мира (ведь всем известно, что проиграл тот, кто первым его запросит), с юга королевство Сингапура, но и оно не покушалось на исторические владения Кхмеров, удовольствовавшись захватом Малаккского полуострова, Анри де Грасье перенаправил основные свои силы на захват Суматры, а Шотландскую дивизию и вовсе, в полном составе передал Людовику Капетингу-Плантагенету, который приводил к покорности остров Ява. Только пришедшие с севера кочевники всерьёз угрожали империи, и тут вдруг такой подарок. Джайаварман VII отправил послов в Гуаньчжоу[128] и Сингапур договариваться о заключении мира и принял предложение Джучи. Выставить двадцатитысячную армию проблемой для него не являлось, две трети мужчин в империи были батраками, их легко можно было собрать и втрое больше, гораздо более важной задачей являлось заключение мира с восточными и южными соседями.

В декабре 1209 года, в Ангкоре, состоялся первый в этой истории четырёхсторонний саммит воюющих держав на высшем уровне: Великого хана Джучи (таковым его признали после предательства веры предков Чингисханом и Чагатаем); императора Кхмеров, Джайавармана VII; императора Дайвьет, Ли Као Тонга; и короля Сингапура, Анри I Грасье (который уже получил подробные инструкции по телеграфу). Мир заключили без особых споров. Дайвьет и Сингапур даже согласились вернуть пленных кхмеров. Не просто так, разумеется, Ли Као Тонг хотел золота, но вполне в рамках приличий (и даже чуть ниже), а король Сингапура оловянные рудники, которые и так мог захватить без особого напряжения сил. Причём, он не претендовал на территорию, только на сами рудники в личную собственность, и готов был даже платить налоги.

Кроме того, Ли Као Тонг обязался поставлять союзникам оружие и боеприпасы. Разумеется, не бесплатно, но по весьма доступной цене. За золото, но что уж тут поделаешь… Дикая Азия ещё не прониклась удобством бумажных банкнот. Впрочем, золота и у Джучи, и у Джайавармана VII хватало. А скоро его будет просто немеряно, нужно только разбить предателя Чагатая и предателя Чингисхана. Всего-то на всего. Словом, кхмеры выставили почти сорок тысяч пехоты с бронзовыми пушками и мушкетами под чёрный порох. Всего десять лет назад это была бы неодолимая сила, но увы, эти десять лет уже прошли.

Абу-Мансур выделил Чагатаю пехотную бригаду из двух полков (шесть тысяч бойцов), тоже собранную из всякого нищего отребья, но зато их обучали ветераны Датской и Франкской дивизий, а вооружал Принципат. Старьём, конечно. Ручными бомбами и ружьями-переломками, которые уже ржавели в арсеналах, после перехода армии на винтовки со скользящим затвором, но тем не менее и это являлось вундерваффе[129], на данном конкретном театре военных действий. Были у Великого имама дополнительные силы, но тратить их Ричард не позволил. По телеграфу. Который слышал весь мир. Вернее, посвящённые по всему миру, где бы они не находились. А ещё, куда уж без этого, служащие телеграфных станций, от которых информация утекала как вода через решето. Словом, к марту 1210 года за событиями в юго-восточной Азии наблюдал уже весь мир. Даже тотализатор принимал ставки.