Мессия

Глава 28

Двадцать шестого декабря 1203 года, в день открытия седьмой сессии сената, по уже сложившейся традиции, подводились итоги уходящего года. По мнению большинства сенаторов, всё было хорошо, часть считала, что очень хорошо, а некоторые индивидуумы, вроде короля Шотландии и Ирландии, Вильгельма I Данкельского, или короля Сицилии и Мальты, Габриэля I Бобоне, что просто отлично, и лучше уже некуда.

Неудивительно. Непосвящённые сенаторы оценивали период исключительно по собственным доходам, а посвящённые пока молчали. Они уже знали о беспокоящей Принцепса проблеме, но ждали вечернего собрания в узком кругу. Круг этот уже немного расширился. Накануне, после празднования дня рождения Иудейского царя, с неофитами предварительно переговорили. В личных встречах, чтобы не привлекать лишнего внимания. Роберт де Бомон пригласил к себе своего бывшего воспитанника, короля Франков, Людовика VIII; Раймунд Тулузский, когда-то служившего под его началом, Генриха Вельфа, короля Саксонии, Австрии, Венгрии и восточной Баварии; Эд Бургундский его брата Оттона; а Филипп Фальконбридж короля Дании, Ростислава Рюриковича. С утра пораньше, эти четверо прибыли в Ватикан, где Папа Робер I лично привёл их к присяге, взяв клятву – ни с кем из непосвящённых эти вопросы не обсуждать.

В этот момент, Ричард наблюдал именно за ними. У Людовика глаза горели, и встретившись с ними взглядом, приёмному сыну подмигнул. Мальчишка шестнадцатилетний, хоть и повидал уже немало, а чувства скрывать ещё не научился. Впрочем, к чему их скрывать? Это его первая сессия сената, никому его радостное возбуждение странным не покажется. С приёмным сыном ещё предстоит серьёзный разговор, ведь его родного папашу с Империей стравил именно он, его приёмный отец. И если бы не он, не его вмешательство, то Людовик сейчас готовился бы вторгаться не на Яву, или Калимантан, а в Англию. В итоге безуспешно, но тем не менее.

Генрих Вельф, родной племянник, сын сестры Матильды, старший из братьев, разделивших Священную Римскую империю, смотрел в одну точку отсутствующим взглядом, словно пытался определить своё местоположение во внезапно перевернувшемся мире. Генрих классический консерватор, любые нововведения встречает с неприкрытым скепсисом. Нет, новые военные игрушки ему нравятся, но он против любых социальных преобразований, выступал даже против отмены рабства и наделения смердов землёй, с присвоением им гражданства и имущественных прав. Это решение продавили тогда, на первой сессии, с большим трудом, а оппозицию как раз возглавлял Вельф-старший. Впрочем, тогда он ещё не обладал вожделенной Саксонией и не знал своей судьбы в другой истории. Генрих умный парень, оценить должен по достоинству. А его консерватизм только на пользу. Тормоза придумали не трусы, а очень здравомыслящие люди. Тормоза – это абсолютно необходимый элемент управления. Кстати, вот и ещё один из «апостолов» получил свой когномен. Тормоз приклеится к нему намертво, без негативной смысловой нагрузки, разумеется. А в вопросе зачистки бюргерской сволочи, это, пожалуй, основной союзник, да и идею с созданием МВД наверняка одобрит.

Оттон Вельф, король Швабии, Франконии, Верхней и Нижней Лотарингии, Брабанта, Фризии, Нордгау и западной Баварии, последний император Священной Римской империи, младший брат Генриха и теперь младший из всех «апостолов», быть ему следующим виночерпием. Хотя нет, теперь же Людовик посвящён, сегодня вечером разливать придётся именно ему. А Оттону уже через год. Младший Вельф был убеждённым прогрессистом. Был готов ломать всё старое, даже если оно хорошее, с искренним убеждением, что новое всё равно будет лучше. Ему наверняка понравится идея с заменой магистратов на народных трибунов, избираемых всеми плебеями округа на два года. Ричард не был приверженцем какого-либо социального устройства, или формы правления, прекрасно понимая, что ничего идеального люди создать не способны. Демократия может выродиться во Всемирную Диктатуру демократов, а может стать эффективной формой управления в небольших общинах, где все друг друга лично знают. Монархия, опять-же, ничем не застрахована от дурака на троне. Двухпалатный парламентаризм, в виде сената и собрания патрициев, со-временем, обязательно выродится в олигархию (хунту, триумвираты, Солдатских императоров), и закончится всё это всеобщей гражданской войной. Только теперь уже с применением огнестрельного и даже автоматического оружия. Ричард отлично знал, где самое узкое место всех его замыслов – он не вечен. Мало того, внезапно не вечен, это, кроме того, что конструктивно недолговечен. Он успеет обеспечить выбор Принцепсом Спящего Леопарда. Возможно, успеет повлиять на выбор его преемника, и всё! Дальше – куда кривая вывезет. Но эта проблема встанет ещё не скоро, а пока, Оттон точно союзник, и даже один из его двигателей.

Король Дании, Ростислав Рюрикович, к этой сессии ввёл в сенат двух своих вассалов – герцогов Швеции и Норвегии. Обогащённая шведская руда оплачивалась за полгода вперёд, поставки увеличивались на десятую долю каждый месяц, в средствах Рюрикович стеснён не был, ценз мог внести и за десяток сенаторов, удивил только его выбор. Он пожаловал герцогские короны не родственникам Рюриковичам, а своим воеводам левой и правой руки. Вам это может показаться логичным, что король раздаёт герцогства проверенным людям, братьям по пролитой крови, но тогда это немногим отличалось от введения Калигулой своего коня в состав сената. Ростислав был прагматиком. Всех Рюриковичей он наделил владениями на «кормление», но только в своём коронном домене, благо для русских князей, что местные феодалы сразу принялись оспаривать новую власть, и их пришлось почти всех убить. Освободилось избыточно много владений мятежных ярлов, которые Ростислав и пожаловал родичам, как вассальные графства и маркизаты. Герцогства-же, как готовые очаги сепаратизма (всё-таки, они уже бывали в этой истории суверенными королевствами), он доверил своим воеводам, которые начинали вместе с ним ещё новиками. Безродным псам войны. Основал, обязанные лично себе, династии. Точно так же, как поступил когда-то сам Ричард. Король Дании мужчина решительный, но свои берега видит отчётливо. Успел и в плену побывать, и простым ратником повоевать, такое мозги прочищает. Если бы Ростислав затаил злобу, Принцепс давно бы его убил. Нашёл бы способ, опекали Ростислава очень плотно, хоть и тайно, но нет – о вражде тот даже не помышляет. Понимает, кому всем обязан. Не родичам, нет. Родичи для него теперь скорее помеха и обуза, чем опора. Ростислав Рюрикович будет надёжным союзником.

«Такие мальчики нужны Принципату!» – успел подумать Ричард, но тут-то от приятных размышлений, его и отвлекли – …собираются в городах и занимаются разбойным промыслом – закончил свой доклад герцог Тавриды, Грегор Макалистер, бывший сеньор Тира, бывший воспитатель, а потом оруженосец Спящего Леопарда.

– Каким именно промыслом? – спросил Принцепс.

Неожиданно, больная тема всплыла сама собой. Инициатива снизу – это очень хорошо, осталось её только поддержать.

– Разбойным, Сир.

– Это я понял с первого раза, Милорд. Каким именно разбойным промыслом? На дорогах грабят, или церкви жгут?

– Нет, Сир. Церкви они не трогают и из городов не выходят. Хитрая ныне татьба, они мыто незаконно собирают.

– С кого?

– Да со всех, кто в городе торговлю ведёт, или промысел какой-нибудь имеет.

– А что же ваши магистраты, вернее, городские бояре, не знают об этом?

– Знают, конечно, Сир. Только что они могут сделать, когда татей, почитай, уже почти полгорода? Их самих пока не трогают, и то – слава Богу.

– Я так понимаю, что тати эти к нам не с неба упали, и не из-под земли вылезли. Все они наши подданные и христиане. Церковь об этой проблеме в курсе? Как она с ней борется? Сколько наложено епитимий, скольких уже отлучили? – спросил Ричард у Русского Патриарха, Мартирия I.

– Знаем о проблеме, Государь, но бороться с ней нам нечем, как и городским боярам. Утрачивается вера христианская в городах, не боятся тати кары Господней. Мамоне служат поганцы. Ни епитимией, ни анафемой их не напугаешь. Чисто стая звериная. Словам не внемлют, только силе.

– Только у Русов такая проблема? – Принцепс повернулся с Константинопольскому Патриарху, Кириллу I.

Бывший Рудный воевода, бывший командир Псоглавцев, бывший Магистр Русского ордена, помимо Патриаршего престола, занимал должность светского регента бывшей Византийской империи. Правда, сильно урезанной, но всё равно очень богатой.

– Нет, Государь. Проблема общая. Тот, кто приходит в город, чтобы примкнуть к банде татей, для церкви уже потерян. Они осознанно встают на путь греха, увещеваниями здесь уже ничего не сделать, их нужно истреблять, как стаи одичавших собак. Иначе, города мы вскоре потеряем, станут они оплотами безбожия и разбоя.

– Всё повторяется… Снова образуются Содомы и Гоморры, тысячи их. А помощи Господа ждать больше не стоит. Один раз пример Он нам показал, научил, теперь это только наше дело. Сжечь города огнём с небес, мы теперь и сами можем. Но нужно ли нам это? Ведь пока ещё в наших городах живут не только бандиты, но и добрые христиане. На сегодня всё. До завтра думайте, как можно решить эту проблему с минимальными потерями, а ещё лучше, с прибылью. На этой сессии мы должны принять все нужные законы. – Принцепс поднялся со своего кресла и быстрым шагом покинул зал. Главное уже сказано. Чистке городов – быть. А как это сделать, пусть все думают. У Ричарда был план, но он хотел увенчать им инициативу снизу. Желательно, чтобы инициативу проявила церковь, ведь именно ей предстоит исполнить главную роль. И не сам Робер де Сабле, помимо Папы, в сенате от церкви заседают ещё пять Патриархов и два кардинала-архиепископа, если они и правда переживают за свою веру – что-нибудь обязательно придумают. А если нет, то – «Вера ваша тщетна.» Обойдёмся как-нибудь и без Христа.

Вечером посвящённые собрались в Ватикане, резиденции Папы Робера I. Ватикан к этому моменту стал самой мощной крепостью Рима, а возможно, и всего мира. Службу в гарнизоне несли только «Псы Господни», внутри стен крепости размещалась довольно скромная Папская резиденция и пять ещё строящихся храмов: Создателя всего сущего (т. е. Бога-Отца), Христа-Спасителя, Пресвятой Девы Марии, Прародителя всех людей – Адама и Святого Джанчито, бывшего Папы Целестина III, в обиходе уже называемого храмом крестоносцев. Кардиналов из Рима вообще выселили, теперь они на местах руководили крупнейшими епархиями, а священники рангом пониже проживали в монастырях, которых в Риме располагалось целых три: замок-монастырь рыцарей Святого престола, монастырь-казарма Псов Господних и монастырь святого Жоффруа[106], в нём размещались все служащие в администрации Святого престола (это ведь самое настоящее государство) и гостевые резиденции кардиналов, чтобы им было где остановиться, во время визитов в Рим. Ходили слухи, что там же хранится церковная казна, но это полная ерунда. Казна Святого престола хранилась в банке Принципата, а главное хранилище банка, как и монетный двор, находились в Ракке.

К большому удивлению Ричарда, наибольшее противодействие священников, вызвало решение о строительстве храма Адаму, ведь христианином он не был, а значит поклоняться ему могут даже мусульмане с язычниками. Ну, что тут скажешь? Идиотами христианские пастыри не были, и угрозу своей монополии, на торговлю опиумом для народа, распознали сразу. Только ведь и сам Создатель христианином не был, как же быть с Ним? Это ведь не какой-то там ветхозаветный Авраам, или Моисей, а сам Создатель. Смиритесь, история человечества началась не с Христа, а с Адама, и ничего с этим уже не поделаешь, увы.

Угадали мракобесы. Ватикан строился не как гипермаркет для христианского культа, он строился как центр всех мировых религий, в столице Принципата, столице мира. У христиан уже был свой Иерусалим, у мусульман – Мекка и Медина, у иудеев – Хеврон и гора Синай, у язычников тоже святых мест хватало, не было только чего-то общего, объединяющего всех. А ведь Принципат – это общий дом. Ватикан изначально планировался для этой цели. Столица должна объединять, поэтому на территории крепости было оставлено свободное место, пока занятое парком. Для мусульманской мечети, Четвёртого Храма иудеев и чего-нибудь языческого, например храма Шивы. Почему нет? Шива – Бог войны, покровитель, воинов, у него найдутся почитатели и помимо индийцев. Особенно, среди уехавших с Чола-младшим, благородных оболтусов.

Кстати, дела у них идут не так плохо, как можно было ожидать. Технологию производства дымного пороха знали и мусульмане, и индийцы, но у последних было значительное преимущество в производственных возможностях и гораздо более выгодное расположение. Мусульмане Синда имели возможность торговать только по суше, Аравийское море полностью контролировали индийцы. Разумеется, торговым флотом. Вооружённым торговым флотом. А на суше их торговыми партнёрами были Хорезмшахство и Гуридский султанат, которые и сами находились в упадке, то есть почти ничего не производили, а только перепродавали. Втридорога, естественно. Аллах, конечно, Акбар, но и самим ведь на что-то жить нужно. Словом, война для индийцев пока проходила успешно, но победить в ней было невозможно. Мусульмане пока отступали, но это вызывало эффект сжимающейся пружины, всё больше молодёжи поднималось на Джихад, всё громче звучали проповеди имамов, призывающих объединить усилия в борьбе с язычниками. Раздавить эту пружину в лепёшку, индийцам не хватит сил, а значит она обязательно накопит нужный потенциал, разожмётся и ударит. Через год, два, или три – это неважно, главное, что точно ударит. И полетят тогда клочки по закоулочкам. Ислам пассионарней, ислам мобильней. Устройство мусульманского общества не идеальное, ведь и люди не идеальны, но оно гораздо лучше приспособлено для ведения войн. Каждый мусульманин – потенциальный воин. А индийцы? На одних наёмниках они далеко не уедут, а своих кшатриев у них уже почти не осталось. В общем, уже довольно скоро в той войне наступит позиционный тупик, выйти из которого сможет помочь только Принципат.

– Приветствую вас, Маман. – Ричард галантно поцеловал руку сестре Мариам – С остальными сегодня уже виделись. Итак, наш круг расширился. Рано, или поздно, но о нём обязательно станет известно всем. Чтобы потомки не обвиняли нас во всяком непотребстве, предлагаю увековечивать наши собрания в документах. Это распространённая в несостоявшемся будущем практика, называемая стенограммой. Разумеется, до поры до времени, эти стенограммы будут доступны только нам. Кто у нас наиболее ловко владеет пером? Король Франков? Но Людовик, как самый молодой, сегодня должен быть виночерпием. Кто второй?

– Пусть Луи пишет. Виночерпием сегодня буду я. – вызвался Ги Дампьер – А то столько молодёжи прибыло, что боюсь так и помереть, не дождавшись своей очереди. Только я не понял, почему это станет известно всем? Ты уже видишь Иуду?

– Нет, конечно. Не вижу, да и Иуду, скорее всего, сделали без вины виноватым. Просто, всё тайное, когда-нибудь, обязательно становится явным. Как говорил один мудрец из другой истории – что знают двое, знает и свинья.

– Судя по твоим рассказам, там, в будущем, они уже мало чем отличались от тех свиней. Мне обидно такое сравнение. Нам всем это обидно.

– Бросьте, братья. И в мыслях не было кого-нибудь обидеть. Это неизбежность. Даже если мы все будем свято хранить тайну, историки будущего обязательно до чего-нибудь докопаются. Сопоставят события, разберут все причинно-следственные связи и обязательно вскроют наш заговор. Да и нам нет причины скрывать его бесконечно, ведь ничего плохого мы не делаем и даже не замышляем. Берите перо и бумагу, Луи. Первое решение нашего сегодняшнего собрания – назначить короля Ливана, Хамы и Хомса, лорда-канцлера Ги Дампьера, виночерпием сегодняшнего собрания.