Мертвая пехота. Книга вторая. Изгои

Глава десятая Элай Ловсон

Он первым вошёл в пролом, задев наплечником один из камней. Прожекторы на броне резали тьму. Ритмично щёлкали фильтры на шлеме, выпуская переработанный воздух и с всхлипом втягивая то, что смогли уловить из каменной пыли. Позади разгребали проход низшие, освобождая дорогу транспорту. Элай же шагал во мраке. Туманные столпы света резали тоннель, по которому из осаждённого города ушли беглецы. Следом за командиром, раскидывая доспехами остатки завала, устремились два «Защитника». Замурованные в металл бойцы, вряд ли способные покинуть верную броню после обращения, почти перегородили дорогу.

Здесь было узко. Двум небольшим автомобилям едва ли удалось бы разминуться.

Элай шёл по тоннелю, и эхо шагов убегало в никуда и гасло, чтобы не вернуться. Прожекторы «Защитников» залили ровную дорогу ярким светом, оставив лишь длинную, невероятно длинную тень идущего впереди Ловсона.

Поднявшись на лапах, стратег двинулся вперёд, в надежде первым наткнуться на засаду отступников и вступить в бой. Ради Отца.

А ещё оттого, что только так затихал шёпот звёзд в голове.

Бронированные «Защитники» покорно топали следом. Позади гудел двигатель грузовика, гремели складываемые в его утробу камни и проникали в тоннель обращённые солдаты, повинуясь немому приказу командира.

На шесте за спиной одного из охранников болтался Калькулятор. Скорее всего бессмысленный под такой толщей камня.

Элай проходил следы былой жизни. По его приказу выламывались дверь в подсобные помещения, чтобы явить взору обращённых брошенный бытовой хлам. Когда-то сюда спускались люди для рутинной работы. Те, что проводили ночь в объятьях жён, утром завтракали перед визором, чтобы заглушить в себе лишние мысли, ехали сюда. Живы ли они сейчас, или уже в Колыбели?

Когда в тоннель заехал первый броневик и добрался до командира — Элай уже понимал, что никого из беглецов в подземелье не осталось. Поэтому приказал «Защитникам» посторониться и отправил машины вперёд, на разведку. Стоя у отделанной металлом стены, он смотрел, как техника проходит мимо, ведомая низшими, везущая низших, и снова слышал голоса. Головная машина ревела мотором, ускоряясь и иногда задевая бортами стены тоннеля. Сыпались искры, и скрежет металла рвал слух.

Элай хмуро проводил колонну взглядом. Рвение водителя понятно. Они подвели Отца… И сейчас те, кто видел судьбу Мон-Го-Риана, могут оказаться где угодно. Нести тьму в души и без того потерянных людей. Наполнять их сомнениями, ненавистью.

Вместо наслаждения единством.

Он чувствовал касание Отца. Воннерут был с ним всегда, даже в те моменты, когда шептали звёзды — Элай чувствовал Его и связь эта придавала сил. Наполняла надеждой. Ведь Отец лишь дал приказ. Отец хотел своему народу лучшего, а власть не может быть мягка с теми, кто её не признаёт. Мятежники должны были пасть. А то, что случилось после… Эта сортировка гражданских… Это дело рук Серого Совета. Прикрываясь именем Воннерута, они вели свою игру. Покойный Йорг это понимал, но был слишком отважен, чтобы сдерживаться. Отец далеко, а жрецы близко…

Элай будет осторожнее. Будет наблюдать. Слушать. И пока воздержится от поступков.

Но сначала нужно найти беглецов.

Он повернулся к выходу из тоннеля, обошёл «Защитников» и, пощёлкивая лапами по дороге, двинулся к пролому. Свет фонарей упал на белую табличку справа, на стене. Цифры, покрытые светоотражающей краской, вспыхнули.

Пятьдесят четыре.

Элай застыл. Затем включил коммуникатор, попытался вызвать Дракона. Тишина. Офицеры, которые находились на выходе из тоннеля тоже не ответили. Внутри ворочалось что-то неприятное. Смесь эмоций, сейчас неуместных, но сильных. Будто бы его отчитывал кто-то, кого он ненавидел, и жажда оторвать голову ублюдку сражалась со страхом за свою жизнь. Ловсон мотнул головой, ещё раз взглянул на знак, а затем побежал.

За ним рванулись оба «Защитника». Где-то наверху, неслышные офицеру, застучали двигатели летунов. Пилоты подразделения почувствовали своего командира и уже готовились выполнять задание, растерянно не понимая, что именно должны сделать. В борта запрыгивали низшие. Головной броневик, и так летящий сквозь тьму тоннеля, прибавил газа. Ловур Сантягай, прежде служивший в Триумфаторах, склонился над терминалом, выводя на карте окружность, радиусом в пятьдесят четыре мили. Воин хлопал уцелевшим после обращения глазом, не понимая, почему это так важно, но срисовывал все объекты, оказавшиеся на границе.

Элай бежал, и не знал об этом. Он думал лишь о двух цифрах, означающих только одно. Расстояние.

Тоннель выводил на поверхность где-то в радиусе пятидесяти четырёх миль. И вряд ли плутал под землёй обходными дорогами. Теперь нужно лишь найти подходящие точки выхода и отправить туда солдат. Несмотря на то, что времени прошло много, и беглецы наверняка скрылись — они могли оставить следы. Ещё был шанс искупить вину перед Отцом.

Дракон не ответил и на поверхности. Проклиная командира, Элай приказал выдвигаться к единственному поселению, подходящему под координаты. Небольшая деревушка посреди нескончаемых виноградников. До ближайшего города ещё двадцать миль.

Они ушли. Точно ушли. Всё зря.

Ловсон скрежетал зубами от чувства вины и ярости.

Летунов он распределил так, чтобы сразу отсечь посёлок ото всех дорог. Раздал маршруты, назначил точки, отправил по экипажу подальше от деревни, организовать блокпосты. Но уже пролетая над изумрудными холмами и домами фермеров понял — всё зря.

Внизу были корабли Триумфаторов. Приблизительно на тех же точках, которые указал Элай. Стратег улыбнулся. Неужели повезло?! Он опасался встретить отряды Бессмертных, которые держали дальние кордоны вокруг Мон-Го-Риана, но, если здесь обращённые, вдруг им удалось перехватить беглецов и смута не проползёт в другие города?

Когда летуны подразделения садились в заросли винограда, из центра деревни взлетел грузовой корабль. Знакомый. Слишком знакомый. Именно такие вывозили жителей павшего города в Колыбель. Ловсон прищурился. Нехороший знак. Очень нехороший.

Его летун сел чуть в стороне от деревни. Распахнулся люк, и Элай вышел по гудящему трапу из гнилого нутра корабля в пахнущее цветами лето. Дары Отца подняли тело над зеленью, вгрызшись в землю Нуслайта. Проламывая в рядах виноградной лозы дорожку, он двинулся к домам. Демон смерти посреди безмятежного великолепия уединённого посёлка.

Ловсон поморщился и специально снёс облепленное гроздями ягод деревцо. Тренькнул, лопнув, связывающий тоненькие стволы трос. Старый мир лишь с виду прекрасен. Поймай его тогда, на Раздоре, с клещом, никто из местных жителей бы ни секунды не мешкал, будь у них шанс прикончить неудачника. А потом вышли бы на террасу родного дома и восторженно улыбались бы закату.

Элай вдруг понял, что кажется ему странным. Наспех оборудованные огневые точки вокруг деревни ощетинились оружием. Триумфаторы целились в гостей. На крышах залегли стрелки. Из глубины деревни тяжело вышел «Защитник», раструбы вмонтированных в броню пулемётов смотрели на Ловсона.

Стратег вытащил из крепления на броне излучатель. Перехватил его поудобнее.

Внутри закипал гнев. Как они посмели поднять оружие на обращённого?

— Я Элай Ловсон, стратег Отца, — усиленный динамиками голос проскрежетал над деревней. — Опустить оружие!

— Я Тирран Каркрин, стратег Отца, — ответили ему из-за домов. — Мои солдаты подчиняются мне, Ловсон, и Отцу.

Лоден милостивый, из всех возможных встреч — судьба уготовила ему эту… Элай угрюмо встретил пижона, вышедшего из-за дома. Бывший Триумфатор остановился, закинул на плечо ствол разрядника. Шлем воина был изукрашен символами Ксеноруса. Солдат явно сделал их своими руками, поверх герба прежнего корпуса. Ловсон стиснул зубы, чтобы удержаться от неодобрительных слов. Ставит ли Тирран власть храма выше власти Отца?

— Что ты забыл здесь, Ловсон? Твоя задача была раскопать завалы и отыскать беглецов, — спросил бело-алый офицер.

— Их следы и привели меня сюда… А что здесь делаешь ты?

Элай приближался к соратнику, отмечая пустоту деревни. Чёрные пятна на стенах домов от недавней стрельбы. Пятна крови…

— Выполняю приказ, Ловсон. Как и ты.

Местные сопротивлялись. Тех, кто уцелел, видимо и отправили в Колыбель.

— Чей приказ, Тирран?

— Не твоего ума дело, — громыхнул Каркрин. Он также говорил через динамики шлема. В своём доспехе стратег был похож на человека гораздо больше, чем возвышающийся над ним Элай. И тем вызывал ещё больше неприязни.

— Наше общее дело — служение Отцу.

— Чем я тут и занимаюсь. Опустить оружие, — наконец, скомандовал Тирран. Триумфаторы немедленно подчинились, но Элай был уверен — одно слово и обращённые откроют огонь по обращённым. Того ли хотел Отец?

— Выход из тоннеля здесь. Мне нужно его осмотреть. Допросить свидетелей…

— Мне жаль, Ловсон. Если беглецы были здесь — они уже на пути в Колыбель.

— Бессмертные тоже?

— Нет. Они покинули объект до нашего прихода. Их время ещё не пришло. А выход из тоннеля там, если тебе интересно, — Тирран указал в сторону от поселения. — Мои люди его прочёсывают.

Элай развернулся в указанном направлении.

— Среди тех, кого ты отправил в Колыбель кто-нибудь запомнился? — спросил он.

— Селяне как селяне. Сопротивления почти не оказали.

Элай ткнул пальцем в лужу крови.

— Я же сказал — почти, — судя по голосу Тирран еле удерживался от смеха.

— В чём слава ловить крестьян по деревням, Тирран?

— В служении Отцу, Ловсон, — полоснул льдом тот.

— Когда вы здесь высадились?

— Несколько часов назад.

— А когда ушли Бессмертные?

— Вчера. Как только получили приказ оставить позиции. Верные сыны Империи. Пусть и не обращённые. Пока.

Элай поморщился. Беглецы могли уйти с Бессмертными. Но тогда всё кончено. Сомнения разлетятся по системе, поразят сердца офицеров, совратят Владык, и тогда Отец не устоит.

Элай вновь вызвал Дракона.

И тот, наконец-то, ответил.

— Они ушли, — сказал Элай. Он зашагал в сторону выхода из тоннеля, оставив за спиной Тиррана. — Я боюсь, что могли уйти с частями Бессмертных.

— Продолжай, — тихо приказал Дракон.

— Я выяснил где выход на поверхность. Здесь до вчерашнего вечера стояли солдаты Бессмертных. Сегодня тут люди Тиррана. Посёлок отправлен на обращение. Свидетелей нет. Шансы, что беглецы летят в Колыбель — минимальные. Мы должны быть готовы к столкновению с Бессмертными. В любой момент.

— Убедись, — сказал командир и отключился. Голос его был… Подавленным? И что-то подсказывало Элаю — не из-за новостей.

Следом за стратегом двинулись молчаливые низшие.

У выхода из тоннеля они были минут через двадцать, как раз в тот момент, когда оттуда вылетел первый из броневиков Элая. Машина резко затормозила и замерла. Ловсон чувствовал ожидающий взгляд водителя, спрятанного под пластинами непробиваемого панциря.

Стратег прошёл к чёрному зеву, с глухим клацаньем закрепил излучатель в слоте на броне. Поднял голову. Из тьмы древним хищником приближались фары следующего броневика. Машина вильнула, объезжая командира.

Элай смотрел на камеру наблюдения, висящую над выездом. В былое время он вызвал бы специалистов необходимого профиля, но сейчас, окружённый низшими, даже не знал, справится ли кто-нибудь из них с подобной задачей. Он уже мог убедиться, что низшие сохраняли навыки, которыми владели до обращения. И, надо сказать, это было удобно. Ему не приходилось искать водителя или пилота того или иного борта. Они будто сами вызывались и занимали место. Молча, не толкаясь. Будто договорились между собой заранее.

Стратег обернулся на солдат. Никто не сделал ни шагу к командиру. Не понимают, чего он хочет.

Да, по правде говоря, Элай и сам не знал, чего ждать от находки. Значит, придётся действовать как в старые времена. Хочешь сделать что-то хорошо — сделай это сам. Он вновь потянулся за излучателем и разрядил его в камеру. Стало немного легче.

В посёлок Ловсон вернулся на броне вездехода. Проехал через пост Триумфаторов, составленный из перевёрнутых машин. Мертвые города обладают особенным шармом. У них появляется неповторимый стиль. Люди многое портят, но и наполняют жизнью любое место, куда собираются вернуться.

Поэтому особенно ярко чувствуется, когда ты натыкаешься на место, куда больше никто не придёт.

Выломав дверь в здании администрации, он прошёл по коридорам, слишком тесным для громоздкого боевого скафандра и Даров Отца. Тонкие перегородки разлетались в стороны, пропуская воина истинного Императора. Элай обыскивал помещения за помещением, круша их в раздражённой ярости. Судя по информационной карте посёлка, найденной в базе данных, служба безопасности находилась где-то здесь. Отдельного строения для неё не нашлось. Совместили. Не так уж и много здесь людей, чтобы выделять целый дом для пары служивых.

Каморку безопасников Элай отыскал на втором этаже. Проломился в комнатушку, повернул к себе терминал. Сдёрнул боевую рукавицу. В тишине слышно было лишь как чуть поскрипывает экран под сероватыми пальцами да как шипят фильтры доспеха, втягивающие свежий воздух взамен отработанного.

Стоять было неудобно, и поэтому Ловсон вонзил Дары Отца в пол, пробив его, а затем преклонил колено перед светящимся терминалом. Так, хотя бы, не приходилось скрючиваться в три погибели и разглядывать картинку. Поднятая пыль оседала на экран, а Элай копался в данных, иногда смахивая грязь в сторону.

Запись с камеры на выходе из тоннеля он нашёл быстро. Дождался момента, когда в проёме что-то мелькнуло. Замедлил воспроизведение. Шесть машин. У троих вдоль бортов был нарисован герб: боевой шлем на фоне взрывающейся планеты. Известный род. Элай нахмурился, вспоминая. Кто-то действительно знатный. Скарсарги? Раберсы?

Да, Раберсы.

Три других машины несли на себе изображение скалящегося в небо черепа. Бессмертные. Судя по временной метке — случилось это ещё вчера…

Он рыкнул и пробил кулаком ближайшую стену. Посмотрел на разбитые фаланги. Чёрная кровь уже не казалась чем-то чуждым, хотя внутри болезненно сжалось. Элай перевёл взгляд на экран. Прошёл по всем остальным камерам. Нашёл приезд колонны в охраняемый Бессмертными посёлок. Увидел, как прибывшим машинам заблокировали дорогу броневики охраны. Проследил за перепалкой одного из Раберсов с местным офицером.

Невзирая на технику родного корпуса в колонне, тот отказался её пропускать. Холёный аристократ орал, грозил чем-то, но вызвал лишь усиление оцепления. Бессмертные взяли машины на прицел.

И тогда на улице появилась она. Женщина вышла из головной машины Раберсов, подошла к спорящим мужчинам, протянула что-то командиру. Элай увеличил изображение. Глаза стратега расширились. Незнакомка держала в руках Инсигнию. Бирюзовая сфера парила над распростёртой ладонью.

Офицер Бессмертных сделал то, что сделал бы любой человек Империи. Отдал честь и приказал разблокировать дорогу.

Лапы Элая рванулись вверх, поднимая тело. Стратег Имперских Карателей двинулся к окну, выломал его и спрыгнул вниз. Броневик тотчас покатился к нему. Ловсон запрыгнул на броню, и машина развернулась, вывозя командира к летуну.

Элай покачивался на кочках, пытаясь сложить найденное. Женщина отмечена Инсигнией. Значит выполняет личное поручение Халамеров и стоит лишь на одну ступеньку ниже его. Каждый человек во всех системах обязан ей подчиниться, иначе гнев Императора будет чудовищен. Здесь нельзя думать, нельзя рассуждать. Видишь сферу и делаешь то, что тебе приказано… Иначе и помыслить невозможно. Это вбивали в них годами во время обучения. Это, по слухам, вживляли в сознание жрец Медикариума на каждом медосмотре. Это было неоспоримым фактом. И сейчас, получалось, Элай преследовал того, кому обязан был помогать.

Когда Ловсон проезжал мимо Тиррана, тот молча повернул голову в шлеме, провожая соратника взглядом. Отдал честь. Элай машинально ответил.

Обращённый стратег всю дорогу до летуна больше не шевелился, погружённый в мысли. Он не знал, как поступить. Инсигния однозначна. Злоумышленник не может завладеть ею. Её невозможно подделать, дух Халамеров находится в ней, и даже запись не могла затуманить святость реликвии. И даже если женщина служила мёртвому императору — Элай не мог пойти против её воли. Просто не мог.

Он похолодел. Неужели сила Инсигнии оказалась могущественнее любви к Отцу.

Фильтры заработали чаще, не справляясь с ускоренным дыханием. По лбу пробежала капелька пота. Едко затекла в глаз, но Элай даже не моргнул.