Между небом и землей. Через Дух Андрэ Луиса

10 ПОЛЕЗНАЯ БЕСЕДА

Бландина, которая казалась довольно сведущей в вопросах детства, присоединяясь к беседе с Кларенсио, с интересом заметила:

— Действительно, Закон неизменен, но часто развоплощённый ребёнок представляет собой печальную проблему. Он всегда оказывается, так сказать, среди людей, которые любят его, сблизи наблюдают за ним, помогая его судьбе. Но я могла наблюдать тысячи малышей, которые по природе своих испытаний очень сильно страдают, в ожидании благоприятных возможностей для обретения того, в чём они нуждаются.

И улыбнувшись, добавила:

— Случай с Хулио для меня не самый болезненный. Я посещала отделения восстановления, где находятся некоторые из наших братьев, грубо вырванные из жизни, словно незрелые плоды дерева, процессы больного духа, которые смогут вылечить лишь благословенные обновительные пункты плоти…

— Не могли бы вы привести несколько объективных примеров из вашего опыта? — с любопытством спросил Хиларио.

— Ах, их очень много!… - любезно ответила наша собеседница. — Возьмём, к примеру, злоупотребления интеллектуальной манией величия. На Земле есть люди, не предрасположенные против отклонений разума и сделавшие из лукавства и тщеславия климат, в котором они живут. Они настойчиво утверждают инерцию сердца, питают отвращение к возвышенному чувству, которое они толкуют как слащавость, и превращают свою голову в лабораторию по извращению ценностей жизни. Они не обращают внимания ни на что, кроме собственных интересов; они любят только самих себя. Поэтому они не замечают, как сушат себя изнутри, и не представляют себе жестоких результатов мозговой деятельности, направленной во зло. Часто в мирской борьбе они отличаются положением сильных властителей, одарённых очень широким потенциалом влияния на своих друзей и противников, знакомых и незнакомых. Но это иллюзорный успех. Они падают под тяжёлой ладонью смерти, к великому облегчению своих современников, и начинают получать от них вибрации отвращения. Такие существа являются естественными жертвами самих себя и страдают самыми сложными умственными расстройствами. После более или менее длительных периодов очищения, после перехода от смерти, они возвращаются в плоть с потребностью в молчании и изоляции, чтобы отделиться от низших полотен, в которых они застряли, словно зерно, нуждающееся в изоляции от мрачной почвы, чтобы разрушить держащие его элементы и быть готовому к новому созреванию.

Молодая женщина слегка улыбнулась и продолжила:

— Представим, что земля отказывается помогать посевам, которые надеются на новую жизнь. Почва отвергнет их и вместо освобождённых для победы посева ростков мы будем иметь лишь сухие зёрна, погружённые в мучительную тревогу, дезориентирующую вспашку. В действительности большинство матерей состоит из возвышенного войска душ в самом прекрасном своём опыте любви и жертвенности, нежности и самоотречения, предрасположенные страдать и умирать за благополучие ростков, которые Божественное Провидение доверило их нежным и преданным рукам. Однако есть женщины, сердца которых до сих пор в полном мраке. Более самки, чем матери, они одержимы идеей удовольствий и обладания и, выказывая свою беспечность в отношении детей, они теми самым благоприятствуют смерти. Неосознанное и косвенное детоубийство широко практикуется во всём мире. А поскольку долг требует выкупа, отсрочки в решении принятых обязательств приносят огромные страдания у существ, которые подчиняются биологическим ударам перевоплощения и, раздосадованные, видят свои надежды в расчёте с Законом.

Во время спонтанно возникшей паузы я спросил:

— А не намечает ли Закон неизменные принципы? Вы хотите сказать, что ребёнок может развоплотиться вне дня, предусмотренного для его освобождения?

— Да, без всякого сомнения, — оборвал Министр, слушавший нас. — В Духовности есть структурированная программа, касающаяся наших человеческих задач. Поэтому поведение наших собственных импульсов внутри этих задач принадлежит нам. Как правило, множество существ рано отдаляется от своего телесного аппарата, таким образом отвечая на служения помощи и сублимации, но во многочисленных обстоятельствах пренебрежение и недомыслие родителей являются ответственными за утрату детей.

— Здесь, — деликатно объяснила Бландина, — мы получаем многочисленные запросы о помощи малышам, которым угрожает фрустрация. У нас есть сёстры, которые, питая зловредные мысли, отравляют материнское молоко, таким образом вредя органической стабильности новорожденных. Мы часто видим супружеские пары, которые своими постоянными ссорами проецируют магнетические лучи смертельного порядка на своих нежных малышей, разрушая их здоровье. И мы видим женщин, которым не хватает бдительности, они доверяют свои семейные очаги личностям с животным уровнем развития, в поисках болезненных удовлетворений, и не колеблясь дают снотворные лекарства хрупким детям, которым нужна лишь их мягкая нежность… В некоторых случаях нам удаётся восстановить гармонию с желаемым восстановлением, но часто мы вынуждены присутствовать при крахе наших лучших намерений.

— В таких случаях… — вмешался я, ища более долгих разъяснений.

Но словно почувствовав мой внутренний вопрос, Бландина опередила меня:

— В таких случаях, снова и всегда, Закон неизменен. Испытания и задачи страдают от отсрочки времени, но в конечно итоге будут всё же выполнены. То, что не осуществимо в одном веке, будет сделано в другом. Наша добрая воля и применение в Божественных Намерениях могут сократить любой тип служения. Кто упорствует в добре, рано или поздно побеждает.

И с чудесной улыбкой, осветившей её по-девичьи молодое лицо, добавила:

— Бесполезно бежать от ответственности, поскольку время неумолимо, а труд, который нам надлежит выполнить, не может быть передан никому.

Хиларио, с чрезвычайным интересом следивший за ходом разговора, сказал:

— Раньше на Земле, согласно классической теологии, я полагал, что после смерти невинные остаются отдыхать в лимбе, без славы рая и без мучений ада, но сейчас, с новыми концепциями Духовности, я полагал, что развоплощённый малыш сразу же принимает свою личность взрослого…

— Что и происходит во многих ситуациях, — с чувством объяснила Бландина. — Если дух уже достиг возвышенного эволюционного класса, взяв на себя ментальное руководство своей личности, он обретает силу лёгкого отделения от ограничений формы, преодолевая трудности преждевременного развоплощения. Мы знаем великие души, которые возрождаются на Земле на очень короткий период времени, с простой целью пробудить любимые сердца к обретению нравственных ценностей, обретая немногим позже выполненного служения привычный им вид. Но для большей части развоплощаемых детей путь не является одним и тем же. Души, ещё заключённые в неосознанный автоматизм, относительно далеки от самоконтроля. Они блуждают, ведомые Природой, словно маленькие дети на материнских руках. Они не могут отделаться от пут, которые заключают их в строгие принципы, руководящие миром форм, и поэтому нуждаются во времени, чтобы обновиться в правильном развитии. Такова причина, по которой мы не можем обходиться без периодов восстановления личности, которое утрачивает физическое тело в детской фазе, имея в виду, что после биологического конфликта перевоплощения или развоплощения для всех тех, кто находится на первых уровнях обретения ментальной силы, время должно работать как элемент необходимого восстановления. А изменения этого времени будут зависеть от личного применения учеником обретённого внутреннего света через нравственное совершенствование самого себя.

Изложение, простое и ясное, нашей собеседницы, слова которой с таким блаженством затрагивали серьёзные проблемы жизни, привело нас в восторг. С помощью её вербальных формулировок, простых и доступных, мы проникали в волнующие нас тайны ухода за маленькими детьми. Бландина умела соединять понимание и грацию, сознательно наставляя нас.

Взволнованный наблюдениями, определявшими её культурное положение, я сказал:

— Опираясь на подобную информацию, мы могли бы с большей точностью понимать болезненные процессы врождённых увечий и скрытых болезней, которые атакуют детство в плотском мире. Меня всегда охватывал мучительный ужас перед монголизмом и эпилепсией, летаргическим энцефалитом и менингитом, проказой и раком в молодом физиологическом организме ребёнка.

— И что уже говорить о непоправимых несчастьях, — взволнованно заметил Хиларио, — несчастьях, уносящих обожаемые цветы жизни, оставляя безутешными отцов и матерей? Я искал ответы, часто многочисленные, на вопросы, которые мучают нас, когда мы оказываемся лицом к лицу с изувеченными маленькими телами в больницах, не имея возможности избежать мрачного лабиринта.

— Да, — благожелательно объяснила медсестра, — исправления бьют по плоти. Но без них мы не достигли восстановления.

— Любой из нас возрождается на Земле, — заметил Министр, — выражая в материи наследие добра или зла, которое мы включаем в тонкие ткани души. В своей сущности патогенез объединяет исследования, которые восходят к духовному телу, чтобы не получилась рамка фальшивых заключений или нереальных дополнений. По возвращении на Землю мы привлекаем к себе приятные или неприятные события, в рамках той работы, которую мы уже сделали, или согласно нашим нуждам искупления.

И весело добавил:

— В какой-то степени плоть, при многих обстоятельствах, это всего лишь божественное вместилище, призванное служить росту нашего потенциала. Она также является чем-то вроде чудесного угля, который поглощает в нас токсические вещества и остатки мрака, который мы носим в своём субстанциональном теле.

В это время я более внимательно посмотрел на нежное лицо Бландины. Почему она посвящала себя столь сложным работам? Не было бы более правильным слышать этот разговор из уст симпатичной Марианны, находившейся здесь, с нами, в качестве уважаемой матери? Я выразил свои мысли, скромно спросив молодую женщину о причине такой серьёзной задачи, которая ей выпала.

Бландина погасила свет своей улыбки, украшавшей её лицо, словно расцветший цветок, который мог внезапно завянуть.

Над нами повисла тягостная тишина.

Но в своей простоте и благородстве она смягчила выражение лица и сказал тоном, граничащим со строгостью:

— Я была замужем во время своего последнего воплощения, и вот уже три года, как я снова здесь, в духовной жизни. Я не смогла принести нежности маленькому ребёнку моих недавних женских снов. Но сегодня я знаю, что мне надо перевоспитаться в материнской любви, по причине своих долгов, наработанных в прошлом. Я действительно ощущаю огромную любовь к детям, но у меня ещё остались большие нравственные долги перед ними.

Тема соскальзывала в личную область, которая должна была быть священной для нас. Именно поэтому Кларенсио сделал мне знак, и разговор перешёл в другое русло.