Майская Гроза

17 мая 1941 года Луцк

В штабе механизированной группы царило необычное для субботнего дня оживление. Бегали с кипами бумаг порученцы. Подъезжали и отъезжали легковушки с командирами. Машина Катукова остановилась среди десятка таких же эмок на площади перед зданием штаба группы. Они с начальником штаба, не спеша, поднялись на второй этаж, до начала совещания оставалось еще двадцать минут. В коридоре, перед дверью кабинета командующего, толпились командиры других корпусов группы, негромко разговаривали, курили. Катуков поздоровался и присоединился к разговору.

— А вот и именинник пожаловал, — приветствовал его новый командир 9 мехкорпуса полковник Лизюков.

— Он, скорее тать с большой дороги, обобрал нас до нитки, — поддержал его командир 8 мехкорпуса, также вновь назначенный, полковник Богданов, — всю новую технику ему.

— Ты, Семен Ильич, не прибедняйся, — прервал его командир 19 мехкорпуса генерал-майор Фекленко, — кто на прошлой неделе 40 КВ получил.

— Да что КВ, — отмахнулся тот, — к нему мы уже привыкли, а ему вообще невиданную технику дают.

— Что вы, мужики, на меня набросились, — начал оборону Катуков, — дадут и вам, когда еe побольше будет, сами понимаете по одной-две машины раздергивать смысла никакого.

Разговор перешел на подготовку к войне. Рассказывали о степени готовности, жаловались на начальство и подчиненных, переходили на обсуждение тактики предстоящих столкновений. Наконец открылась дверь и адъютант командующего, щеголеватый капитан, пригласил командиров корпусов с их начальниками штабов на совещание. Командир механизированной группы, а фактически армии, хотя официального объявления об этом еще не было, подразумевалось, что объединение временное, генерал-майор Рокоссовский, как всегда подтянутый, хотя по лицу видно было, что последние дни и ему дались тяжело, начал совещание. Обрисовал обстановку перед фронтом его группы, предполагаемые силы противника, направления возможных ударов, закончив свой доклад словами:

— Как видите, противник перед нами очень серьезный, и справиться с ним будет трудно, но надо. Прошу вопросы, товарищи командиры.

Первым поднялся командир 22 механизированного корпуса генерал-майор Кондусев:

— Товарищ командующий, а почему на встречу ударной группировки Клейста округ выделил так мало сил. Остановить то мы его остановим, а вот уничтожить вряд ли сумеем.

Рокоссовский обвел глазами присутствующих офицеров.

— Клейст не единственный противник нашего фронта, — заметив оживление среди командиров, он повторил, — вот именно фронта, приказом Ставки Верховного Главнокомандования, образованной пять дней назад, наш округ разделен на два фронта — Юго-Западный, предназначенный для противодействия находящимся в Румынии немецким и румынским войскам, и Центральный, в состав которого входим мы. Сообщено об этом будет завтра на совещании в округе. Задача нашего фронта — противодействие группе армий противника, дислоцирующейся в Южной Польше. И группировку эту нужно не только остановить, но и уничтожить. Вот поэтому мы должны Клейста остановить, а уничтожить его нам помогут, отрезав от тылов и баз снабжения в Польше. Кто это будет делать и самое главное как, я пока сказать не могу, но могу вас уверить, что сил для этого достаточно. Как вы понимаете, режим секретности в операциях такого масштаба жизненно необходим, поэтому, я не могу вам сообщить некоторые известные мне сведения, кроме того, мне также известна только часть общего замысла.

Катуков удовлетворенно кивнул, именно это он и предполагал, когда получил приказ на оборону, несвойственную мобильному танковому соединению. По плану совещания, объявленному вначале, следующим выступающим был он, поэтому Катуков вышел к занимающей стену карте Западной Украины с прилегающими областями Польши и Словакии. Окинув взглядов присутствующих, он начал доклад:

— Моему корпусу дан приказ встретить передовые танковые дивизии немцев, которые, по предположениям разведки, могут иметь до 500 танков в первом эшелоне и еще столько же во вторых эшелонах Первой танковой группы Клейста. Штабом нашего корпуса принято решение организовать на предполагаемых направлениях движения немцев танково-артиллерийские засады. Мы постарались перекрыть все доступные для танков направления. По донесениям разведки основной удар немцы будут наносить в направлении Луцка. Поэтому основная засада силами 16 танковой бригады, усиленной артиллерийской противотанковой бригадой и батальоном тяжелых танков, расположена на шоссе Владимир-Волынский-Луцк в пятнадцати километрах восточнее Владимира-Волынского. Грунтовые дороги севернее шоссе перекрывают батальоны 17 танковой бригады и южнее шоссе 18 танковой бригады, где они соприкасаются с флангами 9 мехкорпуса. На их усиление пошли полки второй артиллерийской противотанковой бригады. В резерве корпуса остаются самоходно-артиллерийский полк, батальон КВ, мотострелковая бригада.

— А как ты планируешь реактивные установки применять? — спросил Рокоссовский.

— Я, товарищ генерал, включил их в подвижную группу из танковой роты и мотострелкового батальона. Планирую использовать для нанесения ударов по скоплениям пехоты противника.

— План, на первый взгляд, разумный. — Оценил его доклад Рокоссовский. — К сожалению, еще ни один план не пережил начало боя. То, что резервы предусмотрел — молодец. Немец противник серьезный, это мы с вами еще с империалистической войны знаем, но бить его можно. Германское командование плохо переносит изменение первоначальных планов, значит, наша задача эти планы им поменять. Вопросы будут?

Вопросы были о взаимодействии танкового корпуса Катукова с 8 и 9 мехкорпусами, с которыми ему предстояло держать оборону. Следующим представлял свой план действий командир девятого мехкорпуса полковник Лизюков, впрочем, ничем он от плана Катукова не отличался, за исключением того, что в его полосе обороны намечались столкновения по большей части с пехотными дивизиями немцев. После Лизюкова слово взял командир восьмого мехкорпуса полковник Богданов, задачей которого было обеспечить второй эшелон обороны их корпусов, сосредоточив мобильные ударные группировки для парирования возможных прорывов немцев. Задачей 19 и 22 мехкорпусов было отрезать немецкие дивизии от границы и нанести удары им в тыл, после того как они завязнут в боях, и обеспечить проход на ту сторону границы передовых частей 5 армии Потапова, усиленной двумя, танковым и механизированным, корпусами. План операции впечатлял, но сомнения все же были.

— А вдруг Клейст прорвется, — высказал свои опасения командир 22 мехкорпуса генерал-майор Кондусев.

— Даже если прорвется, все равно ничего сделать не сможет, — ответил Рокоссовский, — за нами еще три армии стоят, и не в чистом поле, а на подготовленных рубежах.

Командиры удивились, раздался вполне естественный вопрос: "Откуда армии". На что командир группы заявил, что ответить на этот вопрос пока не имеет права. Но даже этой информации было достаточно, чтобы командиры корпусов первого рубежа обороны почувствовали себя увереннее. Можно бить врага и не оглядываться назад.

Совещание подошло к концу, большинство волновавших командиров вопросов было решено, оставались такие, которые не могли решить ни они сами, ни командующий группы. Оставалось надеяться, что верховное командование предусмотрело возможность резкого изменения обстановки. Командиры заспешили в свои корпуса, начальники штабов отправились получать новые карты возможных театров военных действий. Катуков, приехавший с начштаба на одной машине, ждал его в коридоре, когда адъютант командующего пригласил его в комнату отдыха. Войдя туда, он обнаружил накрытый для завтрака стол. Командующий приветливо сказал:

— Составь мне компанию, Михаил Ефимович, ждать тебе еще долго. Мне только что из штаба позвонили, карты еще сортируют.

— А что за карты, Константин Константинович, польские?

— Скорее всего Люблинское воеводство, а может и подальше. Пока мы здесь управимся, там могут далеко уйти. Да ты проходи, садись.

Катуков не дал командующему труда просить себя дважды. С Рокоссовским они были хорошо знакомы, несколько месяцев полковник Катуков командовал двадцатой танковой дивизией, входящей в девятый мехкорпус генерала Рокоссовского, до реорганизации корпуса и дивизии. Они быстро управились с наваристым борщом и гуляшом, поданным на второе, и перешли к неторопливому чаепитию.

— Как ты думаешь, Михаил Ефимович, сможешь ты выполнить задачу? — Спросил Рокоссовский. — Удар будет сильный.

— Смогу, товарищ командующий, если Клейст направление удара не изменит. А на шоссе я его не только остановлю, я его там похороню.

— Позиция сильная? — поинтересовался Рокоссовский.

— Да, Константин Константинович, позиция очень хорошая, подготовленная и хорошо замаскированная. Первыми же залпами сможем половину танкового полка положить, а потом и оставшихся добьем, деться им все равно некуда будет.

— Когда ты только успел? — с лукавой усмешкой спросил командующий.

— Две недели готовили, товарищ генерал, — признался Катуков.

— А если бы узнали?

— Вы же знали?

— Я знал. — Ответил Рокоссовский. — Я бы и сам заставил, если бы вы не додумались. Не обо мне речь. Что у тебя с твоим особистом произошло?

— А ничего не произошло. Сбежала эта сволочь из корпуса, и не с пустыми руками. В шестнадцатой бригаде начальник особого отдела захватил агента Абвера. А этот мудозвон со шпионом сразу в штаб округа, пока меня не было. И чувствую, наплетет там в три короба про свои подвиги. А дальше как водится. Очередной орден на грудь, еще одну шпалу в петлицы и прямой дорогой в Московский военный округ. Хорошо, если, заодно, донос на нас не напишет.

— Уже написал! — сказал Рокоссовский и, в сердцах, выругался.

— Ну и что, мне дела сдавать? — спросил Катуков.

— Нет, Михаил. — Успокоил его командующий. — Не знаю, что ты такого совершил, но приказ оставить тебя в покое пришел от самого Берии.

— От кого? — удивлению Катукова не было предела.

— У меня лицо такое же было, — рассмеялся Рокоссовский, разглядывая удивленного полковника, — впрочем, это не только тебя касается. Органам НКВД запрещено рассматривать любые дела военных, в особенности танкистов и летчиков, кроме связанных с невыполнением боевого приказа. Но не надейся, что они про тебя забудут. Стоит тебе только оступиться, как они припомнят все твои грехи, включая воровство яблок из соседского сада в детстве. — Командующий помолчал и добавил. — А все ли ты, друг ситцевый, мне рассказал?

— Не все, товарищ генерал. — Решился Катуков. — Было один раз. Морду я ему набил. Напился, гад, пьяный и к радистке приставать начал. Зажал еe прямо в коридоре и раздевать начал. А тут я из кабинета вышел, увидел эту картину, ну и не выдержал, естественно, за шиворот его оттянул. А эта сволочь на меня матом, мол знай свое место, а то в Чукотский военный округ отправишься. Я и приложился от всей души, да не один раз.

— А сколько раз?

— Пока начштаба не оттащил. — Признался Катуков. — Эту мразь на гауптвахту для протрезвления. Наутро я его вызвал для дачи объяснений, так он не соизволил со мной разговаривать, развернулся и ушел. Радистку, вот, редкостной красоты деваха, пришлось из штаба корпуса в 16 бригаду отправить. Иван человек бесстрашный, даже такой твари спуску не даст. Да и тамошний особист пугает почему-то моего до такой степени, что он ни разу там не был после первого посещения.

— А что за человек этот особист из 16 бригады? — поинтересовался Рокоссовский.

— Бывший контрразведчик, и не малых чинов, переведен к нам в конце апреля, — ответил Катуков.

— А чего это вдруг контрразведку, и не малых чинов, и в танковую бригаду на край страны?

— А как обычно у нас водится. Из полковников в капитаны! Из "Москвы до самых до окраин". — Остаток фразы Катуков пропел. — Он еще легко отделался, могли вообще в распыл пустить.

Рокоссовский кивнул, данная ситуация была ему прекрасно знакома. Самому пришлось тюремную баланду похлебать, пока наверху не опомнились, что скоро воевать, а почти всех способных к этому или расстреляли, или лес валить отправили.

— В общем так, товарищ полковник, — подвел итоги командующий, — у тебя есть только один способ выбраться из этого дерьма — выиграть схватку с Клейстом. Сумеешь сделать, можешь про этого мудака забыть. Не удержишь немцев, лучше сам застрелись, это я тебе как знающий человек советую.

— Благодарю за совет, товарищ генерал, — ответил Катуков, — я лучше в бою погибну.

— А вот на это, Михаил, я тебе права не даю. — Ожесточился вдруг Рокоссовский. — А воевать я с кем буду? Погибать права не даю! Узнаю, что под пули лезешь, собственной волей на Чукотку отправлю! Мне не "контуженные герои" нужны, а командиры, которые до Берлина дойти сумеют, а то и дальше.

В этот момент в двери заглянул адъютант командующего и сообщил, что полковника Катукова ищет его начальник штаба. Командующий и командир корпуса переглянулись, встали и Рокоссовский сказал:

— Удачи тебе, Михаил Ефимович, давай попрощаемся, вдруг завтра не увидимся. Помни наш разговор, проиграть этот бой ты не имеешь права.

Катуков молча отдал честь и вышел. Впереди его ждала целая жизнь, а какой длины — зависело только от него. Выиграет бой с Клейстом — хоть до маршальских звезд. А проиграет — до первой шальной или прицельной пули — попадать в НКВД он не собирался.