Малефисента. Сердце вересковых топей

Глава 3

Аврора ненавидела спать. Каждый вечер она находила все новые и новые предлоги, чтобы как можно дольше не ложиться в постель. Впрочем, найти их было несложно – всегда оставались какие-нибудь бумаги, которые нужно прочитать, или письма, которые нужно написать. Предстоящие дела, которые нужно обдумать. Аврора так и сидела за столом или прохаживалась по своей огромной спальне до тех пор, пока зажженная свеча не догорала до самого конца, превратившись в лужицу расплавленного воска, в которой плавали остатки фитиля.

Но все-таки он наступал – тот момент, когда ей приходилось надеть пеньюар, ночной чепец и задуть этот фитилек. Затем Аврора забиралась под одеяло, сворачивалась калачиком и долго смотрела на звездное небо за окном, пытаясь уговорить, убедить себя, что можно без опаски закрыть глаза и верить, что утром она проснется вновь.

Что сон ее не будет длиться еще целую сотню лет.

Что колдовские чары рассеялись.

Что проклятие снято.

И все же чаще всего Аврора засыпала лишь под утро, когда горизонт уже окрашивался первыми розовыми лучами зари. Не удивительно, что она не высыпалась, постоянно чувствовала себя разбитой, а бывали дни, когда вообще с большим трудом могла подняться с кровати.

Но вот наступал вечер – и страх охватывал ее с новой силой. Сон для Авроры был сродни падению в глубокий бездонный колодец, из которого невозможно выбраться назад, на свет.

Проворочавшись, казалось, целую вечность без сна, Аврора не выдержала, встала, накинула тяжелый, расшитый золотом парчовый халат и тихо прошла через спящий замок во двор, к журчащему посреди него фонтану.

Освещенный лунным светом, возле фонтана сидел Филипп и выстругивал из камышинки маленькую флейту.

– Ваше величество, – тепло сказал он. – Я очень надеялся, что вы опять придете.

Когда они во время одной из ночных прогулок Авроры вот так же встретились возле этого фонтана в первый раз, Филипп рассказал ей, что у него на родине, в Ульстеде, любят устраивать вечеринки, которые затягиваются до самого утра, поэтому он, можно сказать, с детства привык бодрствовать по ночам.

– Мне не дают покоя мысли о переговорах, – со вздохом сказала ему Аврора, хотя это и не совсем было правдой. – Боюсь, что люди и феи никогда не смогут договориться друг с другом, а принуждать их... Бессмысленная затея, верно?

– Истории о феях, которые рассказывают у нас в Ульстеде, еще ужаснее тех, что я слышал здесь, и при этом рядом с нами нет волшебного народца, который мог бы опровергнуть эти слухи, – ответил ей Филипп. – Жителям Персифореста в этом смысле повезло гораздо больше, хотя они еще сами не понимают этого.

– Так вы верите в фей, принц? – удивилась Аврора.

– До приезда сюда я совершенно не верил в их существование. – Филипп взглянул в сторону леса, затем с улыбкой перевел взгляд на Аврору. – Все новое дается с трудом, но вы умеете заставить людей слушать вас. Я уверен, вы сможете убедить их.

Аврора с сомнением покачала головой, хотя слышать от принца такие слова ей было приятно, что уж тут скрывать.

– Я тоже на это надеюсь, – ответила она и добавила с улыбкой: – Ну, раз уж вы считаете, что я хорошо умею убеждать, то, может быть, мне и вас удастся уговорить не жульничать во время игры в палочки?

– Да как же можно жульничать, швыряя палочки, кто дальше кинет?! – притворно возмутился принц, а сам уже высматривал на земле наиболее подходящую палочку, которая наверняка далеко улетит.

– Увидим! – воскликнула Аврора и ловко схватила ту самую палочку, которую облюбовал для себя Филипп.

Принц бросился ее отнимать, и началась веселая возня. Филипп пытался отнять палочку у Авроры, она ее не отпускала, тянула к себе. Вдруг палочка сломалась, и Аврора повалилась на землю.

Встревоженный Филипп бросился поднимать Аврору, бормоча:

– Тысяча извинений! Мое поведение просто немыслимо! Оно недостойно джентльмена!

Аврора поднялась на ноги и принялась отряхивать халат. Она чувствовала себя ужасно, ужасно глупо. Ей хотелось подразнить, расшевелить Филиппа, заставить его вновь хохотать, хотелось напомнить ему, что они друзья, а друзьям позволено иногда подурачиться. Да-да, подурачиться, даже если один из них принц, а вторая королева.

Но глядя Филиппу в глаза, Аврора не могла подобрать нужных слов.

– Позвольте мне проводить вас назад во дворец, – сказал принц и неуверенно улыбнулся, предлагая ей руку. – В знак своего раскаяния обещаю постараться не завести вас в канаву.

– Ну, в канаву скорее я могу завести, – весело откликнулась Аврора.

– Ни секунды в этом не сомневаюсь, – ответил Филипп.

«Боже мой, как рано!» – подумала Аврора, глядя на окно. Шторы были раздернуты, спальню заливал яркий солнечный свет. Аврора застонала и попыталась спрятать голову под подушку.

Вошла горничная Авроры Марджори и поставила на край кровати поднос с завтраком – чай, хлеб с маслом и айвовый джем.

– Хотя это и не принято, но ваш советник настаивал, чтобы я передала вам его просьбу встретиться с ним как можно скорее, – сказала девушка, расправляя салатово-зеленое платье, чтобы надеть его на Аврору.

– Он не сказал, что ему от меня нужно? – проворчала Аврора, с трудом заставляя себя приподняться и сесть в постели. Взяв теплую чашку, она поднесла ее к губам. Прожив в замке уже несколько месяцев, Аврора так и не привыкла обращаться со слугами грубо, равнодушно, словно с неживыми предметами – так, как ей советовали все придворные. Ведь отец Авроры, до того как стал королем, был слугой в замке, и его пример всегда напоминал ей, что под каждой ливреей нужно видеть человека. – Сядь рядом со мной, Марджори, и съешь бутерброд.

Марджори очень охотно присела на кровать к Авроре, хотя и не выглядела такой же веселой, как обычно. Это была огненно-рыжая девушка с очень бледным, усыпанным веснушками лицом – когда такие люди чем-то расстроены или взволнованы, оно сразу краснеет и покрывается пятнами. Именно таким оно сейчас у нее и было.

– Несколько простых горожан ожидают возможности увидеться с вами, – сказала горничная. – Лорд Ортолан уже пытался прогнать их, но они не уходят – отказываются.

– Ты думаешь, он поэтому хочет переговорить со мной? – Аврора намазала маслом и джемом два куска хлеба и один из них протянула Марджори. – Ешь.

Девушка с удовольствием откусила от своего бутерброда и, только прожевав, ответила:

– Нет. Нянюшка Стоут говорит, что лорд Ортолан вообще не хочет, чтобы вы разговаривали с простыми людьми – только с теми, кто ему подчиняется. Простите, что повторяю ее слова, но она говорит, что лорд не хочет, чтобы у вас в голове появлялись мысли, которые вложил туда не он сам.

– Нянюшка Стоут... Кто такая эта Нянюшка Стоут? – спросила Аврора.

– У нас в деревне к ней все прислушиваются, – ответила Марджори. Люди говорят: «Если у тебя появилась какая-то проблема – иди к Нянюшке Стоут, уж она-то подскажет, как ее решить».

– Значит, ты полагаешь, что лорду Ортолану очень не хочется, чтобы я поговорила с простыми людьми? – прищурилась Аврора. – И что он снова попытается прогнать тех, кто меня дожидается?

Марджори робко кивнула.

Аврора допила чай и, встав с кровати и перейдя к туалетному столику, принялась торопливо расчесывать волосы.

– В таком случае, если я хочу застать их, мне нужно спуститься вниз немедленно. А пока быстро расскажи мне, что ты еще слышала – какие разговоры, слухи, все-все-все!

– Погодите! – Марджори тоже вскочила с кровати и отняла у Авроры щетку для волос. – Дайте-ка я вас сама причешу.

– Ты не знаешь, чего хотят эти люди? – спросила Аврора, хмуро глядя на свое отражение в зеркале.

Горничная быстро и ловко расчесала Авроре волосы и сделала ровный пробор посередине головы.

– Я слышала, что мальчик пропал. Он служил здесь, в замке, конюхом. Я сама, если честно, знакома с ним не была – так, может, видела его пару раз, и все.

– Пропал? – повернулась на своем стуле Аврора. – То есть как это – пропал?

– Он пошел повидаться со своей матерью, – начала Марджори, ловко заплетая косы Авроре. – Но до дома так и не дошел, и с тех пор его никто нигде больше не видел.

Спустя несколько минут, стуча каблучками зеленых туфелек и шурша салатово-зеленым шелковым платьем, Аврора сбежала вниз по лестнице.

Когда она прямиком направилась к входным дверям, лорд Ортолан попытался остановить ее.

– Ваше величество, очень рад, что вы уже проснулись, – начал он. – Будьте любезны уделить мне немного вашего драгоценного внимания, чтобы я мог обсудить с вами появление какой-то странной, очевидно волшебной, растительности' вдоль границ...

– Прежде я хочу поговорить с семьей пропавшего мальчика, – оборвала его Аврора.

– Но как вы узнали?.. – удивился лорд Ортолан.

– Это не важно, – любезным тоном ответила ему Аврора. – Так что можете не трудиться, чтобы объяснить мне суть дела – ведь именно это вы собирались сделать, не так ли?

– Да-да, разумеется, – на ходу перестроился лорд Ортолан. – Но есть и более важные дела, которые нам с вами следует обсудить. А вопрос с этим мальчишкой-конюхом может и подождать, ничего не случится.

– Нет, – твердо возразила ему Аврора. – Не может.

Лорд Ортолан сделал кислое лицо, но ослушаться приказа королевы не мог и потому приказал ближайшему лакею проводить семью пропавшего мальчика в малую гостиную – небольшую комнату, гораздо более уютную, чем огромный тронный зал.

Авроре малая гостиная очень нравилась, и она была рада, что разговор с семьей пропавшего мальчика состоится именно там. В гостиную она пришла первой, вместо трона уселась на самый обычный мягкий стул и стала думать, как организовать поиски маленького конюха. Обыскать весь замок она прикажет, это ясно, и солдат пошлет прочесать всю местность. А что еще? Возможно, это станет понятно из разговора с родителями мальчика.

Спустя пару минут в малую гостиную вошли трое – мужчина со шляпой в руке и две взрослые женщины. Мужчина низко поклонился Авроре, женщины сделали книксен.

– Это ваш мальчик пропал? – спросила Аврора.

Одна из женщин выступила вперед. Она была такой худой, что, казалось, ее свалил бы с ног и дым от костра. С ее поникших плеч мешком свисало старое потертое платье из грубой холстины.

– Уговорите фей вернуть назад нашего маленького Саймона, – попросила она.

– Почему вы думаете, что его похитили феи? – спросила Аврора.

– Он умеет понимать животных, – сказал мужчина, по всей видимости, отец Саймона. – Разговаривает с ними. А еще он как никто умеет играть на тростниковой дудочке. А ведь ему всего четырнадцать – недавно исполнилось. Так играл, так играл, что даже старики под его музыку в пляс пускались. Волшебный народец... Они же злые, завистливые, не могли пройти мимо такого умного и способного мальчика, вот и захотели забрать его к себе.

Да, это была та самая причина, по которой необходимо как можно скорее заключить мирный договор между людьми и феями. Но как же трудно будет это сделать, как же трудно! Аврора была уверена, что волшебный народец мальчика не похищал. Да, феи действительно очень любили музыкантов – но никогда не стали бы похищать мальчишку-дудочника. Это совершенно очевидно – как, впрочем, и то, что родителей Саймона в этом не убедить. Без убедительных – очень убедительных – доказательств они ей не поверят. А где их взять?

– А кроме этого с ним ничего не случалось? – спросила она.

– Случалось, – прокашлявшись, вступил в разговор лорд Ортолан. – Еще как случалось. Этот мальчишка был вором.

– То, что вы слышали... – заговорила вторая женщина, с седыми, связанными в пучок волосами. Голос ее дрожал от возмущения. – Всякие другие истории... Это ложь.

– Другие истории? – переспросила Аврора. – В чем его обвиняют? Что он украл?

– Одну из ваших лошадей, ваше величество, – сказал лорд Ортолан. – А еще серебряное блюдо, между прочим. Потому его и найти нигде не могут – украл и сбежал.

– Это неправда, – возразил отец пропавшего мальчика. – Саймон всегда был хорошим парнишкой. Любил свою работу. У него не было подружки, а сам он дальше соседнего города нигде не бывал.

– Я подумаю, что можно сделать, чтобы найти его, – пообещала Аврора.

– Его забрали феи, – сказала женщина с седым пучком. – Попомните мои слова, это феи. Вы меня простите, конечно, ваше величество, но как вы заняли трон, так они и распоясались, почувствовали, что вы им слабину даете. Вот хоть вчерашний случай взять...

– Кот, – понимающе кивнул отец мальчика.

– Кот? – заинтересовалась Аврора – и очень скоро раскаялась, что задала этот вопрос.

Горожане во всех подробностях рассказали ей, что сделала Малефисента вчера со странствующим сказочником, и, хотя ни один из них не видел случившегося своими глазами, Аврора ни секунды не сомневалась, что все это правда. Минут примерно через двадцать горожане ушли, оставив Аврору с камнем на душе.

– Прошу меня простить... – сказала она лорду Ортолану, вставая со стула.

– Но, ваше величество, – вновь прокашлялся он. – Извольте припомнить, что мы с вами собирались обсудить одну вещь.

– Я припоминаю, что вы не хотели, чтобы я поговорила с семьей Саймона, – жестко ответила Аврора и (в который уже раз!) подумала, не прогнать ли ей лорда Ортолана. Взашей. И давно уже сделала бы это, не обладай он таким влиянием при дворе и не разбирайся так тонко в том, на какие рычаги следует нажимать, чтобы все в королевстве работало как часы. Ей было абсолютно ясно, что король Стефан, полностью переложив управление государством на плечи лорда Ортолана, сам как одержимый с головой погрузился в противоборство с Малефисентой и ее отрезанными, но все еще живыми крыльями.

– Просто я не хотел, чтобы вы тратили свое драгоценное время на разговоры со всякой швалью. В конце концов, моей почетной обязанностью является защищать нашу юную королеву от всего, что может расстроить ее нежную, ранимую душу, – как по писаному проговорил лорд Ортолан. – Но сейчас я просил бы вас уделить немного времени мне лично.

Аврора вспомнила, что сегодня так и не успела еще толком позавтракать, подумала о груде дел, которые ей придется разгребать, о пропавшем мальчике и о том, как Малефисента превратила бродячего сказочника в кота. С этим нужно разобраться. А еще нужно добиться договора между людьми и волшебным народцем. Неужели ей мало этих дел?!

И все же вслух ничего этого Аврора говорить не стала, тем более лорду Ортолану. Почему? Да потому, что слишком уж он любил избавлять Аврору от всех проблем, чтобы самому принимать решения, командовать, организовывать – одним словом, управлять страной вместо королевы точно так же, как он делал это вместо покойного короля.

– Хорошо, – сказала она. – Ну, что там еще случилось?

– Цветы, ваше величество, – откашлявшись, сообщил лорд Ортолан. – Вдоль всех границ Персифореста растет цветочная стена.

– Но цветы... это же прекрасно, – заметила Аврора, которую смутил мрачный тон советника.

Лорд Ортолан еще сильнее нахмурился и подвел Аврору к столу, на котором стояла деревянная шкатулка.

– Да, я, конечно, понимаю, что цветы – это прекрасно, однако прошу вас вспомнить о терновой стене, окружающей вересковые топи, чтобы защитить их от людей.

Аврора подождала дальнейших объяснений и, не дождавшись, спросила сама:

– Вы хотите сказать, что наше королевство теперь отрезано от остального мира? И все торговые пути перекрыты?

Лорд Ортолан вновь прокашлялся – еще дольше и громче, чем прежде:

– Нет, это не так. Точнее, не совсем так. Дороги свободны от цветов... то есть цветы там тоже растут, но при этом образуют нависающую над дорогой арку. Через эту арку можно и в Персифорест попасть, и от нас уехать, однако торговцы – они... Они боятся этих арок, и я не могу их винить за это. Многие торговцы подъезжают к нашей границе и поворачивают назад. А многие наши купцы боятся выезжать за пределы Персифореста: боятся, что границы закроются и им не удастся попасть обратно.

Он открыл стоящую на столе шкатулку. Внутри лежал стебель с растущими на нем двумя розами – черными, словно разлитая тушь. Внешняя сторона каждого лепестка блестела, как отполированный мрамор, внутренняя же была матовой, словно черный плюш. А на конце каждого лепестка торчала игла, похожая на жало скорпиона, которым заканчивается его загнутый хвост.

– О, – воскликнула Аврора, – теперь я понимаю, почему эти цветки немного пугают людей.

– Немного? – хмыкнул лорд Ортолан. – У меня нет ни малейших сомнений, что эти цветки – дело рук вашей крестной. Я только одного не понимаю: зачем она это затеяла? Что она замышляет?

– Она не желает причинить вреда никому из жителей Персифореста, в этом у меня нет ни малейших сомнений, – сказала Аврора, поглаживая лепесток черной розы. Если не считать острого шипа, он был на удивление мягким и нежным. И очень красивым. Точь-в-точь как ее крестная.

– Откуда нам это знать, ваше величество? – продолжал стоять на своем лорд Ортолан.

– Малефисента хочет нам услужить, – с улыбкой ответила Аврора. – А это значит, что убедить ее остановиться мне будет гораздо труднее.