Малефисента. Сердце вересковых топей

Глава 14

Как ни трудно было порой Авроре осознать, что она, всего лишь несколько месяцев назад переступившая порог замка, стала королевой Персифореста, еще труднее ей было привыкнуть к тому, что она еще и королева вересковых топей. Аврора подозревала, что привыкнуть к этому было очень нелегко и волшебному народцу, ставшему ее подданными. Обитатели вересковых топей всегда следовали за Малефисентой, своей защитницей, и согласились признать Аврору своей королевой только потому, что так приказала Малефисента.

На вересковых топях Аврора вновь почувствовала себя маленькой девочкой. Особенно сейчас, когда она, подобрав юбки, перепрыгивала с камня на камень и хихикала, уклоняясь от комков грязи, которыми кидались в нее уоллербоги. Перейдя ручей, она поговорила с древесным стражем, приласкала каменного дракона, почесав его под челюстью. Грибные феи и покрытые колючками феи-ежики, и осторожный, похожий на лисицу фокскин в лихо заломленной набекрень шляпе, и даже леший с растущим у него на макушке пучком травы – все они повылезали из своих нор и гнездышек.

Находившись и устав, Аврора легла отдохнуть на мягкий мох, а они все собрались вокруг нее.

Могли ли эти существа, которых Аврора всегда считала своими друзьями, на самом деле красть детей из Персифореста? Наложить проклятие на тех мальчишек? Сложный вопрос. Хотя Аврора и чувствовала себя здесь как дома, тем не менее она понимала, что это вовсе не означает, что у вересковых топей не осталось скрытых от нее тайн. Она знала, что война сильно изменила их всех и приучила давать отпор.

– Я пришла сюда сегодня, чтобы спросить, что вы думаете о людях, – сказала Аврора.

Кто-то из них, нахмурившись, переглянулся, кто-то негромко хихикнул.

– Да-да, – продолжила она. – Я знаю, что я тоже человек. Но я на вас не рассержусь и не обижусь, обещаю.

В этот момент появился Диаваль. Он вышел из тени вместе с маленьким морщинистым эльфом по имени Робин.

– Ох уж мне эти люди! – воскликнул Робин. – Да разве можно верить их обещаниям?! У них семь пятниц на неделе, а управлять своими чувствами они не умеют точно так же, как облако не умеет выбирать, в какую сторону ему плыть по небу.

– Ну хорошо, я постараюсь не сердиться, – уточнила Аврора.

Одна из фей-ежиков выступила вперед и сказала, хихикнув:

– Я думаю, люди хотят завладеть нашей магией.

– Ага, и нашими камнями тоже, – высунула на поверхность озера голову водяная фея. – Они хотят забрать наши камни, разрезать их на куски, вставить в кольца или ожерелья и носить на руках и на шее.

– От людей всегда как-то странно пахнет, – заметил один из уоллербогов. Забавное замечание, честно говоря, если вспомнить, что сами уоллербоги целыми днями возятся в прибреди ной грязи.

– И они слишком шумят, – добавил один из стражей границы по имени Бальтазар.

– Люди очень быстро... как это... морщинятся, – вставил господин Шантерель, грибной эльф. – Как находившиеся в воде пальцы. Только у них и лица тоже...

– Это называется стареть, – пояснила Аврора.

Грибной эльф кивнул, обрадованный, что теперь знает, как называется состояние, когда лица у людей покрываются морщинами.

– Они ненавидят нас, – нахмурился Робин. - И это мне в людях не нравится больше всего.

– Люди испуганы, – вздохнула Аврора. - Они рассказывали мне о похищенных детях и наложенных на людей проклятиях. В этих рассказах есть хотя бы доля правды?

Собравшийся на заросшей мхом лужайке волшебный народец начал переговариваться, заволновался. Диаваль понимающе взглянул на Робина, и маленький эльф еще сильнее нахмурился, а затем заговорил:

– Иногда мы находим в лесу детей – брошенных, нежеланных, о которых никто не заботится. Зачастую это совсем младенцы. Да, таких детей мы подбираем и растим их здесь, на вересковых топях. Интересно, кто может обвинить нас за это? А иногда встречаем ребенка, которому лучше будет жить с нами, чем с людьми. Его мы тоже забираем на вересковые топи.

Что ж, возразить на это было нечего. Аврора и сама знала детей, о которых совершенно не заботились их родители – и даже били их. Но понимала она и то, что люди сами никогда бы не согласились, чтобы феи выкрали их ребенка из семьи и унесли к себе на вересковые топи.

– Ну, допустим, что вы забираете брошенных в лесу детей, – согласилась Аврора. – А с остальными детьми как быть? Кому вообще решать, где лучше жить ребенку – С людьми или с феями? И еще: а как насчет наложенных проклятий?

– Мы иногда накладываем на людей проклятия, не отрицаю, – ответил Робин. – Мы народ обидчивый, вспыльчивый, а поводов сами люди дают нам предостаточно, так что... Но разве люди не охотятся на нас? Разве они не пытаются выманить у нас нашу магию и украсть то, что принадлежит нам? Это мы должны бояться людей, а не они нас. Люди пытаются завладеть всем нашим добром и нашей магией. А нас самих они ненавидят и желают нам смерти.

– Я человек, но я тебя обожаю, – возразила Аврора, целуя Робина в макушку, отчего эльф густо покраснел. – Я слышала рассказы о том, что люди и феи не всегда враждовали, что до того, как начал править король Генри, они жили в мире и дружбе.

Послышалось перешептывание, негромкое бормотание, потом кто-то из волшебных существ кивнул головой – правда, не очень охотно.

– Людям кажется, что это было давным-давно, – продолжила Аврора. – Но для вас, бессмертных, это, наверное, было словно вчера.

– Да, когда-то все было по-другому, – согласилась водяная фея. – Тогда, если людям нужны были мои камни, мы всегда могли договориться, устроить обмен...

– А их дети играли с нами, – добавил один из уоллербогов.

– Люди нам оставляли угощения, – вступила в разговор одна из фей-ежиков. – А мы им в ответ дарили свои подарки.

– Да! – воскликнула Аврора. – Так было - и так может стать вновь. Я знаю, что может! Вот почему я устраиваю праздник. Через два дня. Будут танцы, игры, и угощение тоже будет. И будет готов договор, который можно будет подписать.

Волшебный народец моргал, глядя на Аврору, перешептываясь и раздумывая.

– Пожалуйста, приходите, – сказала Аврора. – Я вас очень прошу.

На лужайку приземлилась Малефисента с черным котом в руках. Она гладила его своими длинными ногтями, а кот громко мурлыкал, уткнувшись головой в черное платье феи.

– Ах ты мой хороший, – в тон коту мурлыкала Малефисента. – Теперь ничто не сможет разлучить нас.

Для волшебного народца появление Малефисенты означало, что собрание окончено. Водяная фея ушла в глубину озера. Уоллербоги, по своему обыкновению, начали пререкаться друг с другом. Фея-ежик укатила в свою норку. Робин отошел в сторонку, сел на камень и начал выстругивать ножиком посох из длинной палки.

– Это... – начала Аврора.

– Да-да, это твой сказочник, – сказала Малефисента, продолжая гладить кота. – Но мне кажется, что быть котом ему нравится гораздо больше, чем человеком.

– И не только ему, – заметил Диаваль. – Впрочем, смотря кем стать. Я, например, никогда не хотел бы опять превратиться в дракона. Фу...

– Верни ему прежний вид, – сказала Аврора.

– Предупреждаю, мне не очень понравились истории, которые он рассказывал, – напомнила Малефисента.

– Ты нас удивляешь, – покачал головой Диаваль.

Малефисента, кисло взглянув на него, сбросила с себя кота, и тот с обиженным мяуканьем приземлился на мох, но тут же успокоился и с интересом стал принюхиваться.

Малефисента взмахнула руками так, словно стряхивала воду с пальцев. Кот немедленно начал расти, с него клочьями сваливалась черная шерсть. Минута – и перед ними уже стоял на четвереньках средних лет мужчина в дорожной одежде. Вначале он выглядел просто изумленным, но потом, увидев Малефисенту, заметно испугался.

– Ты... ты... ты кошмар! – произнес сказочник, глядя на нее.

Малефисента широко улыбнулась ему, явно забавляясь всем происходящим.

– Прелестное выражение, надо будет запомнить, – сказала она. – А теперь запомни ты: посмеешь своими сказками снова огорчить меня – и я просто не знаю, что с тобой сделаю. Во всяком случае, котом ты больше не будешь – разве что какой-нибудь рыбой или улиткой...

– Нет-нет, не волнуйтесь, теперь все будет хорошо, – успокоила сказочника Аврора, присаживаясь рядом с ним на корточки. – Фея просто пошутила. – Она сняла с руки тяжелое золотое кольцо с крупной жемчужиной и протянула его сказочнику. – Вот, возьмите за свои страдания.

– Ну да... Пошутила... Типа того, – обиженно пробормотала Малефисента.

– Позвольте, я покажу ему, как выйти с вересковых топей, – предложил Диаваль и, не дожидаясь ответа, обхватил сказочника за плечи и потащил его за собой. Сказочник уходить не желал, пытался вырваться.

– Пойдемте, пойдемте, – уговаривал его Диаваль. – По дороге поговорим о превращениях. Ведь на свете так мало людей, кто по-настоящему мог бы понять наши с вами проблемы...

Малефисента долго провожала их взглядом, затем повернулась к Авроре:

– Теперь ты довольна?

– Да, – кивнула Аврора и прижалась головой к плечу своей крестной.

Фея рассеянно погладила золотистые волосы королевы, и Аврора спросила, вздохнув:

– Как ты думаешь, я была бы намного хуже, если бы выросла во дворце? Я бы тоже ненавидела фей?

– Я думаю, что ты родилась на свет с добрым сердцем, – ответила Малефисента. - И сделать тебя другой не смог бы ни один дворец.

– Ну, может, тогда боялась бы их? – вспомнила Аврора про девушек – своих ровесниц, которых она видела среди горожан и фермеров.

– Ты никогда ничего не боялась. Даже того, чего следовало бы опасаться. – Услышав эти слова, Аврора горделиво улыбнулась, а ее крестная добавила: – Пойдем поедим вместе.

Они уселись в столовой увитого вьющимся плющом дворца за стол, сделанный из древесного ствола и уставленный вылепленными из черной глины тарелками с горой горячих медовых лепешек и вареными гусиными яйцами. Тут же стояли кувшинчики со сливками (Аврора очень надеялась, что эти сливки не были украдены у людей.)

Наевшись, Аврора откинулась на подушки из мха и уставилась на звезды, сверкающие в просветах между листьями плюща.

– Тебе в этом дворце должно понравиться, – сказала Малефисента, приподняв одну бровь. – Хотя бы немного.

– Мне здесь очень нравится, – ответила Аврора, сладко потягиваясь. – Я уже люблю дворец, который ты для меня сделала.

Казалось, все между ними стало как встарь, когда Аврора еще не знала, чья она дочь, и что ее отец сделал с Малефисентой, и что Малефисента сделала с ней, с Авророй.

Она взглянула на свою крестную, сидевшую напротив и тоже откинувшуюся на подушки. С крыльями Малефисента выглядела совершенно иначе, чем прежде. Теперь она стала массивнее, но при этом казалась необычайно легкой. Раньше Аврора даже и не подозревала, насколько тяжело было Малефисенте, когда она была вынуждена ходить по земле как все. Как Аврора.

Да, много было всего, о чем она и не догадывалась.

О том, например, каково было для Малефисенты так безрассудно влюбиться в Стефана и быть так жестоко обманутой им. Каково было отомстить ему. Каково ей сейчас вновь настолько поверить в людей, чтобы заключить с ними мирный договор.

Аврора вспомнила о своей встрече с горожанами и фермерами сегодня утром и о странном выражении, которое она заметила на лице Филиппа. Между прочим, сегодня они договаривались прогуляться с ним по саду, но Филипп так и не появился за целый день – испарился куда-то. Исчез. Если честно, то эта мысль тревожила Аврору сильнее всего. Конечно, ей хотелось поговорить об этом с Малефисентой – но зачем, если она заранее знала, каким будет ответ крестной.

«Насади его сердце на вертел. Хорошенько прожарь со всех сторон. А потом выброси его».

– Хочешь, я постелю тебе постель как раньше, когда ты была еще маленькой, моя золотая козявочка? – спросила Малефисента.

– Да, – улыбнулась Аврора, услышав свое детское прозвище.

Ей было очень приятно побыть вдали от замка в Персифоресте, от дыма и железа, отдохнуть от ощущения, что кто-то постоянно старается загнать тебя в угол.

Когда Аврора была маленькой, она спала в подвешенном к веткам огромного дерева гамаке, сплетенном из паутины. Но сегодня ее уедала роскошная кровать во дворце с увитыми зеленью стенами.

И Аврора с радостью забралась в нее, под целую гору набитых пухом одуванчиков одеял – невероятно теплых и легких.

Но спустя несколько часов, когда Малефисента, по-птичьи плотно обхватив себя крыльями, дремала на диване, Аврора все еще не спала – лежала в темноте с открытыми глазами.

Она много раз пыталась заставить себя уснуть, отдохнуть, но стоило ей закрыть глаза, как они тут же открывались вновь, а все ее тело вздрагивало от какой-то необъяснимой тревоги. После нескольких попыток сердце Авроры бешено забилось, и она поняла, что уснуть ей сегодня уже не удастся. А если при этом не скрыть охватившую ее тревогу, то это заметит и Малефисента. Заметит – и будет ужасно себя чувствовать, а этого Авроре хотелось меньше всего.

Стараясь не шуметь, она соскользнула с кровати. Искать туфли Аврора не стала, накидывать на себя что-нибудь из верхней одежды тоже. Быстро спустившись по лестнице, она вышла из дворца. Мох под ее босыми ногами был мягким, прохладным и слегка влажным. Дул легкий теплый ветерок. Аврора не спеша пошла вперед. Под водой, отражая лунный свет, искрами сверкали, переливались камни. На берегу Аврора заметила уоллербогов, они мирно посапывали, зарывшись в груды листьев.

Незаметно для себя Аврора подошла к тому месту, где когда-то проходила граница между вересковыми топями и землями людей. Здесь она услышала звук – слишком громкий для опоссума, но слишком осторожный для медведя. Сначала Аврора подумала, что это олень пришел сюда пощипать молодых листочков. А к тому моменту, когда она поняла, что это не олень, а человек, уйти незамеченной было уже поздно.