Малефисента. Сердце вересковых топей

Глава 15

Малефисента не поняла, что именно разбудило ее. Она повернулась набок на своем диване, чтобы машинально взглянуть, как там Аврора.

Девушки в кровати не было.

Вышитые одеяла откинуты в сторону, одно из них свисает до пола – похоже, что его нетерпеливо сбросили с себя ногой. Малефисента села и осмотрелась вокруг. За окном, роняя серебристые листья, качались на ветру деревья.

Малефисента покинула дворец и шла до тех пор, пока не наткнулась наконец на отпечатки босых ног на влажном мху. Судя по ним, Аврора шла спокойно, никуда не торопясь, а значит в любую минуту могла возвратиться.

Но прошла минута, и вторая, и третья, и Малефисента начала волноваться. Она двинулась по цепочке этих следов, и чем дальше шла, тем сильнее ее охватывала тревога.

Крылья Малефисенты непроизвольно задрожали и раскрылись, готовые подхватить свою хозяйку и поднять ее в воздух, чтобы поискать Аврору сверху. Однако вокруг росли закрывающие обзор густые деревья в цвету, и Малефисента опасалась, что просто потеряет след.

А затем она услышала голос – но не Авроры, нет. Низкий, бархатный, он явно принадлежал мужчине. Малефисента бросилась вперед, ловко лавируя среди деревьев, и остановилась, увидев Аврору и идущего рядом с нею, заложив руки за спину, Филиппа.

Филипп посмел появиться здесь после того, как Малефисента его предупредила! Посмел открыто бросить ей вызов!

Гнев охватил Малефисенту с такой силой, что она даже задохнулась, не успев испытать чувство облегчения оттого, что Аврора нашлась и была цела и невредима. Малефисента смотрела на Филиппа, но видела перед собой Стефана, а когда переводила взгляд на Аврору то представляла на ее месте себя. От этого тупая боль разрывала ей сердце.

– Вы действительно пришли сюда ради нашей прогулки? – спросила принца девушка.

Малефисента спряталась за стволом дерева, чтобы не попасться им на глаза.

– Я надеялся прийти намного раньше, но... – Филипп запнулся и горько хохотнул, – ...но опять заблудился. Ты ведь знаешь, здесь же водятся феи, которые заставляют людей кружить на месте. Я их увидел и вежливо – очень вежливо – попросил их, и они перестали меня дурачить и привели сюда.

Аврора улыбалась и смотрела на Филиппа такими глазами, словно восхищалась этим недотепой.

Малефисента пожалела, что заблаговременно не поговорила с теми добренькими феями, водившими Филиппа кругами, чтобы они не привели его на свидание, а загнали в болото, из которого и за пару недель не выберешься.

Филипп взял Аврору за руку и сказал:

– Я должен был вас увидеть...

– ...чтобы сказать, что вы уезжаете в Ульстед, милорд, – закончила за него Аврора, опуская взгляд на их сомкнутые руки.

Филипп удивленно поднял бровь.

– Леди Фиора рассказала мне, что к вам приезжал гонец из дома, – и Аврора зачастила так, словно старалась поскорее произнести заранее отрепетированный текст. – Я знаю, вы должны ехать, но... надеялась, что вы сможете остаться еще хотя бы на несколько дней. Видите ли, я устраиваю праздник, и было бы очень хорошо, если бы вы смогли прийти на него и потанцевать с феями – ведь вы же их не боитесь, в отличие от жителей Персифореста...

– А если я приглашу на танец вас? – спросил принц.

– Тогда я, скорее всего, наступлю вам на ногу, – рассмеялась Аврора.

– Тогда я надену на ваш праздник самые прочные башмаки, – сказал Филипп.

– Так, значит, вы согласны еще ненадолго задержаться у нас? – с надеждой спросила Аврора, глядя ему в лицо.

Малефисента начала надеяться, что ей удалось-таки убедить Филиппа убраться уже наконец восвояси. Возможно, он действительно собрался возвращаться домой и пришел просто для того, чтобы попрощаться с Авророй. Ну, а что касается праздника, то лишняя пара дней уже ничего не решает.

– Но я хочу сказать вам еще кое-что, – начал Филипп. – Прежде чем уехать, я хотел признаться вам...

«Э нет, так дело не пойдет», – подумала Малефисента.

Такой поворот она просто обязана была предвидеть. Сейчас этот заморыш попытается завоевать сердце Авроры, а затем укатит в свой Ульстед, чтобы никогда больше сюда не вернуться. Разумеется, он захочет напеть Авроре, что любовь к ней сделает его выше, лучше и чище. Ложь, ложь! Эта любовь не избавит его от самолюбования и эгоизма. И от стремления к власти не избавит. И менее жестоким не сделает. Все принцы на свете одинаковы.

Малефисенте это хорошо известно, и она не позволит заезжему гастролеру разбить сердце своей крестнице!

Она вышла из тени и направилась к ним, волоча за собой по траве, как плащ, длинные крылья. Приблизившись, она направила на Филиппа указательный палец – ее ноготь сверкнул в лунном свете словно отточенный коготь, а руку окутало светящееся зеленое облачко магической энергии.

– Ты ослушался меня, маленький принц, – грозно сказала Малефисента.

– Крестная! – задохнулась от удивления Аврора. – Что ты здесь делаешь?

– Не даю ему совершить ужасную ошибку, – ответила Малефисента.

Аврора встала между ней и принцем и возмущенно воскликнула:

– Прекрати запугивать Филиппа! И вообще – о какой ошибке ты толкуешь?

Ответить на этот вопрос Малефисента не смогла. Она не смела открыть Авроре, что подслушала, как принц репетирует признания ей в любви. Очень не хотела, чтобы Аврора узнала об этом.

– Он не получил моего разрешения находиться здесь, на вересковых топях, – сказала она вместо этого. – Я уже предупреждала его, что не потерплю неподчинения.

– Филипп хотел поговорить со мной, – возразила Аврора. – И он мой друг. Ему не требуется получать твое разрешение, если он уже получил его от меня, потому что ты сама сделала меня королевой вересковых топей.

Малефисента была слишком рассержена, чтобы сохранять спокойствие:

– Его ошибка в том, что он пришел сюда, твоя – в том, что ты слишком доверчива. Что ты знаешь об этом принце?

– У меня никогда и в мыслях не было при' чинить вред Авроре, – вклинился в их разговор Филипп. – И вересковым топям тоже. Готов поклясться своей жизнью.

– Необдуманные слова, как бы тебе не пожалеть о них, – заметила Малефисента.

Соблазн был велик.

«Прокляну его, – прикидывала она про себя. – Превращу эту трескучую фразу “клянусь своей жизнью” в реальность. Сделаю так, что если он причинит Авроре хоть малейшую боль, то сам почувствует боль в три... нет – в пять раз большую! А еще если он посмеет поднять руку на любого обитателя вересковых топей, то сразу на месте упадет замертво».

– Перестань на него так смотреть! – гневно воскликнула Аврора. Подумать только: Аврора – и гневно! Аврора, которая крайне редко выходила из себя. Аврора, в последний раз накричавшая на Малефисенту давным-давно, когда узнала, как много тайн от нее скрывали. Когда узнала, что Малефисента вовсе не ее защитница и не крестная, но враг. Злейший враг.

Малефисенте совершенно не хотелось, чтобы Аврора опять стала думать о ней как о враге.

Она глубоко вдохнула раз, другой – и зеленое магическое свечение на ее руке стало бледнеть, бледнеть, а затем совсем исчезло.

«Ладно, обойдемся без проклятий, – решила Малефисента. – Поищем другие пути».

– Возможно, мне следует лучше узнать Филиппа, – сказала она, стараясь говорить приветливо, хотя на самом деле сгорала от желания стереть этого принца в пыль. Нет, не ей нужно лучше узнать Филиппа, а Авроре. Малефисенте с принцем все и так ясно, а вот Аврора пусть узнает его поближе, чтобы различить его ложь и притворство. А самой Малефисенте при этом будет проще проследить, чтобы принц действительно уехал в свой Ульстед, и поскорее. – Принц, приходите поужинать с нами на вересковые топи. Ну, скажем, завтра, накануне праздника, который устраивает Аврора, и перед вашим отъездом в Ульстед.

– Сочту за честь принять ваше предложение, – учтиво ответил принц, потому что приглашение было сделано вежливо и нисколько не напоминало перчатку, брошенную в знак вызова на дуэль.

«Вот и отлично, – подумала Малефисента. – Пусть придет на вересковые топи. Пусть сядет за мой стол и попробует мое угощение. Этого будет достаточно, чтобы он перестал любить волшебный народец и начал бояться фей точно так же, как боятся их все люди. А испугавшись, он невольно раскроется и покажет Авроре свое истинное лицо».

– Соглашаться вовсе не обязательно, – возразила Аврора, и в ее голосе отчетливо прозвучало желание отговорить принца.

– Если он хочет заслужить мое одобрение, то примет мое предложение, – стояла на своем Малефисента.

– Разумеется, – с поклоном сказал Филипп. – Я и не думал от него отказываться.

– В таком случае доброй ночи, принц, – склонила голову набок Аврора. – С вашей стороны было очень любезно прийти сюда, чтобы сообщить мне новость о вашем отъезде. Мне очень жаль, что наша с вами прогулка по саду так и не состоялась, – это было все, что она могла сказать.

– Быть может, она состоится после завтрашнего ужина? – предложил Филипп.

От этих слов на лице Авроры расцвела широкая улыбка, а Малефисента с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза.

Беззаботно помахав на прощание рукой, принц Филипп покинул вересковые топи, провожаемый колючим взглядом Малефисенты.

– Почему он тебе так не нравится? – спросила Аврора свою крестную тоном, в котором вновь появились сердитые нотки. – С той поры как я стала королевой, Филипп – мой лучший друг. Неужели ты думаешь, что он пытается добиться моей руки, как это предполагает лорд Ортолан? Но даже если ты так думаешь, то должна знать, что меня совершенно не интересуют ухажеры!

– Я всего лишь хочу уберечь тебя от ошибок, которые сама сделала в свое время, – ответила Малефисента, кладя свою ладонь на плечо Авроре. – Ты, как и я когда-то, слишком мало знаешь о мире, который тебя окружает. Мне моя наивность причинила много боли, и я не хочу, чтобы ты страдала так же, как я тогда. Я не хочу, чтобы тебя предали и разбили тебе сердце – даже если этим негодяем окажется твой лучший друг.

– И что же ты мне предлагаешь? – Аврора отодвинулась в сторону. – Окружить свое сердце колючей изгородью?

– Мое сердце – ты, – ответила Малефисента. – И ты права: я собираюсь яростно охранять его.