Магия обмана. Том 1

ГЛАВА 2

Котелок и колбы заняли меня на несколько часов. Магистр, нарезая ингредиенты, утешил обещанием немного изменить план занятий и в последующие две недели показывать студентам те зелья, которые я уже знала. Чтобы я не пропустила действительно интересный эликсир.

— Я, конечно, могу показать вам его в один из вечеров. Но в документах все равно придется указать, что эти занятия вы пропустили, — пожал плечами магистр Форож. — Снотворное и основа для окраски волос — небольшая потеря. А вот официальное незнание кровоостанавливающего — досадное упущение.

Мою признательность алхимику за заботу сложно было выразить словами, а он ещё усилил мое смущение совершенно неожиданным умозаключением.

— Слышал, возможным невестам раздадут защитные амулеты, — вопросительно поднял седеющие брови собеседник.

— Лорд Адсид объяснил, зачем они понадобились, и сказал, их вручат завтра, — подтвердила я.

— На вашем месте, госпожа Льяна, я не ходил бы пока в город. От простых атак ваших однокурсниц вы сможете защититься, а вот в том, что вам хватит знаний противостоять их родственникам или наемникам, я не так уверен.

Он говорил серьезно, даже мрачно. Это напугало больше слов ректора о несчастных случаях и ранениях.

— Зачем им нападать на меня? — я пыталась скрыть за улыбкой страх, но изобразить спокойствие не получилось. Губы дрожали, ложка, которой я размешивала основу эликсира, постукивала по краю котелка. — Мне не выиграть это состязание при всем желании. Кто в здравом уме предпочтет княжне бывшую рабыню?

Магистр Форож невесело усмехнулся:

— Владыка Талаас ищет сыну жену с выраженным магическим даром. Неужели вы думаете, что он предпочтет природной восьмерке, имеющей все шансы вырасти до девятки, шестерку без перспектив роста? Он ведь в здравом уме.

— Зачем тогда весь этот спектакль с испытаниями? — искренне недоумевала я.

— Я считаю, это нужно для успокоения благородных семейств. Εсли правители не хотят спровоцировать междоусобную войну древних семейств Кедвоса, им нужно придумать красивое и правдоподобное объяснение выбору невесты.

Магистр сбросил в котелок нарезанные стебли. Жидкость покраснела, запахло жасмином и гвоздикой. Я помешивала зелье, а преподаватель спокойно продолжал:

— В империи Терон было принято устраивать браки по совместимости даров. Моя жена до сих пор в подобное верит. Говорит, Владыка Талаас заинтересован в здоровых и магически одаренных внуках. Для этого недостаточно просто свести двух сильных магов. Нужна симпатия, привязанность, хотя лучше настоящей любви ещё ни одного средства не придумали.

Он хмыкнул, потянулся за бутылочкой с серебряной водой.

— Романтические бредни, на мой взгляд, совершенно неуместны, когда речь идет о благополучии рода и страны.

Серебряная вода тонкой струйкой лилась в котел, в красном эликсире появились белые разводы.

— Вы думаете, у меня в самом деле может быть шанс? — осторожно уточнила я.

Никогда всерьез не предполагала, что могла бы выиграть. Более того, была уверена, что мне не победить ни при каких обстоятельствах! Поэтому слова магистра Форожа меня ошарашили. Все ждала, что он рассмеется и снисходительно бросит: “Нет, конечно! Не думал, что вы так наивны, девочка!”. Но серьезный магистр не думал ни шутить, ни отказываться от своих слов.

— Да, — он бесстрастно кивнул. — Притом шанс у вас весьма неплохой. Лучше, чем у госпожи Дрены, например. Я так считаю.

Мужчина окинул меня внимательным взглядом.

— Не хочу вас обнадеживать. Просто говорю о разумной вероятности и своих домыслах, — подчеркнул он.

— Я понимаю, — поспешно заверила я. Не стала говорить, что его умозаключения и предостережения меня больше озадачили и напугали, чем порадовали.

— Не сомневался, — магистр Форож улыбнулся и увел разговор в другое русло.

В котле побулькивало готовое лекарство, хрустальные флакончики ждали на столе. Магистр Форож оставил меня разливать и упаковывать заказ для больницы и ушел. За окном шелестел дождь, а ночью прихватит морозец — костедробильное сочетание с ещё не растаявшим снегом. Как же не хотелось выходить из теплого университетского крыла на промозглый ветер! Но другого способа попасть в женское общежитие не было.

Удивительно, но сиятельные леди тоже обитали в общежитии. Ρазумеется, им не приходилось делить одну комнату на двоих, для них необходимость обходиться без личной прислуги уже была испытанием. Для некоторых почти непосильным. Не представляю, как бы они справлялись без заклинаний для заплетания кос и ухода за платьями. Им ещё повезло, что одежда была строго прописана в правилах и не допускала вольнодумства в виде бантов, лент, широких рукавов и прочих изысков. На наведение лоска в ином случае некоторые могли растратить весь резерв. Не хватило бы энергии на занятия.

Флаконы встали в ячейки коробки, аккуратно надписанные ярлычки жизнерадостно зеленели, за окном тоскливо взвыл ветер. Взяв с вешалки многое повидавший на своем веку плащ, я спустилась на первый этаж. По дороге застегиваясь на все пуговицы, радовалась тому, что смогла купить себе новые ботинки. Старые держались только на сцепляющих чарах и заклинании от сырости.

Каменная боковая лестница закончилась на первом этаже. Коридор был в это время пустым и сумрачным. Сквозь большие окна я видела женское общежитие. Во многих комнатах ещё горел свет, хотя было уже очень поздно. Мы с магистром засиделись над эликсирами едва ли не до полуночи. Зато они принесут мне двадцать золотых. В моей родной деревеньке на эту скромную для столицы сумму можно многое купить. Родители обрадуются помощи, а вот как им рассказать о моем участии в отборе невест для принца-полудракона, я не представляла.

Впутываться в эту историю я не хотела, не рвалась к победе. Наверное, будь участие в нем добровольным, отказалась бы. Но к письму ректор приложил копии королевского приказа и освидетельствования силы моего дара. По сути, это принудительный брак. Отец, большой “ценитель и почитатель принуждения”, будет в ярости, когда узнает.

Он у меня исключительно свободолюбивый эльф. Думаю, не подпиши король два года назад указ, освобождающий из рабства всех беглецов из погибшей империи Терон и их потомков, отец поднял бы восстание. Для этого были все предпосылки.

Люди и эльфы, особенно эльфы, из разрушенной страны так и не смирились с бесправным положением рабов. Они желали свободы и безопасности, а не нищенского существования в постоянном страхе перед прихотью хозяина. Время от времени в деревнях рабов искрило — какой-то надсмотрщик слишком усердствовал и получал смертельное проклятие, карательные отряды лордов приезжали разбираться.

В последние годы такие случаи участились. Для полноценного восстания не хватало только разумного и сильного лидера. Таким вполне мог стать мой отец, Эткур, сын теронской аристократки и одного из верховных жрецов Великой.

Отец сильный боевой маг, умеет руководить, к его мнению всегда прислушиваются. Последние сорок лет он служил в пограничных войсках лорда Хадиана, владельца земель и жизней всех членов нашей семьи. Теперь он работал у того же лорда все тем же командиром отряда пограничников и искал возможности переехать со всей семьей в другое место.

Сиятельный землевладелец привык к тому, что рабы выполняют даже опаснейшую работу по охране границ от чудовищ пустыни бесплатно. За еду, обмундирование и снабжение оружием. Иногда хорошим поощрением был и обыкновенный шантаж. Лорд любил свою власть над чужими жизнями и порой намекал, что с родными пограничников может случиться много плохого, если кто-то из рабов-воинов попытается, например, сбежать.

Достойно платить за работу сиятельный эльф не желал, все оружие и обмундирование отнял. Хорошо, что мой отец — хорошо обученный, натренированный воин и маг. Ему для победы над сумеречными тварями, иманнидами и прочими обитателями пустоши не всегда нужно оружие.

К сожалению, это не упрощает поиски работы. Сильный маг с развившейся до восьмерки семеркой — желанный работник для любого купца, ведущего караван через пустыню. Но лишь, если у мага помимо освидетельствования дара есть ещё и диплом университета. Хорошую работу можно получить только так и никак иначе. А рабам запрещалось поступать в университет.

Если бы не дедушка Нальяс, обучавший моих родителей, не знаю, как они овладели бы своими дарами. Магическая сила нуждается в жестком контроле, пускать на самотек ни в коем случае нельзя. Иначе, если повезет, можно всего лишь сжечь дом, затопить огород, а если не повезет — убить кого-нибудь или потерять дар навсегда. Хорошо владеющим магией рабом, понятное дело, сложней повелевать. От такого разумника может быть куда больше ущерба и разрушений, чем от пожаров или даже смерти целой семьи рабов.

Отсюда и запреты на обучение, на поступление в университет, законодательно закрепленная невозможность выкупить одаренного раба, если потом планировалось учить его контролировать собственную магию. Οтсюда же и политика землевладельцев, натаскивавших магов-рабов так, чтобы они бездумно выполняли простейшие, энергозатратные и не всегда эффективные заклинания нападения и защиты. Отсюда и оживленная торговля артефактами, способными уберечь от простейших чар. Других рабам знать не полагалось.

На счастье, среди теронцев, надеявшихся спастись от неизвестно откуда взявшихся магических чудовищ и болезней, были волшебники. Многие из них выжили и даже сохранили способности к магии, хотя истощились до крайности и подорвали здоровье, раз за разом вычерпывая резерв, чтобы защитить близких. К сожалению, в большинстве своем эти маги были слабыми и неспособными обучать ничему сильней простейших чар. Замкнутый порочный круг, из которого удавалось вырваться единицам, подобным моим родителям. Все благодаря дедушке Нальясу…

Тяжелые капли били по пузырящимся лужам, под ногами хлюпала каша из снега, воды и грязи. Украшенное затейливой лепниной и статуями здание женского общежития рассматривать было некогда — я боялась упасть и сломать себе что-нибудь. Добравшись до нужного крыльца, положила ладонь на дверную ручку и ненадолго замерла, чтобы заклинание распознало меня и впустило. Всегда удивлялась тому, что мужское общежитие защищено от вторжения чужаков, но не от появления женщин. А здесь навели столько чар на все двери и окна, что войти, не разнося стены, могли из мужчин только ректор и лекарь.

Распознающее заклинание сработало, дверная ручка немного нагрелась, замок щелкнул и впустил меня в коридор. Наконец-то! Дождь так разошелся, что за каких-то неполных пять минут пути мой плащ, несмотря на чары, начал промокать, и у меня зуб на зуб не попадал от холода.

В общежитии было тепло, в длинном коридоре тускло горели лампы, едва заметно пахло ландышами. Неудивительно, ведь масло настаивали на этих цветах. Считалось, такой аромат настраивает на миролюбивый лад. Комендант как-то обмолвилась, что ректор не переносит женских ссор и пытается предотвратить их этим и некоторыми другими способами. Думаю, упоминай она ректора чаще, без ландышевого масла для ламп можно было бы обойтись — даже помолвленные и замужние студентки вздыхали по магистру Адсиду и не хотели бы его огорчить.

Сняв пропитавшийся водой плащ, я тихо пошла по коридору к себе. Коричневый со светлым рисунком ковер приглушал шаги, но я все равно старалась не шуметь. Комендант уже несколько раз давала понять, как относится к выданному мне магистром Форожом разрешению возвращаться в общежитие так поздно. По ее мнению, алхимик преступно превысил полномочия и, несомненно, должен быть наказан за то, что из-за него я нарушаю устоявшийся порядок. Повлиять на магистра Форожа кроме ректора Адсида никто не мог, а тот не спешил как-либо вмешиваться в наши учебно-торговые отношения. Поэтому комендант раз за разом отчитывала меня.

Поворот ключа — дверь в комнату тихо отворилась. В спальне сумрачно, лампа на столе горит тускло, будто на последних остатках масла. Неудивительно, ведь Дрена считала, что такие бытовые мелочи вроде заправленных светильников, обновления запасов мыла и смены полотенец целиком и полностью моя задача. Превратить меня в свою служанку ей не удалось, хотя, прислушиваясь к советам аристократок, она поначалу пыталась. Наши отношения были равноправными, и свою часть договоренностей Дрена выполняла аккуратно, вовремя получая у коменданта чернила, бумагу, карандаши и прочие важные мелочи.

Дрена уже спала, полулежа на постели, подсунув под спину большую подушку. На коленях девушки лежала раскрытая на яркой иллюстрации книга. Частое явление. Учебники действовали на Дрену усыпляюще.

Стараясь не наступать на скрипучие половицы, я прокралась на свою половину комнаты, быстро разделась и проскользнула в душ. Γорячая вода расслабила, успокоила, смыла тревогу, появившуюся после предупреждения магистра Форожа.

Я постепенно приходила к мысли, что мои шансы победить в этом отборе невест все же слишком малы, чтобы всерьез беспокоиться. Владыка-дракон, как и король Кедвоса, с удовольствием сделал сбежавших на его земли теронцев рабами. В те времена это было очень удобным решением. Тысячи истощенных долгим переходом по магической пустыне людей и эльфов несли с собой самое ценное, что имели. Пересекая границу некогда союзных государств, они оказывались в руках вооруженных отрядов. Те обирали беженцев, ставили на всех без исключения магические метки рабов, а потом продавали. Вначале это был подпольный рынок, но уже очень скоро правители узаконили торговлю и рабовладение. Короли и знать неплохо наживались на рабах, даже угрозы восстаний не могли это изменить.

Если бы не вмешательство третьей стороны, княжества Тессдаль, выступающего свидетелем и гарантом соблюдения магических клятв мирного договора королевств, рабство не отменили бы два года назад. Ни в Кедвосе, ни в Аролинге. Представить на троне рядом с принцем-полудраконом бывшую рабыню у меня никак не получалось. Слишком сильной и оскорбительной была бы оплеуха знати обеих стран.

Завернувшись в полотенце, я возвратилась в спальню, надела ночную сорочку и уже собиралась забраться под теплое одеяло, как за спиной раздался глухой стук. Οглянувшись, увидела, что книга с коленей Дрены упала на пол, а рука девушки расслабленно повисла.

На цыпочках подкравшись к постели соседки, я подняла книгу и положила ее на стол. Только тогда заметила черную и больше чем наполовину опустошенную коробку с конфетами от дорогого мастера. На бархатистой крышке серебром сияло его тисненое клеймо, а красивые конфеты матово поблескивали разными орехами, приклеенными сверху.

Я ещё ни разу в жизни не пробовала конфеты, даже самые дешевые. Меня никто не угощал, тратить деньги на излишества и роскошества я считала совершенно неправильным и как-то свыклась с мыслью, что подобные лакомства не для меня. Наверное, поэтому не соблазнилась и после того, как прочла лежащее рядом с коробкой письмо.

Недлинное послание, адресованное и Дрене, и мне, было поздравлением с тем, что мы принимаем участие в отборе невест. Под пожеланиями удачи стояла знакомая по множествам указов и объявлений подпись ректора Адсида. Конфеты, оказывается, от него!

Жест милый, но от этого ещё более странный. Лорд Шэнли Адсид, Верховный судья, кавалер ордена Абарута и прочая, прочая, не мог всерьез считать участие в подобном соревновании достижением. Ведь для того, чтобы попасть в королевский список, не понадобились ни ум, ни знания, ни упорная работа, только природный дар. А раз достижения нет, то и поздравлять не с чем.

Размышляя над неожиданным поступком ректора, я сделала ещё один осторожный шаг к Дрене, чтобы поднять ее соскользнувшую с постели руку и погасить ночник. Ρука была ледяной и влажной от пота…

Глянув в лицо девушки, я увидела белые губы, покрытый испариной лоб… Дрена не спала, она умирала!

Нужно позвать коменданта, лекаря, но…

Оставить ее одну? — Нельзя! Не в таком состоянии!

Пусть я и не лучший целитель на свете, но умереть не дам!

Одной мне не справиться. Это ясно. Как позвать помощь?

Я лихорадочно соображала, оглядываясь по сторонам. Мой взгляд упал на пламя лампы. Огонь…

Первое заклинание, которому учили студентов, было заклинание оповещения о пожаре. Пришла пора им воспользоваться…

Глубоко вздохнув, силясь успокоиться, я поднесла пальцы к губам, прошептала нужные слова и опустила руки, раскрыв ладони. На них танцевали три маленьких огненных смерча. Теперь у коменданта, лекаря и ректора сработают амулеты.

Откинув одеяло с груди и живота Дрены, я положила руки на область сердца и начала читать исцеляющее заклинание. Это были чары общего действия, больше поддерживающие, чем устраняющие причину болезни. Но на первых порах, пока не появится опытный лекарь, сойдут и они.

Под ладонями забрезжило золотое свечение, оно крепло, усиливалось. Закусив губу, я отдавалась волшебству и радовалась отклику ослабленной Дрены. Чем больше я погружалась в лечение, тем явственней понимала, что через полчаса спасать было бы уже некого… От ужаса на глаза навернулись слезы, они текли по щекам, капали на мои пальцы.

В коридоре раздались шаги. С грохотом отворилась дверь.

— Что это значит? — возмущенный и резкий окрик коменданта почти выдернул меня из транса.

К счастью, моего умения сосредотачиваться на волшебстве хватило, чтобы противостоять и крикам, и попыткам меня оттолкнуть. Комендант плохой лекарь, и ее вмешательство могло больше навредить, чем помочь. Она даже не поняла, что Дрена почти ушла за черту!

— Госпожа Льяна! — спокойный и властный голос ректора переплелся с оценивающим состояние Дрены заклинанием лекаря. — Отойдите. Освободите место господину Иттиру.

Я повиновалась. Осторожно высвободилась из волшебства, постаравшись в эти секунды отдать девушке побольше силы, отступила на пару шагов.

После транса и сияния нитей магии окружающая действительность казалась тусклой и какой-то пыльной. Несколько раз моргнув в попытке отогнать это ощущение, я посмотрела на лорда Адсида.

Таким суровым и злым я его ещё никогда не видела. Губы плотно сомкнуты, брови почти сошлись на переносице, взгляд серых глаз требовательный, жесткий. На сложенных на груди руках поблескивали кольца. Судя по аккуратной одежде и безукоризненной прическе, он, в отличие от наспех одетого лекаря и взъерошенного бледного коменданта, ещё не ложился.

— Рассказывайте, — хмуро велел ректор.

— Я пришла не больше получаса назад, — начала я, стиснув кулаки, чтобы не дрожали пальцы.

— Γде вы были до того?

— Магистр Форож… Заказ для больницы… — меня все сильней трясло, в горле встал болезненный ком. Прикрыв рукой рот, я старалась не смотреть на склонившегося над Дреной лекаря и не всхлипывать.

Комендант подошла ко мне, обняла за плечи.

— Ну, ну, девочка… — бормотала она, — все обойдется…

— Не уверен, — бросил лорд Адсид. — Вы заметили что-нибудь необычное?

Я отрицательно покачала головой, стараясь успокоиться. Мои эмоции сейчас только мешают, не дают ректору составить полную картину и выяснить, что случилось с Дреной. Совладать с собой не получалось, я беспомощно всхлипывала и была совершенно не способна к разговору. Ρектор это прекрасно понимал.

— Отведите ее в мой кабинет, — велел он коменданту, — и возвращайтесь. Вы будете нужны мне здесь.

Женщина засуетилась, заставила меня переобуться, накинула на плечи плащ. Он пощекотал щеки длинным мехом, окутал теплом — комендант выбрала плащ Дрены, но я поняла это только на улице, когда ветер ударил в лицо. Холод отрезвил, прояснил мысли. От этого случившееся стало ещё более пугающим, жутким.

Если бы я не пришла так поздно, если бы мы просто легли спать, Дрена никогда не проснулась бы…

Комендант провела меня по большому двору, распахнула двери главного здания, держа меня за руку, буквально протащила по коридорам и нескольким лестницам. Я же не могла отогнать воспоминание о недавнем лечении, об опустошающем ощущении уходящей из-под моих ладоней в небытие жизни. Ужасное чувство, пробирающее безысходностью и глухой болью так, что ломило кости. Совершенно не соображала, куда иду и что делаю. Только послушно позволяла женщине направлять себя.

Она замерла перед незнакомой дверью с бронзовой ручкой в виде грифона, подающего для пожатия лапу. Εе ладонь сжала когтистую лапу, спустя несколько ударов сердца заклинание распознало коменданта и позволило ей войти.

— Подождите лорда ректора здесь, — велела женщина и, нерешительно, словно боялась меня обидеть, добавила: — Просто посидите в кресле. Не трогайте ничего.

Οна пропустила меня в комнату и закрыла дверь.