Лучник-2

Глава 13

Боль в груди усилилась, по метке будто провели раскалённым ножом. Отойдя подальше от лагеря, скрежеща зубами привалился к дереву. Свет от озера только сгущает тьму в лесу. Пускай, я чую чудовищ.

Они просто отошли и теперь ждут меня. Вдали от света, вдали от чужих глаз.

Мощно пахнет хвоей, псиной и ночной свежестью, характерной для лета. Уши подрагивают, ловя шорохи и рычание. В темноту долетают радостные вскрики Кристы, отмечающей новый улов, недовольное бурчание дворфа и Кира. Компашку отчётливо видно, думаю даже если заберусь на вершину холма, буду видеть их, как с пары метров.

Идти приходится, переваливаясь от дерева к дереву, как пьяный батрак в самхейн. Метка горит, с каждым шагом сильнее врезаясь в плоть.

– Какого хрена? – просипел я, ухватившись за широкий ствол и едва не упав.

Сделав три глубоких вдоха, оттолкнулся и побрёл сильно наклонившись вперёд. Правая рука вцепилась в рукоять ножа, пальцы побелели от натуги, погрузились в дерево, как в сырую глину. Боли это не убавило, но идти стало легче.

Они ждали меня на крохотной поляне, сев полукругом, семь тварей с волчьими мордами. Глаза светятся в темноте желтым, пасти приоткрыты, так что можно разглядеть длинные клыки. Центральный поднялся и повторил жест, сделанный на берегу.

– Приветствуем, вестника Смерти! Проклятые рады чести лицезреть предвестника воли!

– И вам не хворать… – просипел я.

– Чего вы здесь ищите, особенно в эту ночь? – Вежливо спросило чудовище.

– Совпадение. Но что-то мне… подсказывает, совершенно не случайное. Что здесь происходит?

– Ах… вы же не чистокровный. Прошу простить нас, мы слишком давно не… неважно. Боюсь в эту ночь леса настроены против вас. Древняя магия, вернитесь к воде. Мы уже чувствуем вашу кровь.

– О нет! Мне нужно знать… – я поперхнулся и зашёлся в мерзком кашле, накрыв рот ладонью.

На пальцах остались красные следы. В груди лопнул пузырь с чем-то горячим, а по телу поползла слабость. Я опустился на колени, упёрся руками в землю.

– Прошу, вам нужно поторопиться. Воля богов, пусть и мёртвых, пощады не знает.

– В пекло пощаду! Мне нужны ответы! Что за бог? Какого чёрта ему от меня нужно?!

Чудовища вокруг зашумели, двое скрылись в темноте. Пересиливая боль, я поднялся, упираясь ладонями в колени. Выпрямился до хруста в хребте и взглянул чудищу в глаза.

– Отвечай!

Волчья морда исказилась в жутком подобии улыбки.

– Вы тот, кто несёт в мир заслуженное. Это великая честь!

– Что за БОГ?! У эльфов нет такого!

Вместе с криком изо рта плеснуло кровью. Я едва устоял на ногах, схватил чудище за шерсть на груди.

– Больше нет. Но бога куда проще вычеркнуть из памяти, чем убить. Прошу, уходите к воде, там будет безопасно. Если вы погибнете здесь… плохо будет всем. А если ваши друзья увидят нас, плохо будет им.

– Объясни!

Чудовище тяжело вздохнуло, я едва не задохнулся от едкого смрада гнилого мяса. Вежливо убрало мои руки, лапы у него когтистые и плотные, как деревянные.

– Я… мы, не сможем. Тут среди холмов есть руины храма, точно не знаю где, нам туда нельзя. Но вы найдете, я уверен. Но умоляю, только не в последний день месяца.

– Какого?

– Любого!

Чудовище начало часто оглядываться, переминаться с лапы на лапу. Я отступил, едва не упав на спину. Вытянул руку, указывая пальцем промеж глаз жёлтых глаз.

– Если соврал… я найду вас…

***

Меня отнесли к самой границе света и бережно положили на землю. Чем ближе к воде, тем слабее боль. Даже кровь перестала течь. Я полежал минут десять, приходя в себя и наблюдая, как Криста набивает рыбой второе ведро. Девочка смеялась и от этого на душе, светлело. Будто зарезал некроманта или работорговца.

Кир и Церусс сидят сосредоточенные и насупленные. Уперлись взглядами в поплавки, как попрошайки в золотую монету. Когда я вышел из темноты и пошёл, они даже не дёрнулись. Только Криста побежала на встречу прижимая ведро к груди.

– Зим! Гляди сколько наловила! А там ещё второе ведро!

Я потрепал её по голове искренне улыбаясь. В груди шелохнулось полузабытое с детства чувство. Светлое лицо девочки прогнало боль из груди, наполнило… светом? Я едва удержался, чтобы в испуге не отдёрнуть руку.