Лорд 5

Глава 9

Восточную Пруссию я решил посетить лично, чтобы оценить свои будущие владения. Делю шкуру неубитого медведя? Ничуть. Подготовка к захвату части Третьего Рейха идёт полным ходом: набираются люди, ведутся переговоры с представителями Сопротивления и вожаками русских общин в соседних странах и в самой Германии. Создаётся оружие для них, снаряжение, копятся продукты на складах. Зал Магических Энергий работает каждый день, тратя бесценную ману на копирование обычных вещей, что не содержат магию. Я в нём теперь и золото делаю, и оружейную сталь, и драйз и многое другое. По степени выхода продукции и траты маны Зал выгоднее выглядит в сравнении с Древами Трансфигурации. Но! Древа могут создавать магические металлы и элементы, а Зал — увы. Ещё я планирую в самое ближайшее время построить объект со схожими возможностями на Эвересте, про которых мне говорил Луцкий. Тому по силам дублировать и гномолюдскую технику, с которой не может справиться белорусский Зал Энергий из-за сложной и тонкой электрической начинки. Там же можно и будущие танки клепать, как пирожки, выбрав в качестве эталона самый качественный образец. Горный Очаг не так страдает от дефицита маны, как белорусский, потому там намного лучше с производством.

Ещё стоит добавить, что помощники Тишина, за которых он радел передо мной, уже приступили к поиску шоульцев в Африке и помогли англичанам разгромить войска Ромеля. Хотя помогли — это не совсем правильно будет. Английская армия так и так справилась бы, просто немцы понесли бы меньшие потери (да и их противники тоже). А так обе стороны истощены, немцы отброшены, Ромель зализывает раны и, что самое главное, кипит от злости на Гитлера и командование, которые вовремя не помогли ему, а потом еще и банально кинули. Последнее случилось с помощью сотрудника Тишина, обработавшего ментальными чарами важных немецких чинов, которые держали связь со своим пустынным Лисом. Останется чуть позже подвести к нему нужного человека из немецких заговорщиков и совсем немного усилить злость к существующему правительству Германии у Ромеля. Это должно сыграть положительно для моих планов. Авторитетный полководец перетянет на свою сторону других военачальников из сомневающихся и нейтрально настроенных к политике фюрера. Я не просто на это надеюсь, а уверен. За моей уверенностью стоят слова моего первого вассала из немцев, интенданта, присягнувшего мне, чтобы избавиться от смертельной болезни. За год он поднялся очень высоко и крутит свои дела в Германии, далеко от линии фронта. Майер познакомился с сотнями простых и влиятельных людей. Каждый их них способен сыграть важную роль в наших планах. Среди них хватает тех, кто против войны, которая набирает огромные обороты и сжигает тысячами золотой фонд населения страны. Собственно, даже не обрати я внимание на немецких заговорщиков и недовольных внутри Германии, то там бы всё равно рано или поздно давлением сорвало бы крышку. С осени в стране правительство стало резко закручивать гайки: увеличившиеся аресты, взлетевшие цены, уменьшение товаров на полках магазинов, страшные послания почтальонов в семьи тех, чьи родственники ушли на фронт. Это ужесточение совпало с наступлением Красной Армии в Белоруссии, где я принял самое непосредственное участие. Точнее даже, это я начал наступление, помощь в котором мне оказала Красная Армия. Тут ещё и смерть Геббельса добавила свою ложку дёгтя в это варево. Разрушить не разрушила всю систему пропаганды и агитации, но чуть-чуть сломала её работу. А даже такая мелочь — это тысячи засомневавшихся и обозлившихся.

— Шарахнуть бы здесь как следует, Киррлис, чтобы у немчуры поджилки затряслись, — произнёс Прохор. — А там, глядь, и солдатики ихние в окопах забегают, что твои клопы, когда услышат про бучу здесь. А то у этих подлюк сердце за родных спокойно уж слишком, так пусть…

— И поднять раньше времени шум, — покачал я головой, обрывая его фразу. — Перед главной операцией ударим где-то ещё, чтобы раздёргать силы у гитлеровцев. Сейчас осмотрим концлагеря.

Я собирался в очередной раз повторить трюк с использованием заключённых в шталагах. В Восточной Пруссии таких было больше десяти и ещё несколько трудовых, где содержались так называемые восточные рабочие, а по факту рабы, угнанные из СССР с оккупированных территорий. Если верить сведениям, которые мне предоставила Белогора, то немцы залегендировали их присутствие у себя на Родине. Вроде как не рабы они, а наёмный персонал, добровольно приехавший в Германию, пока дома идёт война. По документам остабайтерам тут даже платят зарплату. Крупных рабочих лагерей здесь три. С одного рабов направляют на химический завод, с другого в порт, с третьего на ремзавод. Крепких мужчин там мало, в основном юноши и девушки, чуть меньше взрослых женщин. И совсем мало детей и стариков.

На облёт и беглое знакомство с концлагерями ушёл весь день и часть вечера. Были здесь небольшие шталаги, где содержались меньше двух тысяч, и один огромный, набитый десятками тысяч пленных красноармейцев. Вернее, девять из десяти лагерников были советскими солдатами. Среди остальных имелись даже немцы. Вот только содержались они отдельно друг от друга, и отношение к красноармейцам и немецким преступникам было разное. Последним жилось чуть-чуть легче. Один из лагерей меня заинтересовал. Он находился далеко от населённых пунктов, насчитывал около пяти тысяч пленных и неполный батальон охраны. Заключённые состояли полностью из красных командиров и по документам две трети из них являлись ярыми фанатиками и последователями коммунизма, предпочитавшие истязательства и смерть вместо того, чтобы пойти на службу к немцам. В тех же документах завороженный комендант шталага показал мне пункт, который указывал сколько должно быть уморено пленников в день, в неделю и месяц. Контроля за лагерем с внешней стороны как такового не было. В том смысле, что проверяющие и гости со стороны сюда заглядывали раз в месяц. В голове у меня немедленно родился план, как заменить местных гитлеровцев своими людьми, подчинить магией остальных и превратить концлагерь в место подготовки будущего удара по Восточной Пруссии. Жаль, что не смогу провернуть такой же трюк с самым большим, где аж на две дивизии бойцов наберётся. И очень злых бойцов, вкусивших немецкое гостеприимство и готовых отомстить за смерть товарищей и издевательства надсмотрщиков. Конечно, небольшую боевую группу я там создам, чтобы было кому с охраной разбираться. Но особой поддержки в захвате целой области оттуда не стоит ждать.

Мысленно заранее пожалел, что вряд ли согласятся присягнуть мне те несколько тысяч командиров, на которых у меня грандиозные планы. А жаль. Мне бы такая армия пригодилась в дальнейшем.

«Хотя не факт, что они выживут, — подумал я. — Бойня будет страшная. В одном Кёнигсберге сидит многочисленный отлично вооружённый гарнизон. В портах крупные силы у немцев. И раскиданы по области ещё немало частей СС с обычными армейскими. На границе стоят несколько полков».

На следующий день у меня состоялась встреча с одним из предводителей русских эмигрантов, бежавших из России во время революции. Это был не один из тех военачальников царской армии, про которых мне рассказывал Тишин. Данная личность предпочитала сидеть в тени. Но влияния и сил у сильно немолодого мужчины было больше, чем у всех полковников и атаманов, возглавлявших часть белоэмигрантов в Германии и соседних странах. Вышел он, так сказать, на свет из-за того, что на встречу приду я лично, а не пришлю кого-то из своих подчинённых.

Про него я знал, что он из царских генералов, которые сражались на германском фронте от начала и до конца войны. Большевиков он не любил, но признавал, что они смогли превратить аграрное государство, заваливающее Европу зерном, мясом и птичьими яйцами, в мощную индустриальную страну. А вот немцев он ненавидел всей душой, считая, что те больше всех виновны в развале России. На втором месте стояла Англия, которая сначала втянула его Родину в бойню, заранее назначив той роль поставщика пушечного мяса, а потом отказалась принять российского императора с семьёй. Последнего, кстати, генерал не жалел, хотя вслух такого не говорил никому. По его мнению, Николай Второй сам был виноват в случившемся, запустив управление государством и больше веря иностранцам и иностранным родичам, чем собственным советникам, у которых сердце кровью обливалось при виде того пути, на который свернула страна. Один из них даже отговаривал от вступления в войну, предупреждая, что англичанам нужны русские солдаты в качестве мяса, чтобы ими забросать немецкие позиции. Но Николай предпочёл ответить на просьбу Георга, своего кузена, а не встать на сторону соотечественника-патриота.

После нападения Германии на СССР, он не стал действовать так грубо, как его известные соотечественники, некоторые из которых даже угодили в тюремные застенки. Генерал работал тоньше, сумев создать небольшую сеть во французском Сопротивлении, среди немецкой оппозиции и немецких коммунистов, среди партизан в Югославии, борцов на свободу в Чехословакии и Польше. Сейчас эта сеть начинает работать на меня. И если я сумею убедить старика принять вассалитет, то эти связи и возможности станут моими. Мало того, сеть очень быстро увеличится на порядки! Вон Тишин с нуля и без каких-либо знаний сумел менее чем за полгода получить хорошую разведсеть в Германии и СССР. А сейчас посматривает в сторону Англии с Францией и США.

Но самое главное то, что генерал побывал в немецком плену, вынеся из него окончательно оформившееся чувство ненависти к Германии. Личная неприязнь в смеси с неприязнью на государственном уровне — крайне взрывоопасная смесь. Это она привела его в это кафе.

— Герман Алексеевич Рюмин, — первым представился он. — С кем имею честь?

— Киррлис Юррдурэ-Хак, — ответил я. — Мой товарищ и соратник Прохор Костюшко, — указал я на беролака.

Встреча наша состоялась в небольшом кафе в тихом переулке Кёнигсберга. Кроме нашего здесь были заняты всего два столика. Один облюбовала молодая парочка, строящая из себя влюблённых. За вторым сидел крепкий молодой мужчина, снявший только шляпу, но оставивший плащ, под которым прятал оружие. На улице рядом с входом сидел чистильщик обуви, у противоположного здания напротив окон кафе стояла легковая машина, где сидели двое вооружённых мужчин. И были трое мальчишек десяти-двенадцати лет, играющие рядом с кафе и постоянно поглядывающие то на машину, то на чистильщика обуви, то на кафе. Все они обеспечивали безопасность моего собеседника. И все русские. Узнать это не составило труда. Мои сопровождающие, невидимые никому благодаря амулетам, с помощью ментальной магии легко всё узнали напрямую из первоисточников. Подозрительная парочка в машине выдала всех: подростков, чистильщика, влюблённую парочку, любителя кофе в плаще и ещё два поста неподалёку, которые должны были или отсечь чужое подкрепление, не пропустив к кафе, или остановить меня с моими подчинёнными, если старик решит уйти по-английски, а я посчитаю необходимым догнать его.

— Костюшко, — повторил старик за мной. — Одно время эта фамилия была изрядно на слуху. Мои предки пролили изрядно крови тогда. Впрочем, сейчас мы живём в другое время.

Прохор сжал губы и кулаки, сдерживаясь, чтобы не сказать что-то в ответ. Он не понял посыла, скрытого в словах старика, и по привычке посчитал их не то угрозой, не то оскорблением. И если бы не мой прямой приказ как Лорда молчать и вести себя тихо, то беролак мог наломать дров.

— Если заглянуть в историю, то фамилия Рюминых тоже звучала и мелькала на её страницах, обагренных кровью. В том числе и невинных, — ответил я ему. Бил наугад, просто посчитав, что такое вполне могло быть сто, двести, триста и более лет назад.

Старик изобразил улыбку на своих тонких и сморщенных губах.

— Господин, хм-м, Хак…

— Просто Киррлис, — перебил я его. — Мне так привычнее.

Тот кивнул и продолжил:

— … Киррлис, я здесь потому, что могу помочь своей Родине и отомстить Германии, из-за которой рухнула Россия. Но я не фанатик и просто так слать на убой своих соотечественников не стану. Хочу задать несколько вопросов.

— Задавайте.

Несмотря на всю излучаемую им уверенность и внутреннюю силу, свой первый вопрос он буквально выдавил из себя.

— Эта сила, которой вы обладаете… Её действительно хватит, чтобы прогнать немцев из Восточной Пруссии?

— Не только прогнать, но и оставить эти земли себе навсегда.

— Кем вы себя видите после захвата? — спросил он и буквально вцепился своим взглядом в мой.

— Владетелем этих земель. Моё слово должно быть законом.

Старик нахмурился.

— Мне рассказали нечто другое.

— Я не стану вмешиваться в управление, если общий ход будет совпадать с тем, который задам я, поэтому новое правительство может чувствовать себя совершенно свободно. В первую очередь мой контроль будет связан с другими странами. То есть, никакой самостоятельности в дипломатических вопросах. Любые договоры и обещания будут проходить через меня. Никаких связей с иностранцами за моей спиной. Об этом я узнаю сразу, поверьте мне.

— Поверю. Я наслышан о ваших возможностях.

— И ещё…

Наша беседа продлилась три часа. К точным договорённостям мы с ним не пришли. Зато он точно узнал, что я хочу, и что будет с этой немецкой областью. Аура выдала возмущение и страх собеседника, а ещё интерес и что-то вроде гордости за будущее, к которому у него есть шанс приложить руку. Мне думается, что старик не откажется от возможности встать рядом со мной и войти в будущее правительство новой республики, которая возникнет на территории Восточной Пруссии. Несмотря на озвученные мной запреты и требования, у нового правительства останется океан возможностей, чтобы реализовать собственные мечты и пожелания. И самое главное, я обещал дать ему здоровье и молодость. Ему не придётся угасать на новеньком троне. Наоборот, он сможет направить всю свою энергию в долгосрочные проекты и успеть застать дивиденды с них.

После Германии меня ждал горный Очаг на Эвересте. Здесь я поставил на строительство сразу два объекта. Один из них был как раз тем, что позволял производить копирование деталей и модулей. Дополнительно призвал дюжину новых рабочих. Ещё пополнил штат госпиталя пятью специалистами и увеличил число инженеров. И позорно удрал! Да-да, самому стало немного стыдно от чувства, что стал бояться собственных вассалов. Это был не страх смерти или предательства, чего не позволила бы клятва на крови. тут нужно оказаться на моём месте и увидеть взгляд Лукина, который терпеливо ждал меня снаружи, наплевательски относясь к лютому холоду и разреженному воздуху. Этот фанатик явно опять сотворил нечто "грандиозное" и жаждет со мной поделиться. А это час, два, три или больше показа и болтовни, в которой я понимал едва ли треть. Так что — амулет скрыта активировать и тихо проскользнуть мимо вожака гномолюдских инженеров.

По возвращению в Белоруссию меня ждал приятный — даже слишком, как бы чего не слиплось от такого количества патоки — сюрприз в лице почти двухсот мужчин дроу с хорошими магическими задатками. Правда, большая часть гостей, даже по человеческим меркам была детьми, а по эльфийским и вовсе почти младенцы.

— Проблемы были?

— Нет, — сообщила Белогора.

— Всё сделали чисто, Киррлис, — вслед за ней произнёс Иван-два. — Дроу должны подумать, что это дело рук либо родителей мальчишек, не смирившихся с тем, что их детей забрали в качестве будущих жертв. Либо это одна из жриц решила пойти против Дома ради личной силы, которую захотела получить через массовое жертвоприношение.

— Такое у дроу случается иногда, два-три случая за век обязательно, — добавила моя жрица, едва волколак решил перевести дух после длинной фразы. — Жрицу не найдут. Мы её привезли сюда и устранили. Даже если её душа связана с Лосс, из этого мира ей к богине не попасть. Так что никто, даже Матриарх и высшие жрицы дроу не узнают ничего.

— То есть, и ждать проблем не стоит. Это хорошо, — сказал я. — Белогора, ты провела несколько дней со своими бывшими родичами, поэтому должна была присмотреться к ним и присмотреть самых полезных для нас из них.

— Да, — кивнула девушка. — Четырёх сразу можно отправить в ученики к магу. Лучше к боевому. Семерых, если можно, я бы забрала себе. То есть, пристроила к Тишину. Ещё пятеро с хорошими магическими задатками, но они не хотят воевать. Совсем. Их почти сломали в казематах. Остальные держатся настороже, не очень верят мне. И пока рано что-то говорить про мужчин, которые находятся под ментальным контролем. Возможно, после перерождения к ним вернётся разум и самостоятельность. Таких почти три десятка, больше взять не смогли с собой, — девушка тяжело вздохнула и продолжила. — И дети ещё. Они слишком молоды, чтобы стать солдатами.

— Ясно, я потом с ними сам поговорю. А пока пусть некоторое время поживут здесь, посмотрят на наш быт, — тут я посмотрел на наместницу. — Клавдия Васильевна.

— Слушаю, Лорд, — откликнулась она.

— Найдите кого-то для детей. Старшую или старшего, который займётся распределением дроу по семьям, чтобы сделать их своими. Белогора, ты как родившаяся среди них, что посоветуешь — мужчину или женщину?

Та ненадолго задумалась, потом пожала плечами:

— Не могу так сразу сказать, нужно смотреть на их реакцию. С одной стороны, мальчики привыкли к повиновению женщинам, с ними они станут послушнее и прилежнее. С другой, глядя на мужчину-наставника или главу семьи, они непроизвольно станут равняться на него, забывая прежние установки и правила, к которым их приучали с рождения.

— Понятно, значит, будем смотреть, и подмечать, — сказал я.

После внутренних дел обратил своё внимание на внешние. В первую очередь меня интересовали успехи на передовой, проходившей недалеко от границ моих земель. Немцы подтянули резервы к Полоцку, и теперь там настоящая мясорубка, сравнявшаяся по ожесточённости с битвой под Оршей. Немцы подтянули резервы, набрали несколько дивизий из литовских и латышских добровольцев, вооружили те трофейным советским оружием и техникой, после чего бросили в бой. По их планам ещё и с севера должны были ударить немецкие и финские части. Но тут РККА нанесла сокрушительный удар на Волховском перешейке, практически деблокировав осаждённый Ленинград. Напуганные перспективой потерять позиции, на которых так хорошо обосновались с прошлого года, вместе с городом, гитлеровцы все имеющиеся резервы оставили на местах, укрепив ими свои потрёпанные части. Сейчас там льётся кровь в ещё больших масштабах, чем рядом с моими землями. Недавно посетивший меня глава НКВД покупал амулеты для того направления. И советских бойцов я обращал в соколов чуть ранее тоже для Ленинграда.

Две точки, где сошлись сотни тысяч солдат с двух сторон, сняли напряжения с прочих направлений. Например, немцы вяло толкутся в Сталинграде и в Воронеже, хотя первый этап наступления вермахта в этих городах был страшен. Сил для привычных мощных ударов там у них нет. Правда, пока нет. Тишин сообщил, что немцы готовы оставить африканский театр военных действий и все остатки солдат и техники перетащить сюда. Дополнительно в Германии формируются ещё несколько пехотных и танковых дивизий. А ещё к немцам постоянно прибывает подкрепление со всего мира из числа тех, кто откликнулся на призыв Гитлера. К счастью, это десятки тысяч, а не сотни или даже миллионы, как того опасался я и правительство СССР. К счастью, в Союзе сумели правильно использовать киноплёнки, переданные мной Швицу. Основная волна фанатического гнева упала. Запал остался едва ли у каждого десятого. К тому же, постарались правители Англии и США, сумевшие у себя обуздать бунтующих и доказать, что немцы использовали страшную ложь против СССР только для того, чтобы найти смертников, готовых лить свою кровь вместо немецкой.

И опять про бои недалеко от меня. Хочу отметить действия оборотней и наездников на грифонах. Мои подчинённые валились без сил, но выполняли задачи. В первую очередь они уничтожали офицеров, рвали связь, устраивали диверсии против подкреплений, следующих к передовой, подрывали мосты, железные пути, пускали под откос эшелоны и искали вражеские склады, чтобы подорвать те. Несмотря на кажущуюся простоту — а амулеты давали невероятные возможности для скрытых и убийственно точных ударов — как-то сильно и кардинально повлиять на сражения оборотни с наездниками не могли. Несколько сотен бойцов против нескольких сотен тысяч вражеских солдат с тысячами единиц техники и артиллерии — это мизер. Их действий просто хватает на то, чтобы гитлеровцы не погнали советских бойцов назад. Чтобы появился какой-никакой эффект, оборотней нужно несколько тысяч!

Ко всему прочему, по мере расширения Цитадели, на её охрану и патрулирование окружающих территорий требовалось всё больше и больше оборотней и разведчиков. Для подобной цели они подходили идеально. Постоянная нехватка амулетов, зелий, магического снаряжения требовала просто океан ресурсов. Теперь у меня появился избыток маны, но не хватает ингредиентов для построек и перерождения. Тем более что избыток маны небольшой, её не получится пустить на синтезирование ингредиентов в процессе строительства. Слишком требовательные в плане энергии и ингредиентов стали постройки. Это не Казематы оборотней и не Древо Трансфигурации. У меня на очереди перерождение Гая в грандмастера артефакторики и постройка второй Башни Мага с её хозяином. А это стоит столько, что хочется отложить и набрать в дружину пару десятков грифонов с наездниками и увеличить поток дублированных винтовок с патронами. Но нельзя. Грандмастер и боевой маг будут полезнее. Особенно последний. Тем более что гном уже давно ждёт перерождения. Вот такие вот пироги, как скажет Прохор.