Лейтенант. Назад в СССР. Книга 8. Часть 1

Глава 7 Бегом-бегом

Едва щёлкнула вторая пуля, да еще и всего в десяти сантиметрах от моего плеча, я мгновенно нырнул за каменный выступ. Определить в быстро меняющейся обстановке кто именно стрелял — весьма непросто. Но приблизительное направление я все же определил — стреляли наши, со стороны вертолета.

Выстрелы были одиночными. Оба раза. Черт, у них там что, снайпер? Или очень хороший стрелок. Однако расстояние в двести пятьдесят метров великовато, для стрельбы. С Калашникова без оптики попасть очень сложно, а если у стрелка имелась СВД, то даже странно — как он в меня вообще не попал. Да ещё и дважды. Торопился, что ли?

Меня заметили — на освещенной ярким солнцем возвышенности сделать это было не так уж и сложно. Ну и само собой бойцы у вертушки решили, что я враг… Взрыв гранаты сыграл злую роль против меня. А иначе и быть не могло — у меня же на груди не написано, что я советский разведчик! На мне душманская одежда, оружие, манера поведения… Хорошо еще, что снайпер промахнулся… Всего-то на десяток сантиметров! Нужно действовать аккуратнее.

Я опустился за камни ещё ниже, едва удержавшись здоровой рукой за выступ. Ещё бы немного и я, сорвавшись, кубарем полетел бы вниз, где гарантированно что-нибудь себе сломал. И, вероятно, не в одном месте. Думаю, там уже можно и не пытаться эвакуироваться.

В целом, дело сделано, правда, получилось не совсем так, как я рассчитывал, но тоже неплохо. Минимум трое моджахедов уже не хотели никуда идти, их вдруг резко озаботило свое собственное здоровье. Вернее, его отсутствие.

Теперь экипаж и пассажиры Ми-8, если таковые там были, в курсе, что рядом есть враг. Предупреждение сработало. Духи тоже поняли, что спалились… Это сыграло против них, потому что пока они думали, потеряли драгоценное время. Если бы они организованно бросились обратно, тут бы все и закончилось. Но нет. Слишком лакомый был кусок — всего пара-тройка сотен метров. Решение было принято.

Те духи, что не пострадали от взрыва гранаты, сейчас хаотично разбегались в стороны, намереваясь взять место посадки или падения «птички», в клешни. Правда, расстояние было слишком велико — метров двести с лишним. На что они рассчитывали такими малыми силами — непонятно. Ничего хорошего у них так не получится, стратеги необученные… Впрочем, если к ним подойдёт подкрепление, нашим будет туго!

Оставаться на этой скале мне теперь было нецелесообразно и даже опасно, поэтому я принялся спускаться вниз. А тем временем духи, продвинувшись вперёд метров на пятьдесят, открыли хаотичный неприцельный огонь. Со стороны вертушки ответили тем же, правда, ответный огонь пока еще был каким-то не дружным. Вероятно, у них было какое-то иное дело, которое переключило на себя всё их внимание. Возможно, вертолёт перевозил что-то важное, какой-то груз, секретные документы… Или же занимались ранеными!

Повторюсь, после броска гранаты, я успел отметить, что трое душманов остались на тропе — то ли мертвые, то ли тяжелораненые. Итого, сейчас боеспособных духов стало уже меньше восемнадцати человек… Достаточно много, и это ещё не учитывая других душманов, что так же могли быть поблизости. Впрочем, не думаю, что их тут много. Ничего особенного в этом месте не было, всего лишь предгорье. Район не глухой. Разве только они здесь не планировали что-то крупное…

Спустившись вниз метров на двадцать, я быстро осмотрелся. Из трёх пострадавших от взрыва, двое по-прежнему были на месте. А вот третий куда-то пропал. С этой позиции меня практически не видно, но это вовсе не означало, что я в безопасности. В любой момент могла прилететь случайная пуля.

Рассеянным зрением держал все видимое пространство под контролем, духи — разбежались, как тараканы. Тут и там раздавалось стрекотание автоматов, крики. Маневры противника были понятны, но трудновыполнимы из-за рельефа местности.

Аварийный Ми-8 лежал среди камней и скал, которые служили выжившим еще и укрытиями. А вот у наступающих духов такого преимущества не было. Окружить вертолет можно было только подобравшись совсем близко и только с одного направления в лоб. Закидать гранатами, задавить огнем. Все остальное простреливалось.

Прошло не более минуты, а советские бойцы уже перегруппировались, грамотно организовали оборону — с вооружением, кажется, у них все было в порядке. Или же они просто не экономили на боезапасе… Этот момент был мне непонятен!

Я не собирался ввязываться в бой как штурмовик — толку от меня сейчас мало, тем более учитывая тот факт, что у меня был старый автомат Калашникова образца сорок седьмого года, причем в не самом хорошем состоянии. Заклинит — считай, труп. Боезапаса — два полных магазина, больше брать не стал, ибо тяжело. Здоровье не позволяло, я всё-таки человек, а не биоробот.

Решил бить издалека одиночными, выцеливая отдельных врагов — занял позицию, осмотрелся. Спустя несколько секунд поймал в прицел спину рослого душмана с пулеметом — тот как раз залёг между камней и поливал огнем обороняющихся.

Выжал спуск.

Выстрел!

Однако не попал. Снова выстрел.

Опять мимо.

А после третьей попытки, также окончившейся неудачей, я понял, в чем дело. Автомат не только стар, но и совершенно не пристрелян. Тот косорукий дух, который ранее был его владельцем, явно не утруждал себя тем, чтобы привести оружие в норму. И так сойдет…

Повторил одиночный выстрел. Мимо! Я отличный стрелок, но трофейное оружие тридцатилетней давности — просто атас!

— Да куда ты летишь, скотина косорукая⁈ — выругался я, смещая ствол чуть левее.

Снова выстрел — на этот раз точно в цель. Визуально, ствол автомата вроде бы не кривой, но стрелять из него на средних дистанциях можно было только через задницу — то есть, как получится. Пулемётчика я все же нейтрализовал, поискал глазами следующую цель.

Вообще, работать в таких условиях было неудобно — мешала совокупность сразу нескольких факторов. После того, как я истратил больше половины магазина, меня заметили. Открыли огонь.

Пришлось ретироваться, уклонился за скалу, свернул влево и начал спускаться вниз. Выскочил на едва заметную тропу, по которой ранее прошли душманы, бросился в ту же сторону, оружие держал наготове. Но едва я свернул за ближайший камень, как на меня с ножом в руке накинулся раненый душман. Судя по всему, это тот самый, что пострадал от взрыва моей же гранаты и сумел уйти. Жаль, что бросал я РГД-5 — разлет осколков у нее небольшой, да и отсутствие осколочной рубашки сыграли роль. Вот если бы я бросал оборонительную Ф-1, то выживших среди душманов было куда меньше.

Лезвие ножа просвистело совсем рядом, едва ли не зацепило рукав. Я отшатнулся, вскинул ствол, но из-за поврежденной руки, сделал это недостаточно быстро. Грохнул выстрел, но пуля прошла мимо. Душман, с перекошенным от злости и боли лицом, навалился на меня так быстро и с такой яростью, что выстрелить точнее я уже не успел. Ослабевшей рукой крепко держать ствол непросто, поэтому на него акцент можно было уже не делать. Противник как-то умудрился оттолкнуть Калашникова в сторону, затем снова взмахнул ножом. И откуда у него раненого столько силы и прыти появилось?

Вспотевшими пальцами я все же не удержал рукоять — Калаш брякнулся на камни.

Теперь я был безоружен.

А вот душман нет. Нож в его правой руке был длинный, кривой и очень острый… Опасное оружие, хотя далеко не самое практичное. Таким кромсать врагов одно удовольствие, особенно в ближнем бою. И душман им пользоваться умел — лезвие так и сверкало. То тут, то там.

Однако махать сталью, словно мельница много ума не нужно. А я был обучен действовать против таких противников, опыта хватало. Если бы не мое состояние здоровья, то скорость, ловкость, опыт и координация движений позволяли успешно противостоять таким врагам. А по итогу… По итогу, я взял себя в руки. Приходилось быть предельно внимательным, выжидать подходящего момента.

У меня через плечо болталась сумка, в которой были все мои вещи. Сняв ее, я шустро и с силой швырнул ее точно в бородатую морду, а когда противник отшатнулся, я совершил короткий рывок и перехватил руку с зажатым в ней ножом. Резко вывернул ее в суставе под неестественным углом.

Для этого не нужно много силы, главное понимать физиологию.

Это очень больно. Боль настолько сильная, что мозг словно отключается и кратковременно перестаёт управлять телом. Мышцы расслабляются, по сути, конечность никак не управляется. А вот постороннее вмешательство, в виде уже моих рук перехватывает дальнейшую инициативу. Пять секунд, ловкое круговое движение и вот острое лезвие уже торчит в животе у противника. А тот, скривившись от жуткой боли, даже не понимает, как это произошло… Душман медленно сползает на землю, глядя на меня изумлёнными глазами — мол, как же это так получилось?

Оттолкнув его ногой, я выждал несколько секунд и склонился над телом. Все, готов. Заметил, что тот был ранен осколками сразу в трех местах. Порылся в складках одежды, вывернул примитивную разгрузку. Нашёл у него оборонительную гранату, а в карманах пару снаряжённых магазинов к автомату. Только вот самого автомата при нём не было. Скорее всего, он оставил его на том в самом месте, где взорвалась брошенная мной граната. Интересно, на что он надеялся, сидя в засаде с одним ножом?

Свой автомат брать уже не стал — толку от такого недоразумения, одни страдания.

Всё это время, северо-западнее от меня гремела стрельба — били то одиночными, то очередями. Пару раз раздавались взрывы.

Использовали дымовую шашку — обороняющихся скрыло облако желтоватого дыма, который слегка разнес ветер. Давали сигнал?

Вообще, практика показывала, что бои такого характера не длятся долго, это только в боевиках так показывают. На самом деле, всё обстоит куда быстрее. Люди постоянно допускают ошибки, вмешиваются посторонние факторы, да и саму обстановку сложно предугадать. Тот или иной фактор становится решающим.

Не удивлюсь, если половина душманов и столько же наших солдат уже выбыли из строя. В конце-то концов, кто со стороны СССР воевал в Афганистане? Молодые, неопытные ребята, зачастую прошедшие только базовую подготовку и не имевшие достаточно навыков, терпения и знаний, чтобы грамотно вести боевые действия. Были и опытные бойцы, даже профессионалы, но ими не раскидывались.

Стрельба стала реже. По крайней мере, со стороны душман точно. Тут и там лежало несколько тел, со следами крови. Плотность огня снизилась, бой перешёл в режим позиционного. Так оно и будет идти дальше… Вот только если духам деваться особо и некуда, к нашим уже летело подкрепление в виде штурмовой авиации.

Я добрался до того места где взорвалась граната, здесь по-прежнему лежали два мёртвых тела. Их оружие было на местах — у одного винтовка английского происхождения, кажется, это был Ли-Метфорд, а у второго АКМ. Покоцанный, с треснутым прикладом. Но все же, это лучше, чем вообще ничего. Вроде бы, этот автомат был цел. Проверил магазин — почти полный.

— Нормально! — довольно проворчал я, вытирая тряпкой кровь со ствольной коробки.

Двинулся дальше, начал подниматься вверх. Занял позицию за камнем — судя по всему, до Ми-8 оставалось около сотни метров. И, судя по хлёсткому звуку выстрелов, снайпер у них всё-таки был. Это хороший знак, значит, вертушка перевозила десантную группу. Быть может, это кто-то из охотников на караваны, вроде нас⁈ Тогда душманы не на тех нарвались — парни уже им зубы показали!

Выглянув, я увидел моджахеда. Метрах в семи-восьми от меня. Без раздумий нажал на спуск — готов. Здесь со стволом всё было нормально, не эталон, конечно. Но пойдёт. Вновь двинулся дальше, снял ещё одного. Тот как раз перезаряжался.

Вдруг, до меня далекий, но знакомый звук — приближался вертолётный рокот. Я задрал голову вверх, выискивая птичек, но пока ничего не было видно. Очевидно, это прислали помощь для тех, кто был вынужден совершить аварийную посадку!

Вскоре, над нами пролетела пара штурмовых Ми-24. Полетели тепловые ловушки — вероятно, контрмера против ПЗРК. У этих духов такого оружия не было.

Уже давно не секрет, что именно этот тип советских вертолетов до ужаса боялись душманы — грозная машина в воздухе, да ещё и в умелых руках, легко могла доставить проблем на поле боя и часто духи понимали, что воевать против «крокодила» как бы, не очень эффективно.

Одна вертушка пошла на круговой облёт, вторая в противоположном направлении. Стрельбу они открывать не стали, достаточно было и психологического воздействия. К тому же, тут можно было зацепить своих — расстояние между чужими и своими было не более пятидесяти метров.

Духи поняли, что раз подоспело подкрепление в виде авиации, захватить экипаж вертолёта у них уже никак не получится, а потому прекратили наступление, но и отступать пока не собирались. Это сыграло против них.

А я продолжал потихоньку двигаться. Ещё дважды открывал огонь, снял двоих.

За несколько минут расстояние между мной и упавшим вертолётом сократилось вдвое. Духи не дураки, все же догадались, что их кто-то косит ещё и с тыла. Судя по всему, их осталось не более шести-семи человек. Тот самый момент, при котором оставшиеся либо принимают решение давить до конца, либо попытаться спасти свои шкуры и сбежать. Трусость моджахедам практически неведома, но это вовсе не означало, что они бездумно пойдут на убой, забыв про инстинкт самосохранения. Всё они прекрасно понимали, но слишком долго думали. Не было там толкового командира.

А потом меня все же заметили — вокруг засвистели пули. Одна из них чиркнула по бедру, царапнув кожу. Неприятно, но ерунда.

Со стороны упавшего вертолёта тоже перестали стрелять. Вероятно, они не поняли — какого чёрта духи вдруг развернулись и принялись бить в обратном направлении… Кого?

Кружившие сверху Ми-24 сесть здесь не смогли, отлетели дальше и искали место для посадки чуть севернее. Пару раз грохнула автоматическая пушка. От вертолётного рокота и громкой стрельбы закладывало уши. Хлестал ветер.

Ещё одна брошенная мной граната вывела из строя сразу двоих — те как раз намеревались обойти меня чуть ниже по тропе. Как-то само собой, всего через пару минут, оказалось, что воевать уже и не с кем. Оставшиеся духи бежали.

Безусловно, это хорошо… Однако тут же возникла другая проблема — меня самого могут легко подстрелить свои же, потому что внешне я выгляжу как душман. Никто при сложившихся обстоятельствах не станет выяснять, кто там ещё вмешался в бой. И тем более, откуда тут вообще мог взяться советский солдат, да ещё и в таком странном виде? Спецподразделений тут нет, на связь вряд ли кто-то выходил. Даже самый банальный вариант — дезертир — вовсе не гарантировал мне хороший приём. Меня проще пристрелить и не рисковать лишний раз. А уж если на борту было что-то секретное, так меня и близко не подпустят.

Ну и ситуация, блин… Я знал о подобном. Было, проходили.

Однако, сейчас время другое. Как же мне тогда рассчитывать на возможную эвакуацию?

Ми-24 долго кружить тут не будут, пока один прикрывает, второй сядет, чтобы забрать экипаж и пассажиров упавшего Ми-8. Я высунулся из-за камней и заметил, как один из «крокодилов» завис в метре от земли, чуть подальше на более-менее ровном месте. К нему бежали люди, тащили с собой какой-то ящик. Я насчитал шестерых. Одного несли на руках.

Черт возьми! Они же сейчас улетят без меня!

Это хреновый расклад, меня такой исход совершенно не устраивал.

— Эй! — сколько было сил, заорал я, выбравшись из-за укрытия. Пользуясь рельефом местности, я бросился к вертолёту. Тридцать секунд — проник на их позиции — всё было засыпано пустыми гильзами, кое-где была кровь. Людей не было. Из вертолета достали какие-то ящики — все они стояли с открытыми крышками и были пусты. Сам вертолет еще слегка дымился — воняло жженой изоляцией.

Бросился дальше.

Обломки вертолёта остались позади справа. Не до них.

Подняв автомат над головой, я бросился к точке эвакуации, при этом активно размахивая руками. Кричать было бессмысленно — вертолётный рокот глушил любые звуки. Видимо, пилот одной из вертушек меня заметил, потому что корпус винтокрылой машины чуть довернулся — автоматическая пушка повернулась в мою сторону.

— Зараза…

Я видел их в действии — страшная вещь. Мгновенно плюхнувшись на живот, я отбросил бесполезный автомат в сторону. Замахал руками, привлекая к себе внимание.

Пилот стрелять не стал. Выжившие забирались в вертолёт. Кажется, снаружи их осталось трое. Времени у меня почти не было.

Приподнявшись, продолжая активно жестикулировать, я вновь двинулся к вертолёту. Бегом. Один из выживших, остановился, оглянулся и посмотрел в мою сторону. Секунда, две, три… Жестами он показал, чтобы я бежал к ним.

Вокруг туда-сюда гуляли мощные порывы ветра, поднимаемые винтами. Взметнувшаяся пыль сильно мешала обзору. Я прикрывал глаза, шел почти наугад.

Нужно было ускориться.

Пригибаясь, закрывая голову руками, я перешел на бег. Каждое движение вновь начало отдавать болью — промедол прогорел быстрее, чем я думал.

Когда же я добрался, чьи-то руки резко ухватили меня за одежду, рывком втянули внутрь и бросили на пол, от чего я растянулся плашмя на животе. Когда я перевернулся на спину и демонстративно показал пустые руки, то увидел нацеленные на меня стволы автоматов и решительные незнакомые лица. Да, тут были опытные ребята, по крайней мере парочка точно.

— Ты кто такой? — едва расслышал я.

Я не успел ответить. Вертушка качнулась, оторвалась от земли. Пошла набирать высоту. Справа послышался громкий и весьма знакомый голос.

— Да ладно, Громов! Ты-то как тут оказался?