История Лорда: Лед и Пламя

Глава 04. Идущие по пути Смерти

Предупреждение:

Данная глава написана для логического обоснования, кто такие Певереллы; почему автор выбрал пантеон славянских богов; и почему этот род прекратил своё существование. Вопрос веры, в таком масштабе, поднят в первый и последний раз. Во второй половине главы логически обоснованы события прошлого. Это сделано не для глумления над верой и верующими людьми.

Выпив зелье, с трудом поспеваю за домовиком, который впервые на моей памяти так быстро… бежал. Вы видели это зрелище? Должен сказать, выглядит комично и странно; как тощее существо вприпрыжку несётся по коВыпив зелье, я с трудом успеваю за домовиком, который впервые в моей памяти так стремительно мчится вперёд. Видели ли вы это зрелище? Позвольте сказать, оно одновременно комично и странно: тощее существо, выпрыгивающее из-за углов коридора, почти силком таща за собой здоровенного взрослого мужчину.

В душе разгорелось живое желание остановить Добби и поинтересоваться, куда он так мчится, и какая несуразица вырвалась у него на языке в моем кабинете. Я ведь сирота, и у меня нет ни единого родственника, чтобы, как он сам выразился, «предстать перед родом».

На мгновение мне хотелось задать ему вопросы, но домовой, ведомый неугасимым стремлением тащил меня в глубь мэнора. Заставляя меня с недоумением и тихим смехом, задуматься о том, что скрывается за этой комичной сценой. К сожалению, зелью требовалось ещё как минимум пять минут, чтобы восстановить мои голосовые связки. За это время, пока зелье делало своё дело, мы, наконец, добежали до неприметной двери.

Отряхнув мою мантию, эльф толкнул меня в сторону двери. Хотя ростом был мне по пояс, всё же дотянулся до моей спины, словно прыгал, что ли? Сумасшедший эльф. Такое ощущение, будто я живу в дурдоме: то эксцентричные семейки, то безумные эльфы.

Пока я пытался осмыслить странное поведение моего слуги, этот ловкач, так и не произнёсший ни слова за всё время нашего бега, уже исчез.

— Кхрр… чёртов эльф… совсем от рук отбился… — закашлявшись от неприятных ощущений, всё же это неприятно. Когда только что сорванные связки восстанавливаются. С недовольством, но с примесью нежности, шепчу себе, тихим шёпотом, об озорном поведении эльфа.

Добби, о, Добби! мы прошли длинный путь, усеянный моментами где и обретается дружба. От его смелых и опасных попыток спасти меня на втором курсе в Хогвартсе до решительных действий в Малфой-мэноре, где он едва не пал жертвой, заслоняя меня от летящего кинжала.

К счастью, я тогда не догадывался о его преданности, но он считал меня своим хозяином. И магия откликнулось на эту связь, невидимой нитью переплетая наши души, нашу магию. Каждый считает связь между домовиками и магами по своему. Именно благодаря ей я сумел исцелить его. А уж что говорить о том, как он и Кричер, словно настоящие стражи, вели домовиков в бой под стенами замка! Это были настоящие воины и верные друзья, как Рон. В их храбрости и преданности я никогда не сомневался. Они стали опорой в самые бурные времена, уже после войны. Для меня: символом верности в мире, полном опасностей и невзгод. Каждый из них, доблестный и преданный, стал неотъемлемой частью моей истории, оставив неизгладимый след в сердце.

Но хватит предаваться воспоминаниям. Успокоившись, я глубоко выдохнул и, наконец, вступил в комнату.

Нет, это был зал. Длинный, пустынный зал! Лишь стены, одинокий читальный столик и картины окружали меня, но сами картины были абсолютно безжизненны. Продвигаясь к его концу, я наткнулся на три полотна, которыми прерывалась эта бесконечная живописная галерея. Присмотревшись, смог различить каллиграфически написанные имена: Антиох, Кадм, Игнотус. Каждый из этих имен словно шептал о прошлом, о тайнах и потерянных историях, которые навсегда остались запечатленными в виде тишины.

Дак вот что имел в виду Добби! Это же Зал Предков, таинственное место, обладающее несомненной важностью для всех магических родов. Здесь, в этом священном зале, предстает перед взором род, не живых и не мёртвых — слепки душ, ушедших из мира, но не покинувших нас окончательно. Однако мысли мои прервала тихий, словно шёпот ветра, вкрадчивый голос с последней картины.

— Так, так. Кого же я вижу? Гарри Джеймс Поттер, последний наследник Идущих по Её пути… — с картины, на меня смотрела точная моя копия, только без шрама.

В его волосах блестели седые пряди, а на лице читалась мудрость, которую не могло скрыть время: глаза, полные знаний, внимательнейшим образом изучали каждую мою черту.

— Я ждал тебя долго, мой потомок. Уже потерял всю надежду, но теперь рад что зря беспокоился. Зачем ты пришёл, мальчик?

Если честно, я растерялся. То он рад меня видеть, то спрашивает, зачем я пришёл… меня окружают одни психи. Надеюсь, это не заразно. Уж во всяком случае, не такого вопроса я ожидал прямо с порога.

— Да-а, не так я представлял своего потомка, — с преувеличенным вздохом и покачиванием головы произнес Игнотус, устремляя на меня взыскательный взгляд.

Да он же издевается! Увидев, как в моих глазах вспыхивает гнев, этот… предок разразился смехом, подняв руки в знак примирения.

— Прости, Гарри, я слишком долго томился в одиночестве и взаперти. И, пусть это лишь крошечная песчинка моей души, я ощущаю себя полноценным человеком. Итак, ты пришёл отомстить за смерть своей невесты? Стать Тёмным Лордом? Или, быть может, продолжить жалостливо хныкать о своей судьбе?

Откуда этот старец знает всё!? Вряд ли ему читают или приносят сюда «Пророк» для коротаний вечеров.

— Вежливость! Молодой человек! Вежливость — первое и главное оружие мужчины. И не надейтесь, я не так стар; это всё тяжёлое детство и святая матерь-церковь. Будь она проклята, — с улыбкой Игнотус снова покачал головой. — Вы для меня как открытая книга: все ваши мечты, надежды, вся жизнь. Так что не стесняйтесь, говорите со мной начистоту. Всё равно после нашего разговора, если он будет плодотворным, я исчезну с этого холста.

— Куда же ты исчезнешь? — механически спрашиваю своего предка. Очень неприятно, когда понимаешь, что всю твою жизнь наблюдали, словно за самым захватывающим фильмом. И при этом ещё потешаются. Старый… мозгоклюй.

— Как грубо, я, можно сказать, породил тебя. Нехорошо так говорить о своём заботливом предке, — улыбаясь на моё неприкрытое возмущение, он, тем не менее, после короткой паузы решил ответить.

— Видишь ли, Гарри, наш род знаменит тем, что является, м-м-м, фаворитом Госпожи вьюги и холода. Это, однако, лишь частичная правда. Она лично воскресила пятилетнего умирающего мальчика, и имя ему: Артур Пендрагон! Великий правитель Камелота и основатель рода «Идущих по пути Смерти». Так вот, наши образы сохраняются на полотнах до тех пор, пока наш род жив и пока наследник не принимает бразды правления. Как видишь, мы с тобой последние, и ты с невероятным упорством с детства попадал в неприятности, ставя под угрозу наше существование. Ты помнишь снег, который падал сегодня, когда ты переживал сильный прилив эмоций?

Вдохнув, он с ожиданием стал ждать моего сдержанного кивка.

— Я тебя поздравляю, на тебя обратила внимание наша богиня и повелительница. Это бремя легло на мои плечи в обществе братьев и короля Артура. Это почёт, но и тяжелейшая ноша. Сознавая, что мы сделали в этом мире, возлагаю надежды на твои великие свершения. Но не обольщайся должным образом. Ты все еще ответишь за свои… необдуманные похождения пред госпожой. Не мне тебя судить.

— Э-э, что? Ответить? — поймав мой ошеломлённый взгляд, мой предок разразился тирадой:

— А ты, юнец, действительно полагал, что попал в сказку? Да? Наш род не случайно носит своё имя! Наша владычица Мара Светлейшая, одна из самых могущественных богинь славянского пантеона! Она богиня холода и зимней стужи, воплощение самой зимы. Но не только это: она также олицетворяет плодородие и щедрость урожая. И, наконец, самое важное: она является богиней правосудия, справедливости и смерти. Ни один из божеств не обладал столь многогранными предназначениями! Без сомнения, имелись более могущественные силы, но никто из них не имел столь значимого влияния на жизнь славян, как она. Мара — это тот свет, что ведет и очищает; тот холод, что обнимает и защищает, а её справедливость — это истина, что находит и вознаграждает. Она не просто божество, она — суть нашего бытия.

Я уже открыл рот, но Игнотус продолжал говорить всё быстрее и быстрее. Изливая свою душу.

«— Мы, её священная гвардия, верные стражи в жизни и смерти! Нам доверена сама судьба, дарованная богиней. Мы проливали реки крови, уничтожали миллионы существ, как в безумные времена преследований «Святой Инквизиции». Мои братья, отдавшие свою жизнь и жизни своих близких, остались верны своему призванию. Среди трупов родных я призвал в этот мир чуму по имени Белуя смерть! Как она косила половину населения Западной Европы и обессилила Псов Спасителя! Это стало предвестником войны Веры.»

Игнотус был вне себя. Его лицо исказила гримаса боли и неудержимой жажды мести, и он, забыв о деликатности, орал во всю мощь голоса.

«— Мы приносили свои жизни на священный алтарь, когда иной путь был закрыт! Весь наш род! Первые ряды славянских дружин шли под знамёнами нашего рода, устремляясь навстречу армиям Спасителя! Прямо на остриё ангельских мечей и их губительных молитв. Мы приняли на себя самые страшные удары святой веры, став щитами! Ты не представляешь, как мы, ушедшие в небытие, сгорали под напором иноземной силы, как пламя, пожирающее всё на своём пути! И снова возрождались на далёких полях у стен Золотого Града. Шли в ту битву!

Небеса и земля, в буквальном смысле, переплелись, когда Велес и Макошь, прародители великого рода, изменяли саму ткань реальности вокруг святой армии, стирая её из нашего времени. Сварог и Лада, не щадя сил, били сырой магии. Ярило вызвал нестерпимый жар солнечных лучей, в то время как Перун устроил ураган из молний, и Дажьбог усиливал его силу непрекращающимся ливнем. Над этой стихией, разверзшейся в ад из молний и дождя; ураганы Свитбога не позволяли воинству Спасителя атаковать с небес! Младшие боги, отдавая свои силы старшим, стремились продлить этот хаос, чтобы ад, вызванный их мощью, не затихал. В ответ, деформируя воздух, потоки молитв и веры сжигали защитников богов! В этой ярой свистопляске, где сталкивались древние дружины Руси и ангельские легионы!»

Я отступил на шаг, лицо моего предка искажает гримаса мучительной боли и жажды смерти. Он, вероятно, стоял на том поле, шагая навстречу врагу, лицезря, как его родные падают, не в силах помочь. Вокруг разверзся настоящий ад противостояния магии богов и ангельской силы, и, если честно, я не желал видеть этот филиал Ада. Игнотус не останавливался.

«— Как Светлейшая, переполненная эманациями смерти и боли явилась на битву: каждое её движение вбивало архангелов в землю, словно гвозди в саркофаг. Этого не смогли даже прародители! Ангелов она превращала в статуи льда, а своей косой сжигала десятками! Лишь сам Спаситель, вмешавшись в беспредел, остановил нас! Мы почти одержали верх! Отстояли свой род и дом!

Но затем пришло пришествие Спасителя!

И тогда мы пали!!! Никто не пришёл нам на помощь! Хотя мы остановили уничтожение магического общества. А эти лживые твари позабыли об этом!!! Прямо под стенами Золотого Града вся «мертвая» славянская рать пала! И не имеет значения, что все мы воскресли, ибо мёртвых убить нельзя! Дело в другом!!

Всё поле было усыпано трупами, а земля вокруг Золотого Града была временами пропитана нашей и их кровью! Я до сих пор помню ультиматум Спасителя, звучащий в воздухе, как приговор судьбы. Вскоре после этого, богиня пролила слёзы над телами наших братьев и сестёр. Её слёзы омыли грешную землю, помня о каждом, кто падал в этой безумной бойне. Даже Смерть, олицетворение окончательной расправы, оплакивала простёртую в убеленной крови землю и тех, кто исчерпал свои жизни — с обеих сторон. И вовсе не важно что все павшие возвращались, этой резне не было ни конца ни края.

Боги славян, чья судьба была переплетена с этой землёй, словно вода сквозь пальцы, ускользнули в небытие, навсегда вычеркнутые из сердец нашего народа, их потомков!»

Крик Игнотуса был настолько мощен, что мои уши заложило от его ярости, чистая волна невыносимой боли и злости исходила от него.

Я отшатнулся от изображения моего предка, расширив глаза, затаив дыхание в священном ужасе и гордости за его рассказ.

Гордость за наш род переплеталась с ужасом, когда я столкнулся с правдой историей.

Смотря в его глаза, не мог поверить, что он мог солгать или исказить факты. Нельзя испытывать такие глубокие эмоции и носить такой отпечаток на лице, не будучи участником тех событий.

Игнотус, тяжело дыша, отвел взгляд от меня, и мы замерли в молчании, погружённые в размышления о его рассказе. Стало не по себе от осознания, насколько искажена история мира, ведь, как известно, пишут её победители. Каждый разумный правитель скрывал бы такие неудобные истины, изменяя факты в свою пользу. Однако я не мог ожидать таких откровений; правда оказалась слишком страшной. И в этой истории было слишком много пробелов. Огромное количество недосказанного. Меньше всего мне хотелось думать о том, что предок мог бы стремиться к мести Единому Богу, или…

— Подожди… твоя злоба направлена на Спасителя? Но он ведь не виновен в этом! Он не разрушил славянский пантеон? Или!? — склонив голову ещё ниже и пряча от меня свое лицо, Игнотус выдохнул.

— Умеешь ты задавать вопросы, Гарри… Но да, ты прав: Спаситель спас славянский пантеон своим ультиматумом. Он лишь отправил их в ссылку из этого мира, оставив лишь узкую щель для Светлейшей, чтобы она могла собирать души тех, кому пришло время.

Он принял славян под свое крыло. Сколько раз другие цивилизации пытались обратить нас в рабство? И Спаситель всегда оказывал помощь. Так что я не испытываю злобы к Небесному Престолу.

Замерев на мгновение, он поднял на меня глаза, в которых продолжали гореть боль и ненависть:

«— Я ненавижу себя и Инквизицию. Боги не могут вмешиваться напрямую в ход истории. Инквизиторы, возомнившие себя олицетворением Спасителя, решили очистить мир от магии, сжигая на кострах всех — от малолетних колдунов до древних магических существ. Это варварство было Спасителю противно, однако он был бессилен остановить их безумие.

Но я, обуреваемый теми же страстями, сумел остановить этих сектантов, лишённых истинной веры. Впрочем, несмотря на все мои усилия, чума пожирала ни в чём не повинный народ. Вырвалась из контроля, понимаешь? Тех, кто искренне обращался к Спасителю с надеждой и молитвой. Они просили о защите и он не мог не ответить. Он остановил чуму; орден инквизиторов распался под натиском моего удара. До этого Спаситель и пантеон славянских богов были единомышленниками, содействуя друг другу во всех начинаниях. Но после таких катастрофических событий… Он потребовал, чтобы меня предали суду Небесного Престола. Однако славянские боги отказались, ибо я карал инквизиторов согласно правосудию и справедливости. Таков был мой долг. Не я виноват в том, что магия вышла из-под контроля, унося жизни простых людей. А боги не могли отступить. Христос — потому что его паству постигла беда; а славянские боги — поскольку я поступил так, как и должен был, и это было праведно… Затем разразилась Война Веры. Из-за меня и инквизиторов. Мы ответственные за произошедшее, но ни Христос, ни его воинство не несут вины.»

Игнотус был охвачен подавленностью и печалью, и я не мог не задаваться вопросом: как он способен нести такое бремя на своих плечах? Долг перед повелительницей?

Возможно, лишь это и оставалась его надежда и возможность исправить свою ошибку. Но как? Как можно помочь ему?

— Вы не виноваты, Игнотус. Вся вина лежит на инквизиторах, творивших столько зла. Вы же лишь спасли магическую цивилизацию. Не больше и не меньше, — сказал я, стараясь вложить в слова всю свою поддержку. Мой предок встретил меня взглядом, который, хоть и был полон грусти, всё же излучал какую-то надежду. Он неуверенно кивнул, и я осознал: моя поддержка, пусть и казавшаяся незначительной, была ему дорога. Неужели он действительно думал, что я отвернусь от него и нашего рода? Никогда в жизни!

— Ступай, Гарри. С твоим уходом я исчезну, вернусь в Золотой Град, к своей семье, к тем, кого люблю. А тебе предначертано принести тяжёлую ношу и пройти через испытания, полные мрак и свет. Но я верю в тебя, Гарри Джеймс Певерелл, последний Лорд «Идущих по пути Смерти».

— Но… но я не готов! Я абсолютно не знаю ни о некромантии, ни о том, где её изучать. Когда же я успел стать лордом нашего рода? Всё это мне совершенно непонятно!

— Ты стал главой с момента своего прихода, лишь одобрение последнего лорда и Госпожи было необходимо. Я дал его, как только ты переступил порог зала, а Светлейшая в момент вызова её стихии в мир,

— Игнотус разразился глухим, хриплым смехом, глядя на моё недоуменное лицо.

— Ты многого не знаешь; наш род не нуждается в пафосных речах, в отличие от других аристократов. Мы не свет и не тьма. Мы хранители правосудия и справедливости, и именно поэтому нас ненавидят и боятся как одни, так и другие. Мы утверждаем своё право поступками и решениями. Наше слово нерушимо, а кара неизбежна. Что касается твоего обучения: на столе ждёт портал, который приведёт тебя к некроманту; он научит тебя всему, что необходимо. А теперь иди. Не надо слов, мы встретимся вновь, когда настанет время. Иди, Лорд Певерелл. Пусть все преступники испытают нашего воздаяния, правосудия и справедливости.

Механически поворачиваюсь и шагаю к столу, словно марионетка, лишённая воли. Эмоции покинули меня, а тело наполнилось свинцовой усталостью, как будто весь мир обрушился на мои плечи. Мой разум, усталый и безразличный, скользит по событиям прошедших двенадцати часов, полным эмоциональных стрессов, как по неровной поверхности. Не глядя, рука невольно схватила простую тёмную пластину, ее холодный рельеф.

— Кстати! Ха-ха-ха!! Род не должен обрываться, потомок. Так что будь добр, обеспечь нашу кровь новой жизнью, — произнёс голос, растворяясь в воздухе, а множество громких смешков пронзило мою спину, я даже передернул от неожиданности плечами. Мы были всё это время не одни.

Ребёнок? Что ж, так будет, так будет. Какой, в конце концов… Стоп! Что!! КАКОЙ РЕБЁНОК!?